– Мой дорогой друг, кто вам позволит?
– Это не главное. Главное, кто меня остановит?
Хиаши уронил голову на руки. За последнюю неделю он устал так, как за почти пятьдесят лет уставал лишь дважды. Хотелось лечь в постель, и чтобы никто не трогал, но обязанности главы клана не позволяли это сделать. Хиаши перевел взгляд на кипу документов, с которыми еще предстояло поработать, точно такую же он разобрал вчера. Вдобавок нужно было еще ответить на письмо госпожи Васаби: женщина предлагала союз ее младшего внука и наследницы клана Хьюга, естественно, с условием, что парень Васаби войдет в их клан. Хиаши считал, что такой союз будет плодотворным и перспективным, но следовало еще побеседовать об этом с Ханаби (и Хиаши очень надеялся, что у нее еще нет избранника). Мысли об убийстве бывшего главы, его собственного отца, тоже мучили Хиаши. Не только из-за скорби и сыновних чувств, но и из-за понимания, что намечается что-то большое, перемены, которые Хиаши могут прийтись не по душе, а возможно, и не учитывающие его самого как такового. В любом случае грядущее опасно и для него, и для его дочерей, и для главной ветви клана, а может, и для всех Хьюг. Беспокоила и вероятность участия Неджи в этих будущих изменениях привычного уклада, но все же Хиаши предпочитал не рубить с плеча без доказательств. С возрастом он стал более сентиментальным, чем позволено главе клана. Голова Хиаши пухла. Если бы за окном шел снег, он с радостью отвлекся на него, но, увы, зима в этом году выдалась бесснежная. Голые ветки растущего под окном кабинета главы клана Хьюга дерева не радовали глаз, только наводили еще более безнадежную тоску, чем все думы и документы вместе взятые. Стук в дверь прервал меланхолию и заставил вздрогнуть. – Хиаши-сама, вызывали, – раздался голос Ко. Хиаши запланировал разговор по поводу расследования, но тот совершенно вылетел из головы. В любом случае не стоило прогонять человека, которого сам же и вызвал – особенно если его визит подарил надежду на скорое разрешение хотя бы одной из тяготивших проблем. Хиаши позволил Ко войти и отогнал от себя прочие мысли. Вместе с Ко вошел Шиничи – старший сын одного из почитаемых в клане старейшин и начальник группы допроса. Они оба были заняты расследованием убийства: Шиничи пытался добыть из Неджи признание или более подробную информацию о том дне, когда умер Озэму, а Ко искал других подозреваемых. Кроме принадлежности к разным ветвям клана различало их только то, что Шиничи был назначен непосредственно Хиаши, а Ко вызвался сам. – Как продвигается? – Хиаши отодвинул недописанное письмо для Васаби Шинджу, чтобы оно не отвлекало. – Он не сказал ничего, кроме того, что вы уже знаете, – Шиничи взял слово первым и, отчитавшись отошел к книжным полкам. Хиаши знал, что в их тени парню комфортнее. – Твое расследование тоже стоит на месте? – Хиаши посмотрел на Ко из-под бровей. – Да, Хиаши-сама, – тот виновато опустил голову. – Но я сделаю все, что в моих силах. – Предлагаю применить к Неджи печать, – подал голос Шиничи. – Чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее он сознается. Нужно лишь дозволение главы. – Неджи-сан ни в чем не виноват – ему не в чем сознаваться, – запротестовал Ко. – Отсутствие других подозреваемых – лучшее доказательство его вины, – парировал Шиничи. – Если ты, конечно, не можешь назвать другого имени. – Но…, – начал было Ко, но его прервали. – Замолчите. Оба, – Хиаши надоело слушать спор. – Во-первых, Ко, ты, действительно, не можешь назвать имени, поэтому любые твои «но» даже не рассматриваются, – он хмуро посмотрел на Ко взглядом, полным разочарования, отчего подчиненный не смел больше и рта открыть. – Во-вторых, Шиничи, я и сам сомневаюсь в причастности Неджи к убийству, и дозволение на применение печати я не дам. Применяйте любые средства, кроме нее. – Хиаши-сама, вы же понимаете, что речь идет не просто об убийстве, дело пахнет бунтом, – Шиничи не унимался. – Вы прекрасно знаете, насколько Неджи свободомыслящий, и после его заключения под стражу никого больше не пытались убить. Кроме того, он уже нападал на члена главной ветви. Если в наших руках лидер революционеров, то… – Хватит, – Хиаши хлопнул ладонью по столу. – Шиничи, я осведомлен и о склонности моего племянника к вольнодумию, и о его прошлых поступках. Стоит ли напоминать, что тогда он напал на мою дочь. Но у вашей группы, как и у Ко, нет ни одного доказательства его вины. С учетом имеющейся у нас информации, даже его нахождение в комнате в момент убийства не позволяет утверждать, что убийца именно он. Шиничи, видимо, хотел добавить к своим словам что-то еще, но после столь категоричного ответа главы клана не решился. Он молча стоял, то и дело косясь на Ко, который тоже не проронил ни звука. Хиаши тем временем снова опустился на стул и принял прежний усталый вид. В голове его пронеслась мысль о том, что его слова могут воспринять как попытку выгородить Неджи из-за родства. Впрочем, как бы оно ни было, главное, что ему подчиняются, а значит, уважают. – Идите работать, – Хиаши вздохнул. – Я разрешаю использовать любые методы, кроме печати. Видно было, что Шиничи недоволен исходом беседы, но он только поклонился и вышел из кабинета. До слуха Хиаши донеслось едкое «Племянничек», подтверждающие его прежние догадки. Хиаши проигнорировал. Только когда они остались в кабинете совершенно одни, Ко приблизился к столу и полушепотом заговорил с главой клана: – Хиаши-сама, я должен признаться. Мне пришлось посвятить в детали убийства человека не из клана, – он говорил размерено и тихо, но с каждым словом его речь становилась быстрее, будто он боялся не успеть оправдаться. – Но за этого человека поручились. Мне придется просить его о помощи в расследовании, если вы позволите. – Ко, то, что я сказал только что, относится и к тебе, – Хиаши обреченно посмотрел на него, мечтая уже избавится. – У меня много работы, кроме расследования, – он бросил красноречивый взгляд на кипу документов на столе, – и я слишком стар, чтобы повторять одно и то же по несколько раз. Я доверил это дело тебе, так что будь добр, действуй из своих соображений. – Благодарю за доверие. Я должен сообщить еще кое-что. – Ко, от тебя мне нужно только имя убийцы или он сам, остальное решай самостоятельно, – Хиаши гневно сверкнул глазами. Он был недоволен, что визит не принес ничего нового, а только забрал время для работы, и совершенно не хотел еще безынформативных разговоров. Хиаши очень устал от расследования, и полностью доверить его другим казалось лучшей идеей. Ко еще что-то говорил, кланялся на прощание, но Хиаши уже не обращал на него внимание. Теперь в его голове вертелась только одна мысль – он слишком стар.***
Неджи услышал шаги. Они были еще далеко, но кто-то слишком сильно шаркал ногами; в практически пустом помещении, где эхо гуляет как у себя дома, не услышать было невозможно. Неджи не стал открывать глаза или подниматься, все еще надеясь, что сон, нахлынувший на него пару часов назад, вернется. В конце концов, это может быть еще кто-то, такой же невезучий, кого решили запереть в темницу клана. Дверь в его камеру скрипнула – догадка была неверна. Неджи не двигался и сильнее зажмурил глаза. Может, если его примут за спящего, то уйдут. Его сегодня уже допрашивали, и Неджи не хотел опять отвечать на одни и те же вопросы. – Неджи-кун, ты спишь? – женский голос был знаком и совершенно не должен был прозвучать здесь. Неджи открыл глаза и перевернулся на другой бок – сломанное ребро протестующе заныло. Перед ним стояла Хатоми, кухарка особняка. Она улыбнулась, тепло и ласково, как умеют только женщины ее возраста, которые к тому же очень любят детей. Улыбкой она хотела замаскировать волнение и тревогу, отчетливо виднеющиеся в ее обычных голубых глазах, не способных утаить эмоции ни от кого, тем более от Хьюга. Сейчас ее глаза были покрыты пеленой печали. Неджи моментально сел: неприлично разлеживаться перед старшими, особенно, если их уважаешь. – Хатоми-сан, – он приветственно кивнул, но вставать и кланяться не стал: Хатоми этого не любила, – что вы тут делаете? Встреча была неожиданная. Обычно в подвал не пускают обслуживающий персонал, да и Хатоми кроме кухни можно было застать разве что дома или по пути к нему. Так было всегда, но теперь она спустилась сюда и, судя по всему, ее свободно пропустили. Вряд ли это было сделано просто так, скорее всего Шиничи придумал новый способ, как заставить Неджи говорить. – Я принесла тебе нормальной еды, – Хатоми достала из висящей на плече сумки бэнто. – Ты совсем исхудал, – всплеснуть руками ей помешало только то, что эти самые руки были заняты. Неджи удивленно моргнул глазами. Он, конечно, был рад увидеться со старушкой, но все не мог понять, почему ее пропустили и, более, позволили что-то принести. Хатоми тем временем распаковала бэнто. Запах собы, еще теплой, заполнил маленькое помещение. Давно не евший ничего кроме остывшего риса, Неджи почувствовал, как во рту собирается слюна. – Хатоми-сан, спасибо, конечно, но вы же пришли не только, чтобы меня накормить, – Неджи не стал отказываться от еды, благодарно принял тарелку, но все же был настороже. – Ты кушай, а потом поговорим, – Хатоми достала из сумки бутылку и передала ее Неджи. Неджи не стал спорить. Некоторое время они сидели молча, если бы не стукающие о тарелку палочки, можно было бы сказать, что в полной тишине. Все это время Хатоми не сводила с Неджи взгляд, ему даже стало неловко. Она то и дело кусала губы, но глаза не отводила. Казалось, еще немного, и Хатоми начнет поторапливать. – Неджи-кун, скажи, что слухи врут, – она все же не выдержала молчания. – Смотря, какие слухи, Хатоми-сан. – Озэму-сама убили, – прокряхтела она очевидное. – Говорят, это сделал ты. Неджи вздохнул и отставил тарелку. Кто бы сомневался, что это будет первое, о чем его спросят. – Не я, – оправдываться он не собирался. – Хорошо, – Хатоми выдохнула и заметно расслабилась. Пелена печали немного сошла с ее глаз, хотя и не до конца. – Значит, и про переворот тоже неправда, – с выдохом проговорила она. – А эти слухи могут оказаться верными, – Неджи не стал щадить пожилую женщину и скрывать от нее правду. – Переворот в клане зреет, и довольно давно. В полутьме камеры это прозвучало мрачно. Будь Хатоми помладше, Неджи бы не удержался от того, чтобы резко поднять на нее тяжелый, пугающий взгляд (исключительно ради шутки: надо же чем-то развлекаться). Но возраст женщины и уважение к ней не позволили это сделать. – Ох, надеюсь, ты к нему не причастен, – Хатоми прижала руки к груди и поджала губы. – Ты был таким славным мальчиком в детстве, помню, как с моим Тедеши по кухне носились. Она мягко улыбнулась, переносясь в дни, семнадцать лет как минувшие. Когда человек младше, моложе, то все кажется куда проще, чем сейчас. Неджи усмехнулся: он тоже вспомнил кое-что. Например, как Хатоми нашла его, заплаканного, только что потерявшего отца, за ящиками с тыквой и накормила яблочным пирогом. И как через пять лет она учила его готовить этот же пирог. – Меня попросили узнать, не знаешь ли ты, кто мог убить Озэму-сама, – вдоволь поностальгировав, Хатоми все же вернулась к том, с чем она пришла. Неджи так и знал, что ее приход – лишь еще один способ выведать у него информацию. Шиничи неплохо придумал, и, возможно, «мягкий допрос» сработал бы, но только Неджи и так уже рассказал все, что знал и до чего мог додуматься. – Простите, Хатоми-сан, я не смогу сказать больше, чем знаю, – он развел руками. – Спасибо за собу. – В любом случае, я довольна, что это был не ты, – она на миг погрустнела, но вскоре снова по-матерински добро улыбнулась и потрепала Неджи по волосам. Он стерпел, не желая обижать старушку. – Что мне еще в мои шестьдесят два нужно. Главное, что не ты, не Тедеши и не Хару. Неджи не стал говорить, что под описание убийцы подходит любой среднестатистический Хьюга, в том числе и Тедеши – Хатоми ради своего ребенка, которого слишком долго ждала, была готова на все, не хотелось бы, чтобы она себе чего-нибудь надумала. Не стал Неджи говорить и о том, что, вероятнее всего, все грехи повесят на него: Хатоми очень не любила, когда кто-то рядом с ней разговаривает о скорой смерти (ей и этот то разговор дался с трудом). Благодаря Ко, Неджи знал, что на расследование осталось не больше недели. О том, что будет, когда время истечет, даже думать не хотелось.***
– Тен-тен-сан, я должен кое-чем с тобой поделиться. Ко появился на ее пороге поздно вечером, когда все приличные люди отдыхают или спят. Насколько Тен-тен знала, этот парень всегда старался придерживаться своего распорядка и не нарушать чужой. Должно быть, причина веская, раз он пришел к чужому дому в такое неподходящее для визитов время. Тен-тен попятилась, пропуская гостя внутрь. Он не стала предлагать чай – судя по всему, для него не было времени – да Ко и не просил. Мысленно Тен-тен порадовалась, что Нобу напросился ночевать у Гая: седьмым чувством она понимала: предстоящий разговор не для детских ушей. – В тот вечер я рассказал не все, – виновато проговорил Ко, вызвав в душе Тен-тен раздражение. – Ты можешь связаться с твоим помощником? – он имел в виду Шикамару, Тен-тен поняла это сразу и тут же набрала номер Нары. Сначала шли гудки. Тен-тен они показались слишком долгими. Это ощущение усиливало и клокочущее внутри раздражение. «Почему Ко-сан в тот вечер утаил что-то, а сейчас хочет рассказать? Неужели нельзя было сразу?!» – Тен-тен не собиралась задавать вопросы, которые роились в ее голове. Она уже собиралась сбросить вызов, но тут в трубке раздалось недовольное бурчание: – Такахаши, ты на часы смотрела? – Шикамару-сан, – оборвал готовящийся хлынуть поток едкостей Ко, – это Хьюга Ко, мы разговаривали с вами некоторое время назад по поводу убийства в клане Хьюга. Мне нужно вам кое-что сообщить. Не дожидаясь ответной реплики, Ко принялся рассказывать о том, о чем ему, на самом деле, стоило поведать уже давно, и о чем он до сегодняшнего вечера не решался говорить с кем-либо. Начал он с того, как только заподозрил рост недовольства в клане, потом говорил о своих подозрениях в адрес Неджи, а затем о придуманном ими двумя плане проникновения в ряды бунтовщиков. О том, что план не сработал, тоже сказал. Естественно, Ко выложил также цели и задачи революционеров, называющих себя судом и местью народа. Когда он закончил, Тен-тен во все глаза ошарашено смотрела на Ко, сжимала и разжимала кулаки. Что происходило у Шикамару, сказать было трудно: трубка молчала. – Почему ты не сказал этого раньше? – громко спросила Тен-тен. – Это могло помочь найти виновного быстрее, – она поджала губы. Из-за молчания Ко Неджи пришлось сидеть в темнице клана дольше – и только за это Тен-тен готова была хорошенько врезать парню напротив. Они могли найти настоящего убийцу быстрее, могли вытащить Неджи раньше, он бы уже давно был дома, а Тен-тен и Нобу уже не стрессовали из-за его отсутствия. Но Ко промолчал, и этого не случилось. – Прости, Тен-тен-сан, но я не хотел говорить тебе это. Думал, сам смогу поймать убийцу, – Ко пожал плечами, виновато склонив голову. То, что он чувствовал вину, никак не умаляло обиды девушки. – Из-за твоей самоуверенности…, – Тен-тен не закончила, кинула в Ко чашкой, которая стояла на столе рядом. К счастью, чашка оказалась пустой – к еще большему, она пролетела мимо. – Тен-тен, – Шикамару не том конце провода все же заговорил, видимо, встревоженный звоном посуды. – Без рукоприкладства. Запиши все, что он только что сказал. – Это была чашка, – Тен-тен фыркнула, но вытащила из ящика тетрадь с ручкой и принялась записывать все, что услышала. Записи должны помочь Шикамару придумать план, верно? – Ко-сан, – донеслось из трубки тем временем, – сколько раз в неделю они собираются? – Они собираются не каждую неделю. Обычно даты в разнобой, после каждого собрания назначают новую. Я так и не смог понять, по какому принципу они выбирают. Следующая встреча… – Молчи, – оборвал его Шикамару. – Тен-тен, завтра придете оба ко мне, нужно придумать план захвата. Она кивнула, не отрываясь от записей, и только потом подтвердила устно: «Поняла». Шикамару отключился, на прощание пробормотав что-то про гемор и то, как же ему лень. Ко тоже поспешил уйти: он чувствовал себя неловко наедине с Тен-тен, которая, очевидно, все еще дулась на него за то, что не рассказал про революционеров раньше. Как только он поднялся со стула, Тен-тен резко хлопнула по столу ладонью. Звук вышел хлестким и даже заставил сглотнуть. Девушка оторвалась от тетради и подняла глаза на Ко. – Муха, – пояснила она, показав ладонь для убедительности: там была черная клякса, бывшая насекомым всего мгновение назад. Ко еще раз сглотнул и понял, что чашкой по нему не попали не случайно. – Уже уходишь? – Время позднее, – кивнул он. – Не хочешь еще что-то рассказать? – Тен-тен смотрела будто сквозь него, даже не скользя по Ко взглядом. Понятно было, что она еще обижена и не хочет сейчас его видеть. Только желание помочь любимому человеку удерживало ее от того, чтобы не вытолкать Ко за дверь сейчас же, а еще неуверенность, что он не утаил что-то. – В этот раз я, правда, рассказал все. Тен-тен некоторое время молчала, взвешивая в голове, может ли сейчас поверить словам Ко, а потом вызвалась проводить до двери. – Ко-сан, – Тен-тен заговорила уже на пороге. – Скажи честно, ты помогаешь нам или только запутываешь? – Тен-тен-сан, я не желаю вреда клану, – он расстроено посмотрел на нее, будто ее недоверие было ненормально. – Ты же хочешь помочь Неджи-сану? – Это единственное, чего я сейчас хочу. – Вот и я хочу найти настоящего виновника. Просто поверь мне. Тен-тен поджала губы, пожала плечами, а потом кивнула. Немного неуверенно и заторможено, но она согласилась поверить.