Отблески грозы за горизонтом

Чуть позже они вчетвером сидели в гостиной покоев Фандрала, куда проводили его после визита к целителям. Нужно было прийти в себя. Слуги принесли много еды, оставшейся от несостоявшегося пира, и напитки. Но даже Вольстагг почти ни к чему не притронулся. – Долго Тора нет, – сказал Огун. – Может, ищет нас? – предположил Фандрал. – Он сообразит, – ответила Сиф. – Обойдет, в конце концов, всех, и найдет, – сказал Вольстагг. Но когда открылась дверь, вошел вовсе не Тор. – Локи… – хором произнесли все четверо. Младший принц медленно обвел их взглядом, на лице его застыло какое-то странное, никогда прежде не виденное выражение. Отрешенное. Как будто их знакомого живого Локи за этот час выпотрошили и превратили в восковую куклу, которых Сиф видела в музее мадам Тюссо и которые всегда ее почему-то пугали. Он подошел к столу. Налил красного вина из непочатой бутылки. Отпил глоток. Пальцы левой руки, в которой он держал кубок, нервно подрагивали. – Как вы? – он обратился ко всем сразу, внимательно изучая вино. – Локи, что случилось? – спросила Сиф, почти физически чувствуя вокруг него ауру беды. – Что с Тором? – спросил Вольстагг. – Где Тор? – спросил Огун. – Как вы? – повторил Локи свой вопрос, ставя кубок на стол. И сильно сжал руку в кулак. Сиф вспомнила, что у него были изрезаны обе ладони. И вообще его сильно потрепало в Ётунхайме. Чего по нему сейчас не скажешь: он снова выглядел безупречно. У Вольстагга на руке остался ледяной ожог, который пока что не брало никакое лекарство. Кожа Локи была чистой… – Хорошо, как видишь… – ответил за всех Фандрал. – Меня подлатали, сказали, жить буду. Остальные – тем более. – Что с тобой, Локи? – снова спросила Сиф, вглядываясь в его лицо. Локи покачал головой и отошел в сторону. – Отец изгнал Тора, – произнес он еле слышно. – Что?! – взревели все трое воинов. – Как изгнал?! – Они поругались. Тор очень дерзил ему. Кажется, он уже возомнил себя королем и вел себя, словно отец покушался на его власть. Отец сказал, что Тор недостоин… Недостоин быть его преемником. Недостоин той силы, которая ему дана. Сорвал с него все регалии, отобрал Мьельнир и сослал куда-то… В Мидгард, кажется. – И ты просто смотрел на это? – изумленно воскликнул Фандрал. – А что я мог? Отец всегда знает, что делает… – Локи сел на диван и потер лицо руками, и тут же, хлопнув себя по коленям, вскочил и прошелся по комнате. – Я ничем не мог ему помочь. Попытался бы – тоже попал под горячую руку… – Почему ты не остановил его раньше? – спросил Огун. – Ты мог убедить его не ходить в Ётунхайм! – Я? – уточнил Локи. – Ты первый сказал, что пойдешь с ним туда, – напомнил Огун. – Мы пытались его отговорить. – Я тоже пытался. Но вы же знаете Тора. Он пошел бы все равно. А я не мог бросить его одного. А вот вы могли бы и отказаться, я вас за языки не тянул. – Если б мы не пошли с вами… – Если б вы не пошли с нами, – повысил голос Локи, – я мог бы убедить его прислушаться к мнению большинства. Да и если не прислушаться… с нами двумя там бы ничего не случилось. В отличие от вас. А так, вместо того, чтобы прикрывать спину брату, я был вынужден спасать ваши шкуры! Локи потер ладони, наверняка еще хранившие шрамы. – Ты мог бы договориться с Лафеем, как ты умеешь договариваться, – подсказал Фандрал. – А не давать вести переговоры Тору. Тогда бы никого не пришлось прикрывать. Локи криво усмехнулся. – Я не всесилен, – напомнил он. – Я вас избаловал. Вы все слишком полагаетесь на меня. Особенно если надо потрепать языком. Если б меня с вами не было?.. – Но ты был, – сказал Огун. – И не только языком не трепал, но даже поколдовать не мог, как обычно. Глаза отвести, туману напустить, камни обрушить… Только в самом конце, когда уже поздно было… Он замолк под взглядом Локи, в котором было столько ярости, что казалось, он без всякой магии сможет испепелить Огуна на месте. – Вот только не надо учить меня магии! – прошипел Локи. – Ты понятия не имеешь, что это такое! И что чувствует маг, оказавшись в таком месте, как Ётунхайм! Воины замерли в молчании. Локи, разъяренный сейчас не меньше, чем пару часов назад, когда не открывался Мост, действительно внушал страх. И они вероятно испугались, не превратит ли он их в каких-нибудь крыс в припадке гнева. Но Локи глубоко вздохнул, выпрямился и уже спокойным тоном добавил: – Я сам не знал, что на меня это место так повлияет. Я думал… Не важно, что я думал. Я знаю, это не оправдание. Но каждый имеет право на промахи. – Цена твоего промаха – жизнь нашего друга, – хмуро напомнил Огун. – Моего брата, – поправил Локи. – И не жизнь. А всего лишь наказание. Кто знает, может, отец и так собирался его наказать. После отмены коронации я уже ничему не удивлюсь. Столько готовиться, столько сил потратить, и… вот так… Я бы хотел понимать отца лучше. Но за всю свою жизнь так и не научился… – закончил он еле слышно. Сиф переводила взгляд с одного на другого, и думала, что ей тоже есть, что спросить у Локи. Но не при всех. Что-то произошло в Ётунхайме, что сначала напугало его, а потом придало ему сил. И возможно, это глодало его не меньше, чем изгнание брата. Но говорить сейчас, при всех – она это знала – не стоит. Локи и ей-то может не сказать. – Локи… Он поднял на нее глаза с удивлением, словно только сейчас заметил ее присутствие. «Что с тобой?» – хотела спросить она, но по его лицу поняла, что лучше и не заикаться об этом. И вместо этого она произнесла другое: – Неужели нельзя вернуть Тора? Локи равнодушно пожал плечами. Кажется, этот вопрос занимал его в последнюю очередь. – Это не в моей компетенции. А помыслы и планы отца на сей счет мне не ведомы. – Но ты можешь пойти к нему, поговорить, разузнать, может, даже убедишь его изменить решение. – Зачем? – Локи снова пожал плечами. «Что же тебя гложет?» – подумала Сиф, вглядываясь в его глаза, ставшие почти серыми. – Чтобы твой брат вернулся домой! – рявкнул Огун, похоже, выведенный из себя равнодушием Локи. И его выпад достиг цели: Локи живо обернулся к нему. – И что дальше? – спросил он. – Вы, кажется, считаете, что отец был несправедлив к нему? Позвольте вам напомнить: вы все чуть не погибли из-за него сегодня. Он потащил вас всех в мир, о котором знал только по сказкам, слышанным в детстве. Он выставил четырех воинов – хоть и одних из лучших в Асгарде – одного светлого мага и себя с волшебным молотом против тысячной армии, где каждый третий – темный колдун, черпающий силы из родной земли под ногами. Вместо того, чтобы подумать о переговорах, он с самого начала искал повода для битвы… Лафей дал ему две! – Локи показал на пальцах, – ДВЕ возможности уйти, не пролив ничьей крови! Но Тор не захотел ими воспользоваться! И не надо мне говорить, что я должен был его убедить!!! – проорал он, предупреждая возможные упреки, хотя и Троица, и Сиф молчали. – Ему не пять лет! И это его, а не меня должны были провозгласить королем! И как король он должен думать и сознавать свою ответственность! Но он не думал! Он дрался, просто потому, что ему было в кайф драться, разламывая молотом ётунские черепа! И ему было насрать, если кто-то из этих ётунов проломит ваш или мой череп! Это только дало бы ему повод для мести, а значит, для новой драки! И если ты, Фандрал, думаешь, что он поинтересовался, как ты себя чувствовал, не надейся: он даже не заметил твоей крови. И моей тоже… – Локи посмотрел на свои ладони, все еще сохранившие шрамы от недавних порезов. – Впрочем, возможно, именно такой король Асгарду и нужен, – быстро закончил он и, резко развернувшись, ушел. Сиф замерла, глядя ему вслед. Что это было? Локи в кои-то веки не сумел сдержать собственные эмоции? Да еще и перед Троицей, которые никогда не поверят в его искренность? Или это был тщательно спланированный спектакль, точнее, одна из его сцен? Как и все эти его душевные метания сегодня, которые она замечала? А на самом деле он предельно спокоен и даже смеется в душе над всеми? Нет. Почему-то тут Сиф была уверена. Локи сегодня взволнован по-настоящему. И в Ётунхайме ему по-настоящему было очень страшно. И он по-настоящему злился, когда Хаймдалль не открывал Мост. И по-настоящему был готов... на что? Надо найти его, надо поговорить с ним, надо все узнать. Он скажет ей. Наедине. Если она попросит. Обязательно скажет. И она уже было побежала за ним, как услышала тихий голос Огуна: – Как разволновался-то... Небось, боится, что Один и теперь его наследником не назовет? – А кого, если не его? – пожал плечами Вольстагг. – У Одина других сыновей нет. – А зачем ему нужен наследник? – спросил Фандрал. – Он еще сам — ого-го! Пришел в Ётунхайм и нас всех вытащил одной левой! – Локи сказал утром, что Один очень плохо себя чувствовал, – припомнила Сиф. – А ты веришь всему, что говорит Локи? – хмыкнул Огун. – Это его отец! Которого он любит! – И это мы знаем опять же, потому что так говорит Локи. – Что ты хочешь сказать? – повернулась к нему Сиф, готовая, если не хватит слов, защищать Локи силой. – Почему мы пошли в Ётунхайм? – Потому что Тор нас позвал! – А перед этим он о чем-то шептался с Локи, чего никто кроме них двоих не слышал. Почему нас пропустили в Ётунхайм? Потому что Локи заговорил зубы Хаймдаллю. Почему началась битва с ётунами? Потому что Локи предоставил вести переговоры брату, который никудышный дипломат, и это известно всем, даже самому Тору. – А почему мы выбрались из Ётунхайма живыми? Потому что Локи нас оттуда вытащил! – Да, только перед этим он пропадал долго неизвестно где, хотя мог бы сразу прикрыть нас своей магией. И неизвестно где подобрал ётунский клинок, который спокойно держал голой рукой. И Хаймдалль подозрительно долго не открывал Мост, несмотря на все его мольбы. Не потому ли, что знал, что у кого-то в мыслях совсем не то, что на деле? И кто знает, из-за чего Один отправил своего наследника в изгнание? – Один знает, – упрямо ответила Сиф. – Давайте пойдем к нему и спросим. Пусть он расскажет нам свою версию. – Давай, – тут же согласился Огун. – Ребят, – окликнул их Вольстагг, переводивший удивленный взгляд с одного на другого. – Поздно уже. Король наверняка устал после всего, что было сегодня. Что бы там Локи ни говорил, выглядит он в последнее время неважно. Завтра с утра спросим. – Ты прав, – кивнул Огун. – Действительно это будет невежливо. – Значит, завтра первым делом и пойдем, – сказала Сиф. – Спокойной ночи. И все-таки ушла. Видеть их всех, особенно Огуна, говорившего такие вроде бы правильные вещи, не хотелось. Но пройдя немного по коридорам, она поняла, что успокоиться не может. И до утра ждать тоже. «Если есть вопросы, их всегда лучше сразу разрешить», – сказал ей как-то Один, и она отправилась к нему. Однако перед входом в королевскую башню ей преградил путь несший стражу эйнхерий. – Извините, кирия Сиф, приказ короля. – А… принц Локи?.. – Только что вошел и тоже просил не беспокоить. – Когда он пойдет обратно, передайте, что я искала его. – Хорошо, кирия. Сиф развернулась и побрела к себе. Вряд ли Локи долго пробудет у отца. Они оба устали. И что им обсуждать? Локи прав: сейчас нет смысла убеждать Одина вернуть Тора. Вряд ли он так быстро изменит свое решение. Он должен остыть, подумать… Да и Локи тоже неплохо бы остыть. Что-то он слишком теряет над собой контроль, это не к добру. Как он говорил? Сиф прикрыла глаза, зарываясь вглубь памяти. Мидгард, автобан в Германии, новенький мерседес, яркое солнце и ветер в окно. Локи, придерживающий одной рукой руль, второй поправляющий черные очки… Нет, картинку она вовсе не хотела вспоминать… Приглушенное радио, и его голос спокойный, холодный… Такой же, каким он говорил сейчас. «Я боюсь себя. Как будто во мне живет монстр, который просыпается, когда я обращаюсь к темной силе. И я боюсь, что однажды он пробудится настолько, что я с ним не совладаю. Если мне овладеть в совершенстве темной магией, я думаю, я смогу его обуздать. Или он поглотит меня. Проблема одна: мне не у кого учиться, а самоучкой быть опасно…» Что если эти силы завладели им, когда он ступил на землю ётунов и действительно пробудили в нем монстра? И Локи испугался? И когда он осознал это, решил, что сможет использовать… Но против кого?.. Сиф сдавленно охнула, прижав руку к груди, как будто стало труднее дышать. Не потому ли Хаймдалль не хотел их выпускать? Но ведь Локи же действительно их спасал! Он пытался открыть портал! Он своей кровью чертил линии, чтобы совершить колдовство, которое должно было им помочь!.. Кровью из раны, которую он получил, пытаясь спастись от ётунов. А ведь он не спешил спасаться, – вспомнила она. Он так долго оставался на том берегу, что Сиф тогда решила, что он захотел задержать врагов ценой своей жизни. А если нет? В самом деле, где он пропадал все начало боя? Что бы ни говорил Тор, Локи никогда не был трусом и никогда не прятался за чужими спинами. Его отсутствие связано с какими-то другими причинами… Сиф мотнула головой. Не надо об этом думать. Надо дождаться Локи и обо всем с ним поговорить. Обязательно. Она свернула и пошла к лестнице, ведущей в его покои. Но не думать не получилось. И слова Огуна никак не шли из головы. А что если он уже раньше сходил в Ётунхайм? Что если он уже общался там с Лафеем (неспроста же тот кидал на него такие странные взгляды) и успел о чем-то договориться? О чем… А о чем, Локи, ты беспокоился все утро? Зачем ты брал с утра с собой глефу? Нет, он не мог, – подумала Сиф. Он не мог предать брата и отца. Но все остальное… Все, что говорил Огун. Так хорошо вписывается… И теперь Локи остался единственным наследником… О чем он всегда мечтал. Не получается, – возразила сама себе Сиф. Если Локи не в первый раз был в Ётунхайме, его бы так не трясло там в начале. Его что-то очень сильно выбило из колеи, даже если все было им спланировано, в момент, когда он ступил на ётунхаймскую землю, что-то пошло не по плану. Что? Сиф нахмурилась. Что-то еще было не так в этот день. Что-то… Что она никак не могла ухватить… И если бы смогла, она поняла бы все. А может, не было? Может, там, в Ётунхайме была всего лишь отлично разыгранная сцена, рассчитанная на то, чтобы сбить ее с толку? Как некогда на свадьбе в Норнхайме. Сыграл же он тогда перед ней любовь! А может, потому и сыграл, потому она и не усомнилась, что это не совсем игра была? – шевельнулось у нее в душе. Ведь все-таки столько лет, столько всего… Но Сиф прогнала эти мысли. Сейчас речь совсем о другом. Надо дождаться Локи и спросить. Пусть он орет, ругается, пусть кидается ножами. Она не отвяжется от него, пока не узнает все. И Сиф села около его двери, приготовившись ждать. А чтобы не давать всяким мыслям еще больше отравлять ее душу, тихонько запела. Длинную альвскую балладу, которую он так не любил. И которую она почему-то запомнила наизусть. Она не дошла и до середины, когда услышала на лестнице шаги и, прервав себя, вскочила на ноги. Но это оказался не Локи. Замерев от удивления, на нее смотрела черноволосая валькирия. Одна из тех, кто ездил с ними на злополучную свадьбу и кто был тогда очарован Локи. – Простите, кирия Сиф, – почтительно наклонила она голову. – Я искала принца… – Его здесь нет, – ответила Сиф и тут же пожалела, что голос прозвучал слишком резко. – Я поищу его в другом месте, – валькирия снова поклонилась и быстро убежала. «Как же ее зовут?.. – нахмурилась Сиф, снова садясь на пол. – И на чем я остановилась?..» Она не вспомнила ни того, ни другого. И продолжила петь с первой пришедшей в голову строфы, на этот раз едва слышно. А потом внезапно открыла глаза от легкого прикосновения к своей руке. Оказалось, она заснула прямо под дверью у Локи. Как собачонка… Но разбудил ее не он. На полу перед ней сидел Хугин и рассматривал ее, склонив голову набок. «Иди к себе, отдыхай, – раздался в голове его голос. – Он не придет сюда сегодня». – Почему?! – воскликнула Сиф, мгновенно подбираясь, чтобы бежать, если надо, на помощь. «Он далеко отсюда». – Где он?! «Там, где его всегда ждут. Иди спать». И улетел. Несносная птица. Вместо того, чтобы получить долгожданные ответы – еще больше вопросов! Сиф почувствовала, что готова расплакаться. Где и кто всегда ждет Локи?! Неужели он кого-то себе нашел?! Но где? Как? Когда? И если да, то зачем он сегодня утром во время встречи гостей так смотрел на нее? Обманщик Локи! – думала она, пробираясь по тайному ходу к своей комнате. И когда все-таки добралась до нее, упала, не раздеваясь, на кровать и тут же заснула.