***
— Одной компьютерной томографии головного мозга оказалось недостаточно, — заявил кто-то в костюме биологической защиты. — Нужно будет продолжить исследования. Дарио был в сознании и не понимал, почему к нему относятся как к неживому существу. В его палату заходили мужчины и женщины, он надеялся, что это были женщины. В комбинезонах биозащиты, в респираторах и очках, все, кто интересовался состоянием Дарио выглядели одинаково. Только у одних глаза были злые, холодные, у других — добрые. Почему-то Дарио решил, что медработники с добрыми глазами — это женщины. Его переложили на каталку и повезли в лифте. Пока кабинка поднималась, Дарио был уверен, что поднималась, но спустя минуту он испытал странное чувство потери ориентации в пространстве. Он мог бы поклясться, что теперь кабинка лифта не поднимается, а наоборот, опускается вниз, а там их ждет бесконечная, всепоглощающая тьма, из которой уже не выбраться. Когда двери лифта открылись, его тревога только усилилась. Зачем ему лежать в больнице, если он не болен. Неужели он подцепил Фэн-в? Но он никогда не чувствовал никаких признаков заболевания, не было ни температуры, ни кашля, ни боли в горле или в легких. Он устал, но больше от всех анализов. И был слаб. Каждый день приходил кто-то в костюме биозащиты и брал у него кровь. Каждый день Дарио сдавал кровь, но ему никто не говорил, что с ним случилось. Странная догадка пронзила Дарио. А что если он умер от Ф-вируса и сейчас его тело пытается притянуть душу обратно? Или он спит? Что там надо делать? Щипать? Дарио хотел приподнять руку, но не смог. Его конечности были крепко привязаны к каталке. Даже голова. Он не мог нормально повернуть голову. Ее зафиксировали для компьютерной томографии и забыли освободить от гелевой подушки. Или не забыли? Дарио устал думать и провалился в дремоту. Двери палаты были плотно закрыты. Две кровати, на одной из которых лежал Дарио. Постельное белье было свежим, с легким запахом дезинфицирующего хлора. Никаких тумбочек или шкафов, словно у больного не должно было быть никаких личных вещей. Раздался скрип резиновых подошв. В палату вошла медсестра в защитном костюме, пробурчала себе под нос, пока читала планшет: — Магнитно-резонансная визуализация, анализ крови, все как обычно. Дарио проснулся от ее голоса: — Я жив? Медсестра не ожидала, что подопытный с ней заговорит, обычно они тихо стонали от боли и также тихо умирали. — Жив, — прошептала она. — А чем я болен? — снова спросил Дарио. — Пока ничем. — Тогда отпустите меня. — Ты можешь заболеть в любой момент. — Вот когда заболею, тогда вернусь, — попытался улыбнуться итальянец. Их странный разговор прервал хриплый голос из динамика, требующий, чтобы медсестра занялась своими обязанностями. Она привычным движением перетянула жгутом предплечье Дарио и взяла кровь в четыре пробирки. Затем отвезла его на рентген грудной клетки, на электроэнцефалограмму, продолжавшуюся больше часа, чтобы изучить электрическую активность его мозга, после вкатила коляску с Дарио в соседний кабинет, где ему провели магнитно-резонансную томографию. Дарио переложили на подставку, пристегнули конечности и зафиксировали голову простым ошейником, который надавливал на глотку каждый раз, когда он хотел повернуть голову. Магнитно-резонансный томограф представлял собой замкнутый туннель, диаметр которого был с размером взрослого мужчины. Дарио подумал, хорошо, что он не страдает клаустрофобией. Высокофункциональный томограф может измерить интенсивность деятельности нейронов в мозгу, проанализирует химические изменения, вызванные бактериями и вирусами. Его руки вспотели, тело стало трястись от судорог, но боли он не чувствовал. Дарио понимал, что ему понадобятся самообладание и ясная голова. Что бы это ни было, следует все обдумать, просчитать. Ему нужно уйти. Но как? Никто из медперсонала не идет на контакт. Но Дарио выяснил самое главное. Он жив. И он здоров. Пока здоров. Дарио умирал от усталости, его тело покалывало, руки онемели от сжимающих манжет, его развязывали только когда пересаживали с одной каталки на другую. Еще добавился ржавый привкус во рту. Вечером, так предположил Дарио, в палате не было ни окон, ни часов, а свет горел чуть приглушенно, ему принесли ужин. А может это был обед или второй завтрак. Он потерял ориентацию во времени. Есть не хотелось, тем более его руки дрожали и Дарио не мог держать ложку ровно. Он выпил два стакана воды и упал на кровать. Когда очнулся, то подноса с едой не было, а к его запястью был прикреплен внутривенный катетер, прозрачная жидкость равномерно капала по раздаточной микротрубке.***
— ¡Joder! Какого черта? — Хорхе резко вскочил. Висенте выглядел испуганным. — Может они нашли твой Hyundai? — На машине номера Барселоны, — ответил адвокат, — мой Hyundai оформлен на юридическую фирму, ее не так просто вычислить. — Вот и привлекли внимание каталонскими номерами. За спиной Висенте стояла Инма, она выглядела более спокойно. — Надо собраться и спуститься в гараж, — предложила Эстер, она пригладила растрепанные волосы, в надежде, что Инма и Висенте не догадаются, что произошло. Висенте подошел к окну, но из комнаты Хорхе и Эстер улица не просматривалась, только стена соседнего здания. — Эстер, Инма, держите рюкзаки наготове, а мы с Висенте спустимся к бару по черной лестнице, — решил Хорхе. Топот ног на лестнице заставил всех замолчать и замереть. Эстер слышала как бьется ее сердце где-то в глотке, и если она вздохнет слишком сильно, то сможет выплюнуть его. Инма сжалась в стенку и прикрыла глаза, она не думала, что от волнения покроется холодным липким потом. Инма давно не испытывала такого страха. Висенте и Хорхе встали по обе стороны от двери. Мужчины волновались, их лица были сосредоточены и бледны, но они, как могли, скрывали свое состояние. Через секунду раздался оглушительный стук в дверь, тот, кто стоял по другую сторону колотил в дверь кулаком. Висенте интуитивно потянулся к дверному замку, в головы современных жителях больших городов почему-то вложили неписаное правило, если стучат в дверь, то надо открывать, даже если ты не ждешь никого, даже если за дверью враг. Хорхе отрицательно помахал рукой, словно выводил Висенте из транса. Тот остановился и покачал головой, поняв, что действовал как тупой герой из фильма-ужастика. Эстер прикрыла рот рукой, она боялась лишний раз вздохнуть. В дверь снова застучали и кажется били ногами. Еще несколько ударов кулаком, под которыми дверь дергалась. Затем настала тишина. Висенте хотел было что-то сказать, но в дверь снова стали бить, пытаясь высадить дверь. Соседи сверху что-то уронили, раздался грохот. — Это второй этаж! Вам выше! — прокричал хозяин бара. Опять загрохотали шаги по лестнице, и раздались чуть приглушенные удары этажом выше. Затем раздался женский визг, еще один, и еще. Инма и Эстер бросились в гостиную, окна которой выходили на улицу Плата, чтобы успеть увидеть как сильные мужчины в полицейской форме за волосы затаскивали в машину четырех женщин. — ¡Dios mío! Что они такого сделали? — в тишине прозвучал вопрос Эстер. — Они родились женщинами в районе Виллаверде, — ответ Инмы прозвучал немного цинично, — такие баррио — районы — как болото, редко кому удается выбраться. Наркотики, проституция, торговля детьми. — Так их теперь посадят? — Эстер волновалась за женщин, их посадили в полицейские машины, но пока не увезли. — Да не посадят их! Полицейским, особенно их начальству, тоже хочется немного развлечений. — Инма, неужели они везут девочек в участок? — Эстер не верила своим глазам. — Не обязательно. Мог кто-нибудь заказать девочек с доставкой, — ответил подошедший Хорхе, — в Барселоне тоже развозкой проституток занимаются полицейские, многие спонсируют целые публичные дома.* Висенте оставался около входной двери и услышал разговор о двух проститутках с клиентами на втором этаже, Хесус, хозяин бара, утверждал, что девочки не местные, как и клиенты, чем заинтриговал полицейских. — Быстро! Нам надо свалить из этой квартиры! — Висенте забежал в салон и схватил свою спортивную сумку. Он открыл дверь и жестом предложил Инме и Эстер выйти первыми. — Вверх. На крышу. На площадке третьего этажа они увидели, что дверь в квартиру была выбита, на полу валялась женская одежда и обувь, судя по красно-черным стенам, жилье было оборудовано под дешевый бордель. Эстер на секунду задержалась, а Инма, как медсестра она повидала многое, ее подталкивала в спину. Сзади торопились Висенте и Хорхе. Еще один марш — четвертый этаж, за дверью тихо переговаривались жильцы, они думали, что полицейские поднимаются к ним. Их громкий шепот был хорошо слышен на лестнице. — Я убью их нахуй! — Перестань! Тебя посадят или самого пристрелят! — Я убью их! Не держи меня! — Прошу тебя! Прекрати! — ¡Hijosdeputa! ¿Qué coño hacen? Какого хуя они тут делают? Еще несколько ступенек, Хорхе проклинал узкие лестничные пролеты, и дверь на крышу. Куда вели ступеньки — к спасению или в смертельную ловушку. Он стиснул деревянные перила, словно старое дерево могло поделиться с ним некой силой. Что там, на крыше? Есть ли где спрятаться? Смогут ли они выбраться? Эстер первая выскочила наружу. Плоская крыша, залита асфальтом. Вся утыкана блоками кондиционеров. В углу стояла трансформаторная будка. Висенте и Хорхе пытались забаррикадировать дверь, но никакой задвижки или замка на двери не оказалось, привалить ее было нечем, ни ящиков, ни палок. — Нужно перебраться на соседнюю крышу и уйти подальше от этого места, — прошептал Висенте. Куда бежать? Вправо? Влево? Внизу уже громыхали шаги, слышны голоса. Нарастала паника. Эстер прерывисто дышала, стук ее собственного сердца заглушал остальные звуки. Она не услышала как ее позвала Инма. Тело медсестры тряслось не столько от страха, сколько от отчаяния, она больше, чем другие понимала, что может произойти с ней и с Эстер, окажись они в руках тех ублюдков, к кому везут проституток. Они никогда не выберутся живыми. В темноте маячил силуэт трансформаторной будки, скорей туда! Инма схватила Эстер за руку и проскользнула в тень. За ними бросились Хорхе и Висенте. Они следили за дверью, но она пока не открылась. Глаза уже начали привыкать к темноте. Они осмотрелись и заметили слева перила пожарной лестницы. Выход! Пожарная лестница должна их вывести в патио, а оттуда они попадут либо в соседний дом либо на улицу. Прижавшись к трансформаторной будке, они вслушивались в звуки, приглушенный вой полицейской сирены, крики соседей, шум и ругань на лестнице, затем выстрелы. Громкие. Неожиданные. И снова вопли, крики, визги. Глухой звук падающего тела. — Сосед на четвертом этаже не выдержал, — прокомментировал Хорхе. — Останемся здесь или на пожарку? — Висенте хотел сбежать как можно скорее. — Надо уходить, они сейчас всех будут допрашивать, — адвокат прекрасно знал как работает полиция и как сотрудники прикрывают друг друга. — Придется рискнуть и спуститься по пожарной лестнице, — прохрипела Эстер. Ее горло пересохло, а вот ладони наоборот, были мокрые и липкие. Хорхе присел, медленно сдвинулся к углу, выглянул на улицу. Полицейские говорят по рации, значит вызывают подмогу. А вот за руки выволокли плачущую сеньору, судя по голосу, это она отговаривала мужчину от выстрелов. За ней шли две девушки, возможно ее дочери, которых посадили в первую машину, с проститутками. Полицейские что-то возмущенно говорили, затем один из них сел за руль и уехал, увозя шесть девушек для чьего-то развлечения. Один из них поднял голову и Хорхе тут же отпрянул. — Надо бежать. Они рванули к пожарной лестнице, надо воспользоваться единственным шансом. Если их найдут, то пристрелят как свидетелей. А если не убьют сразу, то обнаружат, что все четверо уже мертвы от Фэн-вируса. Дальше будет все зависеть от жестокости полицейских: переправят всех в военный госпиталь или оставят для игр своего начальства. Их шаги раздавались словно барабанная дробь — слишком громко. Эстер повторяла про себя, что сейчас не нужно думать, а надо только бежать. Она первая ухватилась за металлические перила пожарной лестницы, развернулась, чтобы спуститься и… шагнула в пустоту. Сверху ее торопила Инма, которая не понимала причин задержки. Кто-то спилил верхние перекладины лестницы. Эстер перебирала руками, когда Инма вдруг наступила на ее пальцы. От неожиданной боли Эстер вскрикнула и разжала левую ладонь, сейчас она висела на одной правой руке. Инма догадалась посмотреть вниз и увидела болтающуюся девушку. — ¡Joder! Блядь! Ты что висишь и орешь? — Ступенек нет, — сквозь зубы прошипела Эстер. — Спускайся на руках! — Пыталась, пока ты не наступила на меня! Около перил стояли Хорхе и Висенте, судорожно оглядываясь на дверь на крышу. — Эстер! Давай быстрей! Ее ноги висели словно тяжелые гири, пальцы левой руки горели, но она не разжала правую ладонь. Эстер схватилась второй рукой за перила, расставила ноги для опора и стала двигаться вниз, царапая ладони и оставляя кровавый след на металлических перилах. Она не рассчитывала нащупать ногой перекладину, поэтому сильно ударилась о железный выступ. Она сжала губы до крови и стала перебирать руками и ногами как можно быстрее. Как только ее ноги коснулись земли, Эстер отошла в сторону, засунув ладони в подмышки, кожа на руках горела. Инма, Висенте, Хорхе тяжело дышали. Хорхе подошел к Эстер и вопросительно показал на ее руки. — Кожу содрала, — объяснила девушка. Наверху мелькнула тень и они услышали выстрел, а затем короткий свист пролетевшей мимо пули. Мгновением позже вверху появилась голова полицейского, перегнувшись через край крыши, он водил пистолетом из стороны в сторону. В патио было темно и полицейский стрелял наудачу. Затем он подошел к пожарной лестнице, отсутствие перекладин охладило его пыл, он сделал еще два выстрела, подождал, ответил по рации и ушел. Все это время Хорхе прикрывал Эстер своей спиной, прижав ее к стене. А Висенте с Инмой стояли под лестницей и почти не дышали. Все стояли без движения пока не хлопнула наверху дверь, ведущая на крышу. Они побежали вдоль стены в поисках выхода из патио. Висенте сориентировался лучше остальных и вывел их на боковую улочку. — Черт! В какой стороне парковка? — Хорхе растерялся в лабиринте Виллаверде. Висенте показал рукой в сторону. — Нам придется сделать крюк, чтобы не приближаться к бару Хесуса. — Пошли, показывай дорогу! — Инма хотела уйти подальше из этого района. — А может угнать машину? — предложила Эстер, — мы не доберемся до парковки, нас заметят. — Ты права! — с этими словами Висенте выбил стекла у ближайшего старенького SЕАТа. Сигнализация не сработала, видимо хозяин машины считал, что никто не позарится на такое старье. Инма смотрела почти влюбленно на парня: — Ты и это умеешь? Эстер подняла глаза к небу: — И почему хорошим девочкам нравятся плохие мальчики? Висенте пробурчал, что не такой уж он и плохой. В это время он содрал пластиковую крышку на рулевой колонке, которая держалась будто на скотче или на жвачке. Этот SEAT часто заводили без ключа. Висенте держал в руках переплетение электрической проводки. — Теперь надо найти проводку красного цвета, это от батареи, — бурчал Висенте, — проводка зажигания коричневая, а стартера — желтая. Теперь коричневую соединяем с красной… Машина не завелась, но приборная панель ожила. Висенте чертыхнулся. — А теперь желтую проводку с красной… Появились искры и автомобиль завелся, мотор поработал и заглох. Висенте снова повторил процесс и во второй раз древний SEAT ожил. Висенте сидел за рулем, несколько раз разогнал машину на холостом ходу и выехал на улицу Ласаро. Все заметили, что на перекрестке стояли полицейские машины, Висенте нажал на педаль газа, прикрикнув, чтобы пригнулись и быстро скользнул между автомобилями. Прежде чем кто-либо из полицейских сумел среагировать, Висенте прибавил скорости, со скрежетом развернулся и въехал в небольшую улицу. За ними направилась одна из полицейских машин. Его водитель дал полный газ и уже через несколько секунд полицейская машина почти поравнялась с SЕАТом. Висенте вспомнил всех святых и свернул в сторону часовни Святого Феликса. Полицейские не отставали, один из них высунулся из окна машины и открыл огонь. — Блядь! Что он делает?! — закричала Инма. — Они нас перестреляют! — почти плакала Эстер. Висенте резко перестроился влево, полицейский, высунувшись из окна, продолжал стрелять по машине, но так никого и не задел. Тогда Висенте вдруг сделал резкий поворот вправо, чтобы проехать дворами. Полицейские не успели среагировать и промчались дальше по прямой. Висенте выехал на соседнюю улицу, еще один поворот и они оказались на парковке полицейского участка. Здесь стояли личные автомобили служащих, среди которых остался старенький SEAT. Висенте отсоединил провода и машина заглохла. Через дорогу, в густом парке, стояла часовня Святого Феликса.***
Ана почти никуда не выходила после того, как марокканские иммигранты украли ее сумку с карандашами и блокнотом. Она сидела на балконе и пила кофе, одну чашку за другой, жалея, что не умеет курить. Желудок болел от такого количества кофеина, но еды дома не было. Вернее, еды не было у Аны. Соседка-украинка оставила записку, что нашла работу с проживанием — ухаживать за больным стариком в одной семье. Бельгиец то и дело приносил сумки с консервами, откуда, с какого склада, он не говорил. Ана не верила, что ее сосед все это купил. Один раз, когда бельгийца не было дома, Ана не сдержала любопытства и вытащила пустую консервную банку из мусорки. Срок годности закончился два года назад. Значит ее сосед нашел склад просроченной продукции, которую должны были уничтожить. Если он не умрет от Фэн-вируса, то загнется от кишечной инфекции. Ана вздохнула и кинула банку обратно в ведро. Комната русского соседа была закрыта на несколько замков, которые успели запылиться. Ана провела пальцем по верхней дужке навесного замка, собирая слой пыли. Она уже не помнила, как давно не появлялся этот странный мужчина. «Мы все умрем сегодня». Ана вспомнила свою мантру, и повторяя ее про себя, собрала самое ценное в рюкзак, который ей когда-то подарили. Ана думала, что если она окажется в больнице или вдруг умрет на улице, то ей не хотелось бы, чтобы в ее вещах ковырялся сосед-бельгиец. «Мы все умрем сегодня» — кроссовки, почти новые, из Декатлона, на дно рюкзака. «Мы все умрем сегодня» — куртка, единственная, на все погоды, ее тоже уложить поглубже. «Мы все умрем сегодня» — две футболки и цыганская юбка, их свернуть трубочкой и рассовать по внутренним карманам, как и смену белья. «Мы все умрем сегодня» — старые краски и почти исписанные карандаши, которые Ана держала дома на всякий случай. «Мы все умрем сегодня» — памятные вещи из Франции: рубашка, платок, бижутерия. «Мы все умрем сегодня» — бутылка воды, набранной из-под крана; крекеры, сухарики, два пакета китайской лапши, остатки чая. Все, что Ана могла найти в комнате украинской соседки. Проверила шкафчики на кухне, на верхних полках обнаружилась маленькая банка с чечевицей; засохшие яблоки, главное, что не гнилые; бумажные пакеты с составом для приготовления выпечки. Ана прочитала, что это мука, сухое молоко, сахар, яичный порошок, дрожжи; подумала и взяла их с собой. В рюкзак уже не помещались ее старые альбомы. Ана спрятала их на кухне, там где нашла чечевицу. Бельгиец вряд ли будет перепроверять все полки. «Мы все умрем сегодня» — Ана по обыкновению взяла ключи и отправилась привычным маршрутом. Сначала перейти реку Мансанарес, Ана не так давно обнаружила пешеходный мост, свободный от блокпоста с обязательным тестом крови на Ф-вирус. На той стороне реки начинался район Легаспи, а около моста стояла панадерия, пекарня и хлебный магазин. Ана всегда ловила запах свежих булочек, еще находясь на мосту. Неповторимый аромат свежего, только что из печи, хлеба, вызывал улыбку. Так было каждый день прогулок. Но не сегодня. Ана уже сходила с виадука, но привычного хлебного аромата все еще не было. Ответ прост - панадерия была закрыта. «Мы все умрем сегодня», Ана подумала, что жаль, она рассчитывала оставить у хозяина пекарни свой рюкзак, чтобы дойти до центра города налегке. Вспомнила про итальянцев из пиццерии около парка Ретиро. Далековато, но сейчас она не будет петлять через Аточа, а направится в сторону Пласа Майор, оттуда выйдет на Лас Уэртас, а там и до братьев итальянцев рукой подать. Прежде чем повернуть или перейти дорогу, Ана всматривалась, не перекрыта ли улица блокпостом, не ходят ли патрули. Ее удивило, что машин и людей на улице стало гораздо меньше. «Мы все умрем сегодня», повторила Ана и нырнула в переулок, завидев двух полицейских, которые вышагивали по проспекту Эмбахадорес. Ей придется перейти широкую улицу Ронда де Толедо, только нужно найти правильный перекресток. А вот и он, рядом с автобусной остановкой. Ана направилась к скамейкам, делая вид, что ждет транспорт. Но электронное табло** ничего не показывало. ¡Joder! Ана пожалела, что не следила за местными новостями, в последние дни она вообще не смотрела телевизор. Автобуса не дождаться. И на остановке она привлекает к себе лишнее внимание. Ана сидела одна в обнимку со своим рюкзаком, наблюдая за парком через дорогу. Деревья окружали институт Сервантеса. Ана подождала, когда проедут редкие автомобили, потом резко перебежала дорогу и нырнула в парк. Учебное заведение закрыто, полицейский патруль вряд ли будет проверять парковую зону. Ана отдохнула в тени деревьев, выпила воды, съела яблоко. Прошло больше трех часов как она вышла из дома, ей понадобятся силы, чтобы дойти до пиццерии. До метро Ла Латина она поднялась без приключений, ближе к центру стало больше прохожих, больше машин. Город выглядел не так уныло, не так пустынно. Возле метро она заметила полицейских, Ана испугалась, что потребуют ее документы и свернула на небольшую улочку Кава Альта, где раньше было множество магазинов и баров, подождала, пока пройдет патруль и вернулась обратно. Ана дошла до собора Святого Исидро, покровителя Мадрида, немного задержала шаг. На ступенях, около входа сидел пожилой мужчина. Жизнь на улице научила выделять среди бомжей и алкоголиков тех, кому действительно нужна помощь. Седой сеньор, прислонившийся к каменной стене, не был ни бомжом ни алкоголиком. Но его одежда была какая-то потертая и грязная, от него за несколько метров несло пивом. Ана посмотрела на него и собиралась пройти мимо. Даже сделала несколько шагов. Потом ее словно чужая сила развернула и привела к сеньору. — ¿Cómo está Usted? Как Вы, сеньор? Мужчина поднял серо-карие глаза и потрогал голову. — Болит? — Ана подумала, что старик мог напиться и упасть. — Не помню. Ана потрогала его затылок, которую украшала шишка, и довольно крупная. — Тебя избили? — Не знаю, guapa. — А как тебя зовут, ты помнишь? — Конечно! Я — Антонио Наварро Мартин. — Где работаешь? — В комиссарии Ретиро, — после этих слов мужчины попытался встать на ноги, но не мог удержаться, — мне же на дежурство пора! Черт возьми! ¡Jollín! ¡Qué mierda! Ана сдержалась и не показала свой страх. Она целый день пряталась от полиции и вот тебе, набрела на одного из них: — Когда тебе на дежурство? Сегодня? — Не помню, черт! — Антонио сморщился, — Мне через год выходить на пенсию, я не могу прогулять свое дежурство! — А как ты будешь работать? Может все-таки отправишься домой? — Нет! Мне нужно в участок. Ана устало предложила: — Может я провожу? Мне в ту же сторону. Антонио слабо улыбнулся: — Мне тебя Господь послал! А то я сидел и не знал, что делать. Он поднялся, опираясь на руку Аны. — Антонио, тебе лучше отправиться домой. — Нет! Меня наверно все ищут! Мне надо на работу! — полицейский был непреклонен. Он замолчал, потом стал рыться в карманах, с удивлением обнаружил свой табельный электрошоковый пистолет Тaser, покрутил его в руках и положил обратно, затем достал ключи, документы, деньги. Налички было немного. Антонио покряхтел, он совершенно не помнил, сколько выпил. Много, раз так плохо себя чувствует. Слишком много. Ана протянула ему руку: — Пойдем, помогу дойти до твоей работы. Антонио смотрел на ярко-оранжевые ленты ограждения, предупреждающие о биологической опасности. Комиссария Ретиро, где он проработал почти 30 лет, стояла одинокая и пустынная. Антонио привык видеть своих сослуживцев, адвокатов, помощников судей, посетителей, которые хлопали дверьми, стояли на лестнице, курили, разговаривали по телефону; которые и создавали ауру полицейского участка, всегда в движении, всегда много людей, всегда шумно. Сейчас полицейский участок молчал. Двери закрыты. Предупреждение гласило, что в помещении проведена санитарная очистка, здание продезинфицировано и закрыто на карантин. — А как же мое дежурство? — Антонио считал, что он должен продолжить службу. — Считай, что у тебя отпуск, — пожала плечами Ана. Она не понимала, зачем так расстраиваться из-за работы. Радуйся, что прожил еще один день! — Пойдем, тут за углом есть пиццерия, может возьмем по кусочку? — Ана устала и хотела есть. Пиццерия была окружена такими же пугающими лентами. Ана произнесла вслух свою мантру: — «Мы все умрем сегодня». ------------------------- * К сожалению, это правда. Бордели в районе Maresme (Barcelona) держит начальство Mossos d'Esquadra (название полиции в Каталунье); проститутки, работающие на дорогах, тоже под прикрытием полиции. ** В Испании на остановках общественного транспорта есть электронное табло, показывающее номер автобуса и время ожидания.