Я больше не уйду

      - Как его звали? – спрашивает Чан, когда Маринетт более менее пришла в себя.       Рядом сидят родители, Бриджитт с Феликсом, и Адриан с Габриэлем. Что семья Агрестов забыла в скромной обители азиатки, Маринетт не спрашивала. Не до того было, если честно.       Несмотря на несколько часов беспамятства на полу в тренировочном зале, она не подхватила простуду, чем удивила всех до крайности. Но родные не стали заострять на этом внимание, порадовавшись, что хоть бацилу никакую непутевая дочурка не подхватила. И Маринетт была им за это благодарна.       Вообще, она очень стыдилась за свой срыв. Вместо того, чтобы придумывать новые способы связи с братом, совершенствовать магические навыки (мало ли, вдруг демон – только первая ласточка), продумывать план на случай неблагоприятного исхода, она просто… расклеилась. Да, Маринетт понимала, что после схватки с могущественным противником, его проклятьем-угрозой, и последующими несколькими днями напряженного ожидания нервы бы сдали у любого, но все-таки она привыкла считать себя чуточку сильнее «любого другого».       Осознание, что на самом деле она такая же, как и все остальные, ей не понравилось. Да и родителей беспокоить не хотелось.       Вот и сейчас, глядя на их обеспокоенные лица, она невольно начинала чувствовать себя виноватой. А это чувство юная Дюпен-Чэн очень не любила, испытав все его «прелести» еще в юношеские годы, когда у нее не получалось оправдать чужих ожиданий. Из-за чего потом дала себе слово, больше никогда не стараться подстраиваться под других, чтобы не чувствовать себя обязанной и виноватой.       Но сейчас… Все изменилось. К тому же, теперь от нее никто не требовал невозможного, заботились и беспокоились о ней вполне искренне (или она только сейчас смогла понять, что это было так?), не навязывали свое мнение и интересовались тем, что ей интересно. И Маринетт, видя, что родители готовы идти на компромиссы и слушать ее мнение, старалась отвечать им тем же.       И пусть ситуация была неоднозначной, она чувствовала, что должна быть рядом с ними, пусть и все остальное ей твердило немедленно закопаться в расчеты и ритуалы с Мастером. Все же, они – ее семья, и терять ее снова она была не намерена.       И в этом была проблема – Рин ведь тоже был ее семьей.       - О чем вы? – устало спросила она, отвлекаясь от своих мыслей.       Дедушка вообще вел себя непривычно – не командовал, не требовал немедленного ответа, терпеливо ожидая пока она придет в себя и, вопреки сложившемуся у нее мнению, не смотрел на нее так, словно она – его главное его разочарование. Наоборот, ей даже на секунду показалось, что его в глазах мелькнуло… сочувствие?       Однако несмотря на испытываемые эмоции, прямо ответить он не пожелал.       - Меня немало удивил тот факт, что несмотря на все наши возможности и связи, мы нисколько не приблизились к месту твоего нахождения. Не просто не приблизились – мы даже не были уверены, что ты все еще жива. А это возможно только в двух случаях – либо ты сидела в такой глуши, где ни об Интернете, ни о камерах видеонаблюдения и не слышали, либо…       - Отец! – не выдержала Сабин, бросив на него предостерегающий взгляд, который тот благополучно проигнорировал.       - Либо у нас просто не было к ним доступа, - продолжил тот, словно бы и не слыша упрека дочери.       Маринетт нахмурилась, пытаясь понять, на что он намекает. Почему-то в груди зрела уверенность, что ничего хорошего этот разговор ей не принесет.       Видя, что говорить в ближайшее время говорить брюнетка не сбирается, Чан продолжил сам.       - И знаешь, что это мне напомнило? – задал риторический вопрос Глава рода. И тут же ответил на него сам – мое собственное исчезновение сорок четыре года тому назад.       Маринетт напряглась. Цифра царапнула сознание. Она была уверена, что уже где-то слышала эту дату.       Внимательно следящий за ее реакцией мужчина удовлетворительно кивнул – его догадка начинает подтверждаться.       - Ты ведь уже слышала про эту дату? И не от родителей, так ведь? – испытующе глядя на нее продолжил допытываться дедушка – не помнишь? Так я помогу – страны Скандинавии, тысяча девятьсот семьдесят четвертый год, Сакура Чэн.       В первый момент Маринетт не поняла, о чем он. Сакура Чэн? Она не знала никакую Сакуру Чэн. Страны Скандинавии у нее ассоциировались только с Илвой и ее рассказом о своем прошлом. Прошлом, в котором та вынуждена была выживать одна, без поддержки клана, на которую привыкла опираться. Прошлом, в котором у нее был друг… который и дал ей новой имя…       Догадка возникла в голове неожиданно.       - Вы знаете Илву? – как громом пораженная воскликнула она.       Подумать только! Она не первая, кто пересекла грань мироздания и познакомилась со своим двойником! Не первая, кто побывал в другом мире и вернулся назад! Не первая, кто…       Потерял своего двойника, ставшего тебе ближе, чем кто-либо до него.       Дедушка, с которым раньше Маринетт не ощущала никакой связи, внезапно открылся ей с новой стороны.       - Да. Я знаю Илву. И раз ты тоже знаешь ее, могу предположить, что моя догадка верна – ты все это время находилась в другом мире, так? – ничем не выдал он своего удивления по поводу прозвища, которым наградил сестру.       - Что? – послышался коллективный возглас удивления, и Маринетт только сейчас осознала, что они, вообще-то, не одни.       «Вот черт!» - обреченно пронеслось у нее в голове. Кажется, теперь им придется многое объяснить.       ***       - Вы хотите сказать, что моя дочь шесть месяцев провела в другом мире, совсем одна, а я узнаю об этом только сейчас?       Маринетт со вздохом положила голову на сложенные руки. Это было сложно.       Нет, никто не обещал, что это будет просто – объяснить близким о существовании другого мира, в который она попала по случайному стечению обстоятельств, но и все же…       - Почему вы, дорогой тесть, если подозревали об этом с самого начала, ничего нам не сказали? – продолжал бушевать Том, заручившись поддержкой дорогой супруги, до этого в спорах часто принимавшей сторону отца.       Однако Чана это не смутило:       - Ну, во первых, не с самого начала, - меланхолично произнес он, помешивая чай в чашке. – Сперва были лишь смутные подозрения, странное сходство с другим подобным исчезновением, да и то, что Маринетт никто не мог найти, несмотря на все потраченные усилия, говорило само за себя. Да и потом – ну сообщил бы я о своих подозрениях, и что бы вы сделали?       Том промолчал, не зная, что сказать. Ведь ни дражайший тесть, ни любимая дочурка и не догадывались, что они с женой были одними из тех акуманизированных злодеев, благодаря которым Маринетт пропала. И что как раз у него, с помощью Бражника, был шанс вызволить и вернуть домой дочь.       Но сказать такое вслух – все равно что подписать себе смертный приговор: если уж не отец Сабин его прибьет, то разочарования в глазах дочери он точно не переживет.       - А как ты вообще вернулась обратно? – задал интересный вопрос Феликс.       Все моментально замолкли, вопросительно глядя на нее. А действительно – как?       - Мне Лорд помог, - пожала плечами Маринетт, отгоняя от себя грустные мысли.       - Лорд? Как Лорд Баг? Двойник Леди Баг? – уточняюще спросил дедушка, показывая, то законы «того» мира он еще не забыл.       Остальные промолчали – про двойников их уже просветили. Новость, что в другом мире у них есть сын, очень впечатлила Тома и Сабин. Хотя и упоминание столь неоднозначной личности, как Леди Баг и заинтриговало.       -Ага. Именно он. Они нашли меня спустя несколько дней, как я очутилась в незнакомом мире. После чего решили, что лучше всего было бы, если бы пока решение моей «межмировой» проблемы не будет найдено, я пожила у своей семьи. Учитывая, что там у них тоже был полный разгул злодеев, они даже не удивились, когда выяснили, что в другом мире у них есть дочь.       - И как тебя там приняли? – осторожно спросил Адриан, помня какие отношения были у Маринетт со здешними родителями.       Впрочем, кажется его опасения оказались напрасными.       - Настороженно, поначалу. Все-таки, несмотря на внешнее сходство, с тем Марином мы были абсолютно не похожи характерами. Он куда более открытый, чем я. Да и положение у нас было разным.       - Ясно… - задумчиво отозвался Адриан, пытаясь соотнести это «более открытый» с Маринетт. Ну, или с ее двойником.       Маринетт же вновь помрачнела. От Рина не было вестей, ее истерика спровоцировала разговор, которого она предпочла бы избежать, а время на решение проблемы стремительно утекало. К тому же…       Что-то подсказывало ей, что демон, с которым они боролись ранее, и место обитания которого – Преисподняя, пришел вовсе не оттуда. Разрывов реальности, из которых могла пролезть эта пакость не было, это она проверила первым делом. Да и откуда было этим разрывам появиться? Чудесные не соврали тогда, говоря, что Бражник образумился и перестал отравлять их мир эманациями темной энергии, благодаря чему общий энергофон начал приходить в норму. Не до конца конечно, но и пространства для маневра темным сущностям это тоже бы не дало.       Но демон появился. И напал. А что это означает?       Либо его кто-то призвал напрямую, но такой призыв спровоцировал бы колоссальный выброс энергии, которую она просто не смогла бы не ощутить, либо…       Либо он смог воспользоваться стабильным порталом. Порталом ее брата.       - Маринетт, что происходит? – резко спросил у напряженной девушки Чан.       Его интуиция твердила ему, что надвигаются проблемы. И что его внучка будет вовлечена в них по самые уши.       - Что вы хотите… - начала было искать отговорки Маринетт, но внезапно замерла.       Это же ей не показалось? Правда не показалось?       - Маринетт? – с беспокойством подалась вперед Бриджитт.       Отсутствующее лицо девушки напугало не только ее.       - Что происходит? – напряженно повторил вопрос Габриэль, кожей ощущая непонятные волны невидимой силы, заставляющей его ежиться как от холода.       Казалось, свет в комнате померк, хотя и солнце, и лампы светили как обычно, даже ряби не было. Но тем не менее сумерки все сгущались, потоки силы становились все сильнее, а Маринетт оставалась все такой же безучастной.       Но когда люди уже готовы были впасть в панику, все закончилось.       Голова Маринетт медленно поднялась, в глазах снова появилось осознанное выражение. Осознанное и очень взволнованное.       - У нас гости.