— Есть такое мерзопакостное слово — «надо». — Есть еще и фраза — «Да пошло оно всё… »
— Ну, вот мы и пришли, даттебайо! — Наруто отодвинул рукой кусты и радостно побежал к покосившемуся домику, стоящему среди деревьев. В лесу было сумрачно, сыро и прохладно. Большие деревья кронами заслоняли собой солнце, и хоть у Хинаты было свое собственное, ей немного не хватало света и тепла. Само убежище, как и место, где оно располагалось, тоже не вызывало восторга. Построенный когда-то давно из первых попавшихся материалов домик едва удерживал равновесие, того и гляди строение скоро свалится на бок. Местами сгнившие доски с трудом выполняли функцию стен, а старая черепица была готова свалиться на голову от любого резкого движения. Они шли к этому убежищу два дня, и за это время Хината не раз представляла его себе. Ожидания ее не оправдались. Более того, девушка порядком замерзла и устала. Настойчиво заурчал живот, требуя еды. — Хина-чан, ну, что ты там стоишь? Иди сюда! — Наруто, старательно дергавший ручку двери, махнул ей рукой. Дверь никак не хотела поддаваться и впускать прибывших внутрь. — Уже иду, Наруто-кун, — она прикрыла рукой распоясавшийся голодный живот и мило улыбнулась парню. Как бы она не устала и замерзла, как бы жалко не выглядело убежище, где им предстоит некоторое время жить, Хината ни за что не признает свою затею ошибкой. «Может, внутри все не так плачевно?» — подумала девушка, когда под ее ногой скрипнула ступенька. Наруто уже расправился с дверью, хотя, кто с кем расправился, было сложно судить: Узумаки так сильно надавил на доски, что ввалился внутрь, оставив домик без надежной защиты от незваных гостей. Белые глаза стоявшей над ним девушки бегло осмотрели парня на наличие ушибов и царапин. Не обнаружив травм, Хьюга осмотрела помещение. Низкий потолок, деревянные пол и стены, несколько маленьких окошек друг напротив друга. Мебели тоже было немного: маленькая плита, ящик-холодильник, низкий столик и пара матрацев в углу. Ни ковров, ни штор, ни других деталей интерьера не наблюдалось. — Прости, тут давно не убирались, — Наруто сел, смущенно почесав затылок. — Ты, наверное, не привыкла к такому бардаку, даттебайо? — на его щеках выступил едва заметный румянец смущения, который делал Узумаки еще симпатичнее в глазах Хинаты. — Ничего, Наруто-кун, — Хината всегда была обворожительна и скромна. Химе клана Хьюга никогда не показывала свое недовольство условиями жизни, за что ее многие уважали. — Небольшая уборка все исправит. Ее живот издал громкий утробный звук, выдавая голод хозяйки. Хината тут же прикрыла его ладонями, пытаясь заглушить, но это было бесполезно. У нее с прошлого вечера не было во рту ни крошки, кроме колобка-онигири, который брат всучил ей перед побегом (Неджи будто знал, что Узумаки в спешке забудет про припасы) и который она разделила с Наруто. Хината густо покраснела: ее с детства приучали, что химе не должна издавать никаких звуков, кроме льющейся как ручеек речи, поэтому Хьюга очень боялась, что Наруто посчитает ее неприличной и бросит в лесу. — Вот я дурак! — Узумаки треснул себя по лбу. Он и не думал возмущаться урчанием. — Привел принцессу в амбар и даже не могу покормить! Прав твой брат, я придурок, — Хината тут же кинулась отговаривать любимого от этих мыслей, но тот ее опередил. — Жди здесь, Хина-чан. Я сейчас пойду к озеру, и у нас будет настоящий рыбный пир, даттебайо! — с этими словами парень схватил какую-то острую палку и с энтузиазмом выбежал из дома. Хината тихонько хихикнула в кулачек. Беспокойство парня о ней очень ее радовало. Пока Наруто рыбачит, девушка решила привести дом в подобающий вид. Конечно, создать привычный девушке уют было невозможно, но прибраться, наведя хоть какой-то порядок, Хьюга вполне могла. Зоркий глаз заприметил в углу веник. Хоть Хината и была наследницей благородного и великого клана, она умела обращаться с хозяйственной утварью. Схватившись рукой за деревянную ручку, девушка начала методично подметать. Чтобы убираться было не так тоскливо, она тихонько замурлыкала под нос знакомую с детства песенку. Мягкие прутики сорго из угла в угол плясали под звуки мелодии, безропотно повинуясь девичьим рукам. Когда с пылью было покончено, и Хината, отряхнув руки и вытерев пот со лба, убрала метелку на место, из леса показался Наруто. Еще издалека можно было заметить его довольную улыбку от уха до уха. — Хина-чан, я с уловом! — Он быстро приблизился к домику и, не входя внутрь, потряс связкой рыбы. — Сейчас буду жарить! — Наруто-кун, давай я почищу рыбу, а ты выбьешь пыль из матрацев, — Хината вышла на крыльцо. — А потом вместе пожарим ужин. Наруто эта идея понравилась, и они принялись за работу. Когда они закончили и Узумаки, наконец, развел костер, на землю уже опускалась тьма. Пламя полыхало в огненном танце, отбрасывая светлые блики на лица пары, поленья потрескивали в пламенной какофонии, и Хината была абсолютно счастлива. Наруто возился с рыбой, изредка оборачиваясь к девушке, и лучезарно ей улыбался, получая ласковый взгляд в ответ. Оба ощущали себя единым целым, одним организмом и настоящей семьей. Хинате еще ни с кем не было так хорошо, как с Наруто, от него исходила особая нежность, а тепло его сердца грело девушку сильнее любого костра. — Хина-чан, попробуй, только осторожно, горячо, — Наруто протянул ей палочку, на которую была нанизана пышущая жаром рыба. — Я не очень хорошо готовлю, но должно быть вкусно. — Наруто-кун, это вкусно, — даже если она и приврала немного, Хината сделала это, чтобы порадовать любимого. — Хочешь, я научу тебя готовить другие блюда? — она, почему-то, совсем не думала, когда предлагала это. Счастье затуманило ей голову, ведь в здравом рассудке Хьюга ни за что не осмелилась учить свое Солнце чему-нибудь. От его довольного «Угхум» в душе девушки расцвели цветы. По телу разлилось блаженство, обволакивающее ее с ног до головы. Отложив палочку от съеденной рыбы в сторону, Хината положила голову на плечо парня. Она любовалась на искры пламени, сверкающие в дыму костра, вполуха слушала истории, которые Наруто вдохновенно рассказывал ей, и думала, что впервые рада нарушить правила. — Наруто-кун, я люблю тебя, — тихо прошептала она, прежде чем усталость взяла ее в свои объятия. Узумаки был счастлив просто так сидеть рядом с Хинатой. Он так давно искал кого-то, кто будет его так сильно любить и позволит любить в ответ, что больше, казалось, ничего не надо. Он очень любил свою принцессу Хьюга, и не хотел видеть кого бы то ни было в роли жены Седьмого, кроме нее, такой хрупко, нежной, но неподдельно сильной и смелой. — Я тоже, Хина-чан, я тоже, — Наруто погладил ее по плечам, не заметив, что девушка уснула.***
Лучи полуденного солнца проникали сквозь тонкие седзи, освещая лицо младшей наследницы клана Хьюга. Тонкий и легкий букет чая наполнял комнату ароматами цветущих деревьев. Ханаби слегка поморщилась от кисловатого послевкусия и отставила чашку. В этой комнате у нее должно было состояться ежемесячное занятие с отцом, но, нарушая все традиции и порядки, глава клана опаздывал уже на тринадцать минут. Девочке надоело ждать, пока он соизволит явиться. — Натсу-сан, я собираюсь идти в свою комнату, — девочка обижено поджала губки и нахмурилась. — Ханаби-сама, давайте подождем еще немного, — служанка сидела за спиной наследницы. — Я уверена, глава клана задерживается по весомой причине. Более того, химе клана Хьюга следует обладать терпением. Как только эти слова были произнесены, седзи, исполняющее роль двери, отъехало в сторону. На пороге — седовласый мужчина. Его белесые глаза цепко смотрели на Ханаби. — Дедушка, добрый день, — Ханаби встала с места, делая неглубокий поклон. — Могу я знать, что привело вас сюда в этот час? — Твой отец сейчас занят, поэтому сегодня урок преемственности проведу я, — судя по выражению его лица и тону, бывший глава клана готов отчитать наследницу. — Видимо, урок терпения твоя служанка усвоила лучше тебя. Истинной наследнице благородного и великого клана Хьюга не пристало терять терпение перед важной встречей. — Прошу прощение, дедушка, — Ханаби опустила глаза в пол. Спорить с бывшим главой она не решается. — Озэму-сама, — Натсу склонилась в почтительном поклоне так низко, что будь у нее длинные волосы, они бы касались пола, — изволите испить чай? — Да. Полупрозрачная жидкость снова стекла с носика чайника, на этот раз в две чашки. Ханаби сделала глоток и устремила взгляд на деда. Даже чувствуя поддержку верной Натсу, стоящей за спиной, девочка немного опасалась старика. Если Хиаши все считают жестоким и сердитым человеком, Озэму в разы строже и опаснее. Ханаби знала: дед относится к ней более благосклонно, чем к остальным своим внукам — однако не спешила с ним фамильярничать. — Оставь нас, — Озэму обратился к Натсу, как только достигает дна чаши. Та послушно убрала посуду и вышла из комнаты, ободряюще кивнув своей госпоже. — Сегодня я научу тебя технике, знать которую имеют права только члены главной ветви нашего клана, — пояснил мужчина на вопросительный взгляд внучки, не привыкшей оставаться один на одни с учителем даже во время урока преемственности. — Расскажи мне, Ханаби, что ты знаешь о технике проклятой печать. Ханаби была удивлена. Отец говорил, что эту технику он позволит ей освоить только по достижению шестнадцати лет, и девочка догадывалась почему. Наследницы в клане две, и до конца не известно: кто отойдет в побочную ветвь, а кто останется в главной. Во всяком случае, Хиаши, в отличие от его отца, не уверен в результате будущего поединка сестер. Да и младшую дочь глава клана считал еще слишком юной и импульсивной для обучения такой технике. — Ханаби, я жду, — не получив ответа, Озэму решил поторопить внучку. Идею сына отложить освоение наследницей важнейшей техники Озэму считал пустой тратой времени. Вопреки мнению нынешнего главы клана он видел прогресс Хинаты, но не питал иллюзий, что старшей наследнице удастся победить младшую. Вторая его внучка была слишком слабая как физически, так и морально. Один только ее побег служил доказательством этого. — Проклятая печать, или Хьюга Соке, но Джуиндзюцу, называемая также «Птицей в клетке» — особое Джуиндзюцу, которым члены главной ветви клана Хьюга ставят на членов побочной ветви, — Ханаби знала, что ответить, ведь теорию ей преподавали отлично. Сначала она немного запиналась, но вскоре голос стал тверже, в глазах читалась полная уверенность в своих словах. — Основной целью этой техники является сохранение секрета бъякугана. Печать ставится на лоб члена побочной ветви, когда будущий глава клана достигает трехлетнего возраста, и исчезает посмертно. Хьюга Соке, но Джуиндзюцу может быть активирован по воле члена главной ветви с помощью особой ручной печати в качестве наказания, — это все, что она знала, все, что ей говорили про секретную технику белоглазого клана. — Вижу, теорию ты достаточно усвоила, — сдержанная улыбка на миг появилась на морщинистом лице. — Теперь перейдем к практике, — пожилой мужчина встал со своего места и подошел к девочке, также поднявшейся вместе с ним. — Эта техника может быть исполнена лишь на людях, поэтому результат своих тренировок ты пока не увидишь. Твоя первостепенная задача — довести все движения до автоматизма, ведь от этого будет зависеть чужая жизнь. Ханаби напряглась. Она еще не видела применение этой техники (по крайней мере, не помнила этого), но все знания о ней давали понять, что это не самая простая из техник клана. Слова бывшего главы заставили девочку нервничать еще больше. — А если у меня не получится? — робкий вопрос, так не свойственный младшей дочери дома Хьюга, нарушил тихое течение времени. — Ты — наследница клана Хьюга, у тебя не может не получиться, — сказал, как отрезал. — Давай приступим. Ханаби кивнула, решительно и резко. Если она хотела быть достойной места главы благородного и великого клана Хьюга, она должна узнать все его техники, даже эту. В конце концов, все это она учит ради процветания клана и безопасности всех его жителей. Озэму встал перед девочкой, демонстрируя правильные движения и попутно объясняя, что и зачем. Водя руками, старик складывал их в нужном положении. — Для этой техники главное — полнейшая концентрация. От правильного ее выполнения зависит чужая жизнь, поэтому применяющий не имеет права ошибиться, — его голос звучал тепло, усмирял нервы, дарил ощущение защищенности и умиротворения, ошибочно убеждая в доброжелательности всех действий. — Закрой глаза. Расслабься, не дыши. Очисти сознание. Ни о чём не думай. Прислушайся к своим ощущениям. Опустив веки, Ханаби погрузилась в темноту. Секунда, другая, и перед ее взором зажглись маленькие огоньки, будто звезды на ночном небе. Красиво. На кончиках пальцев — теплое покалывание электрического импульса. Щекотно. — Ощущаешь покалывание? — голос деда доносился будто из-под воды. Ханаби медленно кивнула. — Теперь сложи пальцы вот так, — морщинистые руки вмиг оказались на ее руках и начали аккуратно дергать ее пальцы, складывая их в нужном положении. — Представь, кого-нибудь, для начала — меня. Увидь перед собой каждую деталь. Перед взором постепенно предстал образ деда. Его длинные седые волосы, достающие до спины. Его смуглая морщинистая кожа. Его широкий нос, прижатые к голове уши, волевой подбородок и цепкие белые глаза. От плеч к пальцам по рукам проходит волна мурашек. Ханаби резко открыла глаза и посмотрела на пальцы, все еще сложенные в печать. — Хорошо, — Озэму одарил девочку довольным взглядом. — Хоть я не член побочной ветви и не почувствовал применение техники, но по твоему виду понятно, что активировать печать у тебя бы получилось. Ханаби довольна. У нее получилось, и ощущения скорее приятные, чем болезненные. Озэму тоже доволен. Хиаши мог сколько угодно считать дочь слишком юной для освоения Хьюга Соке, но Джуиндзюцу, но бывший глава клана понимал одну простую истину: чем раньше девочка начнет контролировать эту технику, тем меньше боли она успеет причинить соклановцам. Сегодня наследница выучила последовательность действий для активации печати, и как только Ханаби доведет их выполнение до автоматизма, Озэму приступит к демонстрации движений для прекращения действия «Птицы в клетке». — На сегодня закончим, — старик расправил плечи и направился к выходу из комнаты. — Мне нужно отдохнуть, а тебе — отточить полученные знания. Занимайся. — Да, дедушка, — только и успела сказать Ханаби, прежде чем осталась в одиночестве.