— Как ты думаешь, если любовь настоящая, она вернется?
— Если любовь настоящая, она не уйдет.
— Спасибо, мам, — Сакура застегнула последнюю пуговицу на курточке дочери. — Не вопрос, — пожала плечами Мебуки. — Тебе давно стоило поговорить с мужем. Не переживай, мы с Сарадочкой прекрасно проведем время, правда, ангелок. Названый ангелок активно закивала, протянув бабушке ручку. — И утики буим мотеть! — ультимативно заявила она. — Сначала покушать, а потом мультики, — разрешила мать. Взглядом проводив маму с дочкой до ближайшего поворота, Сакура принялась ждать Ли. Мать часто твердила, что тому следует знать правду о Сараде, да и Ино начала в последнее время подбивать подругу на важный разговор. Поддавшись их уговорам, Сакура все же решила признаться. В конце концов, рано или поздно у дочки проявится шаринган, и тогда Ли точно обо всем догадается. Будет лучше, если он узнает правду от жены, а не каким-либо другим способом. Только вот малышке Сараде при разговоре присутствовать было необязательно, поэтому она отправилась на ночевку к бабушке и дедушке. — Я дома! — в коридоре хлопнула дверь, и раздался долгожданный голос. — Ли, привет, — Сакура вышла встречать мужа, натянув улыбку. Предстоящее признание камнем висело на душе, стягивая кончики губ вниз. Как Ли отреагирует на информацию: как же быть веселой, когда на душе скребут кошки? — Сакура-чан, что-то случилось? — Ли заметил натянутую улыбку супруги. — И где мышонок? — Я попросила маму забрать Сараду к себе, — Сакура чмокнула мужа в щеку, отгоняя мысли, что это может быть в последний раз. — Оу, ты хочешь… — Ли не закончил мысль, но она была вполне понятна. — Нет, — Сакура поспешно вскинула руки. — Нам нужно поговорить, и я не хочу, чтобы она слушала. — Хорошо, но сначала давай поедим. Я жутко голодный. Сакура испытала облегчение от того, что исповедь можно отложить, поэтому согласилась. Но аппетита не было. Голова была забита переживаниями, а в мозгу роились слова. Какое из них больше подойдет? Как объяснить все так, чтобы Ли понял ее правильно? Сакура не знала. — Сакура-чан, твоя еда, как всегда, бесподобна! — Ли отодвинул тарелку. Окинув взглядом тарелку жены, где еще лежали овощи, он забрал свою и принялся мыть посуду. — Ли, нам нужно поговорить, — напомнила Сакура. — Да, но и посуду убрать тоже нужно, — вторил он, не отворачиваясь от раковины. — Говори, Сакура-чан, я слушаю тебя. — Ли, сядь, пожалуйста. С одной стороны, может, и было хорошо, что Ли стоял к ней спиной и не мог увидеть всех эмоций на лице. С другой стороны, Сакура хотела видеть реакцию мужа. Кроме того, нельзя исключать разбитых от негодования тарелок, а Сакуре совсем не хотелось убирать осколки. К счастью, Ли послушался. Гармония в его глазах сменилась тревогой, он предчувствовал, что разговор будет не из простых. — Ли, я должна признаться, — Сакура решила сказать все сразу. — Сарада не от тебя. — Что? — Ли, оно и понятно, выглядел совершенно ошарашенным. — Сакура-чан, это плохая шутка. Ты же шутишь? В том, что он решил свести все к шутке, не было ничего странного. Сакуре самой хотелось перевести все в неудачный юмор, злой розыгрыш, но она решила сказать правду — ее она и будет говорить. Сказать было сложно, поэтому Сакура только покачала головой. — Сакура-чан, как же так? — казалось, из Ли высосали все краски, заменив на тусклую и грязную воду. — Прости меня, — Сакура не решалась поднять глаза на мужа, сгорая от стыда. — Я была с Саске, а потом он ушел… Я узнала только потом, мне нужно было что-то делать… Прости меня. — Ты вышла за меня не потому, что я тебе понравился? — голос Ли упал, надрывно дрогнув. — Ты хотела использовать меня? — Я хотела, — беззвучные слезы потекли по щекам. — Но я влюбилась в тебя. Я почувствовала себя живой, нужной и любимой. Ли, я ведь полюбила тебя… На свадьбе мои слова не были ложью… Прошу, поверь. Сакура надеялась, что ее любовь сможет смягчить удар, нанесенный ею же. «Пожалуйста, не бросай меня, не уходи», — сказать это в слух не дал ком, вставший поперек горла, блокируя даже дыхание, отчего вдохи и выдохи получались рваными. — Сакура-чан, ты сильно меня расстроила, — тихий голос Ли стал для Сакуры ударом грома. — Прости меня, — выдавила она, несмотря на боль от слез. Ли ничего не ответил. Он просто молча встал и ушел. Грохот закрывшийся двери прозвучал для Сакуры, словно грохот опустившейся гильотины.***
Сладко потянувшись, Тен-тен обняла подушку. Свой выходной она намеревалась провести в постели. Благодаря привычке открывать на ночь окна, в комнате было свежо, а вот по одеялом сохранялось тепло — приятное начало дня. Тен-тен могла бы наслаждаться им и дальше, если бы желудок не напомнил о еде. Посетовав, что Неджи неделю назад ушел на миссию, и на завтрак в постель можно не рассчитывать (четное число — как раз была бы его очередь готовить), Тен-тен пошла на кухню. «Надеюсь, он там не голодает», — подумала она, разглядывая полки холодильника. Решив не заморачиваться и дословно следовать принципу асагохан, она отварила рис, щедро сдобрив его натто. На десерт Тен-тен решила побаловать себя тамагояки. И, конечно же, не забыла сварить себе любимый кофе. Без него не обходилось ни одно утро госпожи Такахаши, так сильно она его любила. Иногда она, правда, могла отказаться от него вечером или днем в угоду заваренному руками любимого чаю, но утром кофе был обязателен. Настроение было превосходным. Тен-тен замурлыкала под нос веселую песенку, поддавшись идиллии. Однако, гармония продлилась недолго: ее прервал стук в одо. Отметив про себя, что гостей сегодня она не ожидала, Тен-тен отправилась открывать. На пороге она застыла от удивления. Душа в тот же миг спряталась в пятки, перед этим сделав кульбит. Ноги слегка подкосились от робости перед главой клана Хьюга. Эта встреча не только не входила в планы Тен-тен, но и была самым нежеланным событием этого дня. Впрочем, в любой другой день девушка бы тоже не жаждала увидеть этого человека на пороге. «Возьми себя в руки», — натянув улыбку, она все же решила принять гостя, мало ли, вдруг Неджи потом влетит за негостеприимную сожительницу. — Добрый день, Хиаши-сама, — Тен-тен улыбнулась самой доброжелательной из своих улыбок, стараясь убрать нервозность из голоса. — А Неджи дома нет. — Знаю, — как ни в чем не бывало ответил мужчина. — Я к вам. День обещал быть испорченным. «Что может ему понадобится от меня?», — мысленно недоумевала Тен-тен, пропуская гостя в дом. Как ни старалась, она не могла вспомнить ни единого повода, которым могла вызвать недовольство или, наоборот, удовлетворение у этого мужчины. Понадеявшись, что визит нанесен исключительно из любопытства дяди к пассие племянника, она постаралась расслабиться. Хиаши тем временем уже расположился за котацу и, судя по нахмуренным бровям, ожидал, пока хозяйка обратит на него внимание. — Хиаши-сама, что привело вас ко мне? — Тен-тен присела напротив, стремясь как можно быстрее закончить эту встречу. — Может, вы сперва разольете по чашкам чай? — его взгляд был сосредоточен на Тен-тен, но, она могла поклясться, уже охватил всю кухню. — Хотя для начала его стоит заварить. — Да, конечно, — Тен-тен сконфужено улыбнулась. Тен-тен не приготовила с утра заварку, в ней не было необходимости. Чтобы угодить желаниям главы клана, она все же поспешила заняться приготовлением напитка. Что ни говори, а кофе у нее получался намного лучше чая. Замоченные в кипятке травы и ягоды были больше по части Неджи. Вот у него чай любого сорта получался превосходно, ведь Хьюга буквально был помешан на этом напитке: на кухонных полках хранились сотни трав, листьев, цветов и ягод, а кроме них множество видов заварки, привезенных из разных миссий. Тен-тен не разбиралась в чайниках и заварниках, поэтому в вопросе чаепития полагалась на возлюбленного. Однако, не желая раздражать Хиаши она все же попыталась повторить все подсмотренные у парня действия. Напиток получился не идеально, но Тен-тен думала, что он не так плох для первого раза. Только вот Хиаши так не думал: недовольно поджатые губы явно намекали, что на большее, чем «обыкновенная бурда» чай не тянет. — Кто вас учил так заваривать чай? — видимо, Хиаши не собирался хвалить ее даже ради приличия. — Слишком крепкий чай вреден для здоровья. — Я никогда не заваривала чай, — Тен-тен начала оправдываться (все же выглядеть в глазах этого мужчины неумехой ей не хотелось). — И вы не предупредили о визите, я не была готова. — Если вы собираетесь вступить в клан Хьюга, вы должны стать образцовой хозяйкой, — холодный, пристальный взгляд пронзил как дротик Тен-тен. — А образцовая хозяйка всегда готова принять гостей. Тен-тен почувствовала себя пристыженной, хотя стыдить было не за что. Хиаши так резко отозвался о ее первом опыте чаеварения, будто она должна была сразу выдать идеальный вариант. Вскоре внутри все заклокотало, неуместный стыд сменился гневом. «Ну да, действительно, нельзя же жить в клане Хьюга и не уметь варить чай, — сердито подумала Тен-тен. — И не быть готовой к визиту патриарха тоже нельзя». Однако, недовольство пришлось скрыть, Тен-тен не позволила себе даже хмыкнуть в присутствии Хиаши. Мало ли как он отнесется к тому, что девушка племянника посмела проявить неповиновение. Тен-тен очень боялась, что из-за ее поведения может пострадать Неджи: характер Хиаши она знала только по слухам (далеко не лестным), ходившим по Конохе, и из собственного анализа отношений главы Хьюг с Неджи. Тен-тен оставалось только радоваться, что ее парень не разделяет настолько консервативных идей дяди. — Я приму во внимание, что вы из сторонней семьи и не принадлежите ни одному клану, — продолжал Хиаши, не обращая внимания на долгое молчание собеседницы. — Будет лучше, если мы перенесем наше знакомство на другое время, чтобы вы могли исправить свою ошибку. Он чинно встал, разгладив складки на кимоно, и устремился к выходу. Тен-тен вышла проводить, в душе ликуя. — Надеюсь, при нашей следующей встрече вы не будете поить меня этим…– сказал мужчина перед уходом, презрительно выгнув уголки губ. Как только дверь за главой клана Хьюга закрылась, Тен-тен тут же пошла собирать чемодан. Хиаши намекнул на повторный визит, и вынести его спокойно она вряд ли сможет. Уж лучше пожить у мамы, пока Неджи не вернется: общаться с некоторыми его родственниками наедине чревато потерей нервных клеток.***
В нос ударил неприятный запах фенола. Рука отозвалась болью. Саске сначала поморщился, а потом открыл глаза. Точнее попытался. Попытка была неудачной — плотная марля помешала такому простому действию. Воспоминания вяло ползали внутри черепной коробки. Хозукиджо. Странная чакра. Нападение. Огонь. Сай, пришедший на помощь, когда бой завершился. Кажется, это анбувец дотащил Саске до больницы (судя по запаху, он находился именно там). Теперь понятно, почему рука болит и на глазах повязка. Повязка. Когда мозг разобрался с местом пребывания и событиями прошлого (дня? недели?), осознание инородного предмета на лице пришло окончательно. Если глаза забинтованы, значит, повреждены. Саске всерьез обеспокоился сохранностью зрения и, что более важно, шарингана. Нужно было позвать на помощь или хотя бы дать понять, что он очнулся. — Учиха-сан, вы очнулись? — пошевелив ногой, Саске услышал незнакомый женский голос. — Я сейчас позову вашего врача. Раздался звук отдаляющихся шагов, затем открывшейся двери. Ирьёнин ушла, но вскоре вернулась не одна. Цокот каблуков подтвердил это. — Добрый день, Учиха-сан. Мое имя — Харуно Сакура, я буду вести вас до выздоровления, — услышал он знакомый голос. Зачем Сакура представилась, тем более, так официально, для Саске было загадкой. Он узнал бы ее голос из тысячи и сейчас тоже узнал. «Хочет ли она начать все с чистого листа?», — подумалось ему. Другого варианта Саске даже предположить не мог. — Вы получили ожог третьей степени, но учитывая ваши способности к регенерации, должны поправиться в течение месяца, — продолжала она. — Глаза были повреждены сильнее всего, но при должном уходе восстановятся. Есть ли какие-нибудь жалобы? — Кроме боли меня беспокоит, что давняя подруга совершенно игнорирует факт нашего знакомства, — высказал обиду Саске. — Фусума, вколи пациенту обезболивающее, — Сакура проигнорировала и обратилась к помощнице. Упомянутая Фусума вколола Саске в плечо лекарство. Боль почти утихла, став почти незаметной. Сакура отправила помощницу за чем-то, Саске понял это по постепенно удаляющемуся топоту. В том, что это была не Сакура, он был уверен: ее сопровождал цокот каблуков. — Сакура, может, хватит устраивать спектакль? — сказал Саске, когда шаги стихли окончательно. — Не понимаю, о чем вы, Учиха-сан, — в голосе Сакуры слышались нотки обиды. — С каких пор врачебная этика стала «спектаклем»? Слишком формальное обращение вызывало у Саске негодование, но, решив, что за время его отсутствия правила в госпитале Конохи могли поменяться, он решил поддержать манеру общения Сакуры. Сейчас он желал выведать информацию, которая долгое время не оставляла его в покое. В какой-то степени излишне канцелярская речь могла помочь скрыть нежелательные для показа эмоции. — Наруто писал мне, что госпожа Харуно вышла замуж, — Саске завозился, удобнее устраиваясь на подушке, отчего его волосы слегка наэлектризовались. Получился забавный черный одуванчик. — Правду писал, — Сакура, судя по доносившемуся с ее стороны шуршанию, переставляла склянки с лекарствами в таком порядке, чтобы временно ослепший пациент мог без труда найти нужные таблетки на ощупь. Она ответила, и это давало Саске право продолжить расспрос. — И кто же тот счастливчик? — Саске слегка приподнялся на локте единственной руки. Узнать ответ на этот вопрос для него, стало жизненно необходимо. Возможно, взыграло любопытство к личной жизни теперь уже бывшей девушки. Возможно, желание узнать новости. В письмах Наруто ни разу не упомянул имя мужа Сакуры, и Саске сейчас пытался устранить собственную неосведомленность. — Он мой любимый человек, — твердо сказала Сакура. — И всё? — из-за повязки на глазах было невидно, как обгоревшая бровь взметнулась вверх. — И всё. — А кто он вообще? — Учиха не умел принимать «нет» в качестве ответа. Такая завуалированная форма отказа ему тоже не понравилась. — Я же сказала: он мой любимый человек, — иръенин начала злиться. Все эти расспросы ее нервировали, и это мешало ей делать вид, будто с Саске она не знакома. — Кем работает? Что имеет? — Саске будто доставляло удовольствие злить ее. Он просто не хотел прекращать расспрос. — Шаннаро, ты невыносим! — Сакура, рассерженная учиненным допросом, стукнула кулаком по тележке. Звук удара был неприятен. Саске понадеялся, что лекарства были зафиксированы. — Если тебе так интересно, он работает моим любимым человеком и имеет меня почти каждую ночь! — сказав это, девушка ушла из палаты, громко хлопнув дверью. Саске остался один. Настроение было паршивым. Цели разговора он не достиг, чувство собственничества в отношении бывшей девушки снова забурлило, и боль, кажется, снова начала возвращаться.