Отблески грозы за горизонтом

Ноги вывели ее к покоям Локи. Она даже не поняла, что пропустила поворот на свой этаж. И заметила, куда пришла, только когда толкнула дверь комнаты и увидела просторную гостиную Локи, залитую утренним светом. И удивилась тому, что дверь открылась так просто, сама. «Локи нет». И его магия больше не работала. И вдруг это, больше всего прочего, дало ей понять, что же именно случилось. Локи нет. Она остановилась на пороге, не входя и не уходя. Слезы опять стали собираться в глазах, и ей опять было не вытереть их из-за занятых рук. Слишком много воспоминаний. Слишком много боли… Надо пойти к себе, подумала она наконец, но вдруг услышала шелест. На спинке кресла сидел ворон. – Хугин?! – Сиф бросилась вперед, не веря собственным глазам. Ее слепило солнце, мешали слезы, но все же силуэт ворона она видела перед собой. Ворон жив? Так может быть… «Я не Хугин, – раздался в голове хриплый надтреснутый голос. – Я брат его, Мунин». Она остановилась, словно налетев на стену. И тут же увидела, что в отличие от нарядного гладкого Хугина у этой птицы были встрепанные перья, утратившие свой вороной блеск и словно поседевшие. – Прости, – сказала Сиф, запоздало вспоминая, что у Одина действительно было два ворона, но второй очень редко покидал его покои. Так говорил ей Локи. «Хугин знал все, что есть. Я помню все, что было. Но Хугина больше нет. Нет и Локи. Все ушло в прошлое. И это теперь мои владения…» Сиф, не зная, что ответить, подошла ближе и положила глефу на стол с инкрустированной столешницей. Кажется, Локи говорил, что привез его из Альвхайма… Сиф помнила его хорошо. Как и все тут. Но наклонившись, она заметила, что ровная блестящая поверхность стола в одном месте пошла трещинами, как от сильного удара. И рядом, кажется, засохли капли крови. Она с внезапной тревогой огляделась. В остальном все было не тронуто. – Что здесь произошло, Мунин? – спросила она. «Предательство… – нехотя проскрипел старый ворон. – Все предают всех. Обижаются, хватаются за клинки и проливают кровь… Так всегда во всех мирах. И асы доказали, что они не лучше всех прочих. Никто не лучше…» – Это правда, что Локи убил твоего брата? «Да». – И он отправил наемников в Мидгард, чтобы убить всех нас? «Нет. Но кое-кто хотел, чтобы это было так…» – Сигрид? Но зачем? Мунин нахохлился еще больше и переступил с лапы на лапу. «У вас, двуногих, так много странных глупых амбиций… И чувств… Я никогда не мог понять…» – Он убил ее за это? И всех тех воинов?.. «Он был королем, – сказал Мунин. – Истинным королем. У королей всегда руки в крови». – Он правда хотел заключить союз со своим родным отцом, с Лафеем? «Да». – Но почему не с Вёлундом? Они ж тоже родственники. И Вёлунд всегда хорошо относился к нему… «И с ним тоже». Сиф с удивлением воззрилась на ворона. – Против Асгарда? «Ради Асгарда. Но это уже не имеет значения. Надо бы им рассказать. Чтоб не ждали его больше», – Мунин расправил крылья, готовясь взлететь. – Стой! – крикнула Сиф. «Что еще?» – Скажи мне… – столько вопросов роилось в голове, что же спросить самое главное?.. – Скажи мне, это правда, что его нет нигде в Девяти Мирах? Король Один сказал, что он погиб в разрушенном портале. Может такое быть, чтобы портал все же сработал? «Нет, – ответил Мунин, и в его голосе прозвучала настоящая скорбь. – Я его не чувствую. Нигде». Сиф обессилено села на пол. Как же в это поверить? Как? Она до сих пор надеялась, что Всеотец мог ошибиться. Что просто в суматохе не рассмотрел, не так понял… Но Мунину она поверила. И больше надежды не осталось. «Поплачь, – посоветовал Мунин. – Вам это помогает. Ему помогало». – Локи? – представить Локи плачущим было странно. «Я не люблю, когда меня заставляют плакать…» «Он плакал, когда никто не видит. Хугин утешал его…» – Мунин, почему всё так? «Не знаю». – Мунин… «Я должен лететь. А ты оставайся, – проскрипел ворон. – Здесь всё останется как память о нем… Его книги, его оружие, его вещи… И ты…» Он вылетел в окно, а Сиф, уронив голову на руки, зарыдала. Вечером устроили похороны павших. Как оказалось, Один отпустил всех пленников, захваченных по приказу Локи, но и тех, кто их захватил, наказывать не стал. Вообще никак не комментировал произошедшее. На похоронах он произнес только напыщенную, но пустую речь, с общими фразами о воинской доблести. А говорил ли что-то раньше, Сиф не знала, и у нее не было сил слушать сплетни. Она бы вообще не пошла никуда, но ей передали, что Фригг хочет, чтобы она присутствовала, и она пришла сопровождать королеву и держалась рядом с ней. Они обе обеспокоено посматривали на Тора, стоявшего отдельно ото всех, молчаливо и хмуро, и как будто не замечавшего, что происходит вокруг, не слушавшего отца и не смотревшего на костры. – Что-то гложет его сильнее скорби?.. – то ли спросила, то ли подумала вслух королева. – Смертная… – тихо ответила ей Сиф. – Он встретил там, в Мидгарде, женщину, полюбил ее. Обещал забрать сюда… А теперь вот… – Мой бедный мальчик… – Фригг зажмурилась, справляясь с желанием подойти к нему и обнять, утешить. Но как и положено королеве, осталась стоять на месте. Слушать речь короля о павших. И смотреть на их костры. Горело около двух десятков погребальных костров валькирий и эйнхериев, но взоры всех были прикованы к двум кострам посередине: небольшому, вмиг съевшему черные перья ворона. И другому, плавившему золотой шлем с рогами, зеленый плащ и двухклинковую глефу. Сиф почувствовала, как королева коснулась ее руки и крепко сжала пальцы. И пожала ее ладонь в ответ. Когда костры догорели, все тихо и молча стали расходиться. Королева так и не отпустила руку Сиф, они шли вместе. И валькирия почему-то вспомнила, как в день коронации Локи, объявляя о болезни мужа, Фригг так же держалась за руку младшего сына… Приемного… Один шагал впереди в гордом одиночестве, только чуть позади, как и положено, его сопровождали военные советники. И еще чуть сзади, в стороне от них плелся Тор, одетый в свой парадный камзол с алым плащом на плечах, он то поднимал руку, словно желая расстегнуть фибулу, удерживающую плащ, то опускал, вспоминая, что не стоит этого делать на людях. Сиф снова вспомнила, как Локи сорвал с себя плащ в день несостоявшейся коронации. И с тех пор она ни разу не видела его в парадной одежде. Он всегда одевался в черное и темно-зеленое, словно не желая лишний раз привлекать к себе внимание. То, что Тор с ними больше не идет, она заметила не сразу. А заметив, почувствовала беспокойство. – Пойду посмотрю, – сказала она королеве, и та кивком отпустила ее. Сиф пробежалась по дорожкам и вскоре увидела впереди красный плащ. Как она и предполагала, Тор шел к воротам Радужного моста. Эйнхерии, дежурившие там, попытались ему сказать, что проход запрещен. Но Тор рявкнул: – Да кому нужно охранять эту обломки?! Вон отсюда, я сказал! И воины сочли за лучшее повиноваться. Едва они скрылись из виду, Сиф воспользовалась этим, чтобы подойти к воротам и заглянуть в створки, оставшиеся приоткрытыми. А Тор, не замечая ее, прошел немного по мосту, остановился, злобно сорвал плащ и отшвырнул в сторону. А потом упал на колени, закрыл лицо руками и ткнулся лбом в плиты моста. Сиф отвернулась. Не надо было за ним идти… Но она никому не скажет. И, раз уж пришла, проследит, чтобы никто другой не помешал. Подняв глаза, она увидела приближающегося капитана Энгара в сопровождении одного из стоявших здесь стражей. – Что… – начал он, но Сиф быстро прижала палец к губам. Энгар осекся и, сделав эйнхерию знак подождать, приблизился к воротам. Сиф не стала ему препятствовать. Как отвечающий за безопасность в Золотом Чертоге он имеет право убедиться, что ничего дурного не затевается. И он тоже не проболтается никому. «Он достойный и очень честный человек», – вспомнила она слова Локи о нем. И подумала, что до сих пор не знает, что же их связывало… Энгар, мельком глянув на мост, положил руку на плечо Сиф и тут же ушел, так и не сказав ни слова, жестом позвав за собой подчиненных. Сиф не позвал, и она осталась стоять. «Надо тихо уйти», – подумала она, но вместо этого еще раз заглянула в приоткрытую створку. Тор все еще сидел на коленях, сгорбив спину. Если плакал, то беззвучно. Наконец, поднял голову и посмотрел в небеса. – Прости меня, Хелен, – услышала Сиф его срывающийся голос. – Прости меня, пожалуйста…