Луч солнца золотого

"Значит, это она. Ей теперь положено называться гончей." Тристиан напоминал себе, что ему придется привыкнуть к этой мысли. Та, что оказала ему – незнакомцу – неожиданное, незаслуженное доверие; та, что без видимых сомнений позволила присоединиться к своему отряду и выразила готовность принять его посильную помощь. Он и сам не так уж много знал о готовящихся планах, но об одном ему всегда необходимо помнить: придется лгать. До определенного момента, и когда он наступит – неизвестно. Будет ему проще оправдать гнетущую необходимость лгать, если на ее месте окажется кто-нибудь другой? Знакомство началось с обмана, но можно ли обосновать его необходимость, если у нее возникнут хотя бы малейшие подозрения? Ничуть. Он и сам знал: не может быть никаких оправданий. На первый взгляд новая знакомая выглядела так, будто ей не место в разоренном храме. Жрец решил, что она, должно быть, отправилась в путешествие совсем недавно. Синяя туника, украшенная тонкой серебристой вышивкой и перехваченная плетеным поясом, еще не успела износиться. На штанах из тонкой кожи не было заметно следов дорожной грязи. Обувь тоже больше подходила для неспешных прогулок по мощеным улицам, а не странствий по диким землям. Тем не менее, Лилия вела себя достаточно свободно: как будто неподходящее для долгих походов облачение совсем не причиняло ей неудобств. Ее длинные темно-каштановые волосы, которые она не заплетала в косы и не отягощала шпильками, казалось, совсем ей не мешали. Впрочем, задавать сразу множество вопросов о прошлом жрец счел неуместным проявлением бестактности, которая могла только насторожить Лилию. Решение, пусть временное и все еще спорное, пришло само собой: недоговоренность и сознательная ложь не помешают ему оказывать посильную помощь. Его целительские способности вполне могут быть полезными в путешествиях по Украденным землям, и он не станет пренебрегать возможностью оказать поддержку. По крайней мере, этого ему никто не сможет запретить. "Сейчас момент вполне подходящий", – Тристиан порылся в своей сумке, прежде чем начать разговор. Лилия пользовалась передышкой и безопасной обстановкой лагеря: неспешно и внимательно листала свой гримуар. Ей приходилось регулярно обновлять знакомые заклинания в памяти, чтобы иметь возможность снова применять их. Когда сгустившиеся весенние сумерки не позволили ей рассмотреть мелко исписанные страницы, она рассеянно щелкнула пальцами: над ее головой возник парящий огонек, источающий равномерный холодный свет. Занятие полностью увлекло девушку, и Тристиану пришлось осторожно привлечь ее внимание. – Лилия, не уделишь мне несколько минут? – Что-то случилось? – Лилия отвлеклась от книги, но выражение ее лица осталось хмурым и сосредоточенным. – Нет, ничего особенного, – под этим взглядом жрец немного растерялся. – Прежде, чем мы отправимся дальше, я хотел бы кое-что тебе отдать. Он снова открыл сумку, а затем извлек несколько прозрачных склянок с жидкостью янтарно-желтого цвета, и протянул их девушке. – Их тут немного, – продолжил он, – но они наверняка тебе пригодятся. Лилия с недоумением, и, как показалось Тристиану – оценивающе, посмотрела сначала на зелья, а затем – на его поясную сумку. Вид сумки весьма красноречиво говорил о том, что внутри почти ничего не осталось. – Зачем? – девушка удивленно приподняла брови. – Разве тебе они не нужны? Тристиан замешкался: такого ответа он не ждал. Но, собравшись с мыслями, заставил себя улыбнуться. – Я просто хотел выразить благодарность. Ты вовремя пришла мне на помощь: в одиночку я бы не справился с теми существами в заброшенном святилище. – Спасибо, – Лилия спохватилась и наконец осторожно взяла склянки из протянутых рук. Прежде, чем убрать их в свой рюкзак, она добавила: – Просто... мне немного непривычны жесты благодарности. Скажи, если тебе понадобятся зелья. – Непременно. Кроме того, – он снова запнулся, – я должен сказать, что рад познакомиться с тобой. Лилия снова посмотрела на него: теперь ее хмурый взгляд немного смягчился, а губы тронула едва заметная улыбка. Или жрец в этот момент заметил именно то, что ему хотелось увидеть – точно сказать он уже не мог. Девушка отложила книгу и протерла глаза. – Тристиан, ты упоминал, что когда-то покинул родину и провел немало времени в странствиях. А тебе бывает неуютно вдали от родного храма? – Есть множество способов чтить своих богов. Что касается меня – я не мог оставаться в стороне и просто наблюдать, если есть возможность вмешаться и что-то исправить, – он помолчал, затем все-таки добавил: – и, наверное, по этой причине я когда-то отправился в путь. – Кажется, я понимаю, – Лилия с любопытством выслушала ответ и задумчиво кивнула. – Наверное, важно иметь определенную цель. Стремиться к ней, но не терять своих убеждений. Но я прежде никогда не думала об этом в рамках служения богам. Впрочем, – она пожала плечами, – от себя все равно не убежишь. Жрец не мог отделаться от впечатления, что в этот момент девушка думает о чем-то далеком, и отвечает скорее своим сомнениям, а не ему. Тем не менее, продолжать разговор он не стал. Хотелось расспросить ее подробнее, но решительности и удачного момента не нашлось. Возможно, он мог дать ей какой-нибудь совет, но эта идея показалась ему вовсе смехотворной. Лишь в одном он был уверен: ему хотелось знать, что ее тревожит. Тристиан продолжал украдкой наблюдать за Лилией, когда представлялся удобный случай. Он не мог сказать определенно, что именно в ней неизменно притягивает его внимание. Безусловно, ее невозмутимая целеустремленность в сочетании с разборчивостью в средствах и стремлением по возможности избегать кровопролития были достойны уважения. Кроме того, она не смогла пройти мимо и вмешалась, когда случайно столкнулась с отрядом работорговцев. Так она приобрела новых товарищей. Но это казалось не самым важным. Жрец обнаружил, что хочет узнать о ней как можно больше. Более того – ему самому не помешает рассказать о себе. Странное стремление, учитывая его первоначальную цель. Оставался открытым вопрос: как правильно выбрать, кому он должен довериться. Похоже, положение Тристиана становилось все более сложным: по крайней мере – гораздо сложнее, чем он ему казалось изначально.