Мой малыш

Рэтчету очень повезло: после войны он зарекомендовал себя как первоклассный хирург, а слава об его мастерстве появилась среди автоботов ещё во время войны. Даже десептиконы очень его ценили и уважали, старались не трогать. Из простого полевого медика он поднялся до главного врача. С помощью посильной помощи друзей-автоботов и даже при поддержке бывших врагов создали частную специализированную клинику. В ней-то он был главным хирургом и вся специфика клиники была исключительно хирургическая. Стоит ли и говорить, что Рэтчет получал за свою работу очень большие кредиты и был сам себе хозяин, причём очень добросовестный. Помочь Оптимусу в его проблеме в таком случае не составило большого труда, но пришлось срочно заключать договоры с некоторыми трансформерами. Фактически он подписался на афёру. Только через неделю смог он сделать первую операцию для Бамблби. За это время в поведении малыша почти ничего не изменилось, он продолжал молчать и много дрожать. Прайм так и не дождался от него имени, а возраст спарклинг и сам не знал. Оптимус же был немного рассеянный эту неделю и уставший от недосыпов, поэтому не замечал в спарклинге никаких особенностей... Вообще, по существу, красно-синий мех ни разу за дни, проведённые со спасённым им малышом, не обращал внимания на его внешность. Нет, слепым и уж тем более безразличным он не был категорически! Но... проблемы, связанные с этим маленьким страдальцем, заставляли Оптимуса переключить всё его внимание именно на это. Он, даже просто смотря на малютку, видел не красоту его цветов тела, а то, как оно было изуродовано. Перед оптикой стояли только побои, загнанный в угол беззащитный "мышонок", сильнейший ужас в его глазах, подобный тому, когда трансформер находится в камере пыток... За всеми этими волнениями, тревогами, даже паникой, ужасом, шоком в искре Прайма о каком "разглядывании" малыша на предмет оценки формы, разреза, цвета оптики и других особенностей внешности малыша может идти речь? После первой операции безымянный малютка-мех остался в клинике для реабилитации и дальнейших процедур. Рэтчет специально пригласил опытных врачей по этой специальности. Оптимус взял на работе отпуск (с большим трудом, между прочим!) и лёг вместе со спарклингом — не мог оставить его. Его помощь и поддержка, действительно, оказались очень кстати. Малютке первое время нельзя было вставать, для этого ему поставили специальный аппарат для выпрямления спины, который был очень тяжёлым, титановым. Спарклинг кричал и плакал, страх сковал его, он почувствовал себя в сто раз беззащитнее. Оптимус терпеливо относился к чувствам маленького пациента, как к любым недостаткам каждого. Он оказывал ему поддержку постоянно и вместе с тем помогал ему в естественных нуждах. Когда тот выглядел голодным, Прайм готовил ему лёгкую пищу. Он приобрёл маленькую походную плиту и некоторые продукты, которые положил в походный маленький холодильничек. Чаще всего он готовил малютке молочную кашу, для разнообразия подслащивая её мёдом, сахаром, вареньем. Чтобы искупать маленького приходилось его раздевать и аккуратно обтирать мокрой тряпочкой, чего тот боялся, как прикосновений. Он делал всё то, что обычно должен делать альфа. Малыш был напуган и атмосферой, новым помещением, большим количеством трансформеров в белых халатах, которые вдобавок имели строгий вид. Неуютно спарклингу было. Оптимус приносил ему интересные книжки из детской библиотеки, читал сказки и просто по-доброму разговаривал, вселяя ему надежду на хорошее. Иногда держал его легонько за ладошку, когда близилась ночь, или малыш чего-то пугался. Пытался поглаживать маленький комочек по головке, но тот с непривычки готовился к остервенелому удару опи. Бамблби не понимал, доверять ли большому меху или остерегаться. Он видел его добрый, заботливый взгляд, в котором нет места плохому. Чувствовал в его лице больше защиту, чем угрозу. Хотелось бы самому спрятаться за его большой мощной спиной или подлезть под "крылышко", чтобы быть приголубленным, получить ласку, как от дани, ощущение нежности, искренней любви, но страшно было доверять... Психологическая травма была как бесконечно кровоточащая рана, которую попробуй залечить, а будет больно. Малыш ведь другого актива не знал, а это всё для него новое, неизведанное и хрупкое, как он сам... Бамблби потребуется ещё много времени, чтобы измениться и осознать, как может быть... В жизни есть не только боль, насилие и страдания, но и радость, светлое безмятежное будущее. Эту сторону актива должен ему открыть и показать тот мех, которому он дорог и небезразличен.