Caged Flowers

       Это была одна из многих беспокойных ночей. Кастиэль продолжает ворочаться в постели. Ощущение захвата и удушья настолько сильно, что он хочет кричать. Ему нужно двигаться, но он не хочет разбудить Дина.        Он зажмуривается и пытается сосредоточиться на дыхании. Вдохните на счет пять, задержите дыхание на семи, выдохните на восьми.        Его дыхание прерывается, когда он слышит стон. Он звучит слабо и несчастно. Кастиэль поворачивается и смотрит на Дина. Тот снова стонет, извиваясь на простынях. Ему явно страшно, его дыхание прерывистое между стонами.        Кастиэль встает. Если Дину снится кошмар, самое меньшее, что он может сделать — это разбудить его. Он замирает на полушаге, когда Дин издает новый стон. Кастиэлю хочется посмеяться над собой. То, что он принял за стон страдания, сейчас ясно звучало как стон удовольствия.        Он опирается о верхнюю койку и наклоняется, чтобы посмотреть на Дина. Тот весь в поту, его ресницы трепещут, видимо из-за тех возбуждающих картин, сменяющихся под его веками, его твердый член, натягивающий палатку из простыни, что является доказательством возбуждения. С кривой улыбкой Кастиэль хочет залезть обратно в свою постель, когда один из стонов принимает форму слова. — Кас…        Его сердце замирает, прежде чем ускориться. Ему резко становится слишком жарко, голова слегка кружится, когда он смотрит на лицо Дина. Может быть, он ослышался. Может быть, он просто хотел, чтобы сон Дина был о нем.        — Ну же, — умоляет Дин во сне.        — Я здесь, — он не хотел говорить громко, было достаточно того, чтобы Дин услышал это. Он немного дергается от испуга, когда Дин резко выпрямляется, моргая, чтобы прогнать сон, прежде чем его взгляд цепляется за Кастиэля. В его глазах знакомая смесь страха и возбуждения, которая не должна быть такой возбуждающей сейчас.        — Какого хрена? — он выдыхает.       Кастиэль борется с собственной паникой, он настолько сильно сжимает перила кровати, что его костяшки пальцев белеют, но Дин не видит этого.        — Ты стонал во сне. Я думал, тебе приснился кошмар, — ему удается говорить спокойно, даже самодовольно. Он смотрит на выпуклость Дина. — Но вижу, что нет.        Свет, просачивающийся из коридора снаружи камеры, очень слаб, чтобы Кастиэль смог разглядеть румянец Дина, но он уверен, что он есть. Плечи Дина поникли, и он крепче сжимает и притягивает к себе одеяло, что-то в груди Кастиэля болезненно сжимается. Он не хочет, чтобы Дин испытывал стыд.        Он садится на кровать Дина, двигается нарочито медленно и ждет реакции. Глаза парня похожи на глаза голодного дикого зверя, выжидающие, но подозрительные. Кастиэль хватает одеяло и осторожно тянет. Дин ослабляет хватку и позволяет Кастиэлю избавиться от него. Все еще стараясь не спугнуть его, Кастиэль кладет руку на бедро Дина. Его пальцы касаются обнаженной кожи под поясом, горячей и гладкой. Дыхание Дина прерывистое, грудь тяжело вздымается, и Кастиэль понимает, что начинает синхронизировать свое дыхание с его.        — Если ты издашь хоть звук, — говорит он, потому что это знакомо и легко, и они оба знают, что это значит. Дин кивает прежде, чем Кастиэль заканчивает фразу.        Он с трепетом наблюдает, как Дин ложится и приподнимает бедра, грациозный и озорной одновременно. Кастиэль снимает с него штаны и бросает на пол. Дин сгибает колени и раздвигает ноги, приглашая. Кастиэль занимает место, которое предложил ему Дин.        Дин теплый и податливый. На мгновение у Кастиэля возникает вопрос, понимает ли Дин что вообще происходит или он все еще в полудреме. От медленных поглаживаний Кастиэля он подавляет стон и вытягивает руки, чтобы схватиться за изголовье кровати. Он — олицетворение удовольствия, одновременно расслабленный и возбужденный. Это как прикоснуться к раскаленному железу, придавая ему форму руками. В голове Кастиэля возникает непреодолимое желание сделать Дина счастливым, дать ему все.        Кастиэль опешил, когда Дин сдвинулся и его голые ноги прижались к талии Кастиэля. Он смотрит на Дина и поражается, когда понимает, что видит в его глазах доверие. Это абсурд. Кастиэль — последний человек, которому Дин должен доверять. Сердце Кастиэля бьется от этого еще сильнее. Он помнит, как его имя слетело с губ Дина. Он сомневается, что Дин знает, что простонал имя Кастиэля, но мужчина позволяет себе поверить, что по крайней мере в своем собственном подсознании, Дин может хотеть его. Он сдается и снимает штаны.        Он чувствует, что может вспыхнуть от того, насколько возбужденно он себя чувствует, когда наклоняется к Дину и сжимает их члены, поглаживая одной рукой.        Это несравнимо с первым разом. В прачечной это было в самый разгар момента, слепая погоня за освобождением. Это было хорошо, но холодно. Когда пальцы Дина впиваются в плечо Кастиэля, а ноги обвиваются вокруг его талии, невозможно притворяться безразличным. Дин кусает себя за руку, чтобы не издавать звуков, и Кастиэль проклинает себя за то, что настоял на тишине. Он хотел бы услышать стон Дина, хотел бы заставить его снова выкрикнуть свое имя, на этот раз полностью проснувшись. Он делает резкий толчок, зарываясь лицом в шею Дина, где, как он знает, находится созвездие веснушек. Бедра Дина встречают движение Кастиэля, заставляя его издать низкий рык.        Он вздрагивает от прикосновения Дина к своему члену, поначалу нежного, а затем становящегося твердым. Он смотрит на лицо Дина, не уверенный, что хочет найти. Может быть, он хочет убедиться, что это Дин, а может быть, ожидает, что парень уснет. Он сам не знает, но до сих пор сомневается, что Дину это нравится. Но сейчас Дин извивается под ним, пока они работают двумя руками. Это уже не просто Кастиэль дрочит Дину, это они оба энергично подбираются к кульминации, двигаясь синхронно, обмениваясь горячим дыханием.        Это хорошо, это ошеломляет. Каса давно так не трогали, и он слишком быстро падает с обрыва. Оргазм накатывает волнами, заставляя его задыхаться. Его мозг словно поджарился, но он знает, что Дин тоже скоро кончит. Их общее пространство заполняется горячим влажным беспорядком.        От потрясения до сих пор звенит в ушах. Их опустошенные члены все еще пульсируют в его руке. Дин не отпускает его, и Кастиэль благодарен за это, потому что ему кажется, что он исчезнет, насколько легка его голова.        Он выходит из своего блаженного состояния, когда Дин поднимает руку, вероятно, чтобы оттолкнуть его. Он уходит прежде, чем Дин успевает это сделать и развеять иллюзию Кастиэля. Впрочем, для этого достаточно выражения его лица. Это неловко и печально. Сердце Кастиэля ушло в пятки. Он был глуп, пытаясь увидеть какую-то взаимность с Дином. Это был просто секс. Им обоим это нравилось, нельзя отрицать, но, возможно, небольшие обнимашки в конце — это было слишком для Дина.        Все нормально. Кастиэль больше не сделает ничего подобного. Секс удовлетворяет, секс — это хорошо, все остальное в любом случае было бы глупо. В тюрьме нет места эмоциям, нет места эмоциям для такого человека, как он. Если все, что он может получить, это секс с этим красивым парнем, он сделает это.        Он вытирает их полотенцем и зарывается в простыни, все еще полуобнаженный, кожу все еще покалывает. Он засыпает легко, как и всегда после оргазма.

***

       В этой части комплекса есть единственное испорченное зеркало, и оно запотело, пока Кастиэль был в душе. Он протирает его грязной рубашкой и смотрит на себя. Синяки от отпечатков пальцев на его плече едва заметны среди чернил Кастиэля, но он знает, что они есть. Он надавливает на кожу и воспоминания о выражении лица Дина, когда они терлись друг о друга, как возбужденные подростки, заполняют его разум. Он подавляет истерический смех. Парадокс. Он мечтал пометить Дина как своего, и не только словами, которые были большей частью ложью, но и по-настоящему. Но в конце концов именно Дин пометил его.        Он в полном дерьме. Вместо того, чтобы избавиться от Дина, он лишь усложняет всё и делает еще хуже. Он хочет его. Он хочет его так сильно, что теряет концентрацию на важных вещах. Он вспоминает об этом, когда другой душ перестает работать. Он встряхивается и спешит сделать то, ради чего пришел сюда. Он засовывает пакетик в карман комбинезона, висящего на одном из крючков в ванной, и молча уходит, его мысли неизбежно возвращаются к Дину.

***

       Кастиэль копается в тарелке с пресной лазаньей, когда первая тарелка летит через столовую и раздаются крики. Он обменивается многозначительным взглядом с Габриэлем через стол и поворачивается, чтобы посмотреть, как собираются плоды его работы за последние недели.        Нью-Йоркская машина разрабатывала свой собственный способ доставки контрабанды внутрь. Нечто, что Кастиэль не мог допустить. Было не так уж сложно убедиться, что один из их членов был пойман, что привело к серии обысков и последующему наказанию нескольких членов. Но этого было недостаточно. С помощью Габриэля Кастиэль заставил их поверить, что среди них завелась крыса.        К сожалению, они выбрали время ужина, чтобы начать драку, но чувство удовлетворения сильнее, чем раздражение из-за испорченного времени приема пищи. Это только до тех пор, пока охранники не приняли решение об экстренной изоляции.        Это чувство не приходит внезапно со звуком запертой двери. Оно прокрадывается внутрь. Кастиэль пытается отвлечься от факта, что он заперт в маленькой комнате. Он пытается читать, но не может сосредоточиться. Он слушает музыку с закрытыми глазами, притворяясь, что находится где-то в другом месте. Это не работает. Это как зуд в его голове. Ему нужно двигаться, чтобы знать, что он может. Он знает, что ведет себя как неугомонный ребенок, но игра в мяч, сделанный из целлофановой обертки, приносит ему хоть какое-то облегчение.        Когда он ловит на себе взгляд Дина, он ожидает, что тот рассердится, но в глазах Дина было только любопытство. Кастиэль уже не в первый раз замечал, что Дин наблюдает за ним, но обычно он смотрел настороженно, как маленький зверек, наблюдающий за хищником, ожидая нападения и высчитывая лучший вариант для бегства. На этот раз в его взгляде интерес и ожидание.        Кастиэль никогда не давал повода Дину не видеть в нем ничего, кроме опасности, но все же он видит в глазах Дина, что между ними что-то изменилось. Стены, которые Кастиэль специально выстроил между ними, чтобы они не сближались друг с другом ближе, чем нужно, были разрушены. Может быть, настало время перешагнуть через эти руины и растоптать кирпичи в пыль.        Дин отводит взгляд в тот момент, когда замечает, что Кастиэль смотрит на него, и его щеки приобретают очаровательный розовый оттенок.        — Почему ты здесь? — Кастиэль прерывает напряженное молчание. Дин смотрит вверх, почти в панике.        — Гмм, что?        Кастиэль не имеет права обижаться на растерянную реакцию Дина. Это первый раз, когда он разговаривает с парнем, а не приказывает. Это все еще немного причиняет боль.        — Как ты сюда попал? — он повторяет медленно, давая время Дину на обдумывание. Он ненавидит светскую болтовню, но чувствует, что сосредоточенность на Дине помогает ему расслабиться.        На лице Дина промелькнул большой спектр эмоций. Кастиэль улавливает сожаление, смущение и подозрение. В итоге, парень натягивает на лицо безэмоциональную маску. Кастиэль ненавидит этот взгляд. Лицо Дина прекрасно своей выразительностью, своей мягкостью. Так не должно быть.        Когда Дин наконец отвечает, его голос отрывистый, как будто он зачитывает список, как будто речь идет о ком-то другом.        — Вооруженное ограбление. Что-то пошло не так. Я выстрелил в парня. Я не хотел.        Кастиэль кивает, поскольку его оценка того, что Дин стал жертвой обстоятельств, подтвердилась.        — Да, так я и думал.        — Что ты имеешь в виду? — Дин звучит обиженно, как будто попасть в тюрьму по глупости намного хуже, чем за умышленное причинение вреда.        — Ты не выглядишь как тот, кто может убить кого-то намеренно.        Он подразумевал это как комплимент. Он никогда не считал более сильными тех, у кого нет проблем с причинением вреда другим. Однако Дин, должно быть, неправильно воспринял его слова, потому что в его глазах вспыхнул гнев.        — Ну, не все прирожденные убийцы.        — Точно, — рычит в ответ Кастиэль.        Разговаривать с Дином было плохой идеей. Они должны вернуться к тому, чтобы не разговаривать и просто дрочить друг другу в тайне время от времени. В конце концов Кастиэль — преступник и убийца. Если Дин хочет выйти отсюда как можно скорее и вернуться к нормальной жизни, он не должен общаться с такими людьми, как он.        Он возвращается к своей праздной игре. Он больше не чувствует себя на грани панической атаки, тот факт, что дверь закрыта, давно забыт, его побеждает волна иррационального гнева.        — Что насчет тебя? — голос Дина стал намного тише, чем минуту назад. Кастиэлю приходится посмотреть на него, чтобы убедиться, что ему это не показалось.        — Ты только что догадался.        Нет смысла отрицать, кто он такой, или приукрашивать это для Дина. Дин считает его убийцей, и он прав. Кастиэль не сожалеет о тех смертях, которые он совершил, и он не собирается меняться, только для того, чтобы получить одобрение зеленоглазого парня.        Дин фыркает и кивает.        — Я имею в виду, почему ты все еще здесь. Похоже, у тебя есть деньги и влияние, чтобы выйти отсюда.        — Я прячусь, — этого он тоже не стыдится.        — Прячешься от чего?        На этот раз он немного колеблется, не зная, как много может рассказать. Но Дин кажется таким простодушным, он наивен в отношении политики тюрьмы. Кастиэль решает довериться ему. Сам Дин уже проявил к нему доверие, причем не только в части своего прошлого, но и своего тела.        — Мой брат, — произносит Кастиэль с горьким привкусом во рту.        Глаза Дина округляются. В них снова появляется странный взгляд, как будто он боится того, во что ввязался, но все равно хочет больше. Прежде чем он успевает подумать об этом, Кастиэль слышит, как сам начинает рассказывать.        — Это единственное место, где он не может убить меня, — по какой-то причине он хочет рассказать об этом Дину. Может быть, потому, что раньше это никого не волновало. — Ну, он иногда пытается, посылает людей, но сам сюда не заявляется. Это похоже на мой форт. Охранники хотят, чтобы я был здесь, большинство заключенных тоже хотят, чтобы я был здесь, — это не вся правда. Дину не нужны отвратительные подробности. Зная их, он подвергнет себя опасности.        Дин пару секунд молчит, обдумывая слова Кастиэля. Когда он заговаривает, это звучит тихо, неуверенно.        — Стоит ли жертвовать своей свободой?        Этот вопрос затрагивает что-то внутри Кастиэля. Он словно натянул струну, и по телу Кастиэля пробежал странный, меланхоличный звук.        — Я никогда не был свободен, — говорит он после паузы, его тон совпадает с тоном Дина. — Это самое близкое к свободе, из того, что у меня когда-либо было.        Какое-то время они молчат, смотря друг другу в глаза. Кожу Кастиэля покалывает, но совсем не так, как во время приступа клаустрофобии. Давление в груди растет, когда он смотрит в глаза Дина. Он чувствует, что вот-вот потеряется в них.        Он встает и подходит к решетке. Желание движения возвращается, но по другой причине.        Напряжение в мышцах, когда он подтягивается, немного проясняет его ум.        — Ты это делаешь, потому что тебе надо быть сильным или тебе просто скучно? — спрашивает Дин.        — Ни то, ни другое, — на выдохе отвечает Кастиэль. — Все вместе, — поправляет он себя. — Я хочу быть в форме, но мне это также нравится. Эндорфины, — объясняет он.        В его голове рождается идея. Ему приходится сдерживать ухмылку. Он в восторге от этого, хотя это немного глупо. Он ничего не может с собой поделать и ведет себя глупо рядом с Дином.        Он спрыгивает вниз и прислоняется к решетке, смотря на Дина.        — Тебе тоже надо попробовать, — говорит он и понимает, что говорит вне контекста, когда Дин бросает на него смущенный взгляд.        — Что?        — Подкачаться.        Выражение лица Дина выражает восхитительное отвращение. Кастиэль подходит к нему.        — Это лишь вопрос времени, когда ты окажешься в драке, — он не собирается преуменьшать, но хмурый взгляд Дина говорит ему, что это так.        — Я знаю, как работать кулаками, — протестует он.        — Но тебя с легкостью одолеет более крупный мужчина, — это было бы одним из преимуществ вовлечения Дина в процесс занятий. Ему не нужно будет так сильно беспокоиться за него. Другой бонус — это возможность поговорить с ним, провести с ним время, прикоснуться к нему, если повезет.        Уже не в первый раз Дин удивляет его своей дерзостью. В нем есть нечто большее, чем изначально показалось Кастиэлю на первый взгляд.        Он сурово смотрит на Кастиэля.        — Не лезь не в свое дело, — рычит он.        Кастиэль чувствует, как его собственное выражение лица становится ожесточенным.        — Может, я уже, — говорит он, потому что пошел он.        Дин ощетинился, словно его ударили. Он расправляет плечи, делает глубокий вдох через нос, готовясь к драке.        Кастиэль понимает, что не имел права так говорить. Как бы ему ни хотелось, чтобы это была правда, Дин не принадлежит ему ни в одном смысле этого слова.        Он не дает Дину шанса произнести ни одного грубого слова, которое, должно быть, уже вертелось на кончике его языка.        — Мне скучно, — говорит он вместо этого. — Давай поспорим.        Это помогает отвлечь Дина. Он сдувается.        — На что?        — Держу пари, ты не сможешь сделать ста повторений на пресс, — говорит Кастиэль, сохраняя нейтральное выражение лица.        — Не смогу, — фыркает Дин. — Зачем мне спорить на это?        — Может быть, спор — это не то слово, — думает он вслух. — Тогда вызов. Я бросаю тебе вызов сделать сто повторений на пресс за раз. После этого будет награда.        Дин подозрительно смотрит на него, но видно, что предложение его заинтересовало.        — Какая награда?        Кастиэль колеблется. Он не уверен, на что сможет решиться, прежде чем отпугнет Дина.        — Итак? — Дин настаивает, и Кастиэль решает просто рискнуть.        — Как насчет минета?        Глаза Дина комично расширяются.        — Ты хо…        — Отсосать у тебя. Да. Если ты сделаешь сто повторений на пресс подряд, — повторяет Кастиэль, скрестив руки на груди и готовясь к отказу.        Щеки Дина краснеют, и он выглядит так, словно борется с самим собой.        — Ты уверен, что оно того стоит? — дразнится он.        Кастиэль не торопится с ответом. Он небрежно пожимает плечами и скользит взглядом по телу Дина. Он облизывает губы, прежде чем снова посмотреть Дину в глаза.        — Все зависит от тебя. Мое предложение в силе, — он позволяет словам повиснуть в воздухе и ложится на кровать, притворяясь, что его не волнует ответ Дина, в то время как он внутренне молится, чтобы тот принял предложение.        Он специально не смотрит на Дина, но чувствует, что тот не двигается. Затем он слышит вздох и скрип кровати, когда Дин встает.        С опаской Дин ложится на пол посередине камеры. С первого же повторения — это трагедия. Ноги Дина взлетают вверх, и он дрожит, напрягая шею сильнее, чем нужно. Ему придется попотеть, если он хочет засунуть свой член в рот Кастиэля. Довольно лестно, что он старается.        Дин слегка вздрагивает, когда Кастиэль держит его за лодыжки, но внимательно слушает, когда Кастиэль дает ему советы.        Потный и задыхающийся — это хороший вид на Дина, Кастиэль мог бы смотреть на него так целый день, но он не хочет испортить все на их первой тренировке. Это лишь приведет к тому, что он сдастся, а это последнее, чего хочет Кастиэль. Он уже с нетерпением ждет, как наградит Дина.        Он рассказывает Дину о серии упражнений на растяжку, которые только дают Кастиэлю новый материал для его ночных фантазий.        Когда они заканчивают, Дин выглядит усталым, но довольным. Эндорфины приносят ему пользу, он излучает свет, и Кастиэль чувствует, что его тянет к нему, как мотылька к лампочке.        — Ты должен сделать завтра то же самое, — предлагает он, опасаясь, что Дин скажет, что это слишком и сдастся.        — Ты поможешь мне снова? — застенчиво спрашивает Дин.        Трудно не улыбнуться теплу, которое поднимается в его груди.