Ты - мой!

      Только спустя двадцать долгих и мучительных для Пака минут Исин наконец-то выходит из палаты, снимая свои перчатки. Но не успевает он закрыть за собой дверь, как пугается от резко подскочившего к нему друга, что чуть ли на шею не лезет с вопросами. Голос младшего также больше не доносится, отчего альфа уже успевает надумать себе всякой ерунды, делая себе только хуже.       — Эй, эй, ты чего такой нервный? Расслабься и дыши, всё в порядке, — старший укладывает руки на чужие плечи и заглядывает в бегающие от паники глаза, пытаясь успокоить папашу. — С Бэкхёном всё хорошо, мы ждём, когда усилятся схватки и раскроется шейка матки. Это займёт ещё какое-то время, поэтому рано бить в барабаны.       — Слава Богу… — наконец, услышав, что с младшим ничего не случилось, Ёль обессиленно наклоняется и опирается руками о свои колени, делая несколько глубоких вдохов. Он чересчур перепугался.       — Но ещё мне нужно знать, когда и в каком количестве отошли воды?       — Когда я посмотрел на время, было три часа и восемь минут. Сами воды же были абсолютно бесцветными и в небольшом количестве, отчего я подумал, что Бэк просто мог обмочиться, пока спал. Но он продолжал кричать от боли, поэтому я сразу отмёл этот вариант.       — Такое и вправду могло произойти, но не в этот раз. Если в кратце, то плод живёт в амниотической жидкости, которая служит ему защитой, но из-за того, что он практически не двигается, большая часть жидкости всё ещё не вытекла. Но это понемногу будет происходить, поэтому не следует пугаться и бить тревогу.       — Я понял, читал о подобном в интернете, — кивнув, мужчина вспоминает, как штудировал каждый сайт, как только Бэкхён появился в его жизни. Он также смотрел различные видео на ютуб, лишь бы хоть как-то суметь понять младшего и свои действия по отношению к нему. Но только он хочет попросить войти в палату, как вспоминает кое-что, отчего вновь становится беспокойно. — А что насчёт тех медсестёр? Они пока бежали, говорили о каком-то тяжёлом случае, при котором омега не сможет выжить при родах. Уверен, что не пытаешься меня утешить ложью?       — А я похож на того, кто будет тешить ложью? Уже забыл, как я Бэка на приёме запугивал, лишь бы тот питался нормально? — и Чанёлю ничего не остаётся, кроме как вспомнить эти моменты, в которые он яро хотел побить друга за такую прямолинейность. — Эти медсёстры обсуждали новую дораму, которая вышла совсем недавно и успела набрать популярность среди омежек, так что волноваться не о чем. Можешь продезинфицировать руки, надеть маску и зайти, — Исин кивает в сторону небольшого флакона у двери и протягивает запасную маску, которую младший торопливо принимает.       Наконец, приготовившись к худшему, Пак дёргает ручку и открывает дверь, сразу же встречаясь с блондином, чьё лицо слишком красное на вид. Подумав, что у того поднялась температура, он подходит ближе, но с каждым шагом всё больше осознаёт, что дело явно не в простуде. Его брови нахмурены, руки скрещены на животе, который обвивает кардиотокограф, что позволяет оценить состояние плода, частоту схваток и сердцебиение, а сам одет в одноразовый халат с застёжками на спине. Но стоит только Хёну обратить внимание на пришедшего, как его морщинки вмиг сглаживаются, а лицо озаряет улыбка, пока старший садится на рядом стоящий стул.       — Как ты себя чувствуешь? — задав вопрос, Ёль берёт чужую ладошку в свою и замечает, как показатели на аппарате немного меняются, заставив вновь нахмуриться. — Сильно болит?       — Нет, пока что всё хорошо. Ну, бывают, конечно, толчки, но Лэй сказал, что я только через пару часов рожу, поэтому всё хорошо. В принципе, я уже готов. Даже план составил, что, как только рожу, сразу на животе лежать буду, — и блаженно улыбнувшись, прикрывает глаза, уже представляя эту роскошь. Однако вот альфа почему-то совсем не улыбается, а лишь заламывает брови, не желая смотреть, как его любимый мучается от боли.       — Почему тогда ты кричал? — и задав очередной вопрос, он пытается заглянуть в открывшиеся глазки, которые наоборот отводят в сторону. Бён явно не желает говорить об этом, но, к его несчастью, как раз-таки в этот момент из ванной комнаты выходят те самые медсёстры, которые и решают ответить за парня.       — Он кричал, потому что мы пытались сделать ему клизму, — после этих слов младший заливается ещё большим румянцем. Он кидает нахмуренный взгляд на девушек за такое предательство, и не знает, как теперь смотреть мужчине в глаза, ведь тот явно не должен был слышать подобное. — Что ж, мы пойдём, но если что-то случится, то нажмите на красную кнопку у кровати, — и, указав на неё, они выходят из палаты, оставляя парней наедине.       — Малыш, давай немного походим? Исин сказал не лежать всё время, — однако блондин отказывается, всё с таким же багровым лицом отворачиваясь в сторону стены. Сейчас ему хочется только одного: спрятаться под одеяло и жить там всю жизнь. И, к счастью, старший знает причину такому поведению. — Вот почему ты не смущаешься стоять абсолютно голым, когда я мою тебя, но смущаешься от какой-то там клизмы, которую даже не я делал тебе? — на это Хён резко поворачивает голову и, сделав глубокий вдох, словно сейчас зачитает долгий и быстрый рэп, выдаёт одно лишь:       — П-потому что!.. — и в этом заключается весь его аргумент, после которого Ёлю даже добавить нечего.       И только после десятиминутных отказов и слов, что если он встанет, то ребёнок просто выскользнет и выпадет из него, Бэка всё же удаётся уговорить. Он не без помощи Чанёля аккуратно встаёт на ноги и тут же принимается хвататься за всё, что находится под рукой. И со стороны это выглядит очень даже забавно, однако альфа понимает чужой страх, который и не позволяет младшему спокойно перемещаться. Если бы из него вытекала какая-то жидкость, после которой должен был выйти полноценный человек, то он бы уже давно помер, не дождавшись родов.       Наконец, немного привыкнув и поняв, что ребёнок никуда не выпадет, Бэк, по-прежнему держась, отходит от кровати настолько, насколько позволяет шнур от аппарата. Но второму этого оказывается мало, поэтому он, позвонив и спросив, снимается ли на некоторое время КТГ с живота, чтобы затем помочь пройтись по просторной палате, изредка останавливаясь из-за схваток, время которых Хён отсчитывает в уме.       — Ч-Ч-Чанёль… — вновь резко остановись и сжав чужую руку, практически не дыша произносит омега. Его глаза расширяются в размерах, а сам он боится даже пошевелиться, чем заставляет забеспокоиться. — Ч-что это?! — и только после этого вопроса мужчина опускает взгляд ниже и видит, как небольшая струя воды стекает по чужой ноге, создавая маленькую лужу. — Я же сейчас рожу, да?! Я-я передумал, я не готов! Не хочу на животе больше лежать, пусть не вылезает из меня! — чуть ли не провизжав, он хватается свободной рукой за низ живота, словно пытается оттянуть время, задержав в нём младенца.       — Нет, Бэкхён-и, ты ещё не рожаешь, — выдохнув, спокойно произносит мужчина, чтобы второй, видя такую реакцию, перестал волноваться и сам. — Лэй говорил, что твои воды не полностью отошли, из-за чего они понемногу продолжат вытекать. Обопрись о стену, я сейчас всё вытру, — послушавшись, младший по миллиметру доходит и прислоняется к стене, пока Пак уходит в сторону ванной комнаты. А вернувшись с влажной тряпкой в руке, принимается вытирать худые ноги и заодно лужицу с пола.       — Я хочу лечь… не могу больше стоять, — чувствуя, как его буквально потряхивает изнутри, блондин дожидается, когда ему помогут и, придерживая, доведут до кровати. — Ты меня разлюбишь. Точно разлюбишь, — но стоит Ёлю только посадить парня, как его ожидает уже другой сюрприз, на который он непроизвольно кидает смешок. — Я буду жирным, обвисшим, некрасивым, жирным, а ещё прыщавым, опухшим и… я уже говорил жирным?       — Тогда просто убей меня, — в итоге выдаёт альфа, получая вопросительный взгляд. — Если я вдруг разлюблю тебя, чего быть и в помине не может, то просто убей меня.       — Так и сделаю, — и не задумываясь даже на долю секунды, тут же отвечает младший. Он поднимает взгляд на талую ласковую улыбку, а затем на глаза, в которых плещется забота и любовь. И, видимо, Бэкхён только сейчас понимает, что, несмотря на все шутки, Чан действительно его не оставит, ибо какой мужчина станет жертвовать всем ради никого. — Ох… — но его мысли прерывает очередная схватка, после которой он ложится на спину. Альфа, вновь спохватившись, помогает надеть аппарат КТГ и укладывает свою ладонь на низ живота, чувствуя, как кому-то стало слишком мало места в пузике.       Спустя полчаса в палату заходит Исин, чтобы проверить самочувствие мамочки, однако вместо вопросов он принимается читать нотацию младшему за то, что тот лежит, а не двигается. Лишь только после этого он спрашивает о водах, помечает что-то в своём блокноте и просит Хёна раздвинуть ноги, чтобы посмотреть на расширение. Безусловно, второго эта просьба безумно смущает, ведь они не одни в палате, но он всё же просит Пака отвернуться, после чего приподнимает свой халат. Чжан внимательно всё проверяет, а затем, нахмурившись, отвечает короткое «ждём» и выходит из палаты, заставив пару нервничать.       — Можно мне тоже посмотреть? — после того как дверь закрывается, спрашивает брюнет, чтобы отвлечь омегу от дурных мыслей. Ему и самому не нравится это напряжение в воздухе, однако он понимает, что второму должно быть куда сложнее.       — Что? На что ты собрался смотреть? — но, не поняв вопроса, Бэк поднимает свои глаза, которые с каждой секундой молчания становятся только шире от осознания. — Да ни за что!       — Почему? Ему ведь ты разрешил.       — Он врач, ему можно!       — Ну, а я твой без пяти минут муж, мне тоже можно! Да и чего я там не видел, Бэк? Чуть-чуть только загляну быстренько и всё, — не отставая, дразнится мужчина, вызывая забавную реакцию, благодаря которой теперь блондин думает о другом.       — Не смей! Только попробуй — и я с тобой общаться больше не буду.       — Пф-ф…       Сдавшись, Чанёль садится рядом и под чужие надутые щёки продолжает поглаживать живот. А уже ближе к шести утра воды полностью отходят, из-за чего и схватки становятся более ощутимыми и болезненными. Парень какие только позы не принимает, лишь бы как-то утихомирить тяжесть, но всё бесполезно.       — Мхмф… Чанёль-и… — с трудом перевернувшись на другой бок, блондин в пятый раз просит старшего отвести его в туалет. Вот только его позывы зачастую оказываются фантомными из-за того, что малыш слишком сильно давит изнутри.       — Уверен, что хочется в этот раз? — получив утвердительный кивок, в принципе как и в предыдущие разы, он осторожно поднимает Хёна на руки и уносит в ванную комнату.       После того как схватки усилились, Исин попросил по возможности не ходить, чтобы ненароком не повысилось артериальное давление у мамочки. Именно поэтому альфа и носит того на руках осторожничая.       — Постой… — успешно закончив все свои дела, Пак помогает теперь уже дойти до кровати, потому что на руки омега не захотел. Но на полпути тот останавливается и неосознанно сжимает чужую руку до посинения, телом наклоняясь чуть вперёд. Ему безумно больно, но он по-прежнему отказывается от помощи, пока брюнет терпит ногти, впившиеся в собственную кожу. — Прости, — наконец, когда очередная волна утихает, Бэк замечает своё действие, за что и извиняется.       — Всё в порядке. Можешь идти? — отмахнувшись, Чанёль опускает взгляд и видит, как трясутся чужие ноги, явно не готовые идти. — Бэкхён, если ты отказываешься от помощи только из-за беспокойства обо мне, то…       — Нет, я… просто хотел походить, — и пусть мужчина прав в своей догадке, младший всё равно его перебивает и врёт. Он знает, что тот будет терпеть до конца, не сказав ни слова, поэтому и решает не напрягать больше. — Можешь помассировать поясницу немного?       И чтобы сменить тему, Бэкхён просит о другом, на что альфа кивает и просит обхватить шею, выпятив при этом попу. Только когда блондин полностью повисает на нём, он принимается несильно надавливать на те участки, которые беспокоят больше всего, на что и слышит облегчённый выдох. Он также спрашивает, не хочет ли младший повторить трюк из интернета, где мужчина, встав позади, приподнимает беременный живот омеги, тем самым снимая нагрузку, однако парень отказывается, говоря, что боится навредить этим малышу.       Примерно через полтора часа приезжают и друзья, не сумевшие спокойно ждать дома. Они просят Пака отправиться в соседнюю палату, чтобы хоть немного вздремнуть, ибо он не спал всю ночь, а красные глаза видны издалека, однако тот отказывается. Он понимает, что выспаться сможет позже, а помочь своему парню в чём-то — нет, поэтому лишь спускается в кафетерий на первом этаже и оставляет омег наедине.       — Ой, Бэкхён-и, ты вообще не переживай, ладно? — чуть ли не с самого порога начинает Тао и садится на самый край кровати, оставив стул для не менее беременного Мёна. — Это минутное дело, правда! Раз-два — и всё, малыш у тебя на груди!       — И тебе привет. Не успокаивай меня, я уже знаю, как всё происходит. Мы с Чанёлем недавно видео родов смотрели, — отвечает Бён и принимает приветственные поцелуйчики в свои круглые щёки.       — Как он посмел показывать тебе такое?! — но следом за Цзы начинает возмущаться Кёнсу, наблюдая, как севший на стул Сухо нежно поглаживает светлые волосы парня.       — Я его заставил. Он долго отказывался, но в итоге, выключив звук, показал лишь маленький кусочек без основного материала, — усмехнувшись, отвечает, вспоминая, как недовольно пытался отобрать телефон, чтобы досмотреть видео.       — И правильно сделал. Тебе нельзя такое смотреть перед родами, иначе вообще рожать не захочешь, — говорит Ким и недовольно качает головой. — Мы тебе фруктиков принесли, хочешь?       Старший достаёт из пакета вымытое дома яблоко и хочет очистить кожуру, но Бён отказывается, говоря, что он не в состоянии что-либо есть. Единственное, чего он хочет на данный момент, — это избавиться от боли и уйти домой, чтобы не видеть эти белые стены и не чувствовать запах лекарств.       По истечении ещё нескольких минут болтовни, в палату снова заходит Чжан. Он проверяет состояние, снимает показатели с аппарата и, нахмурившись сильнее, выходит. Однако его муж, от которого не скрылось чужое беспокойство, поднимается и выходит следом, пока парни продолжают отвлекать младшего.       — Что такое? — остановив альфу в коридоре, он наблюдает, как меняется чужое выражение лица, словно тот пытается что-то скрыть.       — Ничего, всё хорошо.       — Не ври мне, Исин. Я знаю, что с Бэкки что-то не так, — перебив, Мён требует всё рассказать, однако именно в этот момент из-за угла выходит Пак, которому удалось расслышать последнее предложение. Он подходит ближе с округлившимися глазами и не менее обеспокоенно ждёт ответа.       — Его шейка матки… не раскрывается, — в итоге выдохнув, ведь скрывать уже нет смысла, честно поясняет ситуацию. — К этому времени раскрытие должно было быть около семи сантиметров, но там и двух нет…       — Ч-что это значит? С ребёнком что-то не так? — испугавшись ещё больше, спрашивает Ёль, но на вопрос, к счастью, отрицательно качают головой.       — Нет, дело не в малыше. Думаю, что нам придётся делать кесарево, ведь ждать уже смысла нет. Я сделаю повторное узи, соберу анализы и поговорю об этом с анестезиологом, — сказав это, Чжан видит, как на друге нет лица, поэтому продолжает, чтобы успокоить: — Чанёль, Бэкхён не первый и не последний, кому делают кесарево, поэтому не стоит переживать. Я сам в смятении лишь из-за того, что воды отошли раньше срока, а на обследовании все показания указывали на то, что он сам сможет родить. Но раз уж ситуация оказалась другой, то делать нечего, придётся принимать ребёнка так. В этом нет ничего плохого.       Закончив, старший целует мужа в лоб и уходит в процедурный кабинет, чтобы попросить медсестёр позаботиться об анализах. Чан же, глубоко вздохнув, принимает чужие объятия и, склонившись, укладывает голову на неширокое плечо.       — Всё будет хорошо, Чанёль-и. Исин знает, что делает.       — Знаю, просто… всё равно переживаю, — они стоят в такой позе ещё две минуты, после чего альфа выпрямляется. — Будешь кофе? — он протягивает стаканчик, но вместо ответа видит вопросительный взгляд: «забыл?», после чего мысленно хлопает себя по лбу и протягивает руку, чтобы положить ладонь на ещё плоский живот. — Точно, ты ведь тоже скоро мамочкой станешь.       — Именно, но за предложение спасибо, — он улыбается, а после открывает дверь палаты, чтобы позвать друзей сходить с ним за чаем. Пусть пить он и не собирается, но оставить пару наедине желает, зная, насколько важны для них совместные минуты и поддержка.       Чанёль подходит и садится на освободившийся стул, принимаясь вытирать капельки пота на лбу младшего и зачёсывать его волосы назад. Он видит, как тот снова начинает корчиться от боли, поэтому тянется и пытается просунуть свои пальцы в чужие зажатые кулаки, позволяя сжать их и не причинять себе вред. И в эту минуту он даже не подозревает, как бесценна для Бэка его поддержка.       — Тш-ш, скоро всё пройдёт, — шепчет мужчина после того, как из парня вырываются мычания, ведь в этот раз схватка длится гораздо дольше, а боль становится только сильнее. — Совсем скоро мы станем родителями и заберём малыша домой. Парни как раз собирают сейчас кроватку, которую я заказал, в нашей спальне, — продолжает старший, желая как-то отвлечь. Конечно, ему немного не по себе от того, что детскую кроватку он выбирал с Мёном, однако Бэкхён сам изначально сказал: «Мне всё равно. Я в этом не разбираюсь и не читал книжки на подобные темы. Ты более просвещённый в этом плане, поэтому какую выберешь, в такой пусть и спит».       — П-поэтому их… сегодня нет? — и лишь спустя пару минут, когда всё затихает, омега подаёт ослабленный голос, на что получает согласие. — Надеюсь, ты купил не самую дорогую, как обычно это делаешь, — но на это мужчина только улыбается, не желая отвечать, ибо действительно кроватка далеко не из дешёвых.       Через ещё какое-то время по совету врача они решают принять ванную, чтобы хоть как-то утихомирить боль. Чанёль раздевает младшего и осторожно помогает ему перелезть через бортик, попутно настраивая воду. К сожалению, стульчика рядом нет, поэтому Хёну ничего не остаётся, кроме как держаться за альфу, когда ноги подкашиваются от лёгких волн. Теплая вода действительно немного успокаивает, а руки, что нежно разливают её по спине, делают приятный массаж. Мужчину даже не заботит то, что из-за чужих объятий его собственная одежа намокла, а сменить её нечем. Он думает лишь о том, чтобы второму стало легче.       — Ёли… я не могу больше стоять… — спустя минут десять стонет омега и чуть ли не падает от подкосившихся ног, но его крепко держат. Ёль со скоростью света вытирает насухо каждый уголок и уносит того к кровати, чтобы медленно посадить и одеть в халат. — Больше не могу терпеть…       И слышать это, зная, что помочь ты ничем не можешь, действительно тяжело. Чанёль бы уже давным-давно забрал всю боль, будь это его воля, однако не может, поэтому только и делает что массирует спину и поддерживает словами.       Когда время приближается к девяти утра, Бэкхён уже не сдерживается и кричит во всю с полными слёз глазами. Он желает поскорее родить, чтобы избавиться от чувства, будто его разрывают изнутри и ломают при этом кости. Омеги же, безумно волнуясь за младшего, терпеливо ждут за дверью, так как им не разрешили войти, и слышат всё, что творится в палате. Исин проверяет состояние парня в последний раз и, убедившись во всём, просит медсестру подготовить операционную.       — О-операционную? Зачем? С малышом что-то не так? — услышав чужие слова, Бэк начинает плакать ещё больше, хватаясь теперь не только за руки Пака, но и за свой живот, говоря тем самым короткое «не отдам!».       — Нет, всё хорошо. Мы готовимся провести кесарево сечение, чтобы извлечь малыша, — успокаивая, впопыхах говорит Чжан и попутно помогает медсёстрам завезти транспортировочную кровать в палату, чтобы на ней же увести младшего в операционную. Вот только омега почему-то не успокаивается, а, наоборот, распахивает глаза только шире.       — Меня р-резать будут?! — шокировано вскрикнув, он думает об уродливом шраме, который явно никак не скрыть, но, вновь завизжав от схваток, забывает обо всём на свете. — Я на всё согласен, только скорее!       К счастью, Паку разрешают провести парные роды, поэтому уже через двадцать минут он подходит в стерильной сменной одежде ближе и наблюдает, как всё ещё плачущего блондина укрывают. Между его головой и телом устанавливают перегородку, чтобы он не мог видеть все манипуляции, проводимые хирургом и Исином, а через катетер эпидурально вводят анестезию, дабы обездвижить нижнюю часть тела.       — Вы что-то чувствуете? — через какое-то время спрашивает врач, на что омега, шмыгая носом, кивает.       — Ноги немеют, не чувствую их…       — А то, как я прикасаюсь к животу? — на это он уже мотает головой в отрицании, пока в один момент не чувствует, как его кожу рассекают.       Бэкхён в один момент распахивает глаза и хочет поднять в панике голову, как его останавливает Пак. Мужчина хватает тянущуюся к перегородке ладошку и прижимает к своим губам, дабы отвлечь и не позволить увидеть что-то. Сам же он прекрасно видит, как хирург уже разрезал кожу и подкожно-жировую клетчатку, подобравшись к слою мышц, и может уверенно сказать, что зрелище не из приятных. И даже не в том плане, что много крови и страшно смотреть, а в том, что всё это делают его омеге, который чувствует касания скальпеля.       — Я почувствовал… — на одном дыхании и с полным ужасом в глазах произносит парень, боясь уже как-либо двигаться. И именно из-за этого его давление подскакивает до небывалых цифр, заставляя аппарат неприятно пищать.       — Бён Бэкхён, пожалуйста, успокойтесь, — заметив изменения, первым подаёт голос анестезиолог и проверяет катетер на случай, если он мог вылететь.       — Страшно… — но Хён словно и не слышит врача. Он сжимает чужую руку крепче и закусывает губу, чувствуя, как слёзы поступают к глазам, а после и вовсе скатываются по вискам и заливают неприятно уши.       — Хей, ты чего так разнервничался? Я ведь рядом с тобой и слежу за всем процессом. Если что-то пойдёт не так, то я сам остановлю операцию и заберу тебя отсюда, — пытаясь успокоить, старший свободной рукой вытирает влагу и поглаживает по мягким волосам. Конечно, говорить, что всё хорошо, не очень корректно, ведь режут не Пака, однако он понимает, что второй не чувствует боли, лишь касания. — Просто расслабься и доверься врачам, они знают своё дело.       — У-угу.       И Бэкхён доверяется. Он лишь просит выпустить немного феромона, несмотря на то, что в операционной запретили это делать, и слушает какие-то истории Ёля, попутно отвечая на вопросы. С каждой минутой ему действительно становится легче и он забывает, где находится, отчего пару раз умудряется хихикнуть с шуток. Всё происходит так быстро и так странно, что он просто не может до сих пор сообразить и поверить в происходящее. Только ведь недавно он пошёл впервые в школу, испытывая страх и любопытство, а сейчас лежит и рожает маленькую копию себя, чтобы лет через шесть отправить в школу уже её. И всё-таки странная эта штука «время». Невозможно понять, обкрадывает ли оно нас или дарит новые мгновения.       Из этих мыслей выводит его Пак, который, любопытно подняв голову, распахивает широко глаза, ибо видит крохотную головку, что виднеется в небольшом разрезе. Эти эмоции заставляют занервничать младшего, пока он не слышит:       — Милый, он почти вышел! Ещё чуть-чуть и… — с улыбкой произносит альфа, но его прерывает такой неожиданный и очень громкий для тихой операционной детский плач, который и вырывает душу из обоих. Они, практически не дыша, просто слушают эти звуки некоторое время, всё ещё не веря, что всё закончилось. В их глазах собираются слёзы счастья, вот только если у Бэка с улыбкой на лице они скатываются, то Чан их быстро стирает, желая поскорее взять это чудо на ручки.       — А вот и наш малыш! — заключает хирург и, вручив ребёнка медсестре, зажимает пуповину, ожидая, когда спадёт пульсация и отслоится плацента. — Желает ли папочка перерезать её? — он протягивает ножницы Чанёлю и ждёт, пока тот возьмёт их.       Безусловно, не ожидав такого, мужчина в удивлении смотрит на омегу, будто спрашивая, позволит ли тот сделать это и по-настоящему стать отцом ребёнку. А когда видит кивок, не менее счастливо забирает ножницы и аккуратно дрожащими руками перерезает пуповину, слыша поздравления. Медсестра заворачивает младенца в полотенце, попутно вытирая его от крови, и показывает родителям.       — Приве-ет, — тихо прошептав это, Пак тянется и большим пальцем осторожно дотрагивается до крохотной ручки, которая тут же сжимает его. Это действие вызывает бурю эмоций и заставляет теперь уже открыто плакать, шмыгая носом. — Бэкхён-и, взгляни, он копия тебя! — теперь девушка наклоняет ребёнка и показывает Бэку, которому до этого было плохо видно.       — Красивый… — также шёпотом сказав это, блондин с трудом поднимает руки, желая подержать своёго малыша, однако, заметив, насколько тот мал, в отличии от других младенцев, сердце больно сжимается от страха. И старший видит это, поэтому хочет сам взять и положить Лу рядом с парнем, однако ему не позволяют. Медсестра стремительно укладывает ребёнка на заранее подготовленный согретый пеленальный стол, под лучи электрического рефлектора, чтобы не терять больше времени. — Почему мне его не дали? — увидев это, Бэкхён задаёт вопрос за альфу, уже чувствуя, как его зашивают, ведь анестезия потихоньку спадает.       — Он недоношенный и очень хрупкий, поэтому за ним следует особый уход. Во избежание каких-либо повреждений его следует сразу завернуть в теплые, стерильные пеленки и поместить в согретый переносной кувез, что медсестра и сделала только что. Сейчас его перевезут в палату для недоношенных детей и оденут в одежду, которую для вас купили Мён-ни, Тао и Чонин с Кёнсу, — отвечает на вопрос Чжан, но всё ещё видит беспокойство в чужих глазах. — Не переживайте, я буду рядом с ним, — и, всё же сумев успокоить, он убирает перегородку, когда младшего накрывают, и ждёт, пока подействует введённое обезболивающее.       Пак первым приходит в себя и, стерев влагу с глаз, наклоняется к чужому уху, шепча: «поздравляю, ты стал мамочкой, а я — папочкой». Но у Бэкхёна совсем нет сил как-либо реагировать на это из-за бессонной ночи и данных ему препаратов. Он лишь чувствует расслабление, отсутствие боли, а главное — тяжести, благодаря чему и закрывает глаза, больше не сумев находиться в сознании. И пока он спит, его перевозят в палату, аккуратно перекладывают на кровать и укрывают одеялом, давая попутно Чану советы по уходу.       По пути мужчина на удивление не встретил ни одного из своих друзей, которые обещали быть рядом, поэтому, вздохнув, он хочет присесть на свободный стул рядом с кроватью. Однако не успевает он это сделать, как слышит некое копошение у дверей, куда и направляется, чтобы выглянуть в коридор.       — Ох! — но стоит ему дёрнуть ручку на себя, как он тут же сталкивается с любопытным носом Кая, чьи глаза горят так, будто это его муж рожал и пыжился часами. За этим умником стоят и остальные альфы, широко улыбаясь и держа большие букеты цветов в руках. — Он спит, — но, чтобы не беспокоить омегу звуками, он тут же отвечает на их немые вопросы, чем предварительно заставляет говорить гораздо тише.       — Поздравляем вас! Теперь и ты стал отцом, — первым поздравляет Крис, хлопая друга по плечу. Второй же, устало улыбнувшись, ведь тоже не спал из-за беспокойства всю ночь, благодарит и принимает объятия от омег.       — Мы так рады, Ёли! Совсем скоро вы сможете забрать его домой, — Чунмён встаёт на носочки и целует чужую щёку. — Сходи поспи в соседней палате, мы посидим с ним по очереди, — предлагает старший, но сталкивается с отказом.       — Нет, всё в порядке, не стоит. Ему будет страшно, когда он проснётся, поэтому хочу остаться рядом, чтобы он чувствовал хотя бы мои феромоны. Спасибо, что пришли и поддержали нас, и простите, что прогоняю вас сейчас, но обещаю отметить это после выписки, — он вновь обнимает друзей, которые просят не думать об этом, а набраться сил, которые потом ребёнок заберёт.       Попрощавшись, он заходит обратно, кладёт все подарки на небольшой стол и садится на стул, тяжело выдыхая. Чанёль смотрит на младшего с таким восхищением и с такой болью, ведь мало выносить ребёнка, его нужно ещё и родить, а потом восстановиться. Он берёт холодную ладошку в свои тёплые и, поцеловав, прикладывает к своей щеке, продолжая наблюдать за спящим лицом.       Он так рад, что Лухан наконец-то родился, и так ждёт, когда сможет поиграть с ним, расцеловать щёчки и пообнимать, но стоит ему вспомнить это крохотное кровавое тельце, малюсенькие пальчики, как на душе снова неспокойно. А если сопоставить Хана и Сехуна в младенчестве, то вообще разница будто бы в несколько лет, а не в месяц.       Продолжая думать об этом, он укладывает голову на свободный край постели и не понимает, как погружается в сон.