Волчата

Альбус много размышлял о произошедшем. В этой ситуации было много довольно странных фактов, которые явно не желали связываться в его голове. Во-первых, сам медальон, он долго не выходил из мыслей директора, чувство дежавю преследовало его каждый раз, когда Альбус смотрел на него. Было в этой побрякушке что-то пугающе знакомое, что-то, что он видел, казалось бы, недавно. К тому же, Гарри таскал медальон, не снимая, он отказывался расставаться с украшением даже на ночь или в моменты принятия ванны. А Том, что было крайне удивительно, никак не претендовал на побрякушку, а наоборот — полностью поощрял поведение Гарри и время от времени замирал, хватая брата за плечи и тщательно всматриваясь в его лицо, будто любуясь. Во-вторых, странная реакция Гарри. Вот от кого-кого, а от младшего он такого не ожидал. Было видно, что тот совсем не переживает о смерти Боргина. Улыбка — явно не то, что ожидаешь увидеть на лице девятилетнего ребенка возле трупа. И в-третьих, глаза Тома. Они были такими же напряженными и остекленевшими, как тогда у пса. Альбус не мог поверить, что десятилетний Том смог наложить Империус на пса, да и зачем? Ради простого украшения? При этом он явно не ожидал такой жестокости от ребенка, пусть и от такого сложного. В любом случае, ему нечего было предъявить, ведь доказательств у него не было. От тела Боргина они избавились быстро — просто аппарировали в Лютный и оставили там. Про его смерть даже в газете не писали, Альбус тогда как-то зло хмыкнул, если бы Рита узнала о его косвенной принадлежности к этой смерти, то явно бы написала целую книгу, уличающую его, Альбуса, во всех смертных грехах, не забыв приписать ему открытие самого ящика Пандоры. Он даже придумал что-то вроде названия — «Сократись, Сократик» — идеально бы смотрелось на обложке прямо под инициалами Риты. С собакой было еще проще, Слизнорт просто отдал ее лесничему на перевоспитание. Но неприятное чувство после инцидента осталось. Было бы глупо кидаться и обвинять во всем волчат, но их удивительное спокойствие казалось Дамблдору просто ужасающим. Одной из его догадок было то, что медальон мог напоминать детям какую-то семейную реликвию. Для этого ему пришлось вновь отыскать ту книгу о магических семьях и углубиться в изучение. Тогда он впервые уделил внимание изображению Меропы, матери мальчиков. Она, косая грязная и уставшая печально улыбалась ему со страницы книги, время от времени кончиками пальцев касаясь подвески на шее. Того самого медальона. Альбус поднял глаза на верх страницы, там красовался герб семейства (очень уж смахивающий на герб прародителя рода, Салазара Слизерина), а рядом с ним и портрет самого Салазара, на шее которого висел тот же самый медальон. Директор не мог поверить своим глазам, так, получается, мальчишки узнали этот медальон и решили вернуть свою собственность? Это было поразительно! Неоправданно зло и жестоко, но поразительно. Прямо на его глазах дети с удивительной легкостью завладели вещью стоимостью в пару тысяч галлеонов, а он этого и не сразу понял. Да многие из богатейших магических семей были готовы отдать своего первенца за этот медальон, а они так просто вернули его себе. Вот уж действительно кровные наследники Салазара Слизерина. С того момента Альбус решил быть осторожнее с Гонтами, а «Список всех семей магической Британии» стала его настольной книгой. Гонты были теми, кого в психологической литературе принято называть сложными детьми. Таким необходим дополнительный уход и надзор, но в книгах не написано ничего о том, что делать, если такому ребенку пришло письмо с приглашением в Хогвартс. Нет, конечно, Альбус этого ожидал. Он сам писал это письмо на имя Тома, но время, казалось, пролетело так незаметно, что застало директора врасплох. Впрочем, не только директора, но и самого Тома. Тот долго недоверчиво рассматривал конверт, вертел его в руках, водил пальцем по печати и ковырял бумагу. Таких писем Том видел сотни, но ему явно было в новинку видеть на конверте свое имя. — А где Гар-ри? — наконец спросил он, вместо того, чтобы распечатать конверт. Сам Гарри, сидящий рядом в кресле вдруг поднял голову и удивленно посмотрел на брата. — Пис-сьмо для Гар-ри, — поправился Том, — Ему тоже надо. Альбус натянуто улыбнулся. — Гарри такое письмо придет только на следующий год, когда ему исполнится одиннадцать, — под тяжелым взглядом Тома Дамблдор чувствовал себя как на минном поле, — ты будешь учиться в Хогвартсе, а на выходных приходить к Гарри. Конечно, оставлять Гарри одного на большую часть дня было рискованно, ведь кто знает, что он может натворить в очередной раз, но Альбус мог просто чаще проверять его. Свои проделки он устраивал не со зла, а, скорее, из природного любопытства. Сам Гарри после его слов сгорбился и нервно почесал уже полностью ручного зайца за ушком. Все-таки оставлять мальчика в одиночестве было не самой лучшей идеей. — Или, если хочешь, я буду приводить тебя сюда каждый день после уроков, — предложил Альбус, желая разрядить обстановку. Том вдруг качнул головой и легким движением порвал письмо. — Нет. Нет-нет-нет, — заговорил он в следующий момент, его взгляд тревожно забегал, а зрачки жутко расширились, — вмес-сте. Мы должны вместе. — Но, Том, — попытался успокоить его Альбус, — так вы будете в разлуке всего несколько часов, ты сам сможешь учить Гарри после возвращения. Эта мысль показалась Тому заманчивой, и он почти кивнул, когда младший вдруг захныкал, слишком крепко сжав Шархана в своих объятьях: — Я тоже хочу вместе, не хочу оставаться один… — протянул Гарри, умоляюще посмотрев на Альбуса, и пугающая одержимость в лице Тома стала наиболее явной. — Вместе, — решительно заявил старший, но не увидев никакой реакции директора, вдруг сорвался на вой, — ВМЕСТЕ! Весь их домик, казалось, задрожал. На кухне загремела посуда, а бедный заяц, почуяв неладное, попытался спрыгнуть с колен Гарри, но больно шлепнулся об пол. — Хорошо-хорошо, — опешил Альбус, — только ты, Том, должен иметь в виду, что магическое ядро полностью формируется лишь к одиннадцати, и ты сам будешь в ответе, если с Гарри что-нибудь случится. Том быстро-быстро заморгал, тряхнул головой, вдруг самодовольно ухмыльнулся и кивнул. Бесы, какой же он маленький манипулятор. Альбус поднял напуганного зайца на руки и отправился в свой кабинет. Менять дату рождения Гарри в учётной книге Хогвартса. Поход за принадлежностями для учебы выдался коротким, но крайне мучительным для Альбуса. Только ленивый не ткнул в двойняшек пальцем, не забыв обозвать их Маугли. На это прозвище Гонты никак не реагировали, а сам Дамблдор не решался спорить. Все-таки Нагом и Нагайной они были лишь в его понимании. Питомцев мальчики себе не присмотрели, все-таки их дома ждал ушастый Шархан, а все необходимые книги и одежда у них уже были. Дело оставалось за малым, Гонтам было лишь нужно обзавестись палочками. — Наш дедушка Марволо считал, что палочки нужны лишь слабакам и ущербным, — вместо приветствия услужливо сообщил Гарри, зайдя в лавку Олливандера. Тот сощурился, явно припоминая, кто же перед ним. — Простите, молодые люди, не могу припомнить ваших имен… — протянул Олливандер. Мальчишки переглянулись, будто бы говоря: «неудивительно». — Это Том и Гарри Гонты, мои воспитанники, — решил взять ситуацию в свои руки Альбус, ведь дети явно наслаждались недоумением взрослых. Гаррик потер лоб и прямо посмотрел на Альбуса, а затем вновь на волчат. — Не могу вспомнить ваших родителей… запамятовал, наверное, — пробормотал Олливандер. — Не может такого быть, — вступился Альбус, — отец мальчиков маггл, а мама не владела палочкой. При упоминании родителей Гонты напряглись, а на лице Тома пролегла тяжелая тень. — Но разве можно…ведьме без палочки? — чуть растерялся волшебник и нервно постучал пальцами по стремянке, — впрочем, сейчас мы вам их подберем. Мальчики на удивление не возражали. Подбор палочек происходил так же, как и много лет назад у самого Альбуса. Сначала Олливандер снял необходимые мерки, в процессе опять же не возникло никаких трудностей, а после скрылся за стеллажами, ворча что-то себе под нос. — Что, даже никаких фокусов? — сдавленно спросил Альбус у братьев. Гарри, по-ангельски хлопая ресницами, нежно улыбнулся и недоуменно склонил голову, едва заметно сжав ладонь брата. — Какие такие фокусы? — спросил он, внимательно разглядывая ассортимент палочек на столе, — Мы ничего плохого не хотели. Альбус хотел припомнить им случай с Боргином, но Олливандер вдруг резво выскочил из-за стеллажей с несколькими парами палочек. — Ну-с, попробуем… — он протянул Тому одну палочку, после чего тот невозмутимо передал её Гарри. — Стой, — опешил Олливандер, — это тебе. Твоему брату мы подберем другую. — Вот и начались фокусы, — еле слышно хмыкнул Альбус. Гарри тем временем неумело взмахнул палочкой, что вызвало целый ураган в магазинчике, пара стульев с треском упали на пол, а все принадлежности для измерения взмыли в воздух. Том хихикнул и взял палочку обратно, чтобы затем повторить маневр брата. Альбус ожидал повторения мини-армагеддона, но ничего не произошло. Палочка подчинилась своему хозяину, а Олливандер расслабленно выдохнул, явно обрадованный лишь одним крушением мебели в его лавке. — Ну слава Мерлину… — затем он протянул палочку Гарри, но не успел тот сделать взмах, как Том выхватил ее из чужих рук и что-то зашипел. — Не на парселтанге, Том, — поправил его Альбус, — говори на английском. Старший выразительно посмотрел на него, но все же выдавил, чуть покраснев: — А у меня палочка больс-ше… — и вернул палочку Гарри. Альбус быстро расплатился и, уводя мальчиков из магазина, краем глаза заметил облегчение на лице Олливандера. Хоть кто-то его понимает. Первое сентября неумолимо приближалось, и Дамблдору волей-неволей пришлось смириться с мыслью, что скоро эти двое еще и колдовать начнут. Сами мальчики ничего по этому поводу не говорили, лишь однажды за завтраком Гарри довольно отметил, что остальным ребятам придется ехать на поезде, а они тут, на всем готовом, на что Том, все еще странно произнося шипящие звуки, ответил, что им и положено жить в замке, ведь одна четвертая Хогвартса по праву принадлежит им. На это заявление Альбус лишь устало покачал головой, а Гораций хоть и подавился чаем, но ничего не сказал, видимо, решив не перечить. Трудно было сказать, что он привык к подобному поведению волчат, просто весь преподавательский состав души не чаял в детях, и не пойти у них на поводу было невозможно. Перед распределением Альбус лично привел мальчиков к Большому залу, где они быстро смешались с толпой первогодок. Что происходило дальше, директор видеть не мог, поскольку был вынужден занять свое место за преподавательским столом и начать поздравительную речь. Только стоя на своем месте в Большом зале, Альбус действительно чувствовал себя дома. Свечи на потолке радостно поблескивали, а хор учащихся начинал праздничный гимн. Ввели первокурсников. Все внимание Альбуса сразу же устремилось к волчатам. Те шли, крепко держась за руки, ни на шаг не отставая от профессора Вилкост и ласково улыбаясь всем, кто встречался с ними взглядом. — Первокурсники, встаньте здесь, — отдаленно донесся до Дамблдора голос профессора Вилкост, — сейчас начнется распределение. У Альбуса и сомнений быть не могло, что оба Гонта попадут на Слизерин, ведь, как говорят магглы, кровь — не вода. Он не мог видеть точно, но был готов поспорить на пару десятков галеонов, что Гораций сейчас предвкушающе улыбается и придумывать очередную тему для его излюбленного Клуба Слизней. В Зале стоял привычный шум, но когда список дошел до Гонтов, все почему-то смолкли. — Это воспитанники Дамблдора! — закричал вдруг кто-то из Хаффлпаффа. — Гонт, Гарри, — позвала профессор Вилкост мальчика. Тот робко присел на табурет и замер, едва Шляпа коснулась его головы. Несмотря на ожидания, Распределительная Шляпа не спешила отправлять мальчика к змеям. Они, кажется, о чем-то совещались. Хотя было скорее похоже на то, что Гарри её уговаривал. — Поспорить, значит, любишь… — прохрипел артефакт, — Гриффиндор! Гораций за преподавательским столом ахнул. Гарри быстро посмотрел на Тома, а затем на саму Шляпу, на негнущихся ногах побрел к Гриффиндорскому столу и неловко шлёпнулся на самый край лавки. — Гонт, Том, — спокойно продолжила профессор, не обращая внимания на общее напряжение. Том ловко вскочил на табурет, и не успела профессор Вилкост опустить Шляпу на его макушку, как та без промедления завопила: — Слизерин! Том, не оглядываясь на испуганного брата, подошел к своему столу и ловко втиснулся на место в центре между двумя второкурсниками Абраксасом Малфоем и Вальбургой Блэк. Распределение пошло своим чередом, а Альбус никак не мог понять поведение Шляпы. Обычно родственников не разлучали, а тут сразу на враждующие факультеты. Когда распределение закончилось, Альбус потянулся, чтобы убрать Шляпу, но визг за столом Слизерина его резко остановил. Том вскочил, сопровождаемый сотней непонимающих взглядов, и в полной тишине подошел к столу Гриффиндора, схватив младшего брата за руку. Затем он насильно посадил Гарри на табурет и обернулся к Альбусу. — Пос-жалуйста, — он потянулся к Распределительной Шляпе. Недоумевая, Альбус повиновался и отдал мальчику артефакт. Тот мигом же напялил его брату на голову так, что не было видно даже бровей и что-то угрожающе зашипел. Шляпа дернулась, ойкнула и истошно закричала: — Слизерин! Слизерин! Слизерин! Альбус, уберите их! — Том самостоятельно снял Шляпу с чужой головы и спокойно вернул директору. — С-пас-сибо, — произнес он и повел Гарри к своему месту. Слизерин вдруг залился хохотом и свистом. «Ну, не все ж в львятник идти!», «Обломитесь, кисы!» — слышалось вокруг. Альбус с трудом успокоил детей и продолжил праздник. *** Волчата показывали себя талантливыми учениками. Они четко отвечали на уроках, всегда прочитывали учебники на пару уроков вперед, легко справлялись со многими заданиями и прекрасно заводили друзей. Лишь одно смущало в этой ситуации. Однажды Альбус обратился к Шляпе с вопросом: — Во второй раз вы отправили Гарри на Слизерин. Куда бы вы действительно хотели отправить Гонтов? Шляпа на шкафу страдальчески хмыкнула и глухо ответила: — В Азкабан, Альбус, в Азкабан. Или в Мунго. На дальнейшие расспросы Шляпа отвечала гордым молчанием. Их первым товарищем стал Абраксас Малфой. На год старше, он хотел взять над Гонтами шефство, но вскоре сам попал под их покровительство. Абраксас был красивым мальчиком — аристократично (а не по-Гонтовски болезненно) бледным, в меру стройным, длинноволосым. На его лице можно было различить пару-тройку наглых веснушек, которые нисколько не портили его фарфоровой красоты. Абраксас был единственным, кому Том доверил обучение Гарри полетам, после тренировок его гордо вздернутый носик краснел, а щеки наливались шальным румянцем. Альбус долго не мог понять, кого именно напоминал ему Абраксас. Сравнить его с белым голубем или павлином, было все одно, что сравнить опасного хищника с крохотным зайчонком (любым зайчонком, не считая Шархана Гонтов). Абраксас хвостиком ходил за мальчиками, дарил им дорогие подарки (новейшая метла для учебы, как такое придумать-то можно?), всячески помогал с заданиями, пусть они в этом и не нуждались, и активно защищал их от гриффиндорцев. Он высмеивал всех, кто был слабее его и Гонтов, порой говорил за них, придумывая обидные прозвища для особо не нравящихся им людей. Абраксас был как шакал Табаки из любимых историй Гонтов, что вечно бегал за тигром Шарханом и поддакивал. Было в нем что-то такое подхалимистое и пронырливое, что делало его любимчиком Слизнорта. Однажды, проходя мимо мальчиков в коридоре, Альбус услышал заливистое «А мы пойдем на Север!» от Абраксаса и чуть не подавился воздухом. Оказалось, мальчишки просто играли в морской бой. Вместе они создавали удивительный, модный на тот момент среди учеников триумвират. Когда они шли по коридору, Том всегда был в центре, справа верным псом шел Абраксас, а слева был Гарри, доверчиво придерживая брата под руку. Гарри с шокирующей ловкостью манипулировал братом, легко успокаивая его одним ласковым прикосновением или веселя всего парой слов. Гарри легко давался квиддич. Он с изяществом ласточки носился по полю, один за одним ловил снитчи, принося баллы своему факультету, неудивительно, что Гонты мигом стали любимчиками всего Слизерина. Гораций чуть не сходил с ума от счастья, он устраивал собрание своего Клуба Слизней каждую неделю и все надеялся, что однажды на его полке появится газетная вырезка, в которой Гонты добиваются небывалых высот. На втором курсе к ним присоединилась Вальбурга Блэк. Её черные серьезные, умные глазки будто бы сканировали все, что она видела. Наблюдая за их играми, Альбус не раз замечал, как новые товарищи учат Гонтов правильно держать спину, даже пытались вместе изучить тайный язык жестов. Их триумвират превратился в квартет, а больше Гонты никого в ближний круг не пускали. Вокруг мальчиков собиралось все больше и больше ребят, и не все они были из Слизерина, многие ребята были выходцами из Рэйвенкло, пара второкурсников училась на Хаффлпаффе. На третьем курсе Том начал несколько неадекватно интересоваться своей семьей. Альбус давно привык к тому, что, если Гонты начинают творить что-то странное, нужно сразу же заглядывать в «Список всех семей магической Британии», тогда все странности станут совершенно понятными. Да и разглядывать ниточки, соединяющие семейное древо было довольно увлекательно. Так, будучи на Рождественских каникулах почти незанятым, Альбус вновь с любопытством углубился в изучение семейства Слизерина, когда ему под руку вновь нырнул Том. — Ты меня напугал, — коротко произнес Дамблдор, пальцем ведя по ниточке рода. — Прос-сти, — Том всегда называл директора на «ты», благо, на уроках он себе такого не позволял. Взгляд Тома зацепился за изображение матери, он улыбнулся, а затем увидев пометку об отце «Том Риддл. Жив.» вдруг нахмурился, — Отец? Услышав об отце, Гарри оторвался от «Истории квиддича» и приблизился к столу. — Я думал, он умер, — сказал он, наклонившись над книгой. Медальон выполз из-под его кофты и мерно покачивался у Альбуса перед глазами, — Том, мы должны…? — Не з-снаю, — пробормотал старший, — ты хочешь? — косые глаза Тома загорелись интересом. Гарри задумался, наклонился поближе к книге, пытаясь рассмотреть изображение отца. — Хочу, только я надену очки. Профессор Дамблдор, вы можете отвести нас к отцу? — Гарри иногда забывался, называя его официально, — Мы хотим его увидеть! Взгляд Тома сделался пустым, но он мигом взял себя в руки и закивал. — Я з-снаю, где его дом, — вдруг подал Том голос, — я помню. Том взял кусок пергамента и аккуратно вывел «Литтл-Хэнглтон, поместье». Гарри недоуменно посмотрел на брата, будто бы задавая немой вопрос, но тот специально проигнорировал его, не желая отвечать. — Аппарируйте нас-с туда, — попросил Том и оскалился, — ничего хорос-шего там все равно нет. — Он исправился, — перебил его Гарри, — он искал нас, я знаю. Том будто бы умилился наивности брата, а Альбус, ошеломленный такой сговорчивостью, не смог им отказать. Они аппарировали после обеда в маленькое селение. Крохотные домики с соломенными крышами и деревянными стенами. Ничего примечательного. Альбус мысленно приготовился к обходу каждого из домишек, но Том уверенно прошел мимо них, устремившись к особняку на холме. — Том, ты уверен? — не поспевая за братом, закричал Гарри. — Я помню, — просто ответил старший, — Хорос-шо, что ты этого не помнис-шь. Совс-сем маленьким был. Альбус ошарашенно слушал Тома и не мог поверить своим ушам. Он не знал, в каком возрасте мальчики попали к Морфину, но разница в воспоминаниях казалась ему интересной. В своем легком темном пальтишке Том сильно выделялся на фоне снега, и говоря про отца, казался директору слишком взрослым. Что же было такого, что сильно давило на Тома, на которого в принципе было сложно давить. Особняк Риддла был большой — сразу видно, что люди в нем живут богатые. Гарри, резко опередив брата, ловко вскочил на порог и постучал, Альбус предпочел скрыться из их поля зрения. Дверь открыла служанка с сальными волосами в пожелтевшем передничке. — Чего вам надо? — начала она, но увидев, что мальчики перед ней не приютские, смягчилась, — Что-то случилось, мальчики? — Мы пришли к отцу, — смело отбарабанил Гарри. — У господина Риддла нет детей, — ответила служанка, — но я сейчас спрошу его, желает ли он вас видеть… — она закрыла перед мальчиками дверь, но те, не особо ожидая приглашения, просто сами вошли в дом. Альбус наложил на себя чары невидимости и прошел за ними, чтобы защитить в случае опасности. Что-то в словах Тома его насторожило. Мальчики быстро наугад свернули в одну из комнат и оказались в большой столовой, где за столом обедали молодой, красивый мужчина и, как догадался Альбус, его родители. Увидев незнакомых детей, седовласая старушка вскочила, но Риддл опередил ее. — Кто вы? — спросил он. Альбус понял, насколько же дети похожи на Риддла. Казалось, что лишь Том унаследовал от матери только одну черту — глаза. — А ты прис-смотрис-сь, — нагло ответил Том, показывая мужчине медальон на шее Гарри, — знакомая вес-щица? Да? Гарри смотрел на отца во все глаза, а затем вдруг тихо подошел к мужчине, улыбнулся, по-птичьи склонив голову, спросил: — Папа, а ты скучал по нам? Старушка за столом вскрикнула, а глаза Риддла вдруг затуманились. — Вы дети той ведьмы! — он с размаху дал Гарри пощечину, отчего тот осел на пол, — Катитесь отсюда, маленькие приспешники Сатаны! Мужчина всмотрелся в лицо Тома. Старший тихо и угрожающе зарычал, и Альбус хотел уже выйти из своего укрытия и увести мальчиков, как Риддл вдруг заговорил: — У тебя её глаза… — не успел он закончить, как Гарри резво схватился за занавеску, которую тут же обдало пламенем. Старушка рухнула в обморок, а мужчина не придумал ничего иного, как начать звать прислугу. Гардина, на которой висела горящая занавеска вдруг накренилась, а затем и вовсе рухнула на пол, сильно задев Тома. Альбус сбросил с себя чары, одним взмахом палочки потушил пожар и вывел брыкающихся волчат из дома. Он осмотрел детей и, не обнаружив никаких существенных повреждений, спросил: — Все в порядке? Гарри, зачем ты это сделал? Младший Гонт отвел взгляд и тихо шикнул: — Я подумал, что он сейчас ударит Тома, — на его слова старший нежно улыбнулся, — прости, гардина задела тебя. Очень больно? Том покачал головой и полуобнял брата. — Пус-стяки. Говорил же, что тут ничего хорос-шего, — во взгляде мальчика плескался океан печали и какой-то неразделенной тоски, и Альбусу оттого стало жалко Гонтов, что он, не успев обдумать свои действия, потянулся и крепко обнял их, прижимая к своей груди. После они аппарировали в Хогвартс. Весь следующий вечер Альбус ни разу не встречался с Гонтами в коридорах, не видел их Большом Зале, они как будто исчезли. Нетрудно было понять, что они просто-напросто зализывают раны где-нибудь в заброшенном кабинете. Но проверить их стоило. Нет, конечно же, Альбус не следил за Гонтами, а зачем? В Хогвартсе они всегда под надзором и надежной защитой. Да и что они могут такого сделать в пустом замке. Тринадцать — это же совсем еще дети. Так размышлял Альбус, пока не толкнул дверь той чертовой кладовки для метел. Гонты целовались. Нет, поцелуем это назвать было сложно, ведь те, насколь бы пошло это не звучало, буквально лизались, сидя вплотную на узком подоконнике. Это не было похоже на простые объятья. Греховное, постыдное даже в мире магии единение. Том жадно облизывал губы-щеки-подбородок Гарри, а тот тяжело дышал, что-то ласково мурлыча и оплетая худыми ручками шею брата. — Гар-ри-любовь, — нараспев произнес Том, отстранившись. Только сейчас они заметили Альбуса. Абсолютно идентичное выражение ужаса застыло на их одинаковых лицах.