Всемогущий повар

      То, что я увидел не поддавалось описанию. Столовая была разгромлена, на полу была уже почти высохшая вода. И посреди этого безобразия, на единственной целой табуретке сидел полуголый грустный Мишка и... цвёл! Этакая цветущая клумба. С ромашками. Нет, я не шучу - его тело действительно было покрыто узорами, подозрительно напоминающими наши ромашки. И похоже что эти узоры - живые: какие-то бутоны уже завяли, какие-то только раскрывались... Вот на голом Мишкином плече потянулся новый росток, но как-то медленно, лениво, появился новый листок... Да и вообще все движения этих узоров были какие-то... сонные, что ли... И какого черта здесь было?        Юрате за моей спиной тихо ахнула и кинулась убираться. А я молча подошел к другу, надеясь узнать, что же здесь произошло. Мишка заметил меня и поднял голову.       - Пидарас ты... - выдохнул он и, медленно поднявшись с сидения, направился к выходу. Причем сказано это было таким несчастным голосом и с такой обреченностью в глазах, что я впал в ступор. Так что же я пропустил?        - Брат, ты в порядке, - отвлек меня вопль шаманки. Я обернулся. В проеме двери стоял Ю-ай, в одном набедренном полотенце и пытался успокоить прижавшуюся к нему сестру. На нем были такие же "живые" узоры, но уже в виде белых лилий.        - Может хоть ты мне расскажешь что произошло? - почему-то мой голос прозвучал как-то сипло и я откашлялся. Впрочем, повторять вопрос не пришлось, амфибия ответил тут же, будто только этого и ждал:        - О, это вообще отдельная тема... - протянул убийца, глядя в потолок и почесывая шею. - А где Мишка?        - Не знаю. Ты только тему не переводи.        - Да я и не перевожу, - все тем же будничным голосом заявил Ю-ай, продолжая смотреть в потолок. - Просто он с утра умудрился вскрыть себе вены... - как бы между прочим сообщил.        Я подавился вздохом, Юрате прижала руки ко рту. И тут же во дворе раздался громкий треск. Не сговариваясь, мы ломанулись на улицу. И застыли. Ну, точнее, застыл я. Юрате тонко вскрикнула и скрылась в глубине дома. Ю-ай только хихикнул, даже не пытаясь скрыть своего веселья:        - Чудной он у тебя.       Мишка повесился. Ну, вернее, попытался повеситься. Хрупкая коралловая ветка надломилась, но пока еще чудом выдерживала немалый вес спортсмена и теперь он грустно смотрел на нас, болтая в воздухе ногами. Не делая попыток выбраться из петли. Абсолютно живой и невредимый.        - А теперь рассказывай, как было дело, - велел я амфибии, пребывая где-то на грани ужаса. Ю-ай, жутко довольный эффектом, начал рассказ. В общем и целом, исключая редкие смешки амфибии и матерные комментарии дрыгающегося в воздухе "недовисельника", смысл происшествия был таков.        Котел с супом оказался слишком тяжелым для убийцы. Мишка естественно помогать ему не собирался, наоборот, демонстративно наслаждался местью, шагая рядом налегке. И изредка отпускал колкие фразочки, типа "Какой легкий ветерок, хоть сейчас лети" или "День такой хороший, аж на душе легко" ну и прочее в таком же стиле. Перегруженный амфибия молча пер тяжелый котел и изредка матерился. Впрочем, Мишка от этого еще больше веселился. Но вот уже дом, и когда важная ноша была сгружена на стол, ссора разгорелась лесным пожаром. Ю-ай выигрывал, и Мишка, не способный на долгие словесные споры, попросту дал в морду. Злой и уставший амфибия в долгу не остался. В процессе драки они опрокинули стол и содержимое котла вылилось прямо на драчунов. Оба мгновенно зацвели...        - В общем, регенерация и выносливость взлетели к небесам. А так как мы еще и боль практически перестали чувствовать, то драка слегка затихла. А потом мы немного увлеклись... - тут убийца хитро усмехнулся и продолжил. - А вот чувство удовольствия наоборот, увеличилось...        - Язык отрежу, - взревел "недовисельник" и взбрыкнулся особенно сильно. Ветка такого издевательства не выдержала, раздался еще один громкий хруст, и Мишка всем своим весом плюхнулся на пятую точку. И взвыл. Кстати, цветочных узоров ни на нем, ни на Ю-ай уже не было. Похоже, действие зелья уже закончилась. Убийца тут же как-то слишком быстро слинял в дом. Мишка медленно прохромал ко мне и тихим, грустным голосом с нотками смирения сказал:        - Что же у тебя все варева с каким-то гомосячим уклоном. Может, ты сам того... скрытый этот... Пойми, я как твой друг приму тебя любым, хоть голубым, хоть розовым, хоть фиолетовым в крапинку. Только опыты свои с нетрадиционной ориентацией на мне ставить не надо. Надо будет - сам перейду. А пока, можно я натуралом останусь?        Вот такого монолога я от друга не ожидал, поэтому и сказать ничего не смог. Мишка, впрочем, ответа и не ждал и так же не спеша направился в дом, разминувшись в дверях с Ю-ай. Тот молча проводил его взглядом.        - Что это с ним? - наконец нарушил молчание убийца. Я вздохнул и объяснил ситуацию, моральные и другие законы нашего мира, личные отношения Мишки к этим законам, свою личную точку зрения на эти дела.... Ю-ай слушал внимательно, с необычно серьезным выражением лица, и не перебивал.        - А вот ты, похоже, не слишком переживаешь по этому поводу, - так я закончил свой небольшой рассказ. Ю-ай помолчал еще немного, почесал шею - странная привычка, какая-то слишком человечная что ли - и только потом соизволил ответить:        -Ну так у нас здесь все гораздо проще. Всем глубоко пофигу, с кем ты спишь. Хоть по полу, хоть по расе, хоть по возрасту. Правда, детей до определенного возраста у нас тоже трогать запрещено, вплоть до убийства. Да официальные браки проводят только для противоположных полов. Да и на прихвостней Бездушного тоже мало кто покусится, - краткая, и какая-то неожиданно добрая усмешка появилась на лице амфибии. - Но я понял тебя, постараюсь события не торопить. Пойдем домой, там еще убраться надо. И, наверно, именно в отместку за напрасные волнения до самого отъезда из города Цунами Юрате награждала нас самой тяжелой работой.