Мой малыш

Ночью малыш захотел отлить. Он встал и осторожно пошёл в туалет, но не мог достать до унитаза. Копошился там, пытался залезть. Оптимус, слышавший чутко звуки, проверил, что происходит. Тогда-то он осознал свою ошибку. — Ох, прости, спарклинг — я не предусмотрел этого! — стал он извиняться и быстро соображать. Он принёс малышу тот самый тазик, чтобы он справлял нужду в него. Би сделал это только когда тот вышел. Лидер вылил его содержимое в унитаз, поставил там же, а под кровать поставил баночку среднего размера на случай тошноты. Оба уже валились с ног от усталости. Оптимус попытался ещё раз воздействовать на малютку. Он поглаживал его по головке, шептал что-то доброе. Бамблби заснул уже под утро, но это не говорит о том, что он полностью преодолел внутренний барьер к Оптимусу. Лидер только недолго полежал, но сон как рукой сняло. Прайм думал, что делать дальше... "Что же теперь с тобой делать? Я же, получается, похитил тебя, а за это срок могут дать, ты же тогда останешься один! Заберут в приют или вернут этой ... твари (не могу назвать его твоим опи, не заслужил!)... А в приюте кто о тебе позаботится? Это же новый жестокий мирок... Нет, я не отдам тебя! Ни за что! Я должен обеспечить тебе защиту! О тебе надо позаботиться, неважно чей ты и чем мне это грозит — не страшно, я войну прошёл! Бедняжка... Не могу поверить, что на подобную жестокость способен родной трансформер! Как можно такого маленькое, хрупкое, беззащитное создание Праймуса подвергать такому?! Как на такое способен трансформер, имеющий искру?! Да такое невозможно представить даже от самого большого гнева... малыш-то причём? Почему именно он должен "отдуваться" за чьё-то плохое настроение?! Вот кто точно не заслуживает ни прощения, ни пощады! Праймус видит, этому трансформеру нельзя жить! Я самолично убью его, когда увижу!" Ярость буквально кипела и клокотала в искре сдержанного Прайма. Его стремление к справедливости обострилось многократно. Но нет-нет! Нельзя позволить эмоциям овладеть им! Надо успокоиться, как тяжело бы это ни было. Одна секунда, вторая... десятая ... пятнадцатая... Хочется рвать и метать, одновременно рыдать над такой подставой судьбы, как нож в спину... "Праймус, почему так происходит? Ты послал меня спасать таких, как я, как другие — твоих созданий, зная при этом, что корень зла — в них самих! Как же так? Как ты позволил им так поступать друг с другом? Почему ты позволил незаслуженно страдать и не казнил тех, кто является страшнее врага?" Мысленно роптал единственный оставшийся в живых Прайм. Не мог он при всей своей мудрости понять, почему даже сейчас, после войны, время долгожданного мира не принесло всеобщую справедливость для каждого... Утром чуть свет поднялся сонный и уставший, как после беспрерывной недели тяжёлой работы, Оптимус. Этот трансформер не из тех, кто впустую потратит время на размышления о бренности бытия. Лишь в редких случаях бывают у него такие всплески, как и у других, но какой толк в бесконечных думах? Оптимус понимает, что надо решительно действовать, приложить все возможные и невозможные силы, чтобы улучшить ситуацию. Он не из тех, кто во всём полагается на кого-то, бывший командир по жизни лидер. "Так, для начала надо бы Рэтчету позвонить посоветоваться, чтобы малышу не навредить ненароком..." — решил он и настроился на частоту связи со старым другом. — Здравствуй, старый друг. Не отвлекаю тебя? — Оптимус, сразу к делу. Ты не звонишь просто так. — От тебя не скроешь... Мне нужно поговорить с тобой лично и поскорее! — Я приеду к тебе через двадцать минут. Аптечку брать? — Да. Рэтчет приехал, как по расписанию. Оптимус заметно волновался. Старый друг, взглянув на его фейс, понял, что случилось что-то серьёзное, и разговор предстоит долгий ибо Оптимус никогда не беспокоит по пустякам, а любая его проблема весьма глобальная. Бывший командир всё ему рассказал, как нашёл малыша, что узнал от него про побои, про поведение ребёнка. Рэтчет обречённо и тяжело вздохнул, покачав головой. — Ох, Оптимус... Ты не представляешь, сколько проблем на себя взвалил... Показывай своего горемыку. Трансформеры зашли в спальню. Спарклинг находился в полудрёме, а конечности чуть подрагивали, когда Прайм убрал одеяло. Медик аккуратно убрал белую ткань со спины и ужаснулся, воочию увидев тот кошмар, о котором рассказал Прайм. Волнение добавило и предчувствие, что могут быть проблемы с сочленениями. — Оптимус, он должен встать ровно и смирно, чтобы проверить его на переломы. Лидер занервничал, но понимал, что нет других вариантов. Спарклинг резко проснулся. В оптике сразу отразился ужас, когда он увидел Двух Больших Мехов совсем рядом. Его заколотило и затрусило, конечности побледнели и похолодели, звук вырвался сиплый и слабый. Рэтчет сразу понял, что осмотр провести не получится. Даже Оптимус испугался ведь он знал реакцию этого малыша, но не знал, как успокоить. Из детской оптики заструился омыватель, а сам он сильно сжался в комочек и дрожащими сильно трясущимися ручками попытался отползти на попе подальше, а ещё лучше сбежать, пока не убили. Оптимус отсел подальше на корточки и поднял ладони в примиряющем жесте. — Чшшш, не бойся! Всё хорошо! Это Рэтчет, мой хороший друг и врач. Он осмотрит тебя и не сделает больно. Бамблби усиленно замотал головкой, всем своим видом показывая, что категорически отказывается. Рэтчет хотел разозлиться и грубо провести медосмотр, но Оптимус был непреклонен. Он был уверен, что это неприемлемо. Красно-синий мех положил ладони на кровать и заговорил, глядя в напуганные глаза "найдёныша": — Малыш, ты же помнишь меня? Вчера я забрал тебя с улицы. Скажи, я тебя бил? Спарклинг остановился и внимательно посмотрел на старшего меха. — Я обижал тебя? — продолжил Оптимус на что тот замотал головой, не издав ни звука. — Я обманывал тебя о том, что не причиню вреда? Малютка снова показал отрицательный жест. — Ты мне веришь? Бамблби долго-долго неподвижно уставился и не мог ничего ответить. — Ты не веришь? Боишься меня? Тот скукожился и отвернулся слегка в сторону, снова начав лить беззвучно слёзы. Не умеет контролировать эмоции полностью. — Просто поверь мне! Я сдержал слово вчера и буду верен ему и сегодня, и всегда! Вчера тебе было страшно, потому что ты не знал, чего от меня ожидать, но твоё волнение не оправдалось, не так ли? Ты думал, что я буду бить тебя так же, как твой опи? Легонечко кивнул. — Сегодня будет так же! За что мне бить тебя? Что ты сделал такого плохого? Ты чувствуешь на себе вину или нет? Ожидаемо малыш этого не знал. — А за что, ответь мне на милость, я должен тебя бить? Спарклинг и этого не понимал. Чего же и таить: он об этом никогда и не задумывался... Но вопреки логике Оптимуса Бамблби не мог так быстро избавиться от страхов, которые живут в нём уже пять ворнов и очень сильно укоренились. Он не способен доверять... — Я понимаю, что тебе трудно преодолеть свой внутренний барьер и не осуждаю за это. Только, пожалуйста, попытайся найти в себе чуточку смелости. Ты увидишь, что всё будет хорошо. Я ... покажу тебе, что актив может быть гораздо лучше, чем ты думаешь. Оптимус искренне старался подобрать заветный ключ к неприступной искре спарклинга. Указательным пальцем он нежно погладил малюсенькую ладошку, сжавшуюся в кулачок. — Спарклёнок, встань, пожалуйста, и выпрямись. На недоумённый взгляд малыша он ответил: — Мы не знаем, что делал с тобой опи. Вполне возможно, что он причинил тебе гораздо больший вред, чем ... синяки... Тебя надо осмотреть, чтобы узнать, нет ли угрозы твоему здоровью. У Рэтчета есть специальный сканер, ты ничего не почувствуешь, но твою белую ткань надо убрать. Бамблби, сильно колеблясь, неохотно послушался своего спасителя, но при этом оставался сильно зажатым и дрожащим, как листок во время вьюги. Рэтчет, не теряя времени, в мгновение ока проверил малыша и данные перенёс в маленький компьютер, где и произвёл распечатку. Спарклинг упал на колени и сразу залез под оба пледа, под ними тщетно кутаясь в свою "тряпочку" и дрожа. Оптимус положил ладонь на комочек и успокаивающе погладил, приговаривая: — Ты большой молодец, умница! Видишь же не больно, всё хорошо. Ты смелый спарклинг, умница, смог же, видишь? Тем временем Рэтчет распечатал рентген -снимок. Как он и предсказывал, его опасения подтвердились. — Оптимус, всё плохо: у него сильное искривление позвоночника, переломы ног, причём кости срослись и неправильно, та же проблема и с плечами... Лидер шокированно слушал, представляя, что бедняжка наиспытывался, и ему самому стало плохо, чуть сознание не потерял. Рэтчет быстро привёл его в чувство. — Оптимус, спокойнее! Тебе не стоит много нервничать — моторка уже не такая сильная, как раньше. — То — ничего. Как ... с малышом быть? — По-хорошему, мой юный друг, его в приют бы отдать от греха подальше. — Исключено! — С ним будет очень много проблем, одумайся! — Я войну прошёл, Рэтчет! Что может быть ещё опасней и трудней? — риторически ответил Прайм и был прав. Медик обессиленно махнул рукой, зная, что бесполезно в чём-то убеждать этого упёртого трансформера, который во всём и всегда идёт до конца. — В общем, Оптимус, ему операции надо сделать по этим ... дефектам. Я договорюсь, чтобы сделали качественно, но бесплатно. У тебя нет таких кредитов и не думай! Потребуется и реабилитация, и помощь психолога или психиатра, лекарства. Всё это будет стоить больших кредитов. Предлагаю уже ходить по благотворительным фондам за кредитами. Я позвоню тебе, когда забирать его в клинику — проконсультировал молодого друга Рэтчет, потом быстро купил бутылочку с соской для спарклинга и отдал Прайму. — Корми его из неё, я не уверен, что умеет он по-другому... После этого Рэтчет быстро ушёл.