Прошлой ночью
Пэйтон бесшумно шел по темным улицам Комптона, скрываясь впотьмах. Отовсюду слышалась нецензурная брань, выкрики и приглушенная музыка. Район этот оживал ночью, когда беспризорники и преступники оттягивались в своих бедных домишках. Здесь были не писаны законы. Люди здесь были отчаянные, но стремились к свободе. Они ничего не боялись. Бояться нужно было только их. Но спрятанный за поясом джинсов пистолет придавал Мурмаеру некой уверенности. Он конечно тоже опасался за свою жизнь, но раз он пришел, то давать заднюю было уже глупо. По памяти и некоторым вычислениям, он направлялся в логово зверя — к дому банды Расмуса. Откуда-то послышался женский взвизг, а следом мужской мерзкий хохот. Пэйтон остановился и примкнул к бетонной стене одного из домов, прислушиваясь. Из невнятной речи местных гангстеров, он вынес пару предложений, которые дали ему понять, что тут кто-то издевался над незнакомой девушкой. Ему хотелось вступиться за нее, но это был бы неоправданный риск. Стараясь не обращать внимание на издевательство над девушкой, Пэйтон с тяжелой душой двинулся дальше, немного изменив маршрут. Спустя уже пару минут, издалека показался знакомый до чертиков дом. Парень вздохнул и сделал шаг, но увидел, как из дома кто-то вылетает. Две человеческие фигуры. На всякий случай, Мурмаер шагнул обратно в тень и стал прислушиваться. — Ты действуешь мне на нервы, тупая сучка! — рявкнул Расмус, явно нетрезвый. Пэйтон сразу узнал этот голос. — Да тебе все на нервы действуют! Сходил бы к врачу, тебе бы может и таблеток прописали от бешенства! — таким же тоном выпалила, как понял Мурмаер, Анна. От ее надорвавшегося голоса с оттенками страха, ему стало не по себе. Кожей он почувствовал угрозу — не своей жизни, а жизни девушки. Но больше его поразило, как она продолжала зубоскалить в ответ слетевшему с катушек Расмусу. «Не погубит ли тебя твоя смелость, Тернер?». — Будешь выкаблучиваться и тебе самой врач потребуется! Далее Пэйтон понял, что Расмус схватил ее за руку, на что Тернер попыталась криками заставить его отпустить ее. Послышался глухой удар, неизвестно куда — с ракурса Мурмаера было трудно уловить всю картину. А потом Анна закричала так истошно, что через секунду у нее осел и смолк голос. Как в агонии. — Что, если я тебе сейчас прострелю что-нибудь, а? — заплетающимся языком сказал Грей, а потом щелкнул предохранитель. — Чтоб не забывалась лишний раз. Пэйтон вскипал от злости. Он не мог выносить этот разговор и прямое избиение девушки. Отчасти, он даже был рад, что через темноту не может все увидеть. Но Анну нельзя было оставлять в таком положении, вдруг этот конченный правда ее застрелит? Пэйтон решался. «Пьяный он вряд ли мне навредит», подумал Мурмаер и сделал свой выбор. Он вышел из темноты, поправляя пистолет за поясом и тоже снимая его с предохранителя. Парень за пару секунд оказался в поле зрения двоих, но они его не заметили. — Грей, — позвал он его, холодным, пропитанным ненавистью голосом. Расмус поднял блестящие от алкоголя глаза, которые тут же стали свирепыми, как у дикого хищника. Он откинул голову и улыбнулся, обнажая клыки и облизывая губы. Перешагнув Анну, которая все это время сидела на земле, он направился к Пэйтону. У девушки вытянулось лицо в изумлении и необузданном страхе, когда она увидела их «гостя». Одними губами, окрашенными в бордовую собственную кровь, она взмолила: «уходи». Но Мурмаер проигнорировал. — Не ожидал, не ожидал, — ядовито усмехнулся Расмус, и его лицо дернулось в гримасе отвращения и презрения. — Хоть бы предупредил, что придешь, Мурмаер. Я бы поляну накрыл, цветы купил… — Я по делу. Пэйтон ненавидел каждую секунду, проведенную в этом месте. Он держал руки в кармане худи, чувствуя как сердцебиение учащается от надвигающейся опасности. Расмус был пьян, зол и вооружен, и это было чертовски страшным сочетанием. Анна, напуганная до предела, тряслась на земле, смотря на Мурмаера заплаканными дикими глазами. — Неужели решил принять мое предложение? Хочешь присоединиться к нам? — Расмус огляделся за спину парня. — Что-то я не вижу твою шайку. Предал их ради меня? Как приятно. — Я пришел с ответным предложением, — Мурмаер игнорировал его стеб, чтоб не врезать ему случайно. — Пэйтон, уходи отсюда, — всхлипывая, произнесла Анна, и Расмус резко повернулся к ней и бросил: — Заткнись нахуй! — и повернулся к Мурмаеру, будто ничего не было. — Продолжай. Пэйтон и Анна переглянулись. Парень увидел мольбу в глазах девушки, мольбу о помощи. Но в глубине души она догадывалась, что возможно, ей осталось недолго. При таких условиях, либо Расмус замучает ее до смерти, либо она сама покончит с собой. Любая девушка не смогла бы стерпеть такие издевательства, но не Тернер. «Чего она терпит? И откуда в ней столько сил?», подумал Пэйтон, а потом отвел от нее взгляд, переводя его обратно на блондина. — Я предлагаю сделку — мы отдаем вам все наши сбережения, на которые вы можете уехать и начать новую жизнь. Вы же ради денег все это делаете? Мы дадим вам, что вы хотите. Расмус замолк на несколько секунд. Казалось, весь район тоже притих и куда-то делись посторонние звуки: вскрики, гангстерская музыка и ругань. Застрекотали сверчки где-то вдалеке и забилось чаще сердце у Мурмаера – он слышал его удары в своих ушах. — Хм, — наконец выдохнул Расмус, почесав дулом пистолета собственный затылок. — А знаешь, я это ценю. Пэйтон не подал вид, что удивился, и продолжил ждать, держась на безопасном расстоянии от пьяного психопата-убийцы. — Ценю твою смелость заявляться сюда одному, да еще и с таким бредовым предложением, — продолжил он и маниакально рассмеялся. — На что ты рассчитывал, кареглазка? А? Что я блять брошу своих корешей и забуду свое предназначение? Его смех то перетекал в крики, то сходил на яростный шепот. Лазурные глаза блестели огнем. — Я не успокоюсь, пока крысы из правительства не расплатятся своей кровью за то, как обошлись с нами! — рявкнул он, плюясь. — Мне нахуй не сдались твои бабки, мне нужна справедливость! Мурмаер больше ничего не говорил, чтобы еще больше не спровоцировать Расмуса. Он все равно был уже на пределе и любое слово могло сделать хуже. Пэйтон начинал переживать, что сейчас начнется стрельба, но Грей будто забыл об оружии в своей руке. Он размахивал им так легко и беспристрастно. Настоящий киллер. — Уходи, Пэйтон, — сломанным голосом попросила Анна, держа ладонь на своей щеке. Парень заметил только тогда, что правая сторона лица у нее была в крови – видимо туда Расмус ее ударил. Грей в буквальном смысле выбивал из нее всю ее жизнь, смелость. Она в его руках становилась игрушкой. Задняя мысль заставила Пэйтона перестать дышать на секунду и сжать кулаки. «Я не должен позволить Расмусу сделать с Джози то же самое». Мурмаер вдруг понял, что защита Эванс теперь придала ему сил и храбрости. У него есть за кого бороться и проигрывать он не намерен. — Она права, красавчик, — Расмус указал на девушку дулом пистолета, пошатнувшись на месте. В этот момент из дома позади него вышли еще двое из его банды – Матиас и Рори. — Я не хочу убивать тебя… сегодня. Раз уж ты так рвешься защитить мразей Эвансов и им подобных, мне будет весело поиграть с тобой. Он ухмыльнулся, закусив нижнюю губу и склонив голову. Пэйтон напряг скулы, предугадывая его следующие слова. Грей окинул парня высокомерным, презрительным взглядом. — Как кстати дела у твоей избалованной богатой шлюшки? — от этих слов у Пэйтона зашлось сердце от ярости. — В прошлую нашу встречу она показалась мне не такой уж и сильной противницей. Вон, даже эта потаскуха куда большего стоит, — Расмус кивнул на Анну и она адресовала ему убийственный, но униженный взгляд. — Она тебе не противница, — Пэйтон попытался скрыть свои сдающие нервы и выглядеть спокойным. У него получалось. — Она всего лишь девчонка. Если хочешь биться, выбирай себе равных. Анна, изнывающая от боли в щеке и сидящая на грязной земле, сильнее ощутила свою никчемность. Никто кроме нее не понял, что за этими словами Пэйтона крылась защита, может даже любовь. Мурмаер защищал девушку. Анне было ревностно, больно, страшно и одиноко — от осознания безвыходности внутри сдавило тисками. Матиас и Рори подошли к ней и резко дернули ее за локти, поднимая с земли и волоча в дом. Расмус проводил их безразличным взглядом, а потом опустил его в пустоту, поджав губы. На пару секунд он будто отслоился от реальности и нырнул глубоко в свои мысли. Пэйтона напугало, как легко он мог «потеряться» в своей собственной больной голове. Но потом Грей резко перевел хищные глаза вновь на «гостя». Он улыбнулся краешком губ, безрадостно произнося: — Из нас вышла бы отличная команда, Мурмаер. Жаль, что ты этого так и не понял. Пэйтон почувствовал себя грязным от сравнения с этим больным убийцей. Он начал пятиться назад, уверенно держа зрительный контакт с Расмусом, который стоял, с опущенным пистолетом и застывшей на лице слабой улыбкой. Он еще некоторое время смотрел на уходящего Мурмаера, который вскоре развернулся и пошел прочь. Грей, тряхнув головой, сунул пистолет в карман, и насвистывая незамысловатую мелодию, пошел обратно в дом. А Пэйтон все думал. И правда, на что он рассчитывал?***
Mariah Carey — My All
Рычание мотоцикла смешивалось с городским шумом, солнце над головой пекло как никогда раньше и не спасал даже ветер от набранной скорости. Джози крепко держалась за торс Пэйтона, положив голову ему на плечо и прикрыв глаза. Она не могла избавиться от плохого предчувствия насчет мамы, потому что боялась, что это могло быть что-то серьезное. «Психиатрическая больница… неужели у моей мамы проблемы с психикой?». Девушка почти не заметила, как они остановились в Уилшире, на знакомой улице. Мурмаер повернул голову, соприкасаясь своей щекой с макушкой Эванс. — Мы приехали, — тихо оповестил он и почувствовал, как его поясница освобождается от рук Эванс. На этот раз они ехали без шлема и Пэйтон был вынужден сохранять безопасную скорость и объезжать копов. Джози перекинула ногу и встала с мотоцикла, поправляя волосы и направляясь к дому быстрыми шагами. Парень, поставив байк на блок, догнал Эванс. Они коснулись локтями, что заставило Джози удивленно поднять глаза. — Ты хочешь пойти со мной? — спросила она, нахмурив брови. В ответ Мурмаер только утвердительно кивнул. В его глазах была решимость и полная готовность защитить Эванс, если она увидит или узнает то, что может ей навредить. Он пока не знал, чем он сможет ей помочь, но он не хотел оставлять ее одну, если что-то пойдет не так. Они поднялись на второй этаж и Джози дрожащими руками вставила ключ в скважину. Дверь открылась, Пэйтон придержал ее для девушки и подождал, пока она зайдет, чтобы зайти следом. Эванс тут же окликнула маму, проходя вглубь простенькой квартиры. — Мам? Мам, ты дома? Мам! Девушка заходила в каждую комнату, пока Пэйтон неловко озирался, стоя в гостиной. Квартира была уютная, солнечная, в ней приятно пахло выпечкой и присутствием женщины. Парень вспомнил о своей маме и понял, как сильно по ней соскучился. Он твердо решил, что когда эта суматоха закончится, он обязательно ее навестит. Эванс вышла из какой-то комнаты, опустошенная и разбитая. От того, что маму она дома не застала, в глотке сперло воздух, а в голову врывались беспорядочные, плохие мысли. Блондинка плюхнулась на диван и поставила локти на сомкнутые колени, а потом уткнулась лицом в раскрытые ладони. Тяжело дыша, девушка пыталась сохранить самообладание. — Позвони ей, — предложил Пэйтон, сделав шаг. — Уже звонила, она не берет трубку, — она убрала руки от лица и посмотрела в сторону грустными, тревожными глазами. Мурмаер вздохнул в унисон с девушкой, после чего подошел ближе к ней и присел перед ней на корточки. Он взял ее руки в свои, чем заставил Эванс взглянуть на него. Их физический контакт уже не так сильно смущал ее, но она до сих пор была нерешительна, когда они касались друг друга. Спасало растущую связь между ними то, что они умели говорить друг с другом даже без слов, пользуясь только многозначительными взглядами. — Я уверен, тебе незачем переживать, — успокаивающим тоном произнес Мурмаер, заглядывая в ее глубокие глаза. — С твоей мамой все хорошо. — С ней было бы все хорошо, если бы она не ходила к психотерапевту. А вдруг это что-то серьезное? И главное, почему она мне не сказала об этом? — Наверное, она не хочет, чтобы ты переживала за нее. Пэйтон был знаком с такой ситуацией. Он видел свою маму в депрессии. Эти потухшие глаза, тихий голос, слезы по ночам, таблетки по расписанию, беседы с психологом. Но казалось, ничто не может ей помочь. Таким людям очень тяжело бороться за самих себя, поэтому помощь извне почти бесполезна. Это заболевание души, а не тела — поэтому лечить это труднее, чем физические травмы. Будто переняв его эмоции себе, Эванс почувствовала боль, но уже не свою, а Мурмаера. Его глаза хранили какую-то свою тайну, о которой он еще не был готов говорить. Девушка видела, что ему не менее тяжело что-то вспоминать, но ради Джози он был готов хотя бы попытаться. — Ты говоришь так, будто понимаешь меня, — робко произнесла девушка, боясь что потревожила нежелательную боль. Еще один глубокий вздох и опущенные ресницы сказали все за Мурмаера. Он чуть посильнее сжал ее руки в своих, потирая пальцами ее кожу, как любил всегда делать. — Прости, — Джози высвободила одну руку и протянула ее к волосам парня, утешающе поглаживая и зачесывая мягкие кудри назад. Мурмаер открыл глаза и посмотрел на девушку совершенно новым, уязвимым взглядом, от которого сердце Джози пропустило удар. Солнце сзади бросило на девушку лучи, отчего ее золотые локоны подсвечивались. Он смотрел на нее и понимал, что откроется этой девушке, обязательно, только не сейчас. Он отдаст ей все, что имеет, но всему свое время. Она это увидела, прочувствовала, поняла. Его душевную отдачу через ласковые поглаживания кожи и позволения касаться его так, как она только захочет. Он почти стоял перед ней на коленях. Он смотрел в ее глаза, она – в его душу. Мурашки прошлись по рукам девушки и Мурмаер это уловил. Он опустил взгляд на ее предплечье и мягко улыбнулся, после чего поднялся, продолжая держать ее за руку. — Тебе пора на обследование, — напомнил он. — Я хотела подождать маму здесь, — Джози нахмурилась, но тоже поднялась с дивана. — Ты увидишь ее вечером, но сейчас я отвезу тебя в больницу. — Хорошо, — согласилась Эванс. Они вышли из квартиры, которую девушка не забыла закрыть. Только когда они остановились у мотоцикла, Эванс поняла, что все это время они держались за руки. Такое интимное прикосновение, но в таком обыденном восприятии. У нее снова пробежались мурашки по коже и она обняла себя руками, пока Пэйтон садился на байк и заводил его. Встретившись взглядами, они снова замерли на пару мгновений. Теплые солнечные лучи танцевали на коже парня, а слабый ветер развевал кончики золотых волос девушки. Глаза в глаза. Разговор без слов. Общая боль. Невидимая связь. Каждый вынес для себя страшную правду, которую они боялись признать вслух. Они друг в друга влюбились.