***
— Могут ли наша национальная полиция, гражданская гвардия и войска поддерживать карантин? — Пока еще да. Нынешняя ситуация подобна перегону стада овец и коз, который мы устраиваем каждый год*. Вы можете управиться с ними, если животные не напуганы. — И что будет, если стадо испугается? — Вот когда количество умерших от Фэн-вируса приблизиться к 30%, то заболевание достигнет своего критического уровня. Стадо испугается, и нам придется иметь дело с огромной толпой. Вот тогда наши люди не смогут поддерживать мирный порядок. — Вы хотите сказать, что придется усилить меры по безопасности? — Мы уже ввели комендантский час, мы уже находимся на военном положении, нам останется только закрыть всех по домам и не выпускать…***
— Потеря привычного образа жизни может привести к экономическому краху, высоким ценам, социальным проблемам, когда каждый человек будет бороться за выживание, появятся новые группы, в которых люди из-за неуверенности, страха или слабости отдадут предпочтение не нынешним лидерам, а тем, кто пообещает им уверенность в затрашнем дне. Добиться этого будет и легко и трудно. Легко — потому что новым лидерам будет достаточно удовлетворить базовые потребности человека, в еде, жилье и безопасности. Трудно — потому что новых лидеров будет много и каждый будет сражаться, чтобы не только выжить, но и подняться на одну ступеньку повыше…***
— Фэн-вирус распространился во всех странах нашего континента, Всемирная организация здравоохранения подняла уровень опасности международного распространения Ф-вируса до очень высокого. Фэн-в официально считается способным вызвать всемирную пандемию…***
— Ф-вирус — безжалостный убийца, вызывает у врачей сверхъестественный ужас. Его инкубационный период сократился до 20 часов, это значит, что через несколько часов после заражения человек уже начинал распространять заразу через кашель, чихание, рукопожатие. Известно, что Фэн-в попадает в организм человека воздушно-капельным путем, но его новые штаммы способны поражать кишечно-желудочный тракт, кровеносные сосуды, сердце, печень. Фэн-вирус можно съесть, вдохнуть или принести на своей одежде и обуви…***
— Что можно сделать в такой ситуации? — Необходимо очистить улицы от людей…***
— Комендантский час будет действовать до тех пор, пока Министерство здравоохранения не объявит, что опасность заражения миновала…***
— Я почти уверен, что королевская семья тоже заразится. Есть большая вероятность, что они умрут, как и все мы…***
— Так что же нам делать? — Молиться…***
— Висенте! Выключи это гребаное радио! — почти в унисон закричали Инма и Эстер с заднего сиденья. Светло-серый Hyundai Santa Fe двигался по направлению юго-восток, хотя должен был выбрать север. Хорхе старался не попадаться на блокпосты, выбирая мелкие улицы, по которым его автомобиль мог проехать только процарапав боковину. Инма обратила внимание, что на улице мало машин и почти не видно пешеходов. Что могло случиться за ночь? Эстер предложила послушать новости. И вот, битый час они кружат между районом Делисиас и Легаспи, пытаясь попасть на проспект Ла Пас, по которому они могли бы выехать на автомагистраль А1, тянущуюся из центра Мадрида строго на север. — А почему на флаге Мадрида семь звездочек, а дорог всего шесть? ** Мы сейчас на А1 или на А3 выскочем? — Эстер заметно нервничала и пыталась отвлечь всех другой темой. — Некоторые говорят, что семь звезд — это то количество, которое изображает созвездие Большая Медведица, — начал Хорхе. Его перебил Висенте: — Наверное по количеству ягод земляничного дерева, того, на гербе.*** — Нет! Там десять ягод, а не семь! — возмутилась Инма. — Ой, да мне простительно! Я не мадридец! — хмыкнул Висенте. Эстер улыбалась. Скажи испанцам что-нибудь про историю их страны, провинции, города, они будут спорить до бесконечности.***
Альфредо разрывали двойственные чувства. С одной стороны, он был рад, что Инма не появилась на работе, как только она проведет карточкой по считывающему устройству о начале смены, ее тут же обнаружат. Пако толком не объяснил, как это работает, но Альфредо понял главное — всех больных и весь медперсонал контролируют. Никому не нужны их отчеты, возможно журналистам и министерству здравоохранения. CDC — Центр по контролю и профилактике заболеваний — получают все данные напрямую. И кажется они уже развернули свой палаточный городок на территории военного госпиталя. С другой стороны, Альфредо скучал по Инме, ему не хватало ее язвительных словечек. Он порывался набрать ее номер телефона, но решил не тревожить в надежде, что Инма сама что-нибудь ему напишет. Врач вышел на улицу к стоянке для машин «скорой помощи», которая превратилась в зону сортировки больных. Всего-то два дня назад больных осматривали в приемном отделении, и не было никакой очереди из машин. Они привозили зараженных Фэн-вирусом непрерывным потоком, но медперсонал успевал распределить больных. Сейчас почти все обратившиеся были больны Фэн-в. Медперсонал в защитных халатах до пят, в резиновых перчатках, двойных марлевых масках и в защитных очках, быстро осматривал прибывших, делил их на группы, по возрасту и по тяжести течения болезни. Протокол требовал спасать молодых, спасать тех, кто находился еще в легкой стадии заболевания. Они все равно все умрут. Каждая медсестра знала об этом. Завтра будет хуже, чем вчера. Каждый врач понимал это. А на улице выстроилась очередь из нескольких сотен людей. Лица, закрытые масками, респираторами, шарфами. Семьи с детьми, медицинские маски на личиках детей падали, дети их подбирали с пола и снова натягивали. Здесь стояли группы друзей, один из которых либо заходился в кашле, либо падал от рвоты, а остальные его поддерживали. Здесь стояли одиночки, наверное самые не-эгоистичные люди. Они почувствовали недомогание и пришли одни, не стали тащить с собой мужей и жен, друзей и родственников. Такое скопление людей лишь облегчало невидимому убийце Фэн-в перемещаться из одного организма в другое. Проехал полицейский патруль, крича в мегафон, чтобы люди в очереди держали расстояние в полтора метра. Но никто не хотел сделать шаг-другой назад. Полицейские остановились и повторили призыв. Кто-то из очереди закричал в ответ, что он уже пять часов не может попасть в больницу и не сделает эти гребаные шаги назад. К его крику присоединились и остальные. В конце очереди стали напирать, боясь, что их не пустят в госпиталь. Полицейские сделали предупредительный выстрел, напомнив, что страна находится на военном положении. — Ну тогда стреляй и в нас, ублюдок! — бросили из очереди. — Нам все равно умирать! Никто еще не вылечился, — подхватили остальные, — давай, стреляй! Толпа, довольно смирно стоявшая в очереди, развернулась в сторону полицейской машины. Патруль увидел разъяренные лица людей, перекошенные от боли и отчаяния. Это люди, которые понимали, что умрут; но где-то в глубине души надеялись, что именно их, именно сегодня спасут врачи. Они не хотели терять свой маленький шанс попасть в больницу, попасть к тому доктору, который совершит чудо. Очередь стояла очень плотно, пока никто не двигался. Начальник патруля не собирался сдавать позиции. Он должен действовать по протоколу военного времени. На улицах не должно быть никого. Жители могут отправиться в ближайший продовольственный магазин, аптеку или больницу. Он мог бы разогнать очередь около магазина, да и покупатели сами не хотели лишних контактов. Но как разогнать толпу около госпиталя. Чем им угрожать, если люди уже больны? — Сеньор, вызывать подкрепление? — спросил молодой сержант. — Да, вызывай, — начальник патруля потер переносицу, — раз военное положение, пусть военные и разгребают.***
Вспыхнули флуоресцентные лампы. Дарио очнулся от резкого света, который резал глаза. Он лежал на спине, привязанный за запястья и щиколотки ног к кровати. Дарио немного приподнялся и увидел стол из нержавеющей стали, который занимал всю комнату, а около противоположной стены находились компьютеры и измерительное оборудование. В другом углу стоял холодильник, рядом с ним раковина и несколько полок с банками и коробками. В воздухе висел неистребимый запах формалина.**** Cazzo! Дарио испугался, что его могли поместить в морг. Перепутали? Подумали, что он умер? Che cazzo! Che merda! Merda! От бессилия и невозможности двигаться, Дарио стал громко ругаться на итальянском. Ему было страшно. Он не боялся умереть от Фэн-вируса, не боялся погибнуть в аварии, но жутко, до дрожи, боялся мертвецов. Дарио никогда не ходил на похороны, ни разу не был на кладбищах. Он истошно заорал! Дежурный врач или медсестра или охранник, кто-нибудь должен услышать его крик, они должны понять, что Дарио еще живой! Вдруг над ним склонился мужчина, Дарио не заметил его в комнате. Он был одет в оранжевый комбинезон биологической защиты, нижнюю половину лица закрывал респиратор, верхнюю — пластиковый щит. Его лица почти не было видно, только глаза — холодные, серо-стальные. Они внимательно рассматривали Дарио. Итальянец попытался выдернуть руки, открыл рот, чтобы закричать, но резиновая маска прижала его голову к подушке. Он старался высвободить нос и рот, для этого вертел головой вправо и влево. Но другая пара рук схватила его за шею и придавила. У Дарио потемнело в глазах от нехватки кислорода, он закашлялся и вдохнул газ, который подавала резиновая маска. Дарио удивился, что газ имел сладковатый запах и вкус,***** у него закружилась голова, словно от выпитого виски. Дарио снова попытался скинуть резиновую маску, но вертеть головой уже не было сил. Он сделал еще вдох и еще. Газ обжигал гортань. Дарио подумал, что его тело стало ленивым, тяжелым, он перестал чувствовать руки и ноги, хотелось закрыть глаза и уснуть. Приглушенный голос произнес: — Бери кровь, он уснул. На общий анализ, проверь на антитела. Второй голос добавил: — Надо бы собрать мочу, черт! Придется вводить катетер.***
Кисло-жирный запах пива и закусок ударил в ноздри Антонио. Голова раскалывалась, все тело болело, словно через него проехал грузовик. Во рту был привкус песка и ржавчины. Антонио подумал, что он нажрался вчера дешевым пивом. Он же пошел искать пивную, ведь так? Не хотелось открывать глаза, но было холодно и слишком жестко. Антонио подумал, что он наверное спит на полу в гостиной. Но в любом случае, ему нужно подняться, чтобы дойти до туалета. Он глубоко вздохнул. И снова этот запах пива и подгоревшей еды. Антонио закряхтел и попытался подняться с закрытыми глазами. — Жив! ¡Gracias a Dios! Сеньор жив! От громких возгласов Антонио поморщился. Кто так кричал, кого он пригласил к себе? Придется открыть глаза. От удивления Антонио чуть не упал со стола. Напарник Джоаны Бланес, полицейский Антонио Наварро Мартин лежал на четырех сдвинутых столиках в баре на улочке Кава Альта, куда он так хотел попасть. И в итоге попал, только после аварии. Грудастая сеньора помогла ему сесть. — Ты жив? Вот и хорошо! Мне не придется тащиться до Сан Исидро, — скороговоркой произнесла женщина. — А что случилось? — Антонио все еще не помнил, как он напился до такого состояния. Один из посетителей уже открыл рот, чтобы ответить, но сеньора его перебила. — Подожди, Лукас. Потом она снова повернулась к Антонио. — Что ты помнишь? Как тебя зовут? Полицейский наморщил лоб, голова болела жутко и в горле все пересохло. Он сделал несколько глотательных движений, которые заметила женщина. Она крикнула в сторону: — Маноло, набери CruzCampo, опохмелиться сеньору! У него «resaca» — страшное похмелье! Темно-янтарная пенная жидкость омыла рот и глотку Антонио. — Gracias, guapa, спасибо, красавица, — спокойно поблагодарил полицейский. — Зови меня Кармен, — улыбнулась сеньора. — А я — Антонио. Она ждала его рассказа. Кармен было интересно, что запомнил этот сеньор после аварии. Маноло всю ночь переживал, придется или нет вызвать «скорую помощь», он молился, чтобы мужчина дотянул до утра. Лукас с интересом наблюдал за всей ситуацией, концентрируя внимание на теле Кармен, ему хотелось схватить ее и утащить обратно в спальню, подальше от ее мужа, посетителей, подальше от старика, на которого наехал байкер, подальше от самого байкера-итальянца, на которого иногда кидала взгляды Кармен. Но больше всех был взволнован молодой итальянец. Он не терял сознание, хотя после аварии все его тело было в синяках и царапинах. У него сильно болела нога, когда слетел со своего байка, сосредоточившись на том, чтобы не приземлиться на голову, и пожертвовал ногой. Густаво считал, что он легко отделался. Aprilia требовал легкого ремонта, но байк был на ходу. Еще разбился телефон. Густаво не сильно расстроился. Главное, его Aprilia в порядке. — Что помню? — Антонио почесал затылок, там была шишка от удара о каменную мостовую. Полицейский посмотрел на всех. — ¡Joder! — он выругался, — Помню, что хотел купить пива, люблю CruzCampo, около дома моей марки не было. ¡Que coñazo! Пришлось посмотреть в магазине на углу, но все уже закрылись. Антонио снова стал трогать затылок, потом допил пива, Кармен незаметно поменяла его пустую кружку на полную. Они должны хорошенько напоить этого сеньора, пусть даже в убыток себе, хотя Маноло стрелял глазами и шипел на жену, она тащит вторую кружку пива бесплатно! — Потом я решил заглянуть в один из ночных баров, — закашлялся Антонио, — только этот участок не наш, поэтому пошел наобум. При упоминании «участка» Маноло занервничал, да и Кармен дернулась от полицейского. Но Антонио их успокоил. — Да не переживайте вы, я сейчас не на службе, у меня в районе Ретиро своих ночных заведений хватает! — Так ты полицейский что ли? — прошептал Густаво. Итальянец чертыхнулся, он сбил полицейского, cazzo! — Ну да, полицейский, последний год перед пенсией, — Антонио все гладил опухший синяк на голове. — А дальше? Ты забрел сюда и напился? — подтолкнула рассказчика Кармен. — Я помню, что долго стучал в дверь, но мне никто не открыл. Потом я кинул маленький камень в окно на втором этаже. Никто не заметил, как Лукас и Кармен посмотрели друг на друга, все слушали полицейского. — Ты помнишь, кто тебе открыл входную дверь? — вдруг спросил Маноло. Антонио помотал головой. — С этого момента ничего не помню. Вздох облегчения прошел по бару. Никто не хотел иметь проблемы с полицией, особенно из-за нарушений во время комендантского часа. Кармен попыталась успокоить полицейского: — Не страшно, что ты не помнишь. Ты пил СruzCampo, ничего не съел, потом уснул. — А почему я проснулся на столе? — полицейский обвел взглядом бар. Все молчали. Густаво пришел на помощь: — Ты уснул, сидя за столом, потом упал. Его подхватил Лукас: — А мы сдвинули столики и переложили тебя, чтобы не простудился на холодном полу. Антонио промолчал, кажется боль в затылке подтверждала такое развитие событий. Он обратился к Кармен. — Сколько я вам должен? ¡Mierda! Хватит ли мне на завтрак? Маноло хотел воспользоваться ситуацией, но Кармен быстро ответила, что полицейский должен только за две последние кружки пива, за предыдущие он уже рассчитался. Антонио полез по карманам, вытаскивая ключи, удостоверение полицейского, документы, деньги. — Сделай мне бутерброд с хамоном, guapa, — попросил Антонио, — и кофе. — C молоком? — привычно спросила Кармен. — Нет, лучше cortado. Кармен отмерила полчашки эспрессо и добавила пропаренное молоко со сливками. Бутербродом занялся Маноло, он не доверял Кармен, считая, что его жена слишком расточительна. Оставшиеся посетители тоже попросили кофе, Маноло вздохнул, может пронесет и этот полицейский никогда не вспомнит про аварию.***
— Блядь! Как же болит голова! — Даниэль потянулся к бутылке, но его руки так тряслись, что он не мог взяться за горлышко. — ¡Hijosdemilputas! Даниэль ненавидел просыпаться после мескалина. Всегда хотелось пить и жрать. А еще его бесила эта тишина. Почему никто не отзывается? — Ублюдки! Йордан! Мохамед! Сугейб! Илхам! Суки! Куда вы все подевались? Продавленный диван заскрипел, Даниэль почувствовал на себе какое-то липкое пятно. — ¡Coño! Пиздец! Я облевался! Блядь! Брюнет перебирал маты, словно от количества сказанных похабных слов его ситуация могла улучшиться. Внутри квартиры ужасно воняло. Кислый запах рвоты смешивался с вонью мочи и пота, пол и стены были перепачканы засохшей блевотиной и кровью. Даниэль не удивился, сколько раз он просыпался в таком состоянии, сколько раз его друзья насиловали у убивали, сколько раз они прятали трупы по заброшенным стройкам. Но еще ни разу он не оказывался один. Все таки он смог открыть виски и хлебнул из горла. Обжигающая жидкость немного согрела его. Даниэль трясся от холода, нужна травка и немного пожрать, тогда все будет заебись! Он встал и не удержался на ногах. Даниэль с трудом дышал и почувствовал как по ногам течет что-то теплое. Из-под штанины появился ручеек красно-коричневой жидкости. Со страха он стянул джинсы. Штаны насквозь пропитались кровавым поносом. Блядь! Рот Даниэля исказила гримаса боли, он согнулся пополам. Желудок выворачивало. Изо рта потекла ярко-красная рвота со сгустками коричневого цвета и с ошметками слизистой пищевода и желудка. Его зрачки были расширены, а губы побелели. Безумным взглядом Даниэль обвел комнату, где они совсем недавно баловались девочкой, одноклассницей Сагиба. А он, дурак, не смог. Вот ублюдок! Захотел выбраться чистеньким! Даниэль искал Сагиба, чтобы врезать ему. В углу, куда они бросали мусор лежало девичье тело. Даниэль отвернулся, даже ему было неприятно смотреть на то, что натворил Йордан. Он всегда оставался последним, так так после этого психа уже невозможно было воспользоваться ни женским анусом, ни влагалищем. Йордан оставил кровавое месиво в районе ягодиц и живота девушки, кажется он вспорол ей живот и трахал остывающее тело в кровоточащую рану. Ублюдок! И псих! Йордан лежал рядом, с голым задом, скрючившись в позе зародыша. Даниэль пнул его, но нога ударила неподвижное тело. Йордан был мертв. Даниэль почему-то был уверен, что и остальные тоже не дышат. Держась за стенку, он дошел до входной двери, надо выбраться на улицу, лучше умереть на лестнице, на тротуаре, на дороге, но не в этой проклятой квартире. Даниэль схватился за замок и его тело стало трясти от очередной рвоты. На улицу он так и не успел выбраться.***
Отчаяние, злость, страх сделали свое черное дело. Толпа, подойдя вплотную к заграждению госпиталя Санта Кристина, стала обкидывать камнями солдат, вызванных на подмогу патрульными полицейскими. Национальная гвардия, полиция Мадрида, военные оказались под каменным огнем. Солдаты ответили градом газовых гранат, тех, что используют для разгона демонстраций. Альфредо наблюдал из окна ординаторской. Дело принимало серьезный оборот. Появились раненые, падали от удушья женщины и дети. Очередь, которая напирала на входные ворота госпиталя, развернулась и началось лобовое наступление. Медперсонал выстроился около окон, все понимали, что солдаты не должны были вмешиваться. Госпиталь мог вместить часть этих людей, кого-то оставить в палатке, кого-то направить в частные клиники — gracias a Dios их обязали принимать больных с Фэн-вирусом. Но что делать с ранеными? Интенсивная терапия была уже забита тяжелобольными. Кто-то из толпы кинул зажигательную смесь в припаркованные машины. Секунда… и горящие автомобили перекрыли путь солдатам. А сзади уже подъехали армейские внедорожники и автобусы. Медсестры, стоящие за спиной Альфредо, зашептали, что привезли еще солдат. Но они ошиблись. В мегафон прокричали, что все, кому нужна медицинская помощь, могут получить ее в военном госпитале. Без очередей. Бесплатно. Толпа схлынула от стен больницы и окружила автобусы, словно их жизнь превратилась в гонку на выживание.***
Густаво переживал за брата, он пытался дозвониться до Дарио с телефона Кармен. Дарио не отвечал. Хорошо, если он был занят в пиццерии и не слышал звонка. Тревожное чувство не покидало его со вчерашнего вечера. Merda! Надо ехать в пиццерию и узнать, что случилось. Может Дарио забыл телефон дома. Итальянец поблагодарил Кармен, попрощался с остальными. Его байк легко завелся, Густаво вознес глаза к небу, Aprilia не подводит. Он направился по проспекту Толедо в центр, рассчитывая повернуть направо, не доезжая до Пласа Майор, чтобы сразу попасть на улицу Уэртас. Но сегодня старый центр был перекрыт. На углу Толедо и Колехиата стоял усиленный блокпост; кроме медперсонала, полицейских и солдат — обычно на посту находилось не более пяти человек — блокпост охраняли армейские грузовики и фургоны. Недалеко от блокпоста стояли оранжевые фургоны зачистки. Густаво вздохнул и подъехал, раздумывая, что ему придется платить штраф за то, что катается без мотошлема. Но его опередил лихач на Audi A6. Подрезал байкера и со скрипом притормозил около полицейских. Густаво плюнул и решил объехать этот пост. Повернул на проспект Колехиата, выискивая возможность уйти налево. Ни одного разрешенного поворота! Сazzo! Итальянец добрался до улицы Санта Исабель и снова ушел направо, так как выезд на проспект Аточа перекрыл очередной усиленный блокпост. Густаво спустился на парковку железнодорожной станции, проехал под площадью и оказался на улице Рейна Кристина. Слева от него красовался парк Ретиро. Густаво подумал, что мог бы оставить байк и пройти пешком через парк, но его уже подхватил поток машин, направляющийся на север, мадридцы пытались уехать из города. Байкер успел вывернуть налево, и оказался на «больничной» улице, так называли проспект Доктор Эскедро, где расположились пять больниц. На тротуаре стояли люди в длинной бесконечной очереди. Госпиталь Беата Мария Ана, университетская больница Грегорио Мараньон, госпиталь Санта Кристина, еще две детские больницы. Все они принимали больных с Фэн-вирусом с самого первого дня эпидемии. Жители Мадрида по привычке съезжались в этот район за медицинской помощью. Густаво задержал дыхание, он забыл не только мотошлем, но и медицинскую маску. Merda! Впереди улица была перекрыта армейскими автобусами, вдруг толпа схлынула с тротуара на дорогу, Густаво остановился, пытаясь развернуться. Припаркованные машины стали вспыхивать как свечки. В стеклянные витрины полетели камни. Злая, отчаянная толпа сводила с ума. Солдаты были вооружены настоящим оружием, и начали они с газовых атак. Те, кто спокойно стоял в очереди, либо схватили камни и обкидывали ими полицейских и военных; либо лежали на асфальте, они теряли сознание в непрозрачной серой пелене удушающего газа. Остальные бежали в лобовую атаку, напирали, толкали, кричали. Густаво хотел выбраться из толпы. Но острая боль словно кулаком ударила в живот — ни вздохнуть, ни охнуть. Густаво с удивлением посмотрел, как из живота вытекает горячая липкая жидкость. Его ранили? В таком шуме никто не обратил внимание на одиночный выстрел. Полицейские что-то кричали в мегафон, раздались еще несколько выстрелов и Густаво понял, что стреляли солдаты. Блядь! Ему нужно выйти из толпы, байк оказался тяжелым и неуправляемым, когда Густаво пытался посильнее прижать рану в животе, но с каждым ударом сердца чувствовал, как выплескивается горячая кровь. Он увидел вывеску «Университетская больница Санта Кристина» и, сжимая рану рукой, стал пробираться к приемному отделению.***
— ¡Joder! Мы так не сможем выехать! — Хорхе заметил пост на выезде на автомагистраль и в очередной раз повернул на юг. За последний час прибавилось машин и все они ехали из города, кажется мадридцы решили покинуть столицу. Висенте включил радио, где возбужденные репортеры кричали о столкновении вооруженных сил, полиции и больных Фэн-вирусом. Кажется, толпа пациентов из трех больниц в районе Ретиро напала на представителей власти. Радио разрывалось возмущенными комментариями про то, что беззащитных солдат обкидали камнями и есть раненые. — Чушь! — вдруг прошипела Инма, — больные Ф-вирусом не то что камни поднимать, они дышать самостоятельно не могут, а тут такая активность. Тогда сказали бы, что больные бешенством или агрессивные наркоманы. ¡Mentira! Ложь! — Инма, но ты не знаешь наверняка, что там случилось, — осторожно заявила Эстер. — Вот именно! Никто не знает! — вступился за медсестру Висенте, — почему мы должны верить репортерам? — Тогда какого хера ты постоянно крутишь магнитолу? — взорвался Хорхе. — Надо прорываться через посты, а не ездить кругами! — Висенте раскраснелся и заорал. — Блядь! Нас нет в живых! Мы в списке мертвых! Как ты собираешься прорываться? — не выдержала Инма, — Нас прибьют и никто отвечать не будет! — Мы не сможем выехать из города, — очень тихо прошептала Эстер. — Может сегодня не сможем, попробуем завтра, послезавтра, — ей ответил Хорхе. Висенте снова включил радио, на всех каналах обсуждали происшествие около больниц Грегорио Мараньон и Санта Кристина. Инма вслушивалась, пытаясь понять, ранили врачей или стычка закончилась на улице. Репортеры радостно вещали об усилении военного положения, о закрытии всех магазинов, рынков, аптек. Мэрия приняла решение поставить продовольственные точки в каждом районе, где будут выдавать основные продукты и необходимые лекарства по DNI один раз в день. Хорхе остановил автомобиль на ближайшей заправке. — Давайте выпьем кофе, позавтракаем, — он посмотрел на часы, — можно и пообедать, решим, что делать дальше. Ресторанчик на заправке не работал, но в магазине продавали холодную тортилью, булочки, сыр, хамон; около кассы стоял кофейный аппарат. Эстер любила горячее молоко с сахаром из такого агрегата, она уже заплатила 1€ и ждала, когда наполнится стаканчик. Походный завтрак устроили прямо в машине. Злость и раздражение таяли с каждым глотком кофе и с каждым куском хамона. Тишину нарушил Хорхе: — Давайте решим, что делать. Он посмотрел всем в глаза. Висенте уже успокоился и допивал второй стакан кофе, Инма была сосредоточена, Эстер смотрела на Хорхе с полным доверием. Адвокат продолжил: — Судя по усиленным блокпостам, город будет закрыт на первые три-четыре дня. Когда спадет основная волна желающих покинуть столицу, то и посты станут не такими многочисленными. — Откуда ты знаешь? — удивилась Эстер. — Деньги, — пожал плечами Хорхе, — в таких решениях все зависит от денег. Мэрии Мадрида нужно платить двойную ставку военным, врачам, полицейским за их дежурства на блокпостах. Такие суммы берутся из наших налогов и скоро городская казна откажется от дополнительных выплат. — Работать бесплатно никто не будет, значит снимут посты, — согласилась Инма. — Ладно, хер с ними, с постами, с солдатами, — тряхнул головой Висенте, — что мы будем делать? Может поедем ко мне? — Нет! — вышло слишком громко и резко, адвокат извинился, — Нас будут ждать по домашним адресам. Может у кого есть дальние родственники, которые могут принять нас? Все замолчали, затем Инма предложила. — Я хорошо знаю Мадрид. Мы можем пожить в окупас. — Как сквоттеры? — Эстер поморщилась, — Мы должны будем залезть в чужой дом? — Ну и что? — медсестра не видела ничего плохого, для нее была цель выжить здесь и сейчас, — В наши дома сейчас входят бригады зачистки и поливают все дезинфицирующим хлоридом ртути, не думаю, что они закроют двери на замок. — Хочешь сказать, что в наши квартиры смогут попасть чужие люди? — Эстер округлила глаза. Ее комната не имела ничего ценного, но были памятные фотографии ее матери, напечатанные на бумаге, ее старые игрушки и подарки. Хорхе посмотрел на Эстер и протянул руку, сжал ее пальцы. — Мы заглянем в наши дома, но не сейчас. Двери в парадных закрываются, не переживай! Ворам сейчас тоже трудно, — он подмигнул, пытаясь разрядить напряжение, которое с утра висело в воздухе. Инма вздохнула: — Мы сейчас находимся в районе Легаспи, южнее, через реку Мансанарес, расположен район Усэра, где можно найти пустое жилье, там живут в окупас иммигранты из Восточной Европы. Еще южнее — район Виллаверде, туда не заглядывает полиция даже под Рождество, там можно годами жить без документов и без денег. Район принадлежит марокканцам, алжирцам и сирийцам. — ¡Dios! откуда ты знаешь? — удивился Висенте. — Я медик, — ухмыльнулась Инма. — Почему? — спросила Эстер, — Ты же не полицейская. — Вот поэтому и знает, — Хорхе ответил вместо медсестры, — с ней делятся секретами, а полицейских не любят и их побаиваются. — Значит ищем жилье под сквот? — потер руками Висенте. — Получается, что так, — согласились остальные. Хорхе развернул Hyundai Santa Fe к мосту и скоро их окружили грязные здания Виллаверде. -------------------------- * В октябре центр Мадрида перекрывают для пастухов, которые перегоняют стада овец и коз с севера на юг Испании по старинным маршрутам миграции животных (около 2000 животных). Традиции массового перегона овец больше 600 лет. Еще в средние века пастухи получили право за небольшую плату проходить через город. Сегодня, согласно обычаю, старший перегонщик вручает представителю мэрии символические монеты. ** Флаг Мадрида — семь золотых пятиконечных звезд на темно-красном фоне. Ошибочно считается, что это количество автострад, которые выходят из центра Мадрида «нулевого километра», находящегося на Пласа дель Соль. На самом деле оттуда ведут счет главные дороги страны только в шести разных направлениях (А1 север, А2 северо-восток, А3 восток, А4 юг, А5 юго-запад, A6 северо-запад) *** Герб Мадрида — медведь, поедающий ягоды земляничного дерева. Скульптура такого медведя находится на Пласа дель Соль. ****Формалин используется не только в моргах (предотвращает разложение белков), но и как антисептик, для инактивации бактерий и вирусов при производстве вакцин. ***** Медицинская закись азота («веселящий» газ) используется как средство для ингаляционного наркоза, вызывая состояние опьянения и сонливость.