***
Обратно в больницу Сонхва возвращается ближе к восьми часам вечера. За те несколько часов отсутствия новенького доктора ничего не изменилось. Уён всё так же сидел за стойкой заполнял документы, а под папками прятал какой-нибудь второсортный роман, в который заглядывает как только появляется возможность побездельничать. Стоит только ему заметить Пака, как парень сразу улыбается и расспрашивает о поездке. Сонхва на секунду стало интересно, когда последний раз Чон Уён покидал стены больницы. За всё нахождение Пака здесь, у Чона два раза был выходной, но никуда уезжать тот даже не спешил, а просидел все дни в общежитии. - Хонджун очень расстроился, когда узнал, что вы уехали, - с грустью сообщил Уён, подперев щеку кулаком. - Хонджун? Он проснулся? Как себя чувствует? – Хва снял пальто и сложил его на стойку, готовый сорваться в палату Кима. - Ещё не отошёл от успокоительного, - активность доктора вызвала у Чона некоторые подозрения. Он хитро прищурился и заулыбался, словно раскрыл главный секрет, - Что это у вас за отношения такие, а? Он вам нравится? Нервно усмехнувшись, Сонхва начал отнекиваться, говоря, что всё это глупости, и Уёну надо меньше витать в глупых фантазиях и читать литературу посерьёзнее. Пак уходит в сторону комнат пациентов, а Уён смотрит ему вслед, вздыхая с плохо скрываемой грустью: - Доктор и его пациент, так романтично. Окно в палате Хонджуна выходило ровно на запад, и если бы город не окружала высокая стена, то лучи закатного солнца полностью освещали светлые стены. Но из тех остатков, что едва выглядывали из-под стены, комната была в полутьме. Хонджун лежал на кровати, смотря, как город медленно погружается во тьму. Когда открылась входная дверь, он даже не шелохнулся, продолжая смотреть в окно. - Как себя чувствуешь? – заботливо спросил Сонхва, включая свет. Ким закрыл глаза, чтобы медленно привыкнуть к смене освещения и через пару секунд открыл, с обидой глядя на Пака. - Могло быть и лучше. Такой прекрасный вечер упущен. На улице сейчас наверно по-весеннему свежо. - Я не собираюсь извиняться, Хонджун, если ты ждёшь этого, - усмехнулся Сонхва, присаживаясь на край кровати, - Ты был не в состоянии для прогулок, а я имел полное право потратить свой выходной на свои дела. - Могли бы разбудить… - Хонджун обиженно бурчит и скрещивает руки на груди. Это смешит Сонхва, и Джун ещё больше дуется. - Ты словно не понимаешь, что с тобой происходит, - мысли вслух, Сонхва не сразу понял, что сказал это. – Мы погуляем в следующий раз, когда тебе будет лучше. - Следующего раза может и не быть. - Почему ты так говоришь? Джун отводит взгляд, понимая, что болтает не то, что нужно. Рядом с этим доктором его мысли путаются, одна на другую, что жутко раздражает. Он должен хорошо играть, но не привязываться, иначе всё полетит к чертям, но пока что, получается только топиться в тёмных глазах старшего и успокаивать сердце, когда он оказывается рядом. Как-то вышло, что испытать прелести влюбленности у парня не получилось, за всю ту жизнь «вне стены». Всё время Хонджун тратил на обучение, организованное отцом и не особо переживал за отсутствие опыта в любви. Теперь же не знал, что делать со своим сердцем, которое решило набраться опыта так не вовремя. О Сонхва он знает столько же, сколько и он о нём, то есть ничего, что ушло бы дальше статуса и той вредной привычки, что обычно лежит в кармане его пальто. Но так хочется узнать его поближе, что лезть на стену хочется от безысходности. Будущее рядом с Пак Сонхва видится мутным, и вероятнее всего надеяться на чёткую картину не стоит. Оставаться рядом с Хонджуном слишком опасно, особенно там, за стеной. - Вы, наверное, устали с поездки, доктор Пак? Хорошо покушайте и отдохните, завтра трудный рабочий день, - Джун мягко улыбнулся, и натянул одеяло почти до подбородка, намекая, что разговаривать больше не намерен. - Хорошо, - вздохнув, Сонхва поднялся и пожелал спокойной ночи, прежде чем выйти из палаты. Хонджун перевернулся к стене. Сна ему на сегодня хватило, так что ночь обещала быть веселой, и далеко не спокойной.***
Готовка еды у Юнхо входила в список тех умений, которые даже при наличии упорной практики не доходили до идеала, а в случае доктора, даже до съедобного состояния. Ресторанная еда стала постоянным явлением в его квартире, а когда становилось совсем одиноко, то Чон оставался в заведении, чтобы поужинать. После приезда Сонхва в голове творилась каша, которую надо было разобрать, поэтому, закончив с работой, Чон поехал в любимый ресторан и заказал юккеджан. Пока заказ готовился, Юнхо перебирал в руках красную салфетку и размышлял о том, что рассказал Сонхва о том пациенте. Люди вокруг то приходили, то уходили, становясь частью внешнего мира за пределами его мыслей, и только подошедший официант дал понять, что прошло почти пол часа. Обратив внимание на парня в форме, Юнхо случайно заметил слишком знакомое лицо. Сон Минки. Сидел в нескольких столиках впереди, в компании какого-то парня. Юнхо мог видеть только его спину и пшеничного цвета волосы, но то, как Минки смотрел на него, говорило многое. Так же он смотрел и на него когда-то. На секунду ему показалось, что Сон посмотрел в его сторону и по спине пробежались мурашки. Стало жарко, пришлось немного расправить душащий галстук, но толку оказалось мало. Извинившись перед официантом, Чон поторопился скрыться в туалете, надеясь там привести себя в порядок. Глаза успевают уцепиться взглядом за темно-синюю плитку и несколько керамических раковин, когда чувствуется крепкая хватка на руках. Спина упирается в стену, сердце колотится где-то в глотке от неожиданной близости. - Почему ты вечно убегаешь, Юнхо-я? – глубокий голос звучит слишком пугающе, с насмешкой, прямо над ухом. Юнхо поднимает глаза и встречается взглядами. В его глазах пляшут чертята, готовые поиграть, и это Чону очень не нравится. - Иди к своей бляди, - почти шепотом, выплевывая как яд, - Не заставляй её ждать, - попытка оттолкнуть и вырваться идёт крахом. Минки лишь сильнее давит на чужие руки и прижимает к стене всем своим телом. - Ты что, ревнуешь? – он смеется, что раздражает ещё больше, - Мне очень приятно, что ты чувствуешь что-то ко мне. - Не неси чушь, - Чон не жалеет злости в своих глазах, - Монстр. Губы Минки резко растягиваются в оскале в паре с шипением. Одна из ладоней оказывается на чужой шее, вырывая хрип. - А твой язычок всё такой же острый, да Юнхо? – максимальное приближение, едва касаясь приоткрытых губ. Чон пытается вдохнуть, урывая кислород, но даже в такой момент не меняет взгляда. От этого огня в некогда любимых глазах, внутри Минки что-то сжимается, и заставляет ослабить хватку. – И так бесит, что я до сих пор рядом с тобой не могу контролировать себя. Юнхо не успевает понять сказанное, делает вздох, и чувствует, как Минки целует его, не давая выдохнуть. Требовательно, жарко, со вкусом виски. Этот вкус как клеймо, напоминающее о нём и том прошлом, где они были вместе. Юнхо соврал бы, если бы сказал, что не хочет вернуться в него. И то, что он отвечает на поцелуй, уже сдаёт его со всеми потрохами. Возможность дышать приходит так же неожиданно как ушла, у Юнхо кружится голова, ноги ослабевают, но Минки до сих пор крепко придерживает его и не позволяет скатиться по стене на пол. - Ты - моя последняя слабость, малыш, - это последнее что услышал Юнхо, прежде чем почувствовать свободу о чужих рук и остаться один на один с терзающими душу чувствами. На обратной дороге в зал, Минки вытер губы рукавом пиджака и вернулся к столику. Заказ уже принесли, но Ёсан не торопился начать трапезу в одиночку. Он скучающе сидел в телефоне, пока Сон не присел напротив. - Всё в порядке? – спросил Кан, обеспокоенно глядя на парня. Его не было довольно долго, и доктор уже начал переживать. - Нет, нет. Всё в порядке, извини. Ну-с, приступим, я такой голодный.***
Сигарета тлеет в руках уже несколько минут, пока Сонхва засматривается на огоньки вдоль стены. В кромешной тьме видно только её очертания из-за висящих прожекторов. Но почему же во всём остальном городе нет освещения? Неужели они так уверены, что никто из пациентов не вздумает погулять под луной? Хотя, даже если кому-то и удастся, то уйти далеко он не сможет. Просто так, на одном желании, эту стену не пересечь. На часах почти два часа ночи. Сигаретный дым тянулся на улицу через открытое окно, растворяясь в свежем вечернем воздухе. Докуривать не было желания. Сонхва оставляет сигарету дотлевать в пепельнице и расправляет постель. Вдруг тишину нарушает тихий стук. Прислушавшись, Сонхва думает, что ему показалось, и правда стоит отдохнуть, но стук повторяется. Поднявшись, Сонхва снова напрягает слух, пытаясь понять, откуда он идёт. Стучат в дверь. Если бы что-то случилось в больнице, Уён бы уже давно позвонил, да и кто будет так тихо стучать в его дверь посреди ночи? В эту секунду вспомнились самые жуткие моменты из фильмов ужасов, когда нечисть просыпается так не вовремя, решив слопать тебя именно ночью. И под рукой нет ничего, что можно было использовать для защиты. Только одиноко стоящие кроссовки. «Лучше чем ничего», - думает Сонхва и берёт в руки один. Стук снова повторяется, но уже немного настойчивее. Тому демону за дверью уже не терпится вгрызться ему в ногу? Сердце Пака начинает колотиться слишком быстро, а фантазия подбрасывать самые страшные варианты развития событий. Медленно прокрутив замок, Сонхва решает открыть дверь резко, чтобы застать ночного гостя врасплох, но получается наоборот. - Хонджун? – кроссовок выпадает из рук. На пороге стоял его пациент, укутанный в тонкий плед, с ясным взглядом и хитрой улыбкой на тонких губах. - Вижу, вам тоже не спится, да?