Out of touch. Вне пределах досягаемости.

Когда я была маленькой, мы с родителями часто ездили в горы. Из дома вытащить их было большой задачей, но стабильно раз в год, зимой вся моя семья выбиралась на несколько дней , чтобы насладится свежим горным воздухом и такой далекой от современного мира не суетливой жизнью. Мне так нравилось сидеть в тишине и наслаждаться проникающим в мое тело умиротворением. Когда Гусман, еще в начале нашего знакомства спрашивал меня о вере в Бога и молитвах к нему, я ответила, что ничто так не помогает сосредоточится и обрести покой, как разговор с всевышним. Тогда мне пришлось немного слукавить, дабы показать свою воспитанность и непоколебимость моей веры. Самое лучшее в мире место , для обретения гармонии с собой - это горы. Здесь все равно откуда ты и какому Богу молишься. Только чистый воздух, снежные шапки вершин, лес и твои мысли. Я каждый раз с трепетом ждала, чтобы остаться одной. Сидеть и думать. Ведь только в одиночестве человек обретает себя настоящего. Прошли годы. Жизнь слишком изменилась. И то, что когда то доставляло мне самую большую радость, сейчас было невероятным наказанием. Мое одиночество стало моим главным пороком и главным страданием. - Нет! Нет! Нет ! Нет! Прошу, нет ! - мое тело бездыханно упало на колени, будто мышцы были больше не в силах его держать. Казалось все в этом мире замерло, а небо начало разбивать молнии об дома и крыши, поливая сверху ледяным Нью Йоркским дождем. Мой голос нарастал, и в конце концов начал срываться на крик.- Нет! Я не могла вдохнуть. Хотела, но не могла. Каждый раз открывала рот, чтобы хоть чуть чуть захватить воздуха, но просто хлопала губами как рыба. В этот момент все те наши разговоры казались такими пустяками, все выброшенные слова, чтобы хоть как-то зацепить, обидеть , что-то доказать больше не имели абсолютно никакого смысла... Не передаваемые ощущения... Тебя будто обливали ледяной водой и пускали ток. А потом снова и снова все повторяли. Все тело содрогалось в еле слышных рыданиях, внутри все разрывалось и хотелось кричать. Орать так сильно, чтобы весь Нью Йорк снесло звуковой волной... Но сил, оставшихся сил, хватало только на тихое сопение и беспрерывные вдохи, не насыщающие меня кислородом. Все что было так важно в этом мире, не имело сейчас никакого значения. А это значило лишь одно, что теперь и нет никакого смысла в моей жизни. Все то, что у меня есть сейчас, подарила мне любовь Гусмана. Я родилась такой, но всю свою жизнь рефлекторно скрывала себя, и лишь он один увидел меня настоящую. Он нашёл ту Надю, спрятанную где-то глубоко внутри. И чем же я ему отплатила? Снова бросила его...Разбила сердце и бросила...Я могла сказать все что угодно, могла остаться , объяснить что всем это не важно, что есть только мы и наши чувства. Но я просто выслушала и ушла... Во всех наших словах друг другу тогда было столько сожаления, горя, страдания...А теперь это все казалось такой пустой, надутой бессмыслицей. Во взглядах. Улыбках. Прикосновениях. Во всем, что мы ставили в центр нашей жизни, не представляя сможем ли пережить такую утрату. И вот - все исчезло. Словно старые письма горящие в огне. Он разъедал потертую бумагу и она рассыпалась, а пепел подхватывал поток ветра унося в никуда. Все то, что было тебе дорого... В один момент улетело сожженным письмом. Мы не могли быть счастливыми вместе. Не потому что были против наши родители, не потому что шли наперекор общественному мнению и всеобщим разногласиям, и даже не потому что были настолько разными, что порой так сильно пугало. Мы не могли быть счастливыми потому что просто не умели. Страдать, постоянно жить в сожалении, коря себя за это, и не стремится хоть как-то исправить ситуацию - вот каков наш выбор. Так было намного больнее, но проще. Проще было говорить всем и успокаивать так себя, что вы не можете быть вместе из-за гребанного общества, не пытаясь никак на него повлиять. Ромео и Джульетта были сильными. Они набрались храбрости пойти против системы, против правил, прописанных на роду. Столько столетий прошло, а мы все прикрывались нравственными внушениями наших предков, пряча за ними свою слабость. Нью Йорк залил яркий свет разгорающегося солнца, отражающийся в миллионах стеклянных окон. В них начинали загораться лампочки, освещая комнаты. Звенели будильники, люди беспощадно лупили их по кнопкам в надежде хоть еще немного поспать. Они переворачивались в кровати, говоря друг другу доброе утро, улыбаясь и вставая с постели. Умывались, пели в душе, одевались и красились. Варили терпкий кофе, жарили тосты к яичнице. Дети ели кашу и собирали в школу рюкзаки. На улице появлялись прохожие и машины, старающиеся побыстрее уехать в нужное им место до всеобщего скопления в центре. Жизнь сменялась с ночных загульных тусовок, огней, постоянно снующих такси и дурманящего запаха алкоголя, на утреннюю суету, опускающуюся на город вместе с рассветом. В этот момент я так завидовала тем, кто летел на станцию метро со стаканом полу пролитого на асфальт кофе. Так хотелось окликнуть их. Сказать: "Стой, эй! Подожди меня!". Но все что у меня осталось, так это безразличие. Мы так и сидели с Лу на полу холодной крыши. Вокруг валялись бутылки с вином, одеяла, перевернутые тарелки с китайской едой, которую мы закзали на кануне. Ничего не изменилось со звонка моей матери, потом Омара...Словно статуя, выбитая из мрамора много веков назад, просто сидела так много часов. Наверное я замерзла, мне хотелось поверить в это, ведь мы сидели зимой на улице всю ночь. Но, мне было все равно. Я ничего не чувствовала. Ни то что затёкшие ноги уже давно покалывало, а кончики пальцев практически ничего не чувствовали. - Он жив, Надя, жив! Он живой ! - Лукреция плакала. Ее трясущиеся руки пытались дотронутся до моего плеча. Всю ночь она с переодичностью рыдала, потом подрывалась, собиралась в аэропорт, затем снова падала без сил на колени рядом со мной и продолжала плакать.Я же...Просто сидела и повторяла: «Он жив!» Лу постоянно пыталсь поговрить со мной, чтобы хоть как то успокоить меня и успокоиться самой. Порой я смотрела на нее и не понимала, почему у нее такая реакция. Но она любила его. Хоть они и не были вместе. Хоть Гусман никогда не отвечал ей должной взаимностью, она сильно любила его. Как самого близкого человека, с которым она прошла через многое, который всегда был рядом. Под утро в голове уже начали появлятся мысли, медленно вскрывая мой вакуум. Наверное за последнее две недли я выплакала весь лимит своих слез, так что сейчас оставалось просто молчать. В начале я не могла разобрать ни единого слова, которое говорила Лу. Не видела как она бегала из сторону в сторону. Чем дольше мы приходили в себя после этой новости, тем больше мир становился реальнее. В конце концов во мне наконец-то накопились хоть какие-то силы для разговора. - Он жив ! Жив ?- я мотала головой не понимая, что делаю, не контролируя себя. - Он же жив? - Д...да,- наши глаза с Лу встретились. Они были пустые, зареванные и такие безжизненные. Через меня снова пролетела волна тока, но сейчас я смогла вдохнуть. Будто ее "Да" было решением всех проблем. Словно она и не повторяла это с момента звонка по тысячу раз. «Он жив» - это был самый невероятный подарок небес. И как бы больно мне не было сейчас, чтобы я не испытывала, как бы сильно жизнь меня не ломала...Теперь то я точно знала. Больше никогда его не оставлю. Никогда ! Горячая вода плавно стекала по моему телу, смывая большую часть воспоминаний об этой ночи. Мне не хотелось шевелится, просто стоять в душе под струями воды, бьющими в лицо, и не думать больше ни о чем. - Надя, мы опоздаем. - Лу пришла в себя быстрее чем я. Сейчас уже было даже как то смешно с нашей рекции, но само осознание, что потерять любимого человека было так просто...Что в обычный вечер, тебе вот так позвонили и сказали...Вот это выбило из под ног землю.- Ты еще вещи не собрала. Самолет был через три часа. Мы бездумно купили билеты и ломанулись обратно в квартиру собираться. Плевать было и на работу и на нашу учебу. В голове даже не промелькнула мыль, о том что мы обе можем вылететь из университета, как пробка из бутылки. Но больше я не сдамся...Не оставлю его. Бог со всем остальным. Что нибудь смогу придумать. Но если действительно потеряю Гусмана, если с ним еще хоть что-нибудь случится...Этого я не прощу себе никогда! Вещи беспорядочно летели в небольшую сумку. Я не знала на сколько вернусь домой и что там будет, так что просто бездумно доставала какие-то кофты и свитера из шкафа и сваливала их в кучу. Лу за дверью громко оправдывалась перед директором клуба. Просила отпустить ее на больничный, но после очередного отказа она просто послала его, кинула телефон в сумку и заорала. Это была ее частая практика, когда что-то шло не по ее желанию. - Все, - я поставила сумку рядом с журнальным столиком из дерева, который мы купили на распродаже, когда переезжали. - Ты готова ? - Да, - Лу выдохнула и оторвала руку ото лба.- Давай уже свалим быстрее отсюда! Я кивнула ей и слегка улыбнулась. Думаю она поняла на сколько этот жест был натянутым и наигранным, но сделала вид, что все нормально. Надо отдать должное, Лу редко поддавалась чьей либо панике. Она словно в шахматы играла. И порой ее спокойствие причиняло ей куда больше боли, чем выплёскивание эмоций. Выходя из квартиры я мимолетно окинула ее взглядом. Светло розовые обои в некоторых местах полопавшиеся от старости. Маленькая кухня, с кучей шкафчиков и белыми ручками, об которые Лу вечно билась головой. Мягкий диванчик, возле стены. И большое розовое старое кресло, где моя соседка порой засыпала, не дойдя до своей комнаты после ночной смены. Она сворачивалась в нем клубком, и пускала слюни на подлокотник. Я часто накрывала ее пледом, когда заставала спящей, а она украдкой улыбалась, видя радужные сны. В этой квартире царила атмосфера безмятежного спокойствия и легкой радости, которая все эти месяцы согревала нас в дали от дома. Когда я уезжала в Испанию на каникулы, было ощущение, что через пару тройку дней, неделю, может быть две, но я открою входную дверь своей маленькой уютной старенькой квартиры снова. Лукреция потеребила ключ, повернув его в щеколде пару раз, с грустью посмотрела на меня, и направилась к лестнице. Возможно в моей голове и проносилась мысль, что поездка может затянутся, но Лу знала точно... Мы вернёмся в Нью Йорк очень не скоро. За окном шёл ливень. Так что взлетные полосы можно было различить лишь по маленьким затухающим из-за непогоды огонькам. Мы сидели в зале ожидания, пройдя все пункты досмотра и высматривали свою очередь на посадку. Лу все звонила, пытаясь выведать хоть что-нибудь у Андера и Омара, звонила Саму, Ребэ, но они либо не брали трубку, либо делали не знающий вид. Может быть и правда не знали, а может быть скрывали по чьей-то просьбе. В конце концов Лу настолько отчаялась, что набрала номер Лоры. Я слышала, как она взяла трубку, и в моей душе затаилась надежда, что хоть мама Гусмана, скажет нам что случилось. Пока Лу ходила из стороны в сторону и с периодичностью в минуту то открывала рот, то охала, я все думала о том, что сообщили нам об аварии не родители Гусмана, ни его друзья, ни врачи... Это была моя мама и брат. Какие бы варианты мне не попадались в голову, все равно понять не получалось, откуда эти двое знали что случилось с моим парнем, который уже и не мой парень, а может и мой... Почему отец был в Швейцарии, откуда такие деньги, и почему мама мне врала все это время. Весь этот каламбур был так не похож на мою семью, что объяснить их поведения я не могла. - Я убью его!- Лу села рядом, и кинула телефон в сумку. Она явно нервничала, потому что начала закусывать тыльную сторону щеки. - Лу,- у меня не было сил рассаживалась и завяливать ее вопросами. Она вздохнула и посмотрела на меня уставшими глазами. - Он ехал по главному шоссе, ночью. Они не знают куда. Был ливень и ... Отказали тормоза. - Лукреция сильно сцепила руки, чтобы я не заметила как они начали трястись. - Машину развернуло из-за дождя и он не справился с управлением, пропал под встречную фуру. Я просто закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. По телу пробежала дрожь. - Он очень сильно пострадал, множественные переломы, и, - Лу замолчала. Она старалась не плакать. Старалась быть снова сильной, но не могла. - Гусман в критическом состоянии. Врачи говорят, что ближайшие часы решат все. А вот и то, что было в миллионы раз хуже простого звонка с печальной вестью. Сидеть и смотреть как умирает твой любимый человек. Ждать, что с небес снизойдёт невероятное чудо, и подарит ему жизнь, которую он действительно заслуживает. А может быть и нет... - Все будет хорошо, - Лу вытерла слёзы и взяла меня за руку, - он намного сильнее чем мы думаем. Сильнее даже чем он думает сам. - Я знаю,- наши руки сцепились друг с другом, скапливая в себе всю энергию. - я знаю. - Вот увидишь, он поправится, а потом я очень сильно надеру ему задницу и запру его дома! Она пыталась разрядить обстановку, чтобы меньше переживала я и на этом фоне она. И представляя в голове, как Лу носится за Гусманом по дому с туфлей в руке, мне действительно становилось легче. Пальцы начинали нервно теребить браслет, подаренный Гусманом. Наш рейс откладывали сначала на 20 минут, потом на час, из-за дурацкой непогоды, не выпускавшей нас из Нью Йорка. В зале ожидания начинали скапливаться люди, не улетевшие в свое нужное время. Лу все так же как и два часа назад холила из стороны в сторону, ожидая ответа из дома. Мне было стыдно, что это не я носилась туда сюда, набирая снова и снова известные номера, чтобы услышать что все хорошо. Но мне не хотелось снова погружаться в эту панику с головой, поэтому я просто сидела на одном месте, максимально держа себя в руках. Послышался голос девушки из диспетчерской, который снова сказал, что мы никуда не улетим из-за ливня. Я понимала, что им нужно было соблюдать правила безопастности, но если честно, так было все равно на это. Поэтому мое тело бездумно поднялось с кресла и направилось к стойкам регистрации. За одной из них стояла белокурая девушка с красной помадой и аккуратно зализанными волосами. - Здравствуйте мисс, могу я вам чем-то помочь ?- у неё был писклявый голосок, но достаточно доброжелательный, что придало мне немного уверенности. - Девушка, я понимаю что непогода, но нам с подругой срочно нужно вылететь в Мадрид. - К сожалению... - К сожалению очень дорогой мне человек попал в аварию, и сейчас он в больнице уже несколько часов борется за свою жизнь. Прошу помогите мне улететь как можно скорее. Ее лицо немного скривило чувство жалости и понимания. Пальцами, девушка быстро начала вбивать что-то в компьютер. Она постоянно щёлкала мышкой, нервно выдыхала и печатала что-то ещё. Звонила в диспетчерскую, закусывала губы по очереди, и снова поворачивалась к экрану. В момент, когда я уже отчаялась и смирилась, что к моменту нашего с Лу прилета, может быть Гусман свою войну уже проиграет, белокурая девушка очень сильно выдохнула и посмотрела на меня. - Есть одно место, через пол часа они развернут самолёт, который летел в Чикаго. Вы сможете улететь на нем. Меня озарило волной безмятежного счастья, но только когда я увидела все так же носящуюся по залу Лу, мне стало не по себе. - Надя, ты улетишь сейчас!- она вот уже десять минут пыталась отправить меня единственным возможным рейсом, но как бы я не желала сейчас оказаться с Гусманом, бросать ее одну мне здесь не хотелось. - Он твой чертов парень, а не мой! Да мы с ним близки...Были когда-то... И я хочу поддержать его, но тебе это важнее. -Лу, я не полечу без тебя. - Нет, полетишь ! - ее голос чуть ли не срывался на крик. - Ты полетишь Надя, прямо сейчас ! Потому что ты любишь его, потому что он тебя любит, и сделал бы тоже самое! Что для тебя важнее, торчать здесь ? Со мной ? Или быть с человеком, возможно единственным любимым человеком, и возможно последние часы его жизни ! - Лу... - Надя... Возьми себя в руки, и проваливай к стойке регистрации, пока я сама тебя туда не оттащила ! По моей щеке покатилась слезинка. - Я никогда не забуду, как ты подарила мне шанс на нормальную жизнь, как ты поговорила с Асусеной и разделила стипендию. - она подошла ко мне и , взяв мое лицо за обе щеки, вытерла большими пальцами слёзы. - Лети. Сейчас. Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Мы обнялись на прощание, будто видимся в последний раз. Лу слегка улыбнулась и похлопала меня по плечу. - Все вали, пока я не начала рыдать, - она закусила губу и подтолкнула меня руками, - напиши как прилетишь. - Хорошо. Я взяла свой рюкзак, и закинув его за спину, направилась к стойке регистрации. Внутри все дрожало, как будто мое тело падало с невероятной высоты. Всего каких-то 8 часов разделили меня с человеком, которого люблю. Но как только шасси самолёта свернулись, и мы взмыли вверх, сквозь чёрные Нью Йоркские тучи, я поняла, что это будут самые долгие 8 часов в моей жизни.