***
На следующий день Дин узнает, что его подозрения насчет сокамерника оправдались. Он выходит во двор с чувством страха, ощущая, что все взгляды прикованы к нему, учитывая то, насколько он легкая добыча. Он старается не подпрыгивать, когда тяжелая рука опускается на его плечо, но тщетно. — Спокойно, парень, — говорит человек, поднимая руки. — Я просто хотел пригласить тебя за наш стол, — Дин смотрит, куда указывает незнакомец, и видит стол, занятый группой заключенных. Первое, о чем он подумал Дин, что они не похожи на преступников. Во всяком случае, они выглядят нормально. Он позволяет отвести себя к столу и проходит этап знакомства. Эти люди совсем не похожи на тех, кто мог бы его защитить, но небольшая группа разношерстных друзей лучше, чем скитаться одному в таком месте, как это. — О, так это тебя подселили в камеру к Крашнику? — спрашивает Гарт, — Бедняга, — добавляет он. Это дрыщавый парень с глупой улыбкой, который предпочитает сидеть на столе, а не на одной из скамеек. — Я не знаю, он не представился, — признается Дин, чувствуя нарастающее в груди беспокойство. — Я думал, что к Крашнику никого не подселят, — бормочет Бобби. Это он заметил Дина и затащил его в их небольшую компанию. Он старше большинства здесь, но выглядит так, словно все еще способен держать удар. — Наверное, у них заканчиваются свободные места, — говорит Кевин, отрываясь от блокнота, в котором что-то пишет. — Так кто этот мужик? — спрашивает Дин. — Кастиэль Крашник, — произнес Бенни своим характерным протяжным голосом. Он выглядит самым сильным из их группы, одно его присутствие дает Дину чувство относительной безопасности. — Русская мафия, — взволнованно добавляет Эш. — Он фактически владеет этим местом, — говорит это так, будто это свежая новость, которую он прочел в бульварной газетенке, но Дин чувствует, как его охватила тревога. — О чем ты? — Он подкупает охрану. Он может делать все, что угодно, — объясняет Аарон, — и, конечно же, у него есть люди, работающие на него за пределами этих стен. — Он тот, кто дергает за ниточки, — продолжает Бенни, — Все, кто пытался пойти против него, мертвы. Дин сглатывает ком в горле. Он смотрит на двор, где стоит Кастиэль, прислонившись к стене, в окружении своей свиты. Рукава его комбинезона завязаны вокруг талии, а белая майка, которую он носит под ним, демонстрирует татуировки. Он курит и выглядит незаинтересованным в том, о чем говорят его люди. Дин мгновенно понимает, что курение Крашника в таком общественном месте — это правила, посланные нахуй. Дин слышал, что охранники обычно закрывают глаза на курение, но Кастиэль даже не пытается скрыть это. Ему ни к чему, и он следит, чтобы каждый знал об этом. — О нет, гляди, ты его напугал! — восклицает Гарт. Неожиданно, но в его тоне нет и следа насмешки. — Я не испугался, — фыркнув, сказал Дин. Но это ложь. Не важно, насколько крутым он притворяется. Он с самого начала боялся попасть в тюрьму. Теперь, когда он знает, что его сокамерник — босс мафии, это еще одна причина для страха. — Я думаю, пока ты будешь держаться от него подальше, он не сделает ничего странного, — размышляет Бобби. — Будь начеку, на всякий случай. Мы можем защитить тебя, когда ты вне камеры, но как только дверь закроется, тебе придется самому постоять за себя, — добавляет Бенни. Это звучит менее убедительно, чем он того хотел.***
Этой ночью Дин не спит. Он неподвижно лежит на кровати и старается не издавать звуков. Парень прислушивается к любым шорохам Кастиэля. Ничего подозрительного не происходит, но Дин все равно не может сомкнуть глаз. В течение следующей пары дней Дин привыкает к тому, что находится в тюрьме. Благодаря Бобби и всем остальным он узнает основные правила, которые помогают ему избегать проблем. Никто не доставляет ему неприятностей, хотя он чувствует, что на его лбу написано: «новенький, легко запугать». — Может, это из-за Крашника, — говорит Бенни, когда разговор заходит о нем в столовой. — Люди боятся трогать тебя, потому что думают, что ты под его защитой. — Это полный бред. Мужику плевать на меня, — протестует Дин, — большую часть времени он не замечает меня. — Думаю, тебе повезло, что он не замечает тебя, — отмечает Эш. — Может, Дин хотел бы, чтобы Кастиэль заботился о нем, — усмехается Аарон, толкая Дина в плечо. — Заткнись, Аарон, — рычит Дин. — Да, не всем нравится сосать у своего сокамерника, — говорит Гарт, указывая вилкой на Аарона. Аарон пожимает плечами. — Я лишь говорю, что не возражаю… — он замолкает, когда Кастиэль проходит мимо них. Глаза Аарона расширяются от страха, и он бледнеет. Как только Крашник оказывается вне зоны слышимости, остальные трое начинают смеяться.***
Самое странное, но Дин согласен с Аароном: Кастиэль горяч. Трудно не заметить, как идеально сложено тело мужчины, когда они делят одну камеру. Дин пытается не смотреть на Кастиэля, когда тот переодевается или тренируется в их камере каждый вечер, но всякий раз у него получается все хуже и хуже. Это не совсем его вина, что он ловит себя на мысли о татуировках и о том, насколько далеко они бегут вниз по телу и где заканчиваются. Он просыпается со стояком пару раз, но не решается кончить в присутствии Кастиэля, хотя он точно слышал, как мужчина дрочил в одну из тех ночей, когда Дин не мог заснуть. Слухи о сексуальных связях пугают его настолько, что он решает воздерживаться до тех пор, пока находится в тюрьме, чтобы не привлекать к себе внимания. Когда его распределяют на работу, Дин счастлив, потому что работа означает комиссионные деньги, а комиссионные деньги означают, что он наконец-то сможет позвонить. Он даже не против работы в прачечной. Он хотел бы другую работу, но все, на что парень претендовал, уже разобрали. Ну хотя бы он узнает что-то новое. Волнение немного возвращается, когда Дин появляется в прачечной в свою первую смену и встречается с холодным взглядом Кастиэля. И дело совершенно не в том, что ему не нравится этот мужчина, он просто нервничает в его присутствии и считает удачей то, что ему удалось не мешаться под ногами Кастиэля в течение первых двух месяцев тюрьмы. Он хотел бы, чтобы все дальше так и шло, вот почему он не хочет находиться рядом с Крашником вне камеры. Проходит не так много времени, прежде чем становится очевидно, что чувство взаимно. Кастиэль никогда не был откровенно груб с Дином, по большей части он игнорирует его, что, скорее всего, было лишь потому, что они могли сосуществовать в небольшом пространстве своей камеры, фактически не общаясь. В прачечной все иначе. Дин никогда не пользовался промышленными стиральными машинами, которые используются здесь, и он не знает системы работы Кастиэля с горами грязной одежды и белья. Он старается изо всех сил, но его усилия, похоже, недостаточно хороши для Крашника. Во время своей первой смены в прачечной Дин слышит, что Кастиэль говорит больше, чем за все два месяца их жизни в камере. Он по большей части выкрикивает инструкции и сыпет замечаниями, когда Дин лажает. А Дин много лажает. Он думал, что после нескольких смен ему станет легче, но нет. Работа была намного сложнее, чем казалась на первый взгляд, и Дин отвлекался на Кастиэля — на его глубокий грубый голос, от которого бегают мурашки по его спине, на его кошачьи движения, на татуировки на руках, движущиеся от перекатывающихся напряжённых мышц, когда тот работает. Он злится на Кастиэля. Они делят одно пространство уже несколько месяцев, и все, что он делает, это игнорирует Дина, и это хорошо, он не должен дружить со своим сокамерником, но парень ожидал от него хотя бы элементарной человеческой порядочности. «Привет» и «как твои дела?» — этого было бы достаточно. С Кастиэлем сложно общаться, делая вид, что его не существует. Еще тяжелее, когда с тобой обращаются как с обузой. И именно это происходит с тех пор, как Дин начал работать в прачечной. Кастиэль обращается с ним, как с глупым бесполезным куском дерьма, который только усложняет его жизнь, не считая того, что парень старается изо всех сил. Спустя две недели Дина это достало. Так он дал отпор Кастиэлю Крашнику. — Я говорил тебе, что делать! — кричит Кастиэль, сильно толкая Дина в плечо. Дин, спотыкается и отходит на несколько шагов, но тут же выпрямляется. Впервые за все время он не съеживается, не прячется от Кастиэля. Он поворачивается к нему, расправляет плечи и делает шаг вперед. — Я стараюсь делать все правильно. — Ты недостаточно стараешься. Ты навредишь сам себе, глупый мальчишка, — он говорит так, будто если Дин причинит себе вред, для него это будет личным оскорблением. — Я не знаю, как делать по-другому, потому что ты не показал мне! — Просто будь внимательнее! Я тебе не нянька. — Тогда перестань так себя вести! Это не твое дело, если я поранюсь! Кастиэль отворачивается от него и усмехается, будто Дин — самый глупый человек из всех, кого он знает. Это спусковой механизм, который превращает недовольство Дина в гнев. Он делает самую глупую вещь в своей жизни, даже глупее, чем та, за которую его посадили за решетку. Он замахивается на Кастиэля Крашника. Кастиэль рефлекторно пригибается, и прежде чем Дин понимает, что промазал, рука мужчины обвивается вокруг его горла. Дин задыхается, пальцы цепляются за руку Кастиэля, когда смотрит в его глаза, налитые яростью. Дина переполняет страх. Но это не единственное, что заставляет его кровь бурлить, а сердце бешено биться. Какая-то его часть, та, которую он держит в самом дальнем уголке своего разума, хочет, чтобы он перестал бороться и подчинился этим сильным пальцам, подчинился этому опасному человеку, держащему его. Он не может этого сделать. Поэтому он хватает обеими руками Кастиэля за предплечье, которое кажется сделано из стали, и пытается ударить его ногами. Кастиэль рычит и делает шаг вперед, вероятно, планируя прижать Дина к стене, которая находится где-то позади, чтобы он мог сдерживать и его ноги тоже. Мокрый пол предает их обоих. Нога Дина соскальзывает, но это не важно, и они оба падают на пол. Дин падает на спину, а Кастиэль на него сверху. Дин задыхается, когда у него перехватывает дыхание, и слышит страдальческий стон Кастиэля. Мужчина не двигается, всем весом лежа на Дине. В тот момент, когда Дин приходит в себя после падения, он проклинает себя, потому что его глупое тело совершенно неправильно реагирует на сложившуюся ситуацию. Уже неважно, что гнев покинул их обоих, это все еще чертовски опасная ситуация, но его тело воспринимает всё это так, что он лежит под самым горячим мужчиной из всех вокруг. Все, на чем он может сосредоточиться — теплота тела Кастиэля и его тяжелое дыхание рядом с ухом. От него пахнет не дешевым тюремным мылом, а каким-то причудливым шампунем, который он покупает у комиссара. Он не двигается, пока парень не хватает его за майку сзади. Затем он, кряхтя, начинает приподниматься при помощи рук. Это смещение заставляет его бедро тереться о промежность Дина и блять. Дин замирает, когда его член начинает твердеть. Он закрывает глаза и пытается отогнать это чувство, но Кастиэль все еще здесь, все еще прикасается к нему в некоторых местах. — Ты в порядке? — спрашивает он своим хриплым голосом, и Дину хочется залиться истерическим смехом, потому что он точно не в порядке. Он заставляет себя посмотреть на Кастиэля. — Да, да, я в порядке. Ты? — его голос странно высокий, но он делает вид, что это нормально. — Я ударился больным коленом, — признается Кастиэль. Дин заметил слабую хромоту в походке Крашника, но никогда не пытался узнать причину. Вряд ли он мог спросить босса мафии о его физическом недостатке. Мужчина осторожно поднимается, стараясь не переносить вес на больное колено. Но затем он внезапно замирает, и Дин знает, он уже знает, что Кастиэль видел его стояк, если не чувствовал его своим бедром. Дин знает, что его убьют, или, как минимум, изобьют или жестоко изнасилуют. Кастиэль смотрит ему в глаза с нечитаемым выражением. — Я… Я не… Прости, я… — заикается Дин в тщетной попытке спасти ситуацию. Он отрезан ладонью Кастиэля, прижатой ко рту. Винчестер старается не шевелиться, он едва дышит, его глаза устремлены на человека, который держит его в своей власти. Кастиэль снова наклоняется. Смотрит на Дина так, будто пытается что-то найти. Его вторая ладонь прижимается к твердому члену Дина. Парень выдыхает через нос, его глаза закрываются. Он ненавидит себя. Он ненавидит то, что отсутствие оргазма в течение двух месяцев сильнее, чем его чувство самосохранения. Кастиэль потирает его через штаны, не совсем нежно, но сила его прикосновения делает Дина еще тверже. Затем мужчина шипит и убирает руку со рта Дина, чтобы опереться на нее рядом с его головой. Другая рука остается на члене Дина. Винчестер открывает глаза и смотрит на Кастиэля. Его розовые губы приоткрыты, а яркие глаза потемнели. Он нарочито медленно двигает рукой, словно давая Дину шанс оттолкнуть его. Дин не может. Кастиэль наклоняется еще ближе к его лицу, так близко, что парень чувствует его горячее дыхание. — Если ты издашь хоть звук, игре конец, — шепчет он. Дин коротко кивает. Он чувствует, что сейчас отключится. Его голова кружится, желудок сжимается от страха, но тело пылает от возбуждения. Глаза Кастиэля на мгновение покидают лицо Дина, когда он спускает штаны и нижнее белье, чтобы выпустить его твердый член. Он плюет на ладонь, прежде чем обхватить ею ствол Дина. Винчестер кусает губу, чтобы заглушить звук, который вырвался из его горла. Рука мужчины теплая и крепкая, и он определенно знает, что делает, потому что Дин начинает дрожать. Он громко дышит, но с трудом сдерживает любые звуки, срывающиеся с его губ. Он хватается за рукав Кастиэля, когда тот чувствует, что разваливается на части. Кастиэль жадно смотрит на него, будто питается удовольствием Дина. Он облизывает губы и двигает рукой как раз в нужном направлении, и Дин падает за край. Он кончает с тихим криком, откидывая голову назад, когда его тело напрягается и расслабляется. Кастиэль проводит его через это, лениво поглаживая, пока Дин полностью не кончит, лежа будто бы без костей на мокром полу. Затем он вытирает руку о майку Дина и задирает ее вверх, открывая мягкий живот парня. — Не двигайся, — приказывает он низким и рокочущим голосом, и Дин чувствует новый прилив страха. Кастиэль встает на колени, мгновенно забыв о своей боли. Он стягивает свои штаны ровно настолько, чтобы вытащить член. От этого зрелища у парня перехватывает дыхание. Член Кастиэля большой и твердый, на его головке блестит бусинка предэякулята. Взгляд Дина падает на кошку с широко раскрытой пастью, вытатуированной на тыльной стороне руки мужчины, держащей член, и русскими буквами на костяшках пальцев. Ему интересно, что они означают. Кастиэль дрочит сильно и быстро, не сводя глаз с Дина. Винчестер не смог бы оторвать от него взгляда, даже если бы захотел. Он великолепен. Его щеки раскраснелись, волосы растрепались, и он издает тихие стоны удовольствия. Он закрывает глаза и морщит лицо, когда кончает на мягкий член Дина и обнаженный живот. Щеки Дина пылают от стыда, потому что, если бы это было физически возможно, он бы кончил снова, только от одного вида на то, как его использовали. Кастиэль не дает себе времени на передышку, пока не застегнет штаны. Он хватает Дина за подол майки и стягивает ее через голову. Винчестер не протестует, послушно поднимая руки, чтобы Кастиэль мог ее снять. Он использует ее, чтобы убрать оставшийся беспорядок на промежности и животе Дина, затем встает и бросает майку в одну из стиральных машин. Пока парень натягивает штаны, Кастиэль подходит к куче свежевыстиранных маек, хватает одну и швыряет в Дина. Он ничего не говорит до конца смены. Дин не может заснуть из-за хаоса, происходящего в его голове. Он не знает, что их встреча значит для Кастиэля. Черт, он даже не знает, что это значит для него. Но он понимает, что одной его части это нравится. Той части, которая заставляет его смотреть на Кастиэля, когда он потягивается, той части, которая фантазирует о татуированных руках и мягких розовых губах. Эта часть определенно наслаждалась, когда Кастиэль прижал его к холодному полу и заставил его отпустить себя. Но больше всего он ненавидит себя за то, что не остановил, не оказал сопротивления, за то, что позволил мужчине сделать это с собой. И Кастиэля он тоже ненавидит. Он чувствует себя использованным, хотя знает, что Кастиэль дрочил ему, не желая ничего взамен. Он чувствует, что Крашник использовал эту тайную часть разума Дина против него самого, и именно оттуда и проистекает обида. Не помогает и тот факт, что Кастиэль с тех пор даже не смотрел в его сторону. Но чего он ожидал? Что они станут друзьями благодаря сеансу дрочки? Что Кастиэль вдруг станет относиться к нему лучше после того, как кончил прямо на него? Это глупо, и он это знает. Он знает, что должен быть рад, что мужчина не причинил ему боли, как он ожидал. Дин фыркает и поворачивается на другой бок, лицом к Кастиэлю. Он спит, прижавшись спиной к стене и засунув одну руку под подушку. У него там есть заточка, Дин знает, потому что случайно разбудил его в первую неделю и встретил оружие вблизи. Ему повезло, что Кастиэль понял, кто он такой, прежде чем зарезать его. Вот тогда-то Дин и понял, что на самом деле находится в одной камере с опасным преступником. Трудно представить себе Кастиэля тем, кем он и является, когда спит. Его лицо расслаблено, выглядит почти милым, и он кажется меньше, свернувшись на боку. Если бы он не был таким красивым, все было бы гораздо проще. И если бы Дин не был таким возбужденным и таким геем. Винчестеру удается избегать мужчину большую часть следующего дня, потому что у них выходной. Он возвращается в камеру за несколько минут до отбоя. Кастиэль уже там, лежит на спине и жует шоколадку. Дин стискивает зубы, позеленев от зависти. Он не может ничего купить, это значит, что он не ел еду с настоящим вкусом в течение нескольких месяцев. Он бы убил за шоколадку. Он поворачивается к своей кровати и замирает. На покрывале лежит шоколадный батончик. Дин сердито хватает его и поворачивается к Касу. О чем, черт возьми, думает этот придурок? Это что, плата за секс услуги? Неужели он думает, что Дин — какая-то шлюха, которой можно платит конфетами? — Что это за херня? — рявкает Дин, держа в руках шоколадку. Кастиэль поворачивает голову, его лицо словно высечено из камня. Он протягивает руку. — Отдай, если не хочешь, — холодно говорит он. Рука парня судорожно сжимается вокруг батончика. Он хочет его. Он просто не хочет знать, что за этим кроется. Но Кастиэль сказал бы, если бы у него были какие-то ожидания от него, так? Дин смотрит на шоколадку в своей руке и решает, что стоит рискнуть. Ему придется отбиваться от Кастиэля, если он снова попытается что-то предпринять. Он срывает обертку и откусывает огромный кусок. Дин не может сдержать стон, когда шоколад тает на языке. Это почти лучше, чем вчерашний оргазм. Почти. Он падает на кровать, чтобы насладиться удовольствием. Он уверен, что ухмылка, которую он увидел на лице Кастиэля, была всего лишь игрой его воображения.