Отблески грозы за горизонтом

– А знаете, я готов признать правление Локи хорошим! – воскликнул Фандрал за завтраком через пару дней. Его друзья воззрились на него с удивлением. Понаслаждавшись немного произведенным эффектом, он пояснил: – При его отце валькирии не удостаивали меня и взглядом. А сейчас я уже вторую ночь провожу с одной из них. И какие это ночи! – он вкусно причмокнул, а его друзья даже не стали скрывать вздох разочарования. Сиф закрыла глаза рукой. Ну о чем еще может говорить этот несчастный? Скоро Локи отменит этот траур – не траур, закатит пир с яствами из разных миров, и Вольстагг объявит его самым лучшим правителем, какой только может быть. Ну а Огуна надо послать в какую-нибудь крутую заварушку, где он всех раскидает, и тоже скажет, что все не так уж плохо. Ей одной только, похоже, ждать нечего. После того дурацкого разговора на пиру, она так и не видела больше Локи вблизи. Он был вечно занят, решал какие-то срочные дела, и едва скользил по ней взглядом, если они оказывались рядом. Впрочем, в этом не было ничего необычного, и перед коронацией все было точно так же. Только тогда он был принцем и вроде как их другом. А теперь он король, а они – друзья опального принца. И ему все почтительно кланяются при встрече, а на них кидают косые взгляды и незаметно сторонятся, как будто они в ётунов превратились. Она провожала взглядом его, редко ходившего одного – как правило, в сопровождении своих советников, а также эйнхериев и валькирий, составлявших его почетный эскорт, – и почему-то гадала, ублажает ли кто-то его по ночам? С одной стороны он опять выглядел усталым даже по утрам, но это была не такая усталость, как у того же Фандрала сейчас на морде. Такую усталость она когда-то лечила поцелуями… Похоже, что сейчас никто не лечит. Даже там, где его всегда ждут. Она почему-то снова чувствовала обиду. И на него, и на себя. На себя за то, что глупое сердце опять начало тосковать, хотя ей казалось, что все уже давно должно было остаться в прошлом, ан-нет, после коронации, всех странных событий и разговоров, ей опять захотелось к Локи, обнимать его и целовать, как раньше… И по ночам ей снилось, как она это делает, и он целует ее в ответ, нежно-нежно, как он один умеет. Она просыпалась в плохом настроении, понимая, что ничего этого нет и вряд ли будет в действительности, и не знала, что с этим делать. – Хватит уже об этой своей дуре говорить! – неожиданно рявкнул Огун, чем вывел Сиф из задумчивости. И она сообразила, что не слышала ни слова из того, что сказал Фандрал. – Потише, не надо оскорблять одну валькирию в присутствии другой, – Вольстагг примиряющее положил руку на плечо другу. – Прости, Сиф, но я сомневаюсь, что у твоих боевых подруг между ног что-то устроено иначе, чем у других женщин! И что об этом стоит столько говорить после вчерашнего! – Вчерашнего? – удивленно поднял брови Фандрал. – А что вчера случилось? – удивилась Сиф, забыв даже оскорбиться. – Вы не знаете?! – поразился Огун, оглядывая недоуменные лица друзей. Сиф попыталась вспомнить: вчера днем она взяла в конюшне самую быструю лошадь и ускакала на долгую прогулку, потому что во дворце стало совсем неуютно. Ей казалось, что все только и смотрят на нее с осуждением: почему она здесь, а ее друга нет. И когда она вернулась, уставшая, то не обращая внимания ни на какие разговоры, сразу завалилась спать. Видимо, у Вольстагга и Фандрала были столь же уважительные причины, чтобы ничего не знать. – Еще немного, и я соглашусь с Локи: вы – компания идиотов, – прошипел Огун. – Вчера вечером поймали мальчишку, который помог ётунам проникнуть в Асгард! – Кого? – вытаращился Фандрал. – Как проникнуть? – спросил Вольстагг. – Так быстро поймали? – удивилась Сиф. – Не так уж и быстро, – заметил Огун. – Могли бы и раньше, тем более, что он особо не прятался. – Да кто он? Мы его знаем? – встревожено сказал Фандрал. – Нет, – Огун качнул головой. – Точнее, встречались с ним не раз – он младший конюх. Всю жизнь служит младшим конюхом, а ведь он, кажется, постарше нас! – Как его зовут? – уточнил Вольстагг. – Баль. Фандрал и Вольстагг переглянулись, пытаясь вспомнить кого-то в королевских конюшнях с таким именем, но безрезультатно. – А я помню его, – сказала Сиф. Ей самой было немного удивительно, но она действительно запомнила этого парнишку – по-другому его сложно было назвать из-за миловидного лица с постоянной открытой улыбкой и лучистыми светлыми глазами. Он всегда был готов помочь с любой мелочью, подсказать, принести и заменить деталь упряжи, мог часами с упоением рассказывать о своих подопечных и их привычках – и казалось, больше ничем в жизни не интересовался. – Он очень на Тора похож, – добавила она. – Только совершенно не воинственный. – А! Этот? Я помню, ты говорила это про него уже, – сообразил Фандрал. – И он – предатель? – недоверчиво приподнял брови Вольстагг. Огун развел руками: – Локи виднее. – Причем тут опять Локи? – попробовала возмутиться Сиф, но смолкла под осуждающим взглядом Огуна. – Локи теперь король, – напомнил он. – Он теперь при всем. Насколько я знаю, он дал поручение внутренней страже провести расследование, каким образом ётуны могли попасть в Асгард. Помните, когда мы пришли к Хранилищу, один из эйнхериев поднял с пола что-то? – Огун поднял руку, будто держал в ней небольшой круглый предмет. – Это оказалось золотое яблоко из садов Идун. Кто-то из него сделал портал и поместил в Хранилище, чтобы ётуны знали, где им выходить… – Это называется «ориентир», – почти машинально поправила Сиф. – Портал создается на входе, ориентир указывает выход. Без него невозможно точно попасть внутрь помещения. Иначе можно оказаться, например, в стене… Это же основы магии, – добавила она в ответ на удивленные взгляды друзей. – Мне Локи рассказывал. Когда я его спрашивала, почему он выкидывает нас постоянно так далеко от жилья. Один раз мы вообще в какое-то грязное поле свалились… Тут она замолчала, сообразив, что лучше не вдаваться в подробности того путешествия, в котором кроме них двоих никого не было. – Именно, – кивнул Огун, внимательно посмотрев на нее, – он вчера объяснял так же. – Ты его спрашивал? – теперь удивилась Сиф. – Не я лично. Вчера собралась большая группа… Тех, кто проводил расследование, и было общее совещание… – А ты как в нее попал? – Сиф ощутила что-то вроде укола ревности. Локи позвал Огуна для расследования, а она даже не подозревала ни о чем таком. Огун отвел глаза и пожевал губами, и в итоге признался: – Случайно. Я разговаривал с кирией Сигрид, когда ее попросили присоединиться, поскольку она капитан валькирий. Я сопроводил ее до зала, где было собрание, и Локи, увидев меня, сказал, что я могу остаться, поскольку мне тоже может быть интересно. Естественно, я остался! Лучше увидеть и услышать все самому. – А нас не позвал… – недовольно заметил Фандрал. – Пока я бы вас искал – все закончилось. – О чем говорили? – спросила Сиф, подавив недовольство. Сама виновата: не надо было уходить из дворца. – В основном докладывали те, кому было поручено разбираться в произошедшем. Люди из внутренней стражи, эйнхерии и валькирии и прочие. Например, про яблоко, из которого был сделан портал – мастер Эйр подтвердил, что на него были наложены какие-то чары. Стали искать, кто яблоко мог подбросить. Опрашивали садовников госпожи Идун, они говорили, что никого подозрительного не видели, и вообще почти все яблоки перед Церемонией забрали во дворец – на пир. Опрашивали тех, кто их собирал, кто вез, кто здесь хранил… Одновременно опрашивали всех, кто охранял подступы к Хранилищу. И выяснилось, что этот парнишка, Баль, частенько заходил в подвалы, тамошняя хозяйка отдавала ему фрукты, которые не годились, чтобы подавать в наши столовые, и тем более на пир, и он их относил как лакомство лошадям. А когда он последний раз приходил, то попросил еще два золотых яблока. Хороших. Мол, в подарок. Хозяйка ему дала. Это ж не запрещено. Локи даже успокоил ее, что она ничего плохого не сделала. Нашли парня, а он нет бы соврать, мол, съел эти яблоки, пока лошадей пас, честно признался, что отдал их какому-то странному типу в длинном плаще и капюшоне, лица которого разглядеть не смог. – Ётуну?! – вытаращился Фандрал. Огун развел руками. – Никто кроме него этого типа не видел. Было это за пару дней до Церемонии. Что тот с яблоками сделал – непонятно. Баль клянется, что просто забрал с собой и ушел. А ему типа в подарок дал какой-то камушек. Камушек у парня нашли, наши магики тоже его проверили, подтвердили, что на нем были чары. Теперь еще раз всех опрашивают, проверяют, не видел ли кто Баля рядом с Хранилищем в те дни. Не видел ли кто-то еще странного незнакомца… Парня арестовали, Локи его вчера допрашивал сам в присутствии совета, но тот только хныкал и, по-моему, только хуже себе сделал. Даже не смог вспомнить точно, чем занимался после встречи с незнакомцем. Локи ему чуть ли не прямо намекал, что надо что-то дельное сказать в свою защиту, а тот как дурачок заладил: «Не помню, не помню». В общем, Локи его отправил в тюрьму, распорядился держать под строгой охраной. – И что, его казнят теперь? – спросил Вольстагг. – А вот это самое интересное! – поднял палец Огун. – Когда парня увели, Хаймдалль задал этот же вопрос Локи. А тот адресовал его своим советникам. Мол, что вы предложите. А дальше мнения разделились, и все еще полчаса выясняли, достаточно ли виновен парнишка, чтобы его казнить. – И к чему пришли в итоге? – Ни к чему. Хотя Хаймдалль настаивал, что надо устроить показательный суд и казнить парня, чтобы продемонстрировать врагам, что все преступники будут выведены на чистую воду, и честным гражданам бояться нечего. – Хаймдалль? – удивилась Сиф. Почему-то от Стража, славящегося своей мудростью и справедливостью, она ждала больше милосердия. – Я тоже не ожидал от него, – признался Огун. – Даже Тюр высказался за то, чтобы парня просто сослать подальше. И Локи, кстати, его поддержал. Он сказал, что пока расследование не закончено и не выявлена связь между ётунами и Балем, не будет ни суда, ни тем более казни. А парня просто будут держать в тюрьме. – Явил королевскую милость, – сказал Вольстагг. – Или решил выгородить своего сообщника, – едва слышно сказал Огун. – Чего? – не поверил Фандрал. – Я думал вчера весь вечер над этим всем, – так же тихо продолжал Огун. – Ведь кто выиграл в результате всей этой истории с ётунами? Локи. Он стал полновластным правителем. Кто из асгардцев мог провернуть такую магическую штуку? Опять Локи. Он самый сильный маг здесь. Все остальные – полукровки вроде мастера Эйра. Или этого Баля, который вроде как на четверть альв. Зачем искать таинственных магиков далеко, когда рядом есть один, у кого есть и мотив и возможности? Ему нужен был сообщник, он его нашел. Я был уверен, что он захочет избавиться от него, а он его выгораживать стал. Так уверен, что тот ничего не заподозрит и не проговорится?.. – Так если ты говоришь, этот Баль такой дурачок, значит, его специально за это и выбрали, – заметил Вольстагг. – Кто бы ни выбирал. – Может, Хаймдалль выбирал, – сказала Сиф, чувствуя, что надо хоть как-то защитить Локи. Хотя версия Огуна выглядела вполне стройной. – Раз он так настаивал на его смерти. И Хаймдалль тоже владеет магией. Хоть и не такой силы, как Локи. – А ему зачем? – поинтересовался Огун. Сиф задумалась. С языка чуть не сорвалось: «Подставить Локи». Но во-первых, для Огуна это был бы не аргумент. Во-вторых, ей и самой не верилось, что мудрый Страж способен опуститься до этого. Хотя… Как когда-то ей объяснял Локи, когда речь идет о большой политике, личные принципы уже не кажутся такими незыблемыми… – Например, чтобы был повод укрепить наши границы. Напомнить всем про нашу мощь. При Одине все расслабились, и его уход от власти многие бы восприняли, как знак, что с Асгардом можно не считаться. А это не так. – И при этом лишить власти Тора, законного наследника. – Тор не лишился бы власти, если бы сам не стал спорить с отцом! – напомнила Сиф. – Возможно, Один с Хаймдаллем хотели преподать ему урок или проверить, но все зашло слишком далеко. И теперь Хаймдалль заметает следы. – Сиф, это слишком сложно, – покачал головой Огун. – Такие интриги в Асгарде проворачивал только Локи. А ты слишком долго общалась с ним и теперь пытаешься везде увидеть то, чего нет… – Если бы Локи замыслил интригу такого масштаба, ему бы не пришлось заметать следы вообще! – возразила Сиф. – Он умеет делать это бесследно. А вот другие – нет. На это Огун не нашелся, что ответить. И Сиф ушла, гордая своей маленькой победой. Неужели она все-таки хоть чему-то научилась от Локи? Может быть, пересказать ему этот разговор? Но с другой стороны, Огун прав. Никто кроме Локи и самого Одина не смел проворачивать подобного масштаба интриги. Уж точно не Хаймдалль. Если б Огун не упомянул, что тот проголосовал за казнь парнишки, Сиф бы и в голову не пришло его обвинять. Да и сейчас с трудом верится. Куда больше ей верится в то, что это часть очередной интриги Локи, и все, что она видит – не больше, чем отблески грозы за горизонтом… А может, и не грозы, может, это просто спокойный алый закат, какой бывает иногда в Мидгарде… Нет, ничего она ему не будет говорить. Раз уж он сам не хочет ее посвящать ни во что.