***
Его злость нарастала, разжигая гневный огонь, растекающийся по всему телу. Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы остановить агрессию. Обычно Фелипе боролся со своим паршивым настроением при помощи таблеток, которые успокаивали и поддерживали ясность сознания, но вот уже неделю все упаковки с медикаментами были пусты. Он просил свою мать отправиться за лекарствами, он столько раз просил ее! А эта старая сука только ворчала, что-то про вирусы. Какие блядь вирусы? Его таблетки закончились и его тело наполнялось огненной лавой. Надо затушить ее, выпить две, нет, лучше три или четыре таблетки. Фелипе каждый час подходил к ящику кухонного стола, где лежали пустые бутылочки из-под галоперидола, амисульпирида, зотепина. Он перетряхивал ящик, но таблеток как не было, так и нет. Он снова кричал матери, чтобы та отправлялась в аптеку. Один раз он даже помог ей отправиться на улицу — скинул мать с балкона. Но она и тогда отказалась идти, до сих пор лежала на тротуаре. Вот же гребаная старуха! Еще и ноги оголила, блядь! Теперь ему требовалось нечто большее, чтобы держать себя в руках. Нечто практически невозможное. Фелипе решил сам сходить в эту долбанную аптеку. Он повернул ручку входной двери, но старая сука всегда закрывалась. Она держала на замке и свою комнату, будто он не мог сломать стены. Фелипе зарычал и стал крушить квартиру. Сначала на пол полетела мебель, ненужные телевизор и холодильник, он выдрал с корнем унитаз, все равно он ходил на балкон, ему всегда нравилось мочиться со второго этажа. Напоследок Фелипе занялся входной дверью. Он пинал, бил, толкал. Через пару часов отдыха начинал снова. Фелипе не замечал, день или ночь и сколько времени прошло. Вся его ярость была сосредоточена на этой чертовой двери. Фелипе вооружился кухонным ножом и стал методично резать обшивку. Дверь все равно не открылась. Он уже и не помнил, зачем ему понадобилось сломать ее. Очередная серия пинков и ударов и снова работа ножом. Поэтому после того, как дверь слетела с петель, Фелипе еще некоторое время сидел на полу в парадной, наблюдая как ступеньки уходят вверх и вниз. От вида лестницы у него закружилась голова. Он стал избивать ступени, которые отвечали ему холодом бетона. Разозлившись, Фелипе неудачно пнул и упал. Затем он скатился вниз на один пролет. Он встал на четвереньки. Вниз, решил его больной затуманенный мозг. На улице было раннее утро. Фелипе нахмурился, его глаза привыкли к полутемной квартире и ему совсем не нравилось солнце. На асфальте лежало мертвое тело, но Фелипе совсем забыл про него. Его ярость искала нечто свежее, теплое, живое. Он шел, спотыкаясь о пустые банки и бутылки, путаясь в мусорных мешках. Его соседи, те, кто еще остался жив, боялись заразиться Фэн-вирусом на улице и поэтому скидывали мусор из окон. На углу лежали несколько трупов, словно пьяные друзья решили пообниматься. Фелипе хотел есть и — мясо есть мясо — отрезал ломоть от верхнего тела. Это было плечо какого-то парня. Мышцы потемнели и кровь стала густой черной жижей. Фелипе пожевал, покачал головой. Нет, мясо холодное, слишком пористое. Оно похоже на губку. А может надо взять кусок у живых? Они теплые… Фелипе устал ходить по улицам. Может его гнев, его злость подскажут, где ему взять свежий кусок мяса? Он покрутился около трупов и выбрал направление на запад. Фелипе не любил, когда солнце светит в глаза. Через несколько кварталов Фелипе заметил живых людей. Его чувства обострились как у дикого зверя. Он прибавил шаг, распинывая пустые пакеты, рваную бумагу, грязную упаковку. Его ярость должна была обрушиться на кого-то из этих двоих. Мужчина — седой, крепкий, достаточно высокий. Или женщина — худая, с бледным лицом, которая все время оглядывалась. Фелипе затрясся от предвкушения. Он сжал нож и бегом направился к паре, которая стояла около закрытого детского сада. Фелипе даже расстроился, вдруг двери откроются и сеньор со своей сеньорой зайдут в помещение. Но они постояли немного и пошли дальше. Это судьба! На следующем повороте Фелипе догнал их и схватил женщину за шею. Он хотел полоснуть ее ножом, но мужчина оказался довольно проворным и Фелипе успел только поцарапать ее шею. Мужчина не долго думая резко ударил Фелипе в подбородок. От неожиданности Фелипе выпустил женщину, но все еще сжимал нож. Тогда мужчина схватил его запястье двумя руками и дернул на свое колено. Фелипе не сразу почувствовал боль, так как в этот момент мужчина ладонью ударил его в пах. Боль поднялась от живота и поясницы вверх по позвоночнику, а затем добавила боль сломанной руки. Фелипе взвыл и стал размахивать левой рукой, он успел задеть лицо мужчины и с большим удовольствием процарапал его щеку. Затем Фелипе плюнул мужчине в глаза и тот заорал матом. — Я убью тебя, гребаный придурок! Фелипе стал смеяться и отплевываться. Кажется этот здоровый седовласый сеньор боится его слюны. Женщина пыталась оттащить его подальше от Фелипе. — Антонио, пойдем! Он может быть заразным! — Вот поэтому его надо убить! Удар в пах ногой прервал истеричный смех Фелипе. Он упал и солнечный луч посветил ему в глаза. Фелипе зажмурился и стал кататься по асфальту словно вампир, боящийся солнца. Удивительно, но Фелипе не боялся Фэн-вируса, а умирал от страха под солнечными лучами. Его организм обладал абсолютным иммунитетом к Ф-вирусу, ему были не страшны мучения заразившихся Фэн-в. Но Фелипе мучался из-за болезни Гюнтера*, он так давно не пил лекарства, его кожа болела под прямыми солнечными лучами.***
Антонио отмахивался от Аны. Надо было прибить этого придурка. Это же надо! Средь бела дня напасть на полицейского! Антонио еще долго ворчал ругательства, пока не почувствовал, что рука Аны как-то слабо его держит. Он поднял глаза на ее рану. Нож не задел артерию, то была поверхностная царапина, которая все еще кровоточила. Ана прижимала к шее воротник своей рубашки, который окрасился в темно-красные узоры. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Антонио. — Голова болит, — нахмурилась Ана, — еще и мышцы слабые, словно я целый день тяжести таскала. — Давай дойдем до парка, — кивнул Антонио, — смотри, тут недалеко. Сломанная вывеска гласила, что парк принадлежит Университетской больнице Nuestra Señora del Perpétuo Socorro. Антонио обрадовался. — Здесь рядом госпиталь! Пойдем! Может найдем лекарства! Ана слабо кивнула. Почему такая слабость и почему так болят легкие? Рана совсем неглубокая. Но горло болит. Это не от раны. Боль как при ангине, как при вирусе Фэн. Дерьмо! Как же она сразу не поняла. Нож! Черт возьми! Грязный нож! Она удивилась, что заразилась вот так, по-глупому. Ей нужно как-то сказать Антонио, предупредить его. — Иди в госпиталь, а я подожду здесь, — Ана еле сдерживала кашель. — Я донесу тебя, — Антонио уже подхватил Ану на руки. — Нет! — женщина со всей силы оттолкнула полицейского, — У меня Фэн-вирус! — Да откуда ты знаешь? — Нож! Вирус попал мне сразу в кровь! — Может это просто грязь? — Антонио не собирался оставлять ее одну в парке. — У меня все признаки, кружится голова, болит горло, болят мышцы, болят легкие, — Ана прикрыла глаза, — мне трудно дышать и я хочу кашлять. — Ну этот урод плюнул мне в глаза! — закричал Антонио, — значит я тоже заразился! Ана не ответила, у нее начался приступ кашля. Она умоляюще посмотрела на полицейского и замахала руками — отойди, уходи! — Я сейчас! Ана! Я принесу что-нибудь! Антонио побежал в сторону госпиталя. Ана открыла свою сумку и достала один чистый лист, на котором написала, что просит сохранить ее рисунки. Она оставила холщовую сумку на скамейке и направилась в заросли пышных кустов. Она присела, облокотившись спиной к стволу дерева. Теплая кровь полилась из носа, немного облегчив ее кашель. Ана вытерла лицо краем рубашки. Странно, но кажется ее слезы тоже были красными. Она сильно хотела в туалет, но уже не было сил подняться. Скоро кроваво-красное пятно расплылось на ее штанах. Ана уже ничего не чувствовала. Она хотела запомнить, как выглядит синее небо, насколько красивы зеленые листья, какие причудливые формы принимает кора дерева. Фэн-вирус, попав в ее кровоток очень быстро добрался до легких, печени, сердца, пожирая органы в считанные часы. Агрессивный вирус вызывал колющие боли в грудной клетке и Ана судорожно охнула. Фэн-в разрушал клетки, которые лопались при «почковании» Ф-вируса, и вызывал кровотечения из желудочно-кишечного тракта, носа, влагалища и десен. Ана надеялась, что Антонио задержится в госпитале и не станет искать ее мертвое тело.***
Центральный вход в госпиталь Nuestra Señora del Perpétuo Socorro был завален камнями и кирпичами. До начала эпидемии на нижнем этаже вели ремонт административных помещений. Антонио выругался и стал искать запасные двери. Он направился через патио ко входу «скорой помощи», но и там не смог пройти через кирпичную стену. Кто-то постарался перекрыть возможный доступ в больницу. — ¡Mierda! Дерьмо! Антонио попытался дотянуться до окон, но все они находились на уровне двух метров и выше. Полицейский добрался до «Медицинского биофизического центра Nº4». Тяжелая свинцовая дверь была немного приоткрыта. Черт! Это кажется гребаные лаборатории! Антонио потоптался около входа, вспоминая тренировки, которые с ними проводили американские полицейские. В первую очередь, вызвать подкрепление; прикрыть спину; работать только с напарником — все это вызвало усмешку. Ах да, бронированные жилеты, воротники, накладные защитные пластины по всему телу. Антонио еще раз усмехнулся. Вроде он готов зайти в этот центр и проверить наличие лекарств. Он осторожно шагнул в приемную. Дверь жутко заскрипела. Черт возьми! Если противник находится внутри, то Антонио уже прокричал о себе. Он постоял пару минут, прислушиваясь к звукам. Шелест деревьев, где-то в городе раздавались женские крики, бедняжка звала на помощь; шум со стороны автострады, возможно жители города пытаются уехать. В медцентре было тихо. Антонио вздохнул и прошел вперед, в темный коридор. Вдоль стен стояли кресла-каталки словно ждали пациентов. Стеклянные шкафы, в которых когда-то хранились лекарства, были разбиты. Антонио медленно наступил на стекло, но все равно раздался характерный хруст. Если в госпитале кто-то скрывается, то Антонио ясно выдал свое местонахождение. Он прошел до конца коридора и уперся в глухую стену. Через медицинский центр он никак не мог попасть в больницу. За дверью одной из лабораторий раздался шум. Полицейский от неожиданности вздрогнул и потянулся к правому боку, где обычно носил оружие, пистолет Llama M82. Рука похлопала по бедру и опустилась. — Чертовы крысы, — пробурчал Антонио и поторопился к выходу.***
Лукас чувствовал, что ему тяжело дышать. Он никогда не страдал клаустрофобией, но темная закрытая лаборатория давила на него. В голове проносились сотни кадров из фильмов в стиле апокалипсис, когда главный герой попадал в заброшенный дом или станцию метро и всегда находил выход. Лукас обшарил все четыре стены в поисках окна или двери или какого-нибудь устройства, которое открывало бы дверь. Сейчас он сидел на полу и уже не понимал, в какой стороне была дверь, через которую они с Альфредо попали в эту жуткую комнату. Альфредо молчал и только по его тихому свистящему дыханию можно было понять, что врач еще жив. Он повторял Лукасу, что нет смысла тратить силы на поиск выхода, они скорее всего умрут от радиации и им лучше не выходить из помещения. Лукас долго и монотонно бил в стену, но в ответ была абсолютная тишина. — ¿Qué coño? Какого хрена? — Лукас долбал толстую стену, на которую наложили несколько слоев защиты, начиная со свинцовых листов, — Здесь так тихо! Это сводит с ума! — Надо найти крысу! — вдруг восклицал Лукас, — Если есть крысы, значит есть кислород, есть вода, есть еда! Он не помнил из какого фильма почерпнул такую информацию. Альфредо тогда посоветовал ему заткнуться и прислушиваться к писку. Лукас сел на пол, прислонившись спиной к какому-то шкафу и стал слушать. Лукас заснул. Он был так напряжен, что не услышал ни скрип двери, ни звука шагов. Альфредо чувствовал головокружение и тошноту, это могло быть следствием полученной радиации или нехваткой кислорода. Мы все равно умрем, так или иначе. Альфредо старался дышать поверхностно и почти не шевелился. На что он надеялся? Он и сам не знал. Врач устроился поудобнее на полу и услышал торопливые удаляющиеся шаги. — Лукас! Ты слышал?! В ответ Альфредо услышал звуки рвоты. — Что с тобой? Лукас? — Прости… Альфредо… я… не могу… сдержаться… — Лукас! Я сейчас подойду! Только не молчи! — Я… не могу больше… Лабораторию заполнил запах диареи и рвотных масс. Альфредо отметил про себя признаки первичной лучевой реакции — сонливость, тошнота, рвота, диарея. Затем начнут кровоточить органы дыхания и пищеварения. Он вспомнил, что стронций, радий, плутоний накапливаются в скелете; церий, лантан — в печени; уран — в почках; гуляют по всему организму тритий и цезий. Интересно, какие ампулы разбил Лукас? Чем они отравились? Жаль, что он не может вести дневник наблюдений. И очень жаль, что он не сможет помочь Эстер. Альфредо надеялся, что ее молодой организм справится, что девушка выживет.***
Хорхе мерил игровую комнату широкими шагами. Он устал от неизвестности. Эстер оказалась беременной и молчала! Теперь она истекает кровью. Инма хоть и является медсестрой, но не может помочь. И где этот Альфредо с Лукасом? Они с раннего утра отправились в госпиталь! Может потерялись? Хорхе отбросил эту мысль. Альбасете слишком маленький город, слишком провинциальный. Здесь невозможно потеряться. А вдруг их схватили местные жители, долбанные религиозные фанатики? Хорхе выругался сквозь зубы. Надо уходить! К ним уже стучались какие-то двое! Где двое, там и остальная толпа. Хорхе боялся, что детский сад, в котором они остановились, могут поджечь как и мебельный магазин. Только в этот раз они вряд ли спасутся. Хорхе снова дошел до стены с детскими рисунками и развернулся. — Перестань! — зашипела Инма. — Что «перестань»? — Хорхе почти зарычал в ответ. — Перестань мельтешить, голова болит! — Может мне вообще уйти?! — Ха! — Инма покачала головой, — Очень по-мужски. — Чем ты не довольна? — Хорхе почти кричал. — Эй! Сбавь обороты, адвокатишка, — Висенте очень жалел, что остался без руки. Он мечтал разбить лицо Хорхе. Инма отложила в сторону окровавленные тряпки, она каждый час меняла их. Эстер продолжала кровоточить, у нее до сих пор была высокая температура. У Инмы просто опускались руки. Во время работы на «скорой помощи» ей приходилось встречаться с женщинами, которые делали подпольные аборты; у которых возникали угрозы выкидыша; с изнасилованными до обильных кровотечений. Инма им колола антибиотики, жаропонижающие и передавала в руки хирургам или гинекологам. Сейчас у нее не было лекарств, не было возможности крикнуть, что больную нужно срочно отправить в отделение интенсивной терапии. Черт! Она ждала Альфредо с необходимыми медикаментами, не сомневаясь в том, что он скоро вернется. Эстер захныкала. Ее тело снова и снова сжималось как пружина. Схваткообразные боли. После очередного приступа она открыла глаза. — Мне не так больно, — прошептала Эстер. Инма поблагодарила всех святых, потрогала лоб девушки. — Кажется, ты нe такая горячая как утром. — Я же говорю, что мне лучше, — Эстер немного пошевелила шеей и руками. Инма осторожно приподняла детскую рубашку, которую использовала вместо стерильных повязок на промежности Эстер. Последние схватки выдавили сгустки крови почти черного цвета. Это то, что могло было быть ребенком Эстер и Хорхе, почему-то подумала Инма. Она быстро почистила внутреннюю сторону бедер Эстер и попросила Хорхе принести воды, которой тоже оставалось мало. Возможно Хорхе прав, надо двигаться дальше. Вот только вернутся Альфредо с Лукасом. Инма посмотрела в окно, уже начало темнеть. Черт возьми! Где эти двое? Хорхе поднес банку с водой к губам Эстер. Она благодарно улыбнулась и сделала несколько глотков. Хорхе непроизвольно погладил ее по волосам. Хотел бы он сказать, что все будет хорошо. Но это неправда. Уже никогда не будет хорошо. Хорхе грустно вздохнул и промолчал. — Может выйти навстречу этим двум придуркам? — Висенте начал нервничать. — Нет, — резко ответил Хорхе. — Ты здесь ничего не решаешь! Инма посмотрела в глаза Висенте. — Я тоже говорю «нет». — Почему? — Висенте не понимал. — Если они влипли в какую-то проблему, ты один не сможешь им помочь, — Хорхе нахмурился, — надо уходить. — Но не сейчас же? — прошептала Эстер. — Нет, cariño, проведем ночь здесь, — Хорхе посмотрел на Инму и на Висенте, они оба кивали в знак согласия, — завтра с утра отправимся. — А как пойдет Эстер? — Мы поищем машину, — перебил жену Висенте, — в этом долбанном городе должен быть хоть один заправленный автомобиль! — Тогда завтра мы с Висенте ищем колеса, — подытожил Хорхе. — А если Альфредо не вернется? — Инма больше переживала за врача. Она уже продумывала гневную речь в адрес Лукаса и Альфредо. Осталось только их дождаться. ¡Mierda! Дерьмо! Куда они запропастились? Ночь не принесла никаких изменений в их составе. Ни Альфредо ни Лукас так и не появились. Эстер была все еще слаба, но жуткие боли прекратились. Инма отдала ей весь свой запас обезболивающих, а сейчас медсестра искала все съестное, что могла обнаружить на кухне детского сада. Несколько упаковок сухих завтраков, шесть бутылок воды, одну из которых открыл Хорхе, чтобы напоить Эстер. Висенте вышел на поиски автомобиля, но пока ему не везло. Машины стояли с пустыми баками. Без горючего это просто груда железа. Затем он обратил внимание на парковку супермаркета и прикатил две тележки для покупок. В одну можно посадить Эстер, во вторую — сложить их вещи. Инма тянула время. Осталось только помочь Эстер выйти на улицу и подсадить ее в тележку. Черт, как бомжи! Инма все ждала, что вернутся Альфредо и Лукас. Оставаться в Альбасете никто не хотел. Хорхе уговорил их по дороге зайти в госпиталь и поискать Альфредо. И только потом двигаться на юго-запад. Инма вздохнула и решила оставить записку Альфредо, если они вернутся, то пусть догоняют. Эстер смотрела по сторонам, она полулежала в тележке для покупок, которую толкал Хорхе. Рядом громыхала вторая тележка с едой, Висенте «рулил» одной рукой. Через квартал начинался парк Doctor Ramón Ferrandis, принадлежавший университетской больнице. ---------------------------- * Хроническая фоточувствительность, поражения кожи и разрушение красных клеток крови. Пораженные избегают света, поскольку он вызывает жжение.