Отблески грозы за горизонтом

Когда они вернулись в дом Хелен, пришел черед веселой примерки одежды. Воины удивлялись, как это можно носить, а Сиф удивлялась, как же одежда меняет облик аса. Вольстагг, переставший наконец затягивать свой живот в боевую форму, надевший свободные штаны, футболку навыпуск и жилетку, подвязавший по совету Хелен длинные волосы банданой, превратился в добродушного толстяка-рокера из семидесятых. Красавчику Фандралу достались модные зауженные джинсы, рубашка, пиджак и остроносые ботинки. «Ну прям хоть сейчас виджеем на МТВ», – прокомментировала Дарси, увидев его в этом. Фандрал тут же одарил ее благодарным взглядом, моментально успокоившись, и принялся выспрашивать, что значат эти загадочные слова, интересуясь, впрочем, куда больше самой Дарси. А Огуну от Хелен достался классический костюм и рубашка с галстуком, и он из сурового мрачного воина превратился в ничем не примечательного человека, еще бы сделать ему классическую стрижку – и вообще никогда не выделишь из толпы на улице. «Агент ФБР в штатском», – прокомментировала Хелен, в довершение нацепив ему на нос простые черные очки. Сиф и Дарси засмеялись. И Сиф подумала, что из Локи агент получался интереснее, да и костюмы на нем сидели лучше. Она вспомнила его в строгом черном костюме, элегантного до умопомрачения, и только тихо вздохнула. Тем временем вернулся и доктор Селвиг, сообщил, что оставил у Круга приборы на ночь, настроенные на запись, и утром поедет туда снимать показания. Глаза его горели азартом, он уже не удивлялся и очень приветливо разговаривал с гостями. А потом Сиф увидела у Дарси айфон и наконец-то попросила его поизучать. И так закопалась в различные функции, даже у нее вызывавшие удивление, что не сразу заметила, что все уже успокоились, расселись с банками пива или джин-тоника в руках и снова завели разговор о насущном, то есть о ситуации в Асгарде. – Я боялся, вдруг Хаймдалль нас в самом деле сдаст Локи, – говорил Вольстагг, налегая на чипсы с разными вкусами. – Хаймдалль ненавидит Локи больше, чем все мы. С чего вдруг он станет на его сторону? – пожал плечами Огун. – Почему ненавидит? – спросила Дарси. Асы переглянулись. Это было так давно и хорошо известно, что никто никогда и не думал о причине. – Просто так, – наконец пожал плечами Тор. – А за что его любить? – хмыкнул Фандрал. – Неужели совсем не за что? – удивилась Хелен. Она, сменив джинсы на длинную юбку и подвязав волосы косынкой, стояла спиной ко всем у кухонного стола и нарезала мясо и овощи к ужину. – Да даже и не припомню… – развел руками Фандрал и отхлебнул джин-тоник. – Он тебе жизнь спас в Ётунхайме, – напомнила Сиф. – Если б не он, мы втроем бы тебя не вытащили. Сами бы погибли… – Все было так плохо? – спросил Тор, как раз собиравшийся сделать глоток, но вместо этого отставивший банку. – Да нет! – легкомысленно отмахнулся Фандрал. – Конечно, нет, – сказала Сиф. – Просто у тебя правая рука отказала, и ты от боли еле ноги переставлял, и Вольстаггу пришлось тащить тебя на себе. – Хорошо, что не наоборот, – хмыкнул Вольстагг, хлопнув себя по животу, но как-то не очень весело. – А у самого Вольстагга ледяной ожог на руке не проходит, – продолжила Сиф. – Да мне и не мешает, – толстый воин присосался к пиву. – А вы? – Тор обеспокоено посмотрел на Огуна и Сиф. – Мне только одежду попортили, – ответил Огун. – До меня не достали. – Не успели, – ответила Сиф, четко вспоминая, как ожесточенно Огун отбивался от ётунов и как под конец, пропустив удар, упал на землю, и возможно был бы убит, если б она не разорвала горло его врага одним из клинков своей глефы, так удачно развернутым в ту сторону. Повезло. – И до меня тоже. Не успели. Локи прикрыл нас. И повел к Кругу. Тор взлохматил волосы, тяжело вздыхая. – Локи сам-то был сильно потрепанный, – припомнил Вольстагг. – Я его и не видел никогда таким. – Я помню, он в Сфере весь в крови стоял… – произнес Тор. – Но при этом он где-то пропадал весь бой, – заметил Огун. – И он же спровоцировал его. – Я его спровоцировал! – резко возразил Тор и встал. – Я сказал Лафею, что хочу его крови прямо сейчас. Локи говорил мне, что надо объявить войну по всем правилам, а не соваться самому… Но я не захотел его слушать. – Если б Локи захотел, ты бы его послушал, – возразил Огун. – Если б Локи захотел, Хаймдалль бы не пропустил нас. Если б Локи захотел, он не дал бы тебе разговаривать с Лафеем. Ты знаешь возможности своего брата. – Да он прям какой-то бог у вас! – воскликнула Дарси. – Все, чего хочет, может сделать! – Он просто хороший лжец, – объяснил Фандрал, даря ей очередную обольстительную улыбку. – Мало быть хорошим лжецом, чтобы всеми манипулировать, – задумчиво произнес Селвиг. – Надо быть еще и очень умным человеком. И хорошим психологом… – Он магик, – сказал Фандрал. – Маг, – поправил Тор. – Он мой брат и, в конце концов, наш король. Имейте уважение! – Тор, ты слеп к нему, как и ваш отец, – возразил Огун. – Подумай сам, кто кроме него мог тайно привести ётунов в Асгард? – Зачем? – Чтоб не дать тебе сесть на трон. Чтобы дать тебе повод пойти в Ётунхайм, где ты мог бы погибнуть. Чтобы довести тем самым больного отца до смерти. И самому стать королем! И это его показное благородство в Ётунхайме: заметьте, он не своего брата бросился прикрывать. А нас. Тех, кого он никогда не любил. А о том, чтобы остаться рядом с Тором, он даже не подумал! – А мы все радостно побежали, когда он нас повел за собой, – напомнила Сиф. – И тоже бросили Тора. – Локи сказал, что его защитит Мьельнир… – подсказал Фандрал. – Это я сказала, – поправила Сиф. – Прости, Тор… – Ты была права, – кивнул Тор. – Пока со мной был Мьельнир, меня было сложно одолеть. И Локи это тоже знал. А вы были на последнем издыхании. Он сделал единственный правильный выбор: защитить тех, кто мне дорог, раз я сам об этом забыл. И в то, что он привел в Асгард ётунов, я тоже не верю. Он лучше всех нас разбирался в политике. Не понимать, что эта диверсия спровоцирует войну, он не мог, как и то, что Асгард не выдержит этой войны. Если б он хотел войны, он бы подготовил все намного лучше и умнее. Как он может. И уже бы воевал, а не пытался наладить плохой мир. Нет, Локи все планирует намного тщательнее. А в тот день все шло не так, как он хотел. Я, конечно, не такой умный, как он, но своего брата я знаю хорошо. Локи не желал мне зла. И уж точно Локи не сделал бы ничего во вред Асгарду. Тор обвел своих друзей взглядом, ясно говорившим: усомнитесь еще раз в Локи, начищу морду. И сев на свое место, выпил сразу полбанки пива. – Надеюсь, что ты прав, – сказал Вольстагг. – Если честно, то ничего плохого Локи как король и не сделал еще. Будем надеяться, что и не сделает там без нас… – Хаймдалль не даст ему, – заявил Фандрал, открывая новую банку джин-тоника и как бы невзначай придвигаясь ближе к Дарси. – Да, сейчас одна надежда на Хаймдалля, – согласился Огун. – А вы уверены, что этот ваш Хаймдалль до сих пор стоит на своем посту? – внезапно спросила доселе молчавшая Хелен. Все тут же обернулись к ней с недоуменными лицами. Причем на лицах Троицы было явно изумление от того, что смертная так пренебрежительно заговорила о том, кого знает лишь понаслышке. – Будь я королевой Асгарда, – продолжила она тоном, который и впрямь подошел бы королеве, – я бы уже как минимум бросила его в темницу. А то и казнила бы, – она воткнула нож в разделочную доску и развернулась, уперев кулаки в бедра. – За что?! – озвучил общее недоумение Вольстагг. Хелен подошла ближе и уставилась на него обвиняюще. – Вашей стране объявлена война, – напомнила она. – Королевским указом закрыты границы для всех. Только что поймали сообщника, пусть и невольного, ваших врагов. В королевском дворце произошло убийство. У нас, в Мидгарде, это называется военное положение. И всякий, будь то военный или гражданский, кто нарушит хоть какой-то приказ, должен понести наказание. Вплоть до смертной казни. Или у вас не так? – она посмотрела на Тора. – Так, – подтвердил он. – Везде так. – Вот. А вы как-то не упомянули о том, что у вас было разрешение короля на пересечение границы. Стало быть, вы нарушили его приказ. И Хаймдалль, выпустивший вас, нарушил приказ. Вы думаете королю это понравится? Он закроет на это глаза? Скажет: «Да подумаешь, какая ерунда! Всего лишь кто-то показывает неуважение ко мне и моим законам!» Троица воинов опустили глаза, Сиф ужасно хотелось отвернуться. Даже Тор ни на кого не хотел смотреть. – Сталин бы его уже расстрелял, – добавила Хелен. – Кто такой Сталин? – спросил Тор. – Правитель, живший здесь полвека назад, – ответила Сиф. – Не здесь, а в Советском Союзе, – поправила Хелен. – Но Рузвельт бы тоже расстрелял, если кто-то из его министров повел себя так во время Второй Мировой. И Черчилль, – она теперь смотрела на Сиф, видимо, правильно определив, кто из асов ее тут больше всех понимает. – Потому что государственная измена – везде измена. А ваш Локи, я смотрю, еще слишком добрый. Он мог бы давно вас найти здесь, арестовать или убить. А вы до сих пор разгуливаете на свободе и строите планы, как бы ему помешать. – Мы хотели просто спасти нашего друга! – грубо ответил ей Огун. – От меня, что ли? – Хелен рассмеялась и, подойдя сзади к Тору, положила ладони ему на плечи. – Спасайте! – Хелен… – Тор взял ее руку в свою, но не отвел, просто несильно пожал пальцы. – По-моему, он не хочет спасаться, – хмыкнула она и, прижавшись на мгновение к Тору, ушла обратно к столу. Тор снова уронил голову на руки и принялся терзать свою шевелюру. – Неужели у Локи хватит совести казнить Хаймдалля? – пробормотал Фандрал. – У него-то хватило совести нарушить присягу, – заметила Хелен. – Уверена, что он приносил ее добровольно. – Мы все приносили ее добровольно, – сказала Сиф, вставая и подходя к хозяйке дома, ловко строгавшей морковь. – Помочь чем-нибудь? – Я сама, спасибо. Не доверяет даже кухонный нож? А Сиф очень хотелось что-нибудь… порезать. Хотя бы простые овощи. – Мы все теперь преступники, – прошептала Сиф. – И если мы вернемся в Асгард, Локи казнит и нас тоже? – Если нужно будет – казнит, – равнодушно дернула плечом Хелен. – Конечно, казнит, – сказал Огун. – Будет только рад поводу. – У него могут быть и другие поводы, – бросив на него взгляд через плечо, заметила Хелен. – То есть? – переспросил Фандрал. – У правителя могут быть разные причины, как казнить, так и миловать, – Хелен вытерла руки и снова повернулась ко всем. – Смотря что он хочет вызывать у подданных – страх или уважение. – Это одно и то же, – сказал Тор. – Нет, – возразила Хелен. – Можно бояться, но не уважать. А можно уважать, но не бояться. – Н-н-не понял, – мотнул головой Тор. Прочие тоже обменялись недоуменными взглядами. Кроме Селвига: он смотрел на свою ученицу с одобрением. – Твой отец что больше вызывал? – спросила Хелен. – Страх понести жестокое наказание за неповиновение?.. – Ну да, – с готовностью ответил Тор, не дослушав. – Или страх разочаровать его? Стать недостойным в его глазах? Тор тяжело вздохнул и отвел взгляд куда-то в угол. – Локи боялся второго, – произнесла Сиф. – Он говорил, что для него самым ужасным было бы разочаровать отца. – Для меня тоже, – сказала Хелен, повернувшись к ней. – Я никогда не боялась наказания. Хотя я была очень шкодливым ребенком, отец никогда меня не бил, не орал. Но если я делала что-то не то, он на меня так смотрел, что мне самой хотелось провалиться сквозь землю. Если б он меня просто бил, я бы придумывала, как избегать этого, находила других виновников, лгала, убеждая, что ничего не было. Это спасало бы меня от наказания, но ничто не спасает от осознания, что я его подвела. Он верил в меня, он любил меня, он делал для меня столько, сколько не каждый родитель делает для своего ребенка. А я не оправдываю его надежд. Заставляю его жалеть о том, что он подарил мне жизнь… Это мне было страшно. И до сих пор страшно. И каждый раз, когда у меня возникает мысль сделать что-то недостойное… Даже если он об этом никогда не узнает! Я представляю себе выражение его лица, и думаю: «Нет, я так не могу». Потому что я не смогу смотреть папе в глаза после этого. И это – не страх. Это уважение. И любовь. – Твой отец достойнейший человек, если способен вызывать такие чувства, – сказал Огун. – Я ему обязательно передам твои слова, добрый Огун, – Хелен наклонила голову в знак признательности. – Это правда, – сказал Селвиг. – Я всегда говорил ему, что он воспитал замечательную дочь, и он гордится тобой. – Как мне приятно это слышать! – воскликнула Хелен и, отвернувшись, принялась укладывать на противень нарезанные овощи. И наверное, только стоящая рядом Сиф заметила довольную улыбку, блуждающую по ее губам. – Пойду прогуляюсь, – Тор хлопнул себя по коленям и пошел к выходу, ни на кого не обращая внимания. Вольстагг дернулся было следом, но Селвиг жестом показал ему, что лучше остаться на месте. Фандрал придвинулся еще чуть ближе к Дарси и еще дольше задержался взглядом на ее груди. А Огун изучал банку с пивом, из которой он почти ничего и не выпил. – Я, наверно, тоже прогуляюсь перед обедом, раз тебе помощь не нужна, – сказала Сиф, наблюдая, как шустро пальцы темнокожей смертной управляются с их будущим ужином. Хелен молча кивнула. Но когда Сиф дошла до входной двери, догнала ее. – Будь осторожна, – тихо сказала мулатка. – Что со мной случится в маленьком городке? – удивилась Сиф. – Просто – будь осторожна, – Хелен достала из-под фартука ее нож. И, вложив в руку, тут же ушла обратно. Сиф прицепила нож к поясу джинсов и вышла на улицу. Утром… то есть до этого разговора она всерьез думала о том, чтобы под благовидным предлогом сбежать, дойти до Круга и попроситься обратно в Асгард. Хаймдалль бы, конечно, опять прожигал ее неодобрительными взглядами, но наверняка бы пустил. Но теперь… Сиф вдруг поняла, что Хелен права. Хаймдалль наверняка уже лишился своего поста. Хугин же видел, как они входили в Сферу, как запускался механизм. И Хугин сказал… Сиф закрыла рот рукой. Так вот оно что! Локи заранее знал, что они пойдут! Поэтому он попрощался с ней вчера! Только почему он беспрепятственно дал им уйти? Как сказала Хелен, это государственное преступление, и получается, что Локи позволил им его совершить. И неужели им за это ничего не будет? Или он все равно их казнит, когда они вернутся? Или… Он и позволил им это ради того, чтобы иметь повод обвинить их и казнить! А вместе с ними и Хаймдалля! Своего давнего недоброжелателя! И мудрый Страж попался в ловушку Локи так же легко, как и они! Но зачем? Неужели это действительно Локи убил несчастную валькирию? И он боится, что Хаймдалль на него укажет? Сиф нахмурилась. Нет. Что-то не сходится. Если бы Хаймдалль знал, что убийца – Локи, не стал бы он скрывать. Не стал бы собирать улики на нее, Сиф. Ведь когда он учинил ей допрос и досмотр, у нее было четкое ощущение, что он хочет обвинить ее. Он тогда не знал? А потом узнал?.. Тогда бы он попросил у нее прощения. Но он и в Сфере смотрел на нее так, словно подозревал. Но он же знает, что это не она!!! Сиф совсем запуталась. Она уже прошла по улице мимо последнего дома в городке и вместо того, чтобы вернуться или идти дальше, села на подвернувшуюся старую покрышку. Почему ж она такая глупая? Столько лет прожила с Локи, а так и не научилась от него ничему. Будь он на ее месте, она уверена, он бы уже вмиг решил всю эту задачку. А он вместо этого сам их составляет и подкидывает ей. Зачем он позволил ей уйти сюда? Чтобы потом обвинить вместе со всеми в измене? Зачем тогда вчера ужинал с ней и говорил ей такие слова? Зачем целовал так? Зачем ты так, Локи? Зачем? Сиф вскочила. Что если добежать действительно до Круга? Кто бы ни стоял в Асгарде в Сфере – Круг работает. Пусть ее доставят к королю. Пусть ее обвинят. Пусть казнят. Она не будет отрицать вину и вымаливать прощение. Пусть только он объяснит ей все… Краем глаза она заметила какое-то яркое пятно и, быстро обернувшись, успела увидеть, как с соседнего кустарника вспорхнула птичка. Она быстро улетела, но Сиф узнала. Одна из разноцветных птичек Локи, которых он прошлым утром напустил в ее покои, и некоторые из них не исчезли до вечера. Только эта не зеленая, а охряная… Сиф еще раз пристально огляделась, вдруг еще где-то спрятались соглядатаи… Но на душе вдруг стало тепло. И бежать куда-то расхотелось. Локи знает, что она тут. Локи позволил уйти ей сюда, к Тору, за которым, как он сам сказал, присматривал. Не для того ли он позволил ей уйти, чтобы и она присматривала за ним? Все-таки глаза валькирии лучше глаз магического существа. А Мидгард для Тора в диковинку, и Сиф действительно могла бы быть полезна своему другу, пока Локи там решает свои большие политические проблемы… Подожду, – решила она. Уйти успею всегда. А может, Локи еще сам сюда наведается, как вчера к брату… И снова села на покрышки, любуясь, как заходящее солнце раскрашивает в яркие краски облака на горизонте. – Пойдем ужинать, – раздавшийся сзади голос заставил Сиф вздрогнуть и схватиться за нож. Лишь потом она сообразила, что это Хелен. Мулатка неслышно подошла и остановилась в паре шагов сзади. – Хорошо, что у нас городок маленький, легко обойти, – сказала она. – Надо будет вам телефоны купить, чтобы были на связи. – А Тор вернулся? – спросила Сиф. – Да. И они опять перемывают косточки его брату. Представляю, как ему, бедному, икается сейчас там в Асгарде! – Да… – Интересная личность, этот ваш Локи, – продолжила Хелен, подходя к Сиф, но глядя не на нее, а тоже на яркий закат. – Никого не оставил равнодушным! Дарси уже заочно влюблена! Сиф хмыкнула. Простушка Дарси ее не интересовала. Локи на такую не посмотрит даже. А вот Хелен… Высокая статная чувственная красавица. Да еще и такая умная. Тор на нее смотрит, как на богиню, кажется, совсем потерял голову. Его друзья тоже провожают смертную восхищенными взглядами, но скромными, потому что выбор друга – это святое. Если Локи ее увидит, он тоже вряд ли останется равнодушным. И захочет ли он после этого смотреть на простую не очень умную валькирию, уже отвергшую его не раз?.. – Ты любишь его? – Хелен присела на край покрышки за ее спиной. – А? – Ты любишь Локи? – тихо повторила она. Сиф оглянулась. Хелен смотрела спокойно и участливо. Как сестра, желающая помочь. – Это так заметно? – спросила Сиф. – Моя женская интуиция редко меня подводит, – мулатка изогнула бровь. – У мужиков с этим хуже. Тор вряд ли догадывается даже. А я вижу, как у тебя меняется взгляд, как только произносят его имя. – Я ненавижу его, – прошептала Сиф. – Это нормально. – Я не понимаю его. – Нас часто привлекает то, что мы не понимаем. – Я бы хотела его понимать… – Ты сомневаешься, что он тебя любит? – Не знаю. Он так целовал меня вчера… А потом позволил сбежать сюда… Я ничего не знаю… – Я уверена, у вас все будет хорошо. Сиф оглянулась на нее и смерила ревнивым взглядом. Ну да, ты его еще не видела. И он тебя… – Я тебе не соперница, – словно прочитала ее мысли Хелен. – Во-первых, ваш Локи слишком умен и остер на язык, насколько я понимаю. Как и я. Мы с ним съедим друг друга живьем. Во-вторых, я не люблю брюнетов. А в-третьих… зачем асу какая-то смертная? – она попыталась улыбнуться, но вышло как-то нервно. – А Тор… – начала Сиф, но Хелен встала и закуталась плотнее в шаль. И Сиф вдруг поняла. И успокоилась. – Ты любишь Тора? – Я не хочу об этом думать, – быстро ответила Хелен. – Мы принадлежим к разным расам… – И что? Когда я первый раз попала в Мидгард… в пятьдесят шестом, кажется, году, тут было дико подумать, что британский лорд может жениться на негритянке. Даже тридцать лет назад… Хотя тогда я жила в Латинской Америке… это было бы странно. Но твой отец ведь женился на твоей матери. И появилась ты… – Они не были женаты, – прервала ее Хелен. – И принц Асгарда никогда не женится на такой, как я. – Хелен… – Сиф встала и подошла к ней. – Послушай… Может… – Не надо. Не надо меня утешать. Я горжусь тем, кто я есть. И я не мечтаю о большем. Сиф не нашла, что на это сказать. И просто молча встала рядом, глядя на совсем разошедшееся буйство красок на западе. – Какой красный закат… – наконец произнесла она. – Даже тревожный. – Ветер будет, – буднично ответила Хелен. – У вас в Асгарде не бывает таких закатов? – Нет. – А у нас случаются иногда. Говорят, к сильному ветру завтра. Вроде бы правда. Но действительно выглядит так, как будто грядет что-то хуже, чем ветер. Сиф перевела взгляд на нее. Девушка смотрела куда-то далеко, как будто даже за облака… Словно видела за ними что-то еще кроме заката… А ведь ей не двадцать пять, – подумала вдруг Сиф. Ей все тридцать пять, наверно. – Хелен, сколько тебе лет? – Тридцать два. Пошли домой. И, развернувшись, быстро зашагала обратно, одной рукой поддерживая шаль на груди, другой – длинную юбку.