Моя школьная любовь.

— Юнги… — Да, детка, — прошептал я и провёл языком по его мочке уха. Он сжался и оттолкнул меня. — Это совсем неправильно. Я не должен так быстро… — Ты кончил? — он стыдливо прикрыл пах, а я улыбнулся и снял с себя джинсы, оставаясь в боксёрах, — Теперь твоя очередь, — Пак, не медля и секунды, снял намокший низ. Я взглядом пробегаюсь по чужим стройным ногам, заостряя внимание на округлых бёдрах, и чувствую, как низ живота сжимается, а член тяжелеет. Он садится передо мной на колени и прогибается в спине, оттопыривая подтянутую задницу. Как и мне продержаться хотя бы несколько минут… От вида Чимина, член неприятно ноет под плотно облегающей тканью, я шире развожу ноги и тянусь к резинке белья, чтобы облегчить напряжение, но пухлые пальчики пересекают мои действия. Малыш поверх ткани кладёт свою руку на возбуждённую плоть, начиная массировать ее, ухмыляясь сорвавшемуся с моих губ полустону. Я откидываю голову, прикрывая глаза от удовольствия, а он наблюдает, видя как мои ресницы подрагивают, а губы сжимаются в тонкую полоску. Чимин медленно снимает с меня боксёры, освобождая эрегированный член, истекающий естественной смазкой, а я наконец-то облегчённо вздыхаю. Пак проводит кончиком языка от красноватой головки до основания и обратно. Я облизываю губы, смотрю на младшего и сжимаю его светлые пряди между пальцев, желая ощутить тепло чужого рта. — Ну же, не медли, — он послушно размыкает пухлые губы и почти что полностью вбирает член в рот, начиная в медленном темпе двигать головой вверх-вниз. Я перемещаю руку на чужой затылок, сильнее сжимаю локоны и начинаю хаотично двигать бёдрами, трахая чужой рот. Головка с каждым толчком упирается в стенку горла, из-за чего я хрипло выпускаю стоны и делаю резкий толчок, вгоняя член по основание, и останавливаюсь. Младший упирается носом в лобок и начинает кашлять, пуская приятные для меня вибрации по плоти. Чимин не может контролировать слезы, они, не переставая текут по щёкам, воздуха становится катастрофически мало, а моя рука всё ещё давит на затылок, не давая отстраниться. Секунды кажутся часами, тело пробивает дрожь и я кончаю, разжимая руку на затылке, покидая рот Пака. — Малыш, это было великолепно. Чим часто дышит, пытаясь ухватить как можно больше воздуха и смотрит убийственным взглядом карих глаз, в которых скопились слезы. — Я мог задохнуться, ебанный мудак, — выпалил он, а я вытер сперму с его губ и прильнул к ним. — Но не задохнулся, — он молчит, но после дерзко ухмыляется и кусает меня за губу, — Приготовься, я сейчас. Я нашёл сумку и достал презерватив, а после повернулся, шумно выдыхая, и прикусываю губу при таком виде: младший стоит раком на кровати, руками раздвигает половинки, а сам тихо стонет, ёрзая на кровати. — Быстрее… Я хочу тебя, Мин, — и выгибается дугой, послушно раздвигая ноги в разные стороны, зная, что я тоже не удержусь. Пристраиваясь сзади, я ударяю по ягодице и надеваю концетраптив, а после резко вставляю свой член. — Нежнее, — он отпускает себя и упирается в кровать, я его не слушаю, хватаю за шею и сильно прижимаю к кровати, давя всем телом на него. Чимин неразборчиво шипит, пытается сопротивляться, чтобы показать характер, но я цепко хватаю его за запястья и сжимаю их в одной руке, прижав к его спине, и продолжаю двигаться в том темпе, который мне по душе, не забывая второй рукой хлопать по ягодицам капризного Чимина. Он громко стонет, почти переходя на крик, но ему так пиздецки хорошо, он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравится, когда его не слушаются, но это будет чистой воды ложь, именно поэтому он выгибается в спине по сильнее, выпячивая зад и давая возможность мне входить куда глубже. Прошло около 10 минут, но я кончаю во второй раз и с хлюпом выхожу из Пака. Он жалобно мычит и закатывает глаза, отходя от оргазма. Я, вгрызаясь в Паковские губы, сплёлся с языком и ухмыльнулся. — Я не растерял форму? — Ты никогда не будешь трахаться хуже. — Значит ли это, что ты до сих пор любишь меня? — спросил я, меняя презерватив, а парень промолчал и лёг на спину, я вновь толкаюсь в жаркое растянутое нутро, наслаждаясь прогибом смуглой спины и глубоким стоном. Чимин проходится с силой ногтями по моей спине, закидывая дрожащие ноги на талию, и неловко подмахивает бёдрами, заливаясь краской. Мы продолжали и продолжали, ведь возбуждение не уходило. Прошло несколько часов, но мы были бодры и полны сил. — Это уже в седьмой раз, — шепчет Пак, прикрывая глаза: я приподнял стройную ногу под коленкой, раскрывая парня больше, и поглаживаю большим пальцем мягкую, смуглую кожу, покрывшуюся мурашками. Я оставляю на губах сладкий поцелуй и прекращаю действия, снимая пустую резинку. — Ты прав. Стоит остановиться, пока ты вообще не умер от перевозбуждения или внутреннего кровотечения, — мы убрали пастель, а белье Чим отнёс в прачку. Утром занесут уже чистое. Ночь — идеальное время для уединения с самим собой, для более глубоких и долгих мыслей. — Почему ты не спишь? — за спиной слышится сонное бормотание, хрупкие руки окольцовывают талию, а нежная щека располагается меж лопаток, заставляя приятную дрожь растечься по телу. Я сделал глоток и поставил стакан на стол, медленно разворачиваясь и ловя Пака в кольцо своих рук, смыкая руки на талии и самодовольным взглядом скользя по любимому телу. — Я-то сейчас лягу, а вот ты, глупый, заболеешь, — я ловко подхватываю младшего за бёдра, заставляя сомкнуть стройные ноги на поясе. Я несу Пака на кровать, где минутами ранее вбивал любимого в матрац, заставляя того ронять стоны вперемешку с вздохами и шумным дыханием. Чимин фыркает и жмётся теснее к источнику тепла, блаженно прикрывая глаза, а я и трепетно целую парня в лоб. — Это всё ты, Юнги, — выдаёт он на выдохе, закидывая на меня ногу, параллельно тому, целуя любовно в шею, будто бы помечая территорию. — О, ну да, это всё я, — усмехаюсь я, несильно сжимая ягодицы Пака, к которым каждый раз прикасаясь, ловлю особый кайф. — Правда, — твёрдо отчеканивает он и глаз не открывая, губы дует призывно. На это лишь усмехаюсь тихо и покорно, сладко чмокаю парня в губы. — Спи, принцесса, — шепчу я в губы и, чмокнув ещё пару раз, в макушку носом утыкаюсь, родной запах вбирая полной грудью. Чимин что-то довольно мурлычет и котёнком ластится, медленно нежась в тёплых объятиях. На подобный жест я лишь улыбаюсь, — Люблю тебя, маленький… Он что-то в полудрёме бормочет в ответ, и я чувствую, как от эмоций тепла, любви и защищённости узел внизу живота затягивается и по телу приятной патокой растекается. Сейчас, счастливее меня нет никого на всём белом свете. Я бы так хотел, чтобы солнце не вставало, а вместе с ним и Пак.

Хочу всегда засыпать с Чимином…