***
Прошло ещё около двадцати минут, и на стоянку заехал эвакуатор. Парни выгрузили все свои вещи на асфальт, и им не осталось больше ничего, кроме как наблюдать, как погрузчик забирает тачку Хосока и уезжает вместе с ней обратно в сторону города, оставляя их в полной беспомощности среди чехлов с инструментами и сумок. Они оттащили шмотки в сторону, чтобы не мешать проезду других автомобилей, и расселись на поребрике. Чимин продолжил наматывать круги до тех пор, пока ещё через несколько минут не послышался скрип колёс со стороны заезда на парковку. Парни обернулись — в их сторону мчался мятно-белый «Фольксваген», фургон легендарной модели «Т1»; он затормозил прямо перед ними, и сидящий за рулём Намджун закричал: — Ну, быстрее! Какое-то время ушло на то, чтобы друзья погрузили все свои вещи в пустой серый салон машины. Переднее место заняли Сокджин и Хосок с навигатором, остальные уселись на второй ряд тройного диванчика. Дальше сидений не было, потому что фургон в основном использовался для доставки продуктов; внутри приятно пахло чем-то сладким, пошарпанные сидушки скрипели во время движения автомобиля. Чимин, сидя между Юнги и Тэхёном, привстал и уставился на Хосока, пытавшегося рассчитать путь до фестиваля. Намджун торопливо вжал педаль в пол, и они молниеносно покинули стоянку, тут же вывернув на шоссе. Хосок настроил навигатор и через минуту объявил: — Со всеми пробками дорога займёт час сорок семь, до начала два часа десять минут. — Если учесть, что эта колымага не выжимает больше шестидесяти пяти миль в час… — пробормотал Намджун. Чимин схватился за предплечье Юнги, сидящего справа от него, на резком повороте, чтобы не улететь куда-нибудь, и плюхнулся на место. — Я рассчитывал со скоростью в шестьдесят, здесь ограничение в пятьдесят пять. — Если будем гнать на всех шестидесяти пяти, она сдохнет? — уточнил Пак. — Я-я не ста-ал б-бы прове-ерять, — встрял Юнги; его голос дрожал, потому что участок дороги в проезжаемом месте был довольно паршивым. — Эт-тот фург-он старш-е всех н-нас. Тэхён открыл боковое окно на полную и высунулся. — Супер-пупер поездочка! — заорал он. Чимин вцепился пальцами в бежевую спинку переднего диванчика, глядя в окно между Хосоком и Намджуном. Они ехали по долине; впереди — серая полоса шоссе с несвежей жёлтой разметкой, по сторонам — бескрайние пейзажи покрытых пожелтевшей дикой травой и деревьями холмов. Намджун надавил на газ чуть больше, едва асфальт снова стал более-менее прямым, но фургон весь затрясся, словно грозился вот-вот развалиться на части, и он поубавил пыл. — Нам нужно будет заправиться, — предупредил он через некоторое время. Его сильные руки в коротких рукавах полосатой футболки сжимали тонкий ободок руля; Чимин, налюбовавшись природой, повернул голову и замер от представшей перед ним картины. Хосок с приоткрытым ртом и почти не дыша пялился. У Чимина было ощущение, что волосы на его голове ожили и начали шевелиться. Он вжался в кресло и мельком глянул на ни о чём не подозревавшего и всё ещё смотревшего в окно Тэхёна. Чимин отлично Хосока понимал, но тот должен был быть немного… аккуратнее, что ли. — Можно в этой тачке музыку включить? — как-то неуклюже бросил он. Хосок чуть дёрнулся, поднял взгляд и потянулся к магнитоле; Чимин максимально тихо выдохнул. Его толкнули вбок справа, и он повернулся — Юнги незаметно показал ему большой палец. Пак кивнул, сдерживая улыбку. Парень настроил радио на единственную ловившую в этой глуши станцию, и оставшиеся полчаса перед остановкой на какой-то захудалой ржавой заправочной они ехали под успокаивающий фолк. Юнги и Тэхён заснули, прижавшись лбами к стёклам по обеим сторонам от Чимина; старшие на переднем сиденье разговорились про университеты. Чимин покачивал головой в такт музыке, сверля взглядом дорогу и не прислушиваясь к их болтовне. Сегодня. Если всё будет хорошо — а оно просто обязано, — то Чимин напишет, или позвонит, или просто найдёт Чонгука сегодня. Потому что за этот день он пережил уже достаточно стресса и был уверен в том, что переживёт ещё не меньше, а это означало, что степень его закалённости к любым предсказуемым и не предсказуемым ситуациям будет на пике. Каким бы ни был выбор Чонгука — оставить всё как есть или всё-таки попробовать что-то начать — Чимин действительно думал, что сможет с этим справиться. Он был готов. Фургон заехал на первую попавшуюся в глуши автозаправку. Чимин недоверчиво глянул в окна — старый киоск с неким подобием закусочной, красно-бело-ржавые колонки, стоящие здесь, по всей видимости, с допотопных времён. Намджун предложил выйти размять кости и выпрыгнул из машины, отправляясь на кассу. Чимин решил, что хочет последовать его совету; он с усилием двинул дверцу фургона, потормошил Юнги и Тэхёна и вылез на улицу. По шоссе проезжали редкие машины, а на пустыре у заправочной не было больше ни одной тачки, желающей заправиться. Хосок и Сокджин пошли внутрь закусочной, Тэхён улетел в небольшой туалет, стоявший чуть поодаль от заправки, Юнги лениво вытянул ноги наружу, развалившись на диванчике. Пахло бензином и сыростью, а ещё старостью. Чимин потянулся и вздохнул. — Что будет, если мы опоздаем? — спросил он у Юнги. — Ну, будем надеяться, что всё будет в порядке, — прохрипел тот. — Хотя мы всегда приезжали заранее и я, если честно, вообще не в курсе. Чимин пожевал язык и обернулся. Намджун вышел с чеком в руках и улыбнулся ему, подходя к колонке и берясь за пистолет. Он погрузил его в отверстие бака и уткнул руки в бока, повернувшись к парню. — Нервничаешь? — По мне видно? — хмыкнул младший. — Не волнуйся. Всё будет хорошо. — Твой бы позитив да в колёса этой развалины, — усмехнулся Чимин. Намджун пожал плечами. Сокджин и Хосок вернулись к парням с пакетами чего-то, завёрнутого в фольгу. Чимин выгнул бровь, и они ответили хором: «Это такос», и кинули пакет на живот Юнги. Тот ворчливо пробурчал что-то невнятное и уселся на диванчике, шаря в кармане в поисках сигарет. Прыгнув на асфальт, друг предложил Чимину одну, и тот согласился — ему нужно было заглушить своё волнение чем-то более действенным, чем подбадриваниями. Парни закурили чуть в стороне от колонок — всё-таки меры безопасности никто не отменял; из толчка вышел Тэхён, подняв руки вверх и ликующе вскрикнув. — Ваш бак заправлен, мой бак опустошён, — заявил Ким и вернулся к остальным. Юнги покачал головой и сделал новую затяжку. В последнее время Чимин чертовски часто курил. Он никогда не курил так много, как в последний месяц; почему-то раньше ему казалось это не такой уж большой необходимостью для расслабления, но такое спокойствие, какое он получал с каждой новой затяжкой, он ощущал только в одном конкретном случае. Чимин ненавидел себя за подобные мысли. Подсказка: рядом с Чонгуком Чимин курить не хотел. Они не успели докурить, когда заметили, как на заправку заворачивает патрульный чёрно-белый «Форд». Он остановился перед парнями, и Чимин напряжённо сглотнул. Водительское стекло опустилось, и усатый мужчина в чёрной полицейской форме снял солнцезащитные очки и кивнул в их сторону. — Доброго дня, ребятки, — сказал он хрипло. — Как дела? Чимин поджал губы и опустил руку с сигаретой. Юнги повернулся к полицейскому, не выражая ни капли страха или волнения на своём лице. — Здравствуйте, офицер. Да вот, заправляемся. — Как вижу, не только бензином? — поинтересовался мужчина. Чимин почувствовал, как тело становится ватным от ужаса. Они всё ещё находились в штате Калифорния, где курение до двадцати одного года строго запрещено. Их ждали неприятности, и он даже не мог заставить свой мозг включиться, чтобы выбросить сигарету или сделать хоть что-то ещё. — Там ваша машина? — полицейский указал на фургон, и Юнги кивнул. — Что ж, давайте посмотрим. Чимин непонимающе уставился на Юнги, и тот качнул головой в сторону фургона, сделал последнюю затяжку и бросил окурок в большой ржавый мусорный бак, после чего сунул руки в карманы и последовал за патрульной машиной. Чимин сжал зубы и, выбросив сигарету, на деревянных ногах поплёлся вслед за ними. Чимин знал, что на шоссе всегда есть патрульные, но на этой машине было написано слово «полиция», а ближайший город был в нескольких милях от заправки. Пак пытался найти происходящему хоть какое-то разумное объяснение и хоть какое-нибудь решение. Коп остановился в нескольких ярдах от фургона и вышел из машины, попутно надевая на голову свою полицейскую шляпу. Юнги молча встал рядом с парнями, те озадаченно переглянулись, и Чимин максимально тихо — как только мог в условиях настолько сильного перепуга — объяснил: — Там. Коп. Видел. Что. Мы. Курили. — он облизнул пересохшие губы. — Он идёт сюда. — Итак, ребятки, — мужчина подошёл к компании, и парни выпрямились. — Куда путь держите? — Во Фресно, — ответил Намджун. Он достал пистолет из бака, повесил его на место и принялся закручивать бак крышкой, глядя на офицера с самой непринуждённой улыбкой. Чимин не дышал. Он уселся в фургон за уже расположившимися на передних сиденьях Хосоком и Сокджином и прикусил губу, сжимая свои бёдра пальцами и стеклянными глазами смотря на происходящее снаружи. — Путешествуете? — Там фестиваль, — сказал Юнги спокойно. — Многие школьники сейчас туда едут. — Но не все из них курят, — заметил мужчина. Он достал из нагрудного кармана ручку и блокнот и обошёл фургон. Пак зажмурился. — Слушай, я видел эту рожу, — пробормотал Тэхён. Чимин вопросительно посмотрел на него — друг уже сидел на своём месте слева от него. — Ну, да. В туалете. Там было объявление о розыске. — Точно, — кивнул Джин. — В закусочной тоже было. Только без усов. — Усы и наклеить можно, — сказал Тэхён. Чимин потряс головой, решительно ничего не соображая. — Погодите, вы хотите сказать, что кто-то разыскивает копа? — Да никакой он нахрен не коп, — ответил Тэхён, наблюдая за мужчиной через тонированные стёкла. — Он сейчас попросит открыть тачку или начнёт требовать денег. — Что нам делать? — шепнул Пак. — Давать дёру. — Мы не можем просто сесть в тачку и дать по газам, — возразил Чимин. — Сковородка. Чимин похлопал ресницами. — Сковородка? — Сковородка. Тэхён потянулся за сиденье, шурша рукой в пакетах из «Таргет», выудил оттуда купленную ранее сковородку и сунул её под куртку. Чимин отвернулся и сглотнул. Он не имел ни малейшего понятия, что друг собрался делать, но он мог догадываться, а то, что пришло к нему на ум в первую очередь, было слишком страшным, чтобы поверить. Офицер вернулся к Намджуну и стал разговаривать с ним, внося какие-то записи в свой блокнот. Юнги стоял рядом, скрестив руки на груди и внимательно слушая. Хосок и Сокджин смотрели на них из машины, Тэхён перелез через Чимина и сел ближе к двери; Чимин вжался в противоположную стенку фургона и вцепился пальцами в сиденья напротив, круглыми глазами пялясь в спину друга. Мужчина, как Тэхён и предполагал, потребовал открыть машину и продемонстрировать содержимое фургона. Намджун вежливо согласился, и Тэхён перелез через спинку и уселся среди сумок, сделав вид, будто там и сидел, и закрыл глаза. Чимин хотел провалиться сквозь ржавый пол и землю, но лишь вжался в стенку ещё сильнее и уставился на открывающиеся дверцы. Офицер принялся шарить по их сумкам, проводя некое подобие странного обыска; Чимин не был уверен, что у него есть право так действовать, но он вообще не был уверен в эту секунду даже в том, что до сих пор оставался в сознании, так что он молчал. Его взгляд встретился со стоящими позади мужчины Намджуном и Юнги, и последний кивнул ему в знак того, что всё нормально. Если полицейский был настоящим, то парням было не о чем беспокоиться, по крайней мере в этом случае — они не везли ничего запрещённого с собой. Но если он был преступником, то мог бы позариться на дорогущие инструменты — один «телекастер» Хосока стоил целое состояние. Чимин пригляделся к офицеру, пытаясь найти в нём хоть что-то подозрительное. Чёрная униформа полицейского, самая обычная. Руки в коротких рукавах были почти бронзовыми от загара. Нужно было смотреть внимательнее. Он изучил детали его обмундирования. У настоящего копа всегда на поясе висит кобура и рация. Рации не было, но кобура выглядела устрашающе. Чимин напряг мозг, пытаясь вспомнить логотип полиции Модесто, и глянул на значок. — Офицер, — неуверенно позвал он, пока мужчина расстёгивал чехол бас-гитары; тот поднял на него серые с красноватыми белками глаза. — Сэр, могу ли я посмотреть ваш значок? Мужчина помедлил, выпустив чехол из рук, и выпрямился. — Мой значок? — переспросил он. Чимин, не сводя с него глаз, кивнул. — Конечно. Да. Полицейский отцепил его от рубашки и протянул Чимину; Пак мог поклясться, что заметил, как тот нервно сглотнул. На значке было написано «Полиция города Хилмар», но Хилмар был в получасе езды от них и совсем в другой стороне от Модесто или хотя бы от Фресно. И в Хилмаре не было своего полицейского логотипа — там тоже работал патруль. Чимин это точно знал: однажды они с парнями по дороге с фестиваля свернули не на то шоссе и проехали через крохотный Хилмар, где впервые в жизни поужинали в «Такобелл». Чимин многозначительно хмыкнул и вернул значок офицеру, уцепившиь как бы невзначай за плечо Тэхёна. — Сэр, — сказал он, — не подскажете, нам лучше проехать через Хилмар во Фресно или ехать дальше через Мерсед? Как будет быстрее? Пока он говорил, он сжал плечо Тэхёна пару раз. Офицер как-то странно усмехнулся. — Езжайте через Мерсед, — он прокашлялся в кулак и вернулся к потрошению чехла Тэхёна. — Времена нынче неспокойные, ребята. Лучше бы вы не вели себя так безрассудно. Даже посреди пустыни всегда найдётся тот… — Кто даст тебе по башке! Тэхён дёрнулся и вдарил сковородкой полицейскому прямо по шляпе; раздался гулкий удар и вскрик с переднего сиденья, и мужчина рухнул на гитару. Все замерли. Чимин вдохнул и больше не мог заставить свои лёгкие пошевелиться. Намджун с открытым ртом и поднятыми руками уставился на офицера. В воздухе вместо тишины звенел ультразвук максимального напряжения. — Что за хрень? — произнёс наконец Юнги. Тэхён рвано вдохнул и пискнул: — Просто уберите его и валим отсюда. — Ты только что… — пробормотал Намджун. — Быстрее! — воскликнул Чимин. Намджун непонимающе потоптался на месте, подхватил мужчину, закинув одну его руку себе на плечо, и вытащил его из фургона; Юнги быстро захлопнул двери и залез в тачку. Хосок выскочил на улицу и понёсся в кафе, Намджун усадил отключившегося офицера на лавочку у выхода из закусочной и вернулся к фургону, усаживаясь за руль и заводя мотор. Хосок молнией вернулся в машину, сел сзади с Чимином и Юнги, и они с жутким скрежетом шин по серпантину рванули с места, вжимая педаль в пол. — Что мать вашу только что произошло? — взорвался вдруг Юнги. — Всё было нормально, у нас никакой запрещёнки, штраф за курение просто хрень по сравнению с тем, что вы придурки только что сделали! — Это не настоящий коп! — завопил Тэхён. — Срань Господня! Я только что отхерачил преступника сковородкой! — Серьёзно? — неверяще переспросил Намджун. — С чего вы взяли? — Парни видели его фоторобот, — ответил Чимин. — А я специально посмотрел значок. Там было написано Хилмар. В Хилмаре нет своих полицейских. — Машина у него тоже подделка, — добавил Тэхён. — Или купил на рынке подержанных тачек. Чимин кивнул, и Намджун покачал головой, усмехаясь. — Вы оставили его там помирать? — хмыкнул Юнги. — Я не настолько сильно ударил, — нахмурился Тэхён. — Я сбегал сказать продавцу, что он пойман доблестными доброжелательными молодыми людьми, — заулыбался Хосок. — Попросил вызвать 911. — Я грёбаный сковородка-мен! — не унимался Тэхён. — Чёрт возьми, круче меня никого нет! Чимин засмеялся, хотя его сердце всё ещё бешено колотилось от резко возросшего уровня адреналина в крови. Им оставалось ехать чуть больше часа; парни снова и снова весело обсуждали произошедшее, и Чимин потихоньку успокаивался, расположившись головой на небольшом плече Юнги и сжав пальцами его руку. Чуть позже зашелестел пакет из закусочной, в машине запахло едой, но Чимин не хотел есть из-за волнения, связавшего его желудок в тугие узлы. По пути ничего интересного не было: вдоль дороги всё ещё золотилась сухая трава, беспорядочно росли невысокие деревца. Чимин, следя, как растения, дорожные знаки и полуразвалившиеся одинокие здания пролетают мимо фургона, еле заставил себя задремать хоть на некоторое время, чтобы не перенапрячься и приехать на фестиваль огурцом.***
Он проснулся из-за дерьмовой дороги минут через тридцать. Намджун выдавливал из фургона максимум, который мог себе и ему позволить, потому что они потеряли чертовски много времени на автозаправке из-за лжеофицера; тачка тряслась на кочках на очередном давненько не тронутом властями отрезке шоссе, проезжая мимо захолустных домиков очередного маленького городишки. Чимин сел ровнее и протёр лицо руками. Юнги и Хосок спали, Тэхён, как Чимину показалось, тоже, развалившись в вещах, а Сокджин рассказывал Намджуну про Вашингтон — Чимин смог уловить пару фраз в их тихом диалоге. Он аккуратно потянулся и приоткрыл окно — в машине стало дико душно и всё ещё воняло такос. Достав из пакета бутылку с водой, он выпил сразу около трети, пытаясь справиться с ужасной засухой во рту. Тэхён ткнул его в плечо и забрал бутылку, тут же присосавшись к ней. — Где мы сейчас? — просипел Чимин, заметив пальмовые рощи. — Въезжаем в Чоучилла. Это было в сорока минутах от Фресно. — Сколько времени? — У нас ещё сорок пять минут до открытия, — ответил Сокджин. — Чёрт. — Мне не хорошо, — пробурчал Тэхён. Чимин выгнул бровь и обернулся. — В каком смысле? — В смысле я сейчас блевану. Чимин моргнул. Рядом с Тэхёном валялась опустошённая бутылка. Он наелся такос и выпил около литра воды залпом, а поездка в фургоне была ничуть не хуже плаванья на корабле с сильными волнами. — У тебя фургонная болезнь? — пошутил Джин. — Остановите тачку, или я сейчас всё здесь заблюю. — Мы не можем остановиться! — вскрикнул Чимин. — У нас нет времени на твою тошноту! Глотай! — Я тебя тоже сковородкой задел? — взвыл Тэхён и подскочил; его голова закружилась, как у тряпичной куклы, а глаза закрылись. — О, нет. — Только не в этом фургоне, Тэхён! — воскликнул Намджун. Чимин перелез к другу и принялся искать что-то, чтобы сунуть Тэхёну в качестве бумажного пакета. У них были только сумки, пакет из «Таргет» был всё ещё полным, и Чимин даже не сообразил сначала выпотрошить его и сунуть другу; он вспомнил про пакет из закусочной, который валялся у Юнги в ногах. Чимин сматерился и потянулся за ним, но было слишком поздно — Тэхёна вывернуло на пол фургона, и часть полетела прямо на него. Чимин зажмурился. — О, нет, — донеслось до него с переднего сиденья. — Мы не остановимся даже теперь? — через полминуты звенящей тишины неуверенно пробормотал Тэхён, закрыв руками рот и подняв влажные от выступивших слёз глаза на Чимина, застывшего в полусидячем положении. — Я тебя убью, — прошептал Чимин. — Я убью тебя прямо сейчас. — Хорошо, только… — Тэхён быстро осмотрелся и вытащил из пакета запакованную в полиэтилен футболку из «Таргет». — Переоденься сначала. Чимин запретил Намджуну сбавлять скорость. Он благодарил себя прошлого за то, что додумался взять влажные салфетки, и заставил Тэхёна разбираться с лужей блевотни на полу, а сам снял свою футболку с логотипом его драгоценной — в чём он уже сомневался — группы и развернул купленную парнями красную майку. Белая надпись «Сделаем Америку великой снова» заставила его пригрозить Тэхёну расправой ещё раз — он не был сторонником Трампа. Он натянул её задом наперёд и надел сверху свою джинсовую куртку, не собираясь снимать её до тех пор, пока вечером не окажется в собственной ванной комнате. Затем он вернулся к Тэхёну; тот виновато улыбнулся, в ответ на что Чимин велел ему пересесть на переднее пассажирское сиденье рядом с Сокджином. Он раскрыл окна шире, чтобы вонь выветрилась, и запаковал грязные салфетки в пакет, плотно связав его на несколько узлов. Туда же он сунул и футболку, взяв с Тэхёна клятву, что тот отдаст ему точно такую же свою. Покончив с этим, Чимин уселся там же, в конце фургона, и прижался головой к металлической стенке. Он был вымотан, он был зол, и он был готов разорвать на части всё, что могло бы в дальнейшем помешать ему добраться до треклятого фестиваля. Произошедшее с ними за это утро было до тупого смешным: сломанная тачка, поддельный коп, рвота Тэхёна. Чимин боялся себе представить, что могло бы пойти ещё не так — фургон сломается посреди глуши? Откроются двери по дороге и все инструменты вывалятся и разобьются? Сраный фестиваль отменят? Что ещё?.. В общем, он снова уснул, хотя до Фресно оставалось совсем немного; его разбудил Хосок, легонько теребя за плечо. Чимин еле разлепил глаза, встретившись взглядом с видом мелькающих мимо машины серых блоковых зданий. — Мы во Фресно, — сказал Хосок и чуть улыбнулся. — Скоро будем на месте.***
Они с трудом нашли место на парковке фестиваля. Чимин зевнул и осмотрелся, едва Намджун заглушил жужжащий мотор. Было многолюдно даже на автостоянке. Юнги пил воду, растянувшись на диванчике; Хосок, рыща в сумках, наткнулся на злосчастный пакет, тут же издав звуки отвращения. Остальные вывалились из машины и открыли дверцы, впуская хоть и спрятанное за тучами, но всё ещё яркое дневное солнце внутрь фургона. Прищурившись, Чимин выпрыгнул на улицу и потянулся, хрустя затёкшими конечностями. Достав инструменты, парни торопливо ринулись на территорию фестиваля, попутно выбросив пакет в мусорный бак. Пока они неслись к столу регистрации, Чимин краем уха в гуле многочисленной молодёжи и громкой музыки расслышал обещание Тэхёна оплатить чистку фургона со своих карманных денег. На самом деле, это не был фестиваль по типу Коачеллы или Саммерфеста — в конце концов, он был школьным, участие принимали всегда только ученики средних и старших школ Калифорнии. У организаторов не было миллионов долларов, но они, в общем-то, отлично справлялись и без этого. Выступающим предоставлялся инвентарь типа синтезатора или барабанной установки, даже гитары, но все всегда приносили свои, как и «Роман из телевизора». Сцена в чёрных тонах была настоящей, если это имеет какой-то смысл — крытая, широкая, позволяющая разгуляться и выступать под дождём; огромная стереосистема с качественным звуком и даже гигантские экраны позади выступающих и по бокам; ещё одна фишка, которая Чимину безумно нравилась — микрофоны без проводов. Фестиваль проходил на пустыре за городом, вдалеке виднелись очертания его серо-белых грустных зданий; под ногами — коротко стриженный газон, давно уже вытоптанный гостями праздника. Кругом были кучи и кучи народа — в основном подростки и молодёжь, с яркими макияжами и в броских нарядах, в блёстках и бахроме. На улице во Фресно на удивление было теплее, чем в Модесто, и потому находились даже и самые рисковые девчонки в шортах и коротких топах. Чимин метнул взгляд на Тэхёна, рассчитывая дать ему по голове в случае, если бы тот засмотрелся на какую-нибудь красотку, но тот глядел лишь вперёд, жуя щёки изнутри. Чимин хмыкнул. Они нашли стойку регистрации — три длинных стола, поставленных в ряд, за которым сидели ответственные студенты различных университетов, вызвавшиеся помочь в организации фестиваля в качестве социальной работы. До начала оставалось около двух минут, но очереди всё ещё были длинными; Чимин встал за каким-то парнем в бархатном тёмно-зелёном пиджаке и, вспомнив своё кресло в гараже, подавил смешок. Парни заняли места в другие очереди на всякий случай. После столов организаторов стояли палатки с уличной едой: варёная кукуруза, хот-доги, сэндвичи, мороженое, в общем, куча всего. Чимин подумал, что было бы неплохо перекусить после того, как они закончат с регистрацией, потому что они наконец-то были на месте и ему не так сильно хотелось лезть на стенку от волнения. Сокджин встал рядом с Чимином и потрепал его по волосам, улыбаясь. — Почти на финише. — Купи мне хот-дог. Сокджин вскинул брови. — Ну пожалуйста. Старший цокнул и покачал головой, но всё же ушёл за едой, и Чимин заулыбался. Первым из них своей очереди дождался Юнги, и они всей группой ринулись к нему. Регистрация прошла быстро и успешно, хотя на большой сцене уже и загремела первая группа выступающих со своим электро. Парням наставили штампов на запястья и выдали бейджи, которые они даже не стали надевать — попрятали по карманам. Чимин принялся поглощать купленный Джином хот-дог и запивать его согревшимся без холодильника цитрусовым энергетиком. Их выступление было только через полтора часа, но парни всё равно были рады, что поторопились — даже после начала фестиваля очереди на регистрацию ничуть не уменьшились. Имея время в запасе, они поплелись гулять среди ларьков с безделушками и инфо-стоек различных университетов, манивших потенциальных абитуриентов огромными цветастыми плакатами с изображениями кампусов и счастливых студентов. Хосок поспешил к одному из них, и старшие пошли за ним, а Юнги, Тэхён и Чимин остались на небольшой лужайке и сели на траву, устало вздыхая. — Мы здесь, — сказал Тэхён. — Кто-то вообще может в это поверить? — Столько дерьма за сегодня уже произошло, — пробормотал Чимин. — Судьба просто обязана сжалиться над нами и позволить выступить нормально. — Всё будет хорошо, — кивнул Юнги. — Это же мы. Мы крутые. — Я хотел сказать, — Чимин прочистил горло и поднял взгляд с травы на друзей. — Я не хочу торчать здесь до вечера. Если вы хотите, можете остаться, я просто пойду на автобус. — Насколько у вас всё серьёзно? — спросил Тэхён; Чимин непонимающе наклонил голову. — Ну, ты же не телик посмотреть сегодня вечером хочешь, правда? Чимин едва ли сдержал улыбку. — Не телик. Но не настолько серьёзно. Вернее, пока что вообще даже нечего оценивать по шкале серьёзности. — Вы так и не поговорили? — догадался Юнги. — В среду, перед уходом, я сказал ему, что дам время на подумать. Я не совсем уверен, сколько ему нужно, но мне показалось, что… — Чимин сглотнул. — Что уже можно. — А что, если он пасанёт? — пробормотал Юнги. — Что, если захочет быть друзьями? Чимин поджал губы, теребя короткие стебли пальцами. Он думал об этом, конечно, как же иначе. Реалист в нём требовал рассматривать различные варианты исхода их с Чонгуком отношений. То, что Чонгук испытывал к нему — могло ли оно быть сопоставимым с чувствами самого Чимина? После того, как Чимин признался Тэхёну в гараже о том, что влюбился в Чонгука, это слово — слово «любить» и его однокоренные — перестало звучать как-то неправильно или неуместно по отношению к Чону. Как будто оно больше не принадлежало Сокджину, и Чимин теперь мог точно выразить то, что испытывал. Да. Чимин совершенно точно и совершенно бесповоротно был влюблён. Но вот что насчёт Чонгука? Тот ведь никогда не влюблялся — по крайней мере, он так думал. И мог ли он определить степень своей симпатии к Чимину действительно верно? Может, Чимин ему просто нравился? Или всё-таки он тоже был влюблён? Чимин решил, что именно на этот вопрос Чонгук и пытался найти ответ, кроме всего прочего. У Чимина было много времени и опыта для того, чтобы наконец определиться, но ведь Чонгук был новичком во всём этом. Главным было для Пака лишь одно — чтобы Чонгук нашёл ответ. Не имело больше значения то, каким бы он был — положительным, отрицательным или нейтральным. Он просто должен был его найти и передать Чимину, чтобы тот уже потом сам решал, как ему действовать дальше. — Я вряд ли смогу быть его другом, наверное, — неуверенно сказал он, потому что сам не хотел так думать. — Но я постараюсь всё равно. Я не смогу так просто теперь выбросить его. Ни разу не смог до этого и не смогу после. Он грустно улыбнулся и взглянул на парней. — Помнишь, — буркнул Тэхён, — что я говорил тебе тогда в классе во время уборки? — Чимин кивнул. — Я всё ещё считаю точно так же. Я рад, что старик больше не предмет твоего обожания. Новый предмет правда тоже такой себе, — он усмехнулся, и Чимин легонько пихнул его в плечо, посмеиваясь. — Но если он правда такой весь замечательный, то я просто надеюсь, что он тебя не разочарует и будет хорошим парнем и дальше. Чимин взглянул на Юнги, и тот, жуя губы, кивнул, соглашаясь с Тэхёном. Парни продолжили сидеть на лужайке и болтать, снимая напряжение перед выступлением непринуждённой обстановкой; старшие вернулись с обхода инфо-стоек и присоединились к ним, расширив круг. Чимин лежал на коленях Хосока, и тот ласково перебирал его волосы, обсуждая с парнями что-то и посмеиваясь, и Чимин даже не вслушивался в их разговоры, глядя на затянутое серыми тучами небо с мелкими проблесками ярких солнечных лучей. Земля под ним была холодной, но ему не было холодно — так глубоко он ушёл в собственные размышления.***
Друзья проторчали там до тех пор, пока на сцену не вышли участники, идущие перед ними. Тогда они собрали инструменты и поспешили к сцене, где группу встретили организаторы. Намджун и Сокджин остались в толпе зрителей и протиснулись ближе к середине — Сокджин был обязан снять всё выступление на мобильник, потому что камера осталась в Вашингтоне. Парни расчехлили инструменты, мужчина в кепке по имени Пол, которое было нацарапано синим фломастером на его бейджике, объяснил им, с какой стороны и как нужно зайти, как работать с усилителями и ещё парочку организационных моментов, которые группа и без того уже прекрасно знала. Мужчина показал им большой палец и похлопал по плечам, когда инструктаж закончился. Из закулисья открывался вид на громадную зрительскую площадку, где люди весело кричали и скакали под музыку. Громкая попса долбила басами по его внутренностям и сотрясала сознание; он надел наушник, выданный ранее Полом, и зачесал волосы назад пятернёй. Он так долго к этому шёл, и этот рубеж был в паре минут от перехода. Чимин чувствовал, что, едва его нога коснётся чёрного покрытия сцены, он засветится ярче сверкающих по периметру сцены софитов. Последняя песня выступавшего перед ними дуэта подходила к концу, и ребята сбились в круг и сложили потные ладони друг на друга. Чимин оглядел друзей и ухмыльнулся, начиная свою привычную речь: — Этот день и этот месяц совершенно точно сосут, но это не имеет значения. Сейчас мы подарим этим людям ангельскую музыку. Благословим их уши нашими игрой и пением, а глаза — нашими горячими телами. Покажем им самый настоящий «Роман из телевизора»! Парни закричали и вскинули руки, и Чимин глубоко вздохнул, собирая мозги в кучу. Раздались оглушающие крики, оповещающие об окончании выступления, и через мгновение со сцены примчались две раскрасневшиеся и запыхавшиеся девушки. Они весело хлопнули парням по выставленным ладошкам — на этом фестивале обычно так делали для подбадривания друг друга, — и Чимин поднялся по ступенькам к сцене и спрятался за шторами в ожидании объявления его группы. Потом, как только ведущий попросил тепло встретить «Роман из телевизора», раззадоренная полуторачасовым концертом толпа снова взорвалась овациями, и парни выскочили на сцену, маша руками и здороваясь с публикой. Они заняли свои привычные места, Чимин подхватил микрофон, радуясь в который раз отсутствию дурацкого провода, и поприветствовал всех посетителей фестиваля с самой широкой и искренней улыбкой. — Мы решили, что сегодня отличный день для того, чтобы вспомнить нашу молодость, — задорно заявил он. — О, я уверен, вы точно знаете все эти треки. Поехали! Чимин повернулся к друзьям, и они кивнули ему. Юнги экспрессивно вдарил по барабанам, его подхватили Хосок и Тэхён, и Чимин встал у синтезатора, разыгрывая пару аккордов для вступления. Музыка стала ровнее, Чимин прильнул к микрофону губами, и его голос зазвучал из колонок, деланно немного хриплый и переливающийся, как подвешенные к сцене и покачивающиеся от ветра блестящие дожди. С неба несильно покрапало. Чимин протягивал песню и изучал взглядом собравшихся людей: большинство — девушки, уставшие и довольно милые, радостно реагирующие на взаимодействие парней перед ними и голосящие легко узнаваемую песню вместе с ним. Где-то вдалеке Чимин смог разглядеть Намджуна и Сокджина. Пак хотел бы наткнуться взглядом на одну персиковую шевелюру, как это произошло на открытии роллер-парка, но людей было слишком много, и даже если бы Чонгук магическим образом здесь вдруг откуда-то взялся, Чимин просто не смог бы его отыскать. «Всю свою жизнь я был хорошим, но сейчас я думаю: «какого черта?» Всё, чего я хочу, — это дурачиться, и мне пофиг, любишь ли ты меня или ненавидишь». Он ощущал, как вместе с музыкой, с пропеваемыми строчками любимых песен из него удаляются вся боль и печаль, которые так долго в нём таились, как с движениями его тела по сцене его душа выталкивает из себя всю горечь, поглощавшую её на протяжении всей его жизни. Как будто он наконец-то обретал покой, отказываясь от всех своих обид, принимая все свои недостатки и неверные решения. Как будто во взглядах публики и в её откликах он находил и вытягивал гармонию, с которой потом, спустившись со сцены, смог бы дальше существовать, больше никогда не чувствуя себя одиноким, преданным, слабым. «Я никогда не захочу уехать из этого города заката, но однажды может наступить время, когда я последую твоим словам и двинусь дальше…» Не имело значения, медленная или быстрая композиция исполнялась — Чимин и его группа сияли, голоса Чимина и Тэхёна сливались, их инструменты горели, как горели и сердца. Чимин отпускал себя и принимал себя, он принимал реакцию людей перед ним — сотен разных лиц, которые смотрели на него и питались его энергией, и он питался их энергией в ответ, не уставая ни на секунду, надрывая горло и летая по всей сцене. «Мы необузданные, мы словно молодые вулканы, мы дикая американская экзотика!» Каждый день до этого, если ему удавалось заснуть, он мечтал увидеть во снах что-то хорошее, и он мечтал, что с утра, когда он проснётся, всё наладится само собой — что всё будет в точности, как в его мечтах и снах, но он каждый раз встречался с холодной реальностью, которая никак не отличалась от той, что была днём ранее. Чимин понял, что надеяться на сны глупо — нужно действовать самому. Нужно пытаться выпутаться из клубка, нужно встать на ноги и идти напролом, даже если ты заплутал в лабиринте — только вперёд, наплевав на всё, что может попытаться тебя остановить. Только так можно стать счастливым. «Соль на моих ранах больше не жжёт так, как раньше. Не то чтобы я не чувствую боли, просто я больше её не боюсь». Осталось две песни, две самые важные песни. Чимин встал у синтезатора чуть в стороне от центра сцены и вставил микрофон в держатель около него. — Как вы, ребята? Не устали? — заулыбался он, и ему ответили звонкими криками. — Эта песня просто отличная. Переделанная под инди-рок «Graffiti» группы CHVRCHES, казалось, была написана именно для Чимина и его «Роман из телевизора». Её и услышала его мама во время репетиции дома. Её строчки были так близки сердцу Чимина — как только он нашёл эту песню, сразу решил, что они обязаны выступить с ней, потому что в её тексте было: «Мы были просто детьми, мы не знали, как, и мы не знали, когда, мы получали шансы, теряли их и начинали сначала», а потом: «Мы писали наши имена на стене в ванной, разрисовав кабинки граффити с нашими сердцами», и ещё: «Я ждал всю жизнь, когда повзрослею, но мы никогда не повзрослеем». В запале своего сценичного куража Чимин с лёгкостью справлялся с дрожащими пальцами, громко протягивая припев, и новое звучание песни было необычным, но публике оно нравилось — поднятые вверх покачивающиеся руки были хорошим признаком. После неё Чимин пил воду и вытирал лицо и шею полотенцем, пока Тэхён и Хосок болтали со зрителями, подготавливая их к последней песне и позволяя Чимину немного отдышаться. Убрав мокрые волосы с лица, он наблюдал за ними. Друзья были идеальны в разогреве толпы: очаровательные, энергичные и абсолютно друг другу противоположные. Парни объявили последнюю композицию, и Чимин вернулся за синтезатор. Они впервые выступали со своей «Television Romance» за всё время существования группы. Это было отличным завершением их выступления, завершением жизни Хосока в качестве школьника на школьном фестивале. Чимин пел её, вкладывая все свои бережно хранимые эмоции и к этой песне, и к своей группе, и даже к Чонгуку, который эту песню однажды спел. Она была такой значимой для Чимина, что, несмотря на то, что она вообще-то не такая чувственная, он всё равно старался сдержаться от того, чтобы прослезиться. Однако было кое-что, что Чимин всё-таки изменил в ней, не предупредив об этом друзей. Он искренне верил, что обязан был сделать это. Во время последнего припева, когда музыка затихла и был слышен лишь перебор баса Тэхёна, Чимин схватил микрофон и подошёл ближе к краю сцены, пропевая: «У нас с тобой и вправду телевизионный роман». И именно в ту секунду он действительно наткнулся взглядом на персиковую макушку.***
На ватных ногах парни спустились со сцены за кулисами, давая пять следующим выступающим, и Чимин, переполняемый чувствами, обнял друзей и запрыгал, испытывая боль в мышцах, но игнорируя её. Остальные что-то весело кричали, но Чимин не слышал ничего за шумом собственной крови в ушах и быстрым стуком сердца. Он только что словил галлюцинации? Вполне возможно. Потому что иначе он готов был завизжать от того, что произошло с ним за последние двадцать-тридцать минут. — Ребята, мы просто лучшие. — Нет, мы охуенные! Мы порвали этот фестиваль в клочья! Чимин засмеялся и принялся обнимать каждого по отдельности; они все были жутко мокрые из-за пота и тяжело дышали, как будто пробежали кросс в десяток миль. Их идиллию прервали организаторы, и им пришлось вернуть оборудование и покинуть кулисы, чтобы не мешаться. Парни погрузили гитары в чехлы и торопливо протиснулись сквозь толпу готовящихся к выступлениям подростков, схватив друг друга за руки, чтобы не потеряться. Дождь стал сильнее; Намджун и Сокджин присоединились к ним у ларьков, как они договорились до этого. Ребята решили поехать домой вместе с Чимином и потусоваться в гараже из-за намечающегося ливня. На самом деле, они все были ужасно уставшими, и Чимин думал, скорее всего они просто отключатся в фургоне на обратном пути до Модесто. Но Чимин не мог позволить себе отключиться. Они вышли на парковку, и Чимин достал мобильник — на экране горело непрочитанное сообщение. Его пальцы дрогнули вместе с сердцем. — Хэй, Чим, — Джин приобнял младшего. — Как насчёт ночи «Друзей»? С первого сезона. Ты, я и начос. Пройдёмся по классике. — Знаешь, — Чимин виновато улыбнулся, открыв сообщение, в котором было только одно слово: «Сегодня?» — Кажется, у меня ещё есть дела. Давай не сегодня. Сокджин хмыкнул, пожал плечами и пошёл к остальным. Чимин улыбнулся, печатая «да», и поднял голову — Чонгук уже сидел на капоте своего родстера цвета электрик, одна его рука была в кармане чёрной толстовки, а вторая держала мобильник. У Пака звякнуло уведомление, и он остановился посреди парковки, пытаясь найти в себе силы двинуться дальше, но не рвануть с места и не снести Чонгука с ног. Он поджал губы — тот его всё ещё не видел, — и сделал несколько вдохов и выдохов, решаясь. Вдруг мимо Чимина пронеслась фигура; он обернулся и увидел, как Тэхён кружит в воздухе визжащую девчонку, облачённую в бело-синюю чирлидерскую форму — как Чимин сообразил потом, это была Пиа. Остальные притормозили, удивлённо глядя на них; Чимин усмехнулся и покачал головой. Что ж, он не сомневался в своём непугливом друге. Чимину тоже нужно было стать непугливым. Он сглотнул и пошагал дальше, в сторону родстера, сжимая в руках чехол с электрогитарой и мобильник. — Так значит, в задницу матч? — спросил он, приблизившись к парню; тот поднял полные растерянности глаза на Чимина. — Его отменили, — помедлив, ответил Чонгук. — Вы были… просто огонь. — Значит, отменили? — хмыкнул Пак и обернулся: Тэхён продолжал целовать девушку, ветром развевались складки её форменной юбки. Остальные устало побрели вперёд. — И ты успел переодеться? Чимин повернулся к Чонгуку, и тот опустил взгляд, ткнув языком в щеку. — Ну, да. Из Чимина вырвался смешок. По правде, он чувствовал безумную радость за то, что Чонгук выбрал его и его друзей, но в то же время ему не нравилось то, что он бросил всё, чем так гордился. — Ну, может… — Чонгук прочистил горло. — Я просто думал, что… — О, Чонгук-а! — послышался голос Сокджина сзади. — Всё-таки приехал? — Да… Пиа упросила, — кивнул Чон. Джин похлопал Чимина по спине и подмигнул ему, удаляясь к фургону. Чимин облизнул губы и взглянул на Чонгука. Тот кусал пунцовеющие щёки изнутри, глядя на бурно обсуждающих выступление парней. — Сначала мне нужно заехать домой, — предупредил Чимин; Чон посмотрел на него. — Сходить в душ и переодеться. Чонгук оглядел его, и Чимин скинул джинсовку и продемонстрировал надпись на футболке. — О, — выдавил Чонгук, сдерживая усмешку. — Довольно смело. Должен ли я спрашивать? Чимин поморщился и покачал головой. Посмеиваясь, он заглянул Чонгуку в глаза, и тот смотрел взаимно — Чимин мог поклясться, что видел в его зрачках цветные фейерверки. Его сердце пропускало всё новые и новые удары, и прохладный воздух вокруг вместе с вызывающими мурашки каплями дождя становился мягче ваты и теплее флисового пледа. Сегодня.