Звуки паники

Билл сидит на сырой лавке где-то в центре пустого парка. Желтый свет уличного фонаря раздражает глаза, заставляя щуриться. Он бьет большим пальцем по тлеющей сигарете, скидывая пепел на мокрый асфальт. Вкусно затягивается, пытается сделать колечко из дыма. Выходит такое себе зрелище. Он харкает вязкую слюну в лужу, где красиво отражается звёздное небо, и закидывает в рот арбузную жвачку, кинув бычок в урну. Хочется пить. Но переть до круглосуточного ларька — значит встать с насиженного места, а оно вообще-то теплое. Мурашки бегут по рукам, когда порыв холодного ветра пробирается под тонкую толстовку на худых плечах. Волосы разлетаются в полном беспорядке, и Билл их пытается причесать хотя бы ладонью. Выходит такое себе. На темном экране телефона слабо высвечивается «02:14» и тринадцать процентов зарядки. Глаза немного слипаются, а ссадина на разодранной брови все еще кровоточит. Он вытирает ее краем рукава и кривится, чуть жмурясь. Снова обдирает обветренные губы до крови, обкусывая кожу, и проходится кончиком языка по ранке. Мазохист, что ли? Когда видит вдалеке чей-то силуэт, немного напрягается, надеясь, что это Роб. А то деру давать совсем не хочется, ноги и без того болят адски. Когда различает знакомую походку, сощурив глаза — минус четыре не предел, но жить мешает, — расслабляется, откидываясь на спинку лавки. Лопатки холодит даже через ткань. — Заждался, сладенький? — хитро лыбясь произносит мужчина. Жует какую-то сладкую конфету, противно чавкая, и между губ мелькает белая карамель. — А саленого не хочешь, жутенький? — нагло огрызается Денбро и снова скользит языком по нижней губе. Выглядит сладко. А взгляд Грея и вправду жуткий. Цепкий, холодный и глубокий. Пробирающий до костей. Или ему просто холодно апрельской ночью в легкой одежде? — Продрог совсем, под дождь попал, киса? — Слащавые прозвища не люблю, — кривясь, отвечает подросток. Замечает, что на одном из кроссовок развязался шнурок и со стоном полным недовольства, наклоняется вниз, касаясь грязной мокрой ткани. Когда-то они были белые, яркие и красивые, с блестяшками, а сейчас серые, спутанные и с узлами. Прошел месяц с покупки, и нет, он не раздолбай, их он уж точно ценил, раз покупал на свои деньги. — А «Билли-бой» тебе нравится? — Улыбка твоя нравится, а прозвище такое себе. Грей классно смеется. Билл залипает на то, как он чуть задирает голову, хохоча, как на бледной длинной шеи мужчины выпирает кадык и как он дергается, когда Роб все-таки проглатывает конфету. — Хотел спросить, Денбро, — садится рядом, закидывая ногу на ногу. Полы черного пальто красиво распадаются по разные стороны на лавку, с облупившейся краской. Стрелки на классических штанах кажутся острее биллиных ключиц, но Грей бы поспорил. — Ты кто по знаку зодиака? — Близнецы. — Садясь в полоборота, он снова закуривает, скользит рассеянным взглядом по выпирающим скулам и чуть раскосым глазам, усмехается, растягивая губы в наглой улыбке. — Но для тебя могу стать раком. — Понял.