Волчата

Его доводы оказались как всегда правильными, ведь на следующее же утро все заголовки газет просто кричали: «РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ МАУГЛИ? ИЛИ ИХ БЫЛО ДВОЕ? Наш специальный корреспондент Рита Скитер взялась за это дело. Вчера в Министерстве магии раздался тревожный звоночек — сильнейший детский выброс магии. Ваш любезный корреспондент сразу же вылетела по адресу и ахнула: посреди леса стояла дряхлая хибара, а внутри царил полный хаос! Грязь, мусор и труп! Личность умершего сейчас выясняется. Но самое шокирующее в данной ситуации было иное — в одной из комнат прятались мальчики семи и восьми лет. Совсем дикие, грязные, напуганные. Ваша Рита сразу же приняла решение, аппарировав детей в Хогвартс. Там же и выяснилась их личность — Том и Гарри Гонты. Как малыши оказались в такой ситуации? Нам это неизвестно, ведь братья почти не разговаривают. Сейчас они находятся под надежной опекой Альбуса Дамблдора, который в связи с сильным эмоциональным потрясением, это событие комментировать отказался. Как всегда, в курсе событий, Рита Скитер.» Внизу красовалась фотография мальчиков — мутная, будто бы сделанная издалека. Альбус оглянулся на детей — те крепко спали, свернувшись клубочком в кровати. Опеку над ними Министерство оформило подозрительно быстро, директор даже заподозрил, что ему специально спихнули детей, поленившись искать приемные семьи. Альбус не был дураком и точно знал, что Рита никак не могла узнать о делах министерства, поэтому понять, кто именно доложил хитрой журналистке о мальчиках было просто. Стараясь сдержать злость, Дамблдор тихо прошипел сквозь зубы: — Гораций! — он бросил газету на кресло и поспешил в подземелья, желая взглянуть в наглые глаза зельевара. Он просто не понимал, для чего это было нужно. Альбусу-то уж точно такой «славы» из-под пера журналистки хватало. Зачем втягивать в это мальчиков? Профессор обнаружился там, где Альбус и предполагал — в лаборатории. На шум Гораций обернулся и, встретившись с Дамблдором взглядом, мигом вспыхнул румянцем. — Альбус, друг мой… Чем могу помочь? — его взволнованный взгляд нервно скакал по комнате, пока не остановился на экземпляре газеты. Он быстро смекнул, в чем дело. — Это вы дали интервью в газету? — прямо спросил директор, раздраженный притворством Горация. — Я не знал, что это так разозлит вас, друг мой! — воскликнул он, — Если бы я знал, то ни в жизни бы! Альбус устало выдохнул и присел на скрипучий диван, смяв злополучную газету. — Но зачем? — Я подумал, что к ним нужно привлечь внимание, может, так бы и семья нашлась… К тому же, вы явно не любимец Риты, а эта статья впервые показала вас в лучшем свете. — Она показала меня кисейной барышней, Гораций. Но я не злюсь на вас, вы делали это с добрыми намерениями. Нужно проверить мальчиков и вызвать им врача, вдруг у них есть что-то серьезное. — Благими намерениями выкроена дорожка в Ад, директор. Еще раз простите, — пробормотал Гораций, выходя вслед за Альбусом в пустынный коридор. Мальчишки к всеобщему удивлению уже не спали, а с интересом разглядывали брошенную впопыхах Альбусом газету. В одних рубашках они выглядели как скелеты, тощие, тонкие. В этой тонкости не было той эстетики, которую любят приписывать всем худым людям. Нет, они были болезненно прозрачными, напоминающими древних духов, нежели маленьких мальчиков. Заметив присутствие взрослых, Гарри выпрямился, что-то ответил Тому и подошел к Альбусу с газетой в руках. — Тут мы, — просто начал он, — что здесь написано? — он указал на заголовок. Гораций спрятал лицо в ладонях и проговорил: — «Реальная история Маугли…» — начал читать он, краснея под серьезным взглядом Тома, который к концу статьи мог лишь гневно переглядываться с братом. — Обес-щали вернуть домой, — выдал Том, но был прерван вопросом брата: — А что такое «Маугли»? — спросил он, очаровательно хлопая ресницами. Гораций хотел вслух умилиться, но помня про свой поступок, лишь ответил: — Сказка. Про дикого мальчика. Гонты вновь переговорили и, что-то решив, вновь обратили внимание на взрослых. — Том сказал, что хочет научиться читать, — заявил Гарри, когда в кабинет раздался стук. — Директор Дамблдор, вызывали? — видимо, это прибыл колдомедик, ведь мадам Помфри давно уже отдыхала в заслуженном отпуске. Дети, будто почувствовав, что это к ним, зашипели и хотели уже спрятаться, но крепкая хватка на плечах удержала их от этого. — Да, проходите. Из-за двери показался еще совсем юный колдомедик и, взглянув на Гонтов, улыбнулся. — Здравствуйте. Меня зовут доктор Келвин, — он присел перед детьми на корточки, — я читал статью, — вкрадчиво сказал он мужчинам и тут же обратился к малышам, — Я хочу вас осмотреть. Это не больно, — говоря, он причмокивал губами, как делают все взрослые, когда начинают игру с ребенком, изображая нетерпение. Осмотр тянулся привычно-обыденно, ничего нового для Альбуса там не было, но по мере осмотра доктор вдруг неожиданно громко ахнул: — Какие же у них синяки! Том в этот момент выразительно скосил глаза на Дамблдора, а после вновь смиренно опустил взгляд в пол. Колдомедик нахмурился, сделал какие-то пометки в блокноте, но ничего не сказал. В конце доктор вынес вердикт. — Мальчики по большей мере здоровы. Меня беспокоит их вес, но, учитывая их прежние условия жизни, это объяснимо. У Гарри сильная близорукость, и я рекомендую обратиться к специалистам для подбора очков. А вот Том меня волнует сильнее, — поймав напряженный взгляд Альбуса, пробормотал он, — не физическое, а его душевное состояние. За время осмотра он ни разу не заговорил, мне кажется, что его умственное развитие несколько отстает от нормального, — на эти слова упомянутый Гонт фыркнул и улыбнулся брату. Когда колдомедик ушел, а мальчики смогли выдохнуть спокойно, Гораций вдруг, будто желая загладить свою вину, наклонился к Тому и предложил: — Пойдем, я научу тебя читать. Он увел Гонтов, а Дамблдор, недолго думая, бросил газету в камин и принялся писать Мадам Малкин о паре комплектов одежды для детей. *** Лето пролетело незаметно. Он постепенно узнавал мальчиков. Гарри казался ему светлым солнышком, он был общителен и добродушен. Гарри любовно гладил хогвартских сов в совятне, быстро подружился с Фоуксом и тревожно хныкал каждый раз, когда феникс перерождался. Он задавал много вопросов, начиная с «а почему небо голубое?», заканчивая «как победить боггарта?». Том тоже не отставал, однако он всегда с завидной постоянностью сквозь зубы выдавливал из себя один и тот же вопрос «когда домой?». Старший Гонт был болезненно привязан к своему дому и, как понял Дамблдор, к Гарри в том числе. Том не отпускал Гарри от себя ни на шаг и всегда нервно кривился, когда тот отходил слишком далеко. Младший же был словно магнит для приключений. «Кто случайно попал на вечеринку призраков и напугал их? Гарри! Кто капнул в котел с зельем лишний ингредиент, вызвав мини-апокалипсис в пределах лаборатории, после чего его волосы окрасились в зеленый? Гарри!» Когда колдомедик явился во второй раз с целью подобрать Гарри очки, Том закатил целую истерику. — Нельз-ся! — кричал он, — Неестес-ственно! — затем указал пальцем на себя и на Гарри в очках, — неодинаково! Тогда в попытках его успокоить Альбус задался вопросом: желал ли Том, чтобы Гарри походил на него, или сам хотел быть похожим на Гарри? Гораций не обманул — он действительно научил Тома читать, при чем вполне быстро, всего за два месяца. И когда они вчетвером собрались в спальне директора, чтобы послушать чтение Гонта, то поняли, что Том действительно читает. Но на парселтанге. Мальчишки разместились на полу. Том замер, лежа на животе, с книгой в руках, а Гарри полулежал на нем, прикрыв глаза и сдвинув вытянутые ноги. Вместе они смотрелись действительно гармонично. Гарри не носил очки в присутствии Тома, а носил их с собой в очечнике и надевал лишь тогда, когда ему действительно нужно было что-то увидеть. Альбус взглянул на книгу в руках Гонта и хмыкнул — Киплинг. «Книга джунглей». Оба Гонта обладали действительно ценной чертой характера, упорностью. Если они что-то вбивали себе в головы, то их было уже не переубедить. Том тихо что-то шептал, на ходу переводя строчки книги на змеиный, уже тогда Альбус понял, что тот совсем не отстает от своих сверстников в развитии, как считал доктор Келвин, а даже напротив — во многом их опережал. — Нет, — многозначительно произнес Гарри, ласково зажмурившись, когда Том сделал паузу между абзацами, — мы точно не Маугли. Она ошиблась. Я больше похож на Багиру, а Том…на мудрого Каа. Альбус фыркнул. Он дал бы другое сравнение. Наг и Нагайна — это точное описание Гонтов. И женская роль, как бы то ни было иронично принадлежала Гарри. Были в нем какие-то мягкие, но вместе с тем точеные черты, делавшие его образ похожим на женский. Что-то неотразимое в его глазах, в голосе, манерах, в привычке теребить край рубашки. Издали его вообще можно было принять за девочку, и, скорее всего, важную роль играли отросшие волосы до мочек ушей, которые вырастали буквально за ночь каждый раз, как их отрезали, и тонкий стан, напоминающий кукольную фигуру. Да и за столом Гарри всегда почему-то сидел по левую руку от Тома — на месте хозяйки. Гарри мало разговаривал, когда Тома не было рядом, мог часами сидеть о чем-то задумавшись и время от времени нежно улыбаясь. Но вместе с этим он ничуть не отставал от брата в ловкости и силе. Просто если Том предпочитал запугивать сразу же, Гарри будто бы сидел в засаде перед атакой. В этой деликатности и было их главное различие. В этом змеином гнезде Дамблдор чувствовал себя несчастным мангустом Рикки-тикки-тави, загнанным в угол. Шла уже середина сентября, а мальчики пытались активно изучать Хогвартс, не попадаясь на глаза ученикам. На самом деле Альбус старался всегда знать о месте их расположения, в чем ему активно помогали портреты и профессора, прекрасно знавшие о любви детишек к приключениям. В тот день Альбуса срочно вызвали пара профессоров, не поделивших время занятий у шестого курса, когда волчата решили остаться в его кабинете. — Мальчики, прошу, не уходите из кабинета до моего прихода. Гарри, покорми Фоукса, он давно тебя не видел, дико соскучился. Том, проследи за Гарри, впрочем…сам знаешь, надеюсь на вашу сознательность, — покровительственно произнес Альбус и поспешил к профессорам. Сами разборки между учителями новостью не были, он сам частенько спорил с Горацием за более удачное расписание. Никто из учителей не хотел ставить занятия на позднее время. А возвращаясь, он еще в коридоре услышал крик и возню из своего кабинета. Распахнув дверь, он замер, шокированный открывшейся перед ним картиной. Оба мальчика замерли с кулаками наготове, а в углу жался хаффлпаффский третьекурсник, сжимающий в руках обломки палочки. — Профессор…они…они! — только и мог, что восклицать мальчик, — меня послала к вам профессор Вилкост, а тут они! Я спросил кто они, с какого факультета и почему без формы, а они набросились на меня и сломали палочку! Гарри качнулся вперед и рыкнул, будто бы предупреждая об очередном прыжке, но замер под взглядом Дамблдора. Альбус сокрушенно хлопнул в ладоши, и обернулся к Гонтам: — Идите в свою комнату, хулиганы. А… мистер Смит, я прошу принять мои извинения, мы восполним причиненный ущерб, — он подал руку напуганному хаффлпаффцу и скосил глаза на палочку — повезло еще, что они весь кабинет не разгромили, — ступайте к мадам Помфри, пусть она залечит ваши синяки. И-и прошу вас, мистер Смит, — он убедительно посмотрел мальчику прямо в глаза, — не распространяйтесь об этом. Хаффлпаффец кивнул и, видимо, поборовшись со своим любопытством и проиграв, спросил: — А кто они? — Мои подопечные. Том и Гарри. В глазах мальчика читалось узнавание, и Альбус вновь проклял ту статью и выпроводил третьекурсника из кабинета. Тогда он действительно задумался о том, чтобы снять домик в Хогсмиде. Гонты будто специально любили все ломать и устраивать полнейший хаос везде, где бывали. Одни их игры уже отличались особенной разрушительностью — Том любил поднимать одеяло в воздух и хвататься за него руками, постепенно взлетая вслед за одеялом, позже к этим играм присоединился и Гарри, игра превратилась в перетягивание летающего одеяла. К тому же, мальчикам требовалось больше свободного места. У них была одна комната на двоих, а две кровати дети сдвинули в одну, накидали туда одеял и подушек, превратив ее в подобие гнезда. С жильем помог Гораций, сняв вполне приличный двухэтажный домик возле Кабаньей Головы. Это было действительно неплохой идеей, ведь так Гонты не мешали ни ученикам, ни Дамблдору, да и у них самих появлялось больше свободы. В новом доме им было выделено две большие комнаты, но Альбус ничуть не удивился, увидев ночью мальчиков, крепко спящих в одной постели. Минусом этой задумки было одно — Альбус не мог постоянно знать, чем заняты в тот или иной момент дети, и однажды это привело к ужасному — мальчики пропали.