Скрытые резервы

I went home with the waitress The way I always do How was I to know She was with the Russians too? I'm the innocent bystander Somehow I got stuck Between the rock And a hard place And I'm down on my luck. Warren Zevon “Lawyers, Guns and Money”

Уилсон вовсе не заблудился. Слово «заблудиться», как глагол, было ему вообще не известно (это, типа, по ошибке зайти не туда). Вот, спасибо, что бы мы без тебя делали. Уэйд отдавал себе отчет в том, где именно в данный момент он сам пребывает, но ему никак не удавалось сообразить, куда же делось все остальное. – Начнем с того, что это пиздеж. Этим и ограничимся. (– Не, ну, ты сам посуди – тебе три года, мать постоянно болеет, пропадает на физиотерапии, глотает таблетосы горстями, с тобой не играет, круговорот нянек, все дела). [– Но, она все равно говорит, что любит тебя, типа, что ты хороший мальчик]. (– Гулять в парк вы ходите все реже, и у нее совсем нет сил играть с тобой). [– Отец ругает тебя, если ты мешаешь ей отдыхать, а отдыхает она все больше]. – Полный идиотизм. (– Сам он вечно работает, либо занят, либо у него важный разговор. И в его кабинет тебе строго запрещено заходить). – Тоже мне, кабинет в гараже. [– Ты начинаешь присматриваться, как она принимает лекарства, играешь в расследования Скуби Ду]. (–Ага, стаканчик густой микстуры, молочного цвета и приятного ментолового запаха, много разноцветных таблеток, большие капсулы. Ты бы такие даже не смог проглотить). – Это настолько идиотский бред, что даже смешно. [– Наливает его из флакона, который держит в запертом шкафу. Совсем немного]. (– Ну, тебе же хочется играть и обнимать маму, быть рядом с ней, но она болеет). [– Тебе уже давали жаропонижающее, когда ты болел. И у него был приятный вкус, а ещё, ты выздоровел. И смог смотреть мультики]. – Ты несешь херню. (– В той большой бутылке под раковиной тоже густая белесая жидкость). [– И у нее тоже резкий ментоловый запах]. (– Ты складываешь один и один). – Заткни пасть, тупой ублюдок. [– Ты хочешь помочь маме выздороветь]. (– Почему бы маме не принять чуть больше лекарства из-под раковины, чтобы выздороветь скорее)? [– Чтобы она смогла водить тебя на прогулку в парк и смотреть с тобой Багза Банни]? – Бла-бла-бла, я не слушаю! (– Любой на твоём месте хотел бы того же). [– Пускай она выпьет больше микстуры, пускай ей скорее станет лучше] – Не сходится, мне было только три. Рано или поздно, кто-то заметил бы. (– Они и заметили. Одна из нянек застукала тебя). [– Поймали тебя прямо на месте, с флаконом в руках]. (– Или ты пролил очиститель и заплакал, что мама не выздоровеет быстрее)? –Что за бред! [– Ей, наверное, сделали промывание, но было уже слишком поздно]. (– Может, дело даже было не в отравлении). – О, отлично. Просто супер. [– Слишком слабый организм, ослабленный болезнью и лечением]. (– Ты вовсе не виноват, на самом деле). – А это уже никак не ваше дело, придурки. [– Но, ты ведь заметил, что после смерти матери никто – ни ее сестры, ни бабушка, не приезжали тебя навестить]? – У нее же не было сестер. (– Наверняка они все узнали. Никто бы из них не захотел иметь с тобой ничего общего, как думаешь)? [– И брак твоей матери они считали неудачным]. (– Да, никто из этих кошелок не обрадовался, когда ты родился). – Заглохните уже, выблядки. [– Ну-ну, не плачь, детка, всё будет хорошо, крошка]. – Это самый мерзкий высер из тех, что приходилось слышать в последнее время. (– Ты уж давай там, как следует проревись). – Не-не-не, когда я, типа, её зарезал, шинканул на фарш и слил порционно в унитаз, было хуже. Но не намного. [– Эй, если ты хочешь стать хоть немного похожим на здравомыслящего человека, то должен научиться трем вещам - что реально, что нереально и в чем разница между ними]. (– С другой стороны, может, все и к лучшему. Разбитую чашку все равно бесследно не склеишь). [– До чего же бестолково все вышло]. (– Пусть бы он нам люстру хорошую подарил, что ли)? [– Очень приятно. А вы здесь часто бываете]? (– Но что же оно такое, на самом-то деле? Оно материально или это…). [– Вот здесь висит, а там – плавает]! (– В общем, чего и говорить, прибыльное местечко). [– …жопа и сиськи… эго мизантропа]! (– Своим гневом и мечом…). ОНО ПОРТИТ!!! [– Лично заразил половину Германии дурными болезнями]. – С собой. Три бифштекса, два гиро, поострее, четыре питы с говядиной, две с тунцом, десяток чили бургеров, салат… нахуй салат, три сэндвича с индейкой, три с ветчиной и яйцом, пять больших порции крылышек, две жареного лука, французские тосты, соусы шесть манго хабанеро, два блейзин, три тайских карри. Нет, блейзин тоже шесть. (– Это та самая мерзость, на которой пишут «не подносить к глазам, не давать детям и животным»)? – Топинги для тостов? – Какой же у нее гнусавый и писклявый голос. (– Тапнннги для таустэв)? – Эм-м-м, пекан и изюм. – Что будете пить? – Эм-м-м, вон ту газировку и апельсиновый сок. – Пластик, или наличные? – Налик. – С вас… двести двадцать три девяносто пять. Уилсон порылся в карманах теплой куртки, подрезанной у охранника, вытащил бумажек почти на сотню. Заглянул в карманы униформы, выудил мятый комок купюр и отсчитал нужную сумму плюс чаевые. Официантка с бейджиком «Лоретта» удалилась, покачиваясь. Одутловатая, коротко стриженая блондинка с начесом, на вид лет около шестидесяти, в фирменном халате, от нее несло сладковатыми духами. Приличная кафешка, чистый кафельный пол крупными черно-белыми клетками, посетителей уже немного – всех распугали какие-то шумные придурки. Они сдвинули вместе два столика, подальше от входа, разложили какое-то оборудование и висели на телефонах, стараясь перекричать друг друга. Все пятеро. Часы показывали без двух восемь. Уилсон зацепил на ухе гарнитуру мобильника – можно сколько угодно переругиваться с собой, никто не обратит внимания. (– Если же вы упали с моста, а купание не наступило – значит, вы еще летите). [– Вечно ты застреваешь в ванной комнате]. (– Думаю, щас будет какая-нибудь хрень, внушающая страх одним своим видом. С трепетом открываю и смотрю)... [– Слышь, слышь, возьми мне мороженого]. – Чего хмуримся, бабы? Есть идеи, кто же нас так сильно загорел, что я на нас буквально удивляюсь? (– Такое ощущение, что ты разъебал Хаябусу). [– У нас была Хаябуса]? – Что за Хаябуса? (– Блядь, Уэйд, если ты разъебал Хаябусу, то ты полный мудак). [– Он реально разбил нашу Хаябусу]? – Да что, твою мать, за Хаябуса? (– Чувак, наша Хаябуса! Ты чего-то ебнулся в конец, ссучился и охуел). [– У меня просто слов нет, это, пиздец, беспредел полный]. – Мне кто-нибудь объяснит, что это за блядская Хаябуса?! Кажется, это было слегка слишком громко. Придурки с оборудованием оторвались от телефонов и осуждающе посмотрели на Уэйда. Он надвинул на нос кепку и сделал вид, что поправляет наушник. Лоретта принесла пакеты с бургерами, лепешками и прочим. – Стейки еще готовятся. Вам придется подождать. – Мадам. – Уилсон опять тронул козырек кепки. (– Хе-хе-хе, ты такой вежливый, поцелуй ее ручку и проводи до дома). [–Hubba hubba, ding ding, don't forget the wedding ring]! – Жизнь у меня не сахар, жизнь у меня – светлый липовый мед… Уэйд принялся разворачивать аппетитно пахнущие свертки. К тому времени, когда готов был бифштекс, уже почти кончились чили бургеры, баранье гиро и сандвичи. Лепешки можно было бы съесть и по дороге. Вопрос только, по дороге куда… [– Доложите обстановку]. (– Результаты отрицательны, цель жизнерадостна). [– Вы нас подводите]. – Сомнительно это! Если бы мы, в самом деле, разъебали Хаябусу, как в прошлый раз, когда въехали на полном ходу во фрайтлайнер, обязательно бы какая-нибудь рука-нога сломалась. (– Это когда нашу ногу нашли в ста футах за фурой)? – Скорее всего. Мне потом месяц записи с телефонов и видеорегистраторов присылали. [– Все же жаль Хаябусу, красивая была]. – По ходу, не было никакой Хаябусы… – Уилсон обратил внимание на телевизор, тихо бормотавший в углу над стойкой. «…В N-ске при невыясненных обстоятельствах полностью сгорел тюремный госпиталь для душевнобольных. Тела более, чем пятидесяти человек на данный момент обнаружены среди обломков сгоревшего здания в северном пригороде N-ска. Само здание превратилось в руины, передает N-ск Citizen. Столп дыма от пожара, вспыхнувшего после того, как на один за другим прогремели несколько взрывов, был виден за несколько километров, говорят очевидцы. Как сообщил представитель департамента, пожару была присвоена высшая степень опасности. «Сообщение о возгорании поступило около 17:40. По прибытии расчетов госпиталь уже горел по всей площади. Локализовать пожар удалось лишь к 19:30, после чего начались протушка и проливка объекта. В настоящее время пожар полностью ликвидирован», — рассказал представитель ведомства. Вы видите драматические кадры с места происшествия. Движимые отчаянием, без надежды на спасение, люди прыгали из окон с высоты восьмого этажа. Пожарные расчеты добирались больше положенного нормативами, из-за вечерних пробок. По данным ведомства, площадь пожара составила около четырех тысяч квадратных  метров. Как утверждают выжившие очевидцы, пламя распространялось очень быстро и буквально в один момент охватило значительную площадь. Жертвами пожара стали пациенты госпиталя, многие из них были больны и в момент возгорания находились под воздействием психотропных препаратов. Врачи борются за жизни пострадавших, в критическом состоянии доставленных в ближайшие больницы с тяжелыми ожогами и отравлением продуктами горения. По предварительным данным, погибло более пятидесяти человек, свыше сорока, в том числе, сотрудники госпиталя, объявлены пропавшими без вести. «В настоящее время на месте работают сотрудники испытательной пожарной лаборатории, которые устанавливают причину пожара». Напомним, ранее этим днем поступило сообщение о захвате заложников…». – Кто-нибудь помнит, где мы сегодня обедали?