Пленник дроу

      Альв отличался полнейшим отсутствием ума. И хоть убитый стражник не слишком волновал саму Ксанис (идиот вообще ни на что не годился, даром что кузен), но звоночек был, так сказать. Альв оказался диким и неуправляемым. Поговорить бы с ним, но идиот не понимал ни единого слова! Привязывать его можно, да только вид сразу портился... А львиная доля цены альва была в его внешности. В общем, проблема была, а как решить ее, не становилось ясно. Женщина не желала забивать пока себе этим голову, поэтому решила, чтобы отвлечься, совершить молитву Ллос. Она не могла назвать себя преданным адептом культа богини пауков, но без ее помощи со своей непонятливой игрушкой Ксанис явно не договориться. Подойдя к углу спальни, где на высоком каменном пьедестале стояла высеченная из обсидиана в окружении свечей фигурка паучихи, она начала читать молитву.       — Ллос, матерь сущего, Владычица хаоса и повелительница судеб, к тебе я взываю с просьбой. Снизойди к деве народа твоего и помоги мне...       Слова на древнем языке слетали свободно с губ: Ксанис знала его, как и любой аристократ. Закончив, она обернулась к эльфу, который смотрел на нее со странным выражением лица и шептал "квенья". Он удивленно сказал нечто вроде: "Я знать тот язык", — и какая-никакая коммуникация была налажена, а Ксанис смогла дать своему новому рабу хоть какие-то инструкции:       — Не пытайся бежать. Город на замке. Дом тоже. Тебе не скрыться, ты весь белый, тебя видно издалека, — он смотрел на нее с выражением печального отчаяния. — Забудь о прежней жизни. Зачем ты убил моего стража?       — О, прости! — Трандуил впервые испытал укол совести, но он и впрямь хотел бежать, и печально сказал: — Мне не жить без свободы.       Слава богине, его квенья отличался от церковного языка илитиири разве что выговором и звучанием. Это был прорыв (все же Ллос не всегда остаётся глуха к мольбам!). Но в остальном... Боже, он поражал своей глупостью с каждым словом все больше и больше!       — О какой свободе идёт речь? Пока все, что ты делаешь, ведёт тебя к цепи и кандалам. Слушайся меня, Тхандаил, и получишь столько свободы, сколько возможно. Я бы хотела брать тебя с собой, но ты же можешь выкинуть любую глупость и убить себя этим! Ты нарываешься на плети и испытываешь мое терпение. Но, что самое важное, испытываешь терпение моей матери. Она уже недовольна тобой, если продолжишь в том же духе — она повесит тебя на заборе на твоих же потрохах!       Альв замер, обдумывая. Ему требовалось немало времени, чтобы смириться с ее словами. Пока он только кивнул. Быть убитым раньше, чем выйти на свободу, и впрямь было безрассудно. А потом вдруг предложил:       — А король твой не выслушает меня? Может, он меня отпустит? Я могу отплатить, и щедро...       Это предложение нарвалось на еще большие насмешки.       — Нами правит совет с верховной жрицей паучьей богини во главе. Мужчины моего народа — воины, как ты. Иногда маги, если у них достаточно ума, что явно не про тебя. Правителей среди них нет, — и она снова жестоко захохотала, любуясь его недоумением.       И впрямь, альв был красив, так соблазнительно приоткрыл свой наивный рот...       Мир, куда он попал, показался Трандуилу отвратительной искаженной копией его собственного. Мыслимо ли, чтобы правили одни девы? Но в этот раз он предусмотрительно промолчал и кивнул.       — Я буду... разумнее.       Отныне он отказался от мысли бежать нахрапом и стал осматриваться. Его место было в покоях Ксанис, но спать при деве было столь неловко...       — Прости, госпожа, ты не могла бы вернуть мне мою одежду? Я чувствую себя обнаженным, и это неприлично. Я не привык проводить время с девой. Моя жена оставила меня много лет назад, но я храню ей верность...       — С этим тоже покончено, — оборвала она его. — Верность? Зачем? Раз она оставила тебя, значит у нее ведь новый муж. Не могла же она просто уйти...       — Что? — он недоуменно уставился на нее.       — У нее что, не было больше мужей? — переспросила Ксанис. Ох, что за непонятливый альв! Даром что так красив!       — Нет, я один. У нас был сын, а потом она погибла. Мы не сходимся во второй раз, чтобы воссоединиться с женами после смерти.       — Всего один раз... Ясно, отчего вас так мало, — задумчиво произнесла Ксанис.       Из всей беседы с альвом она смогла понять только то, что тот когда-то был женат и у его жены есть сын от него. А потом жена Трандуила умерла, а тот почему-то все еще оставался один. Это, конечно, был плюс — альв был только ее, но... Данная информация заставляла задуматься. Странно. Не может же быть, чтобы альв был слаб как мужчина? Но иначе с чего его никто не взял в мужья снова? ***       Трандуил пробовал бежать еще несколько раз, каждый из которых был пойман, но все равно не выглядел так, будто отказывался от своих бесплодных попыток сбежать.       — Как я понимаю, выше альвийского слабоумия только альвийское упрямство, — подвела итог длительного обсуждения с альвом его поведения Ксанис.       Она порядком устала от Трандуила. К тому же девушка была голодна, но идти на обед и сидеть несколько часов под осуждающим взглядом матери совершенно не хотелось, особенно учитывая, что та была права. Ее эльф действительно доставлял хлопот и самым простым решением было бы его либо просто убить, либо отправить на жертву Ллос. Но что-то останавливало ее от такого, пусть и самого разумного, решения. Поэтому женщина решила приказать слугам принести ей и ее альву еду прямо в покои и сослаться на занятость. Тем более, что отчёт о налогах действительно требовал ее внимания. Еду принесли быстро. Мясо рофа с грибами в сливках было великолепным и его было много. Ужин был отличным. А прилагающийся к нему чай из мха и вовсе поднял настроение.       — Ешь, — сказала Ксанис, ставя поднос на низкий столик из обсидианового стекла. И что, что он только для чая. Мать не увидит ее нарушение этикета, а альв этого и не поймет.       Трандуил покосился на еду с сомнением. Сперва отпил чай — напиток отдавал сыростью и чем-то кислым, но пить хотелось сильнее. Попробовав незнакомое мясо, он скривился. Грибы показались ему знакомыми, их он поел охотнее. Поблагодарил деву и снова забрался на лежанку, потому что успел порядком перенервничать сегодня. Дева же выглядела занятой, перелистывая бессчетное число записей и делая какие-то выписки; и, сколько он мог понять, то были не стихи и не рисунки.       — Чем ты занята, Ксанис?       — Госпожа, — процедила та.       — Прости?       — К женщинам обращаются "госпожа" и кланяются. И не пялятся так бесстыдно. Младшие принцы первое время и вовсе не могут поднимать глаза на любых дев. А ты даже не принц. Ты раб.       Это ошеломило его. Он все же набрался сил:       — Чем ты занята, госпожа?       — Проверяю налоги и сборы.       — О, Эру...       Сам Трандуил и то редко утруждался таким и записей не вел. Возможно, поэтому дела его королевства были в весьма расслабленном состоянии.       — Время идёт, а ты, Рилфрин, а ты все прежний, — прошептала Ксанис, обводя в кружки неверные цифры.       Рилфрин был мужчиной не глупым, что редкость. Но до ужаса нечистым на руку. Все, что спасало его от казни, так это его действительная незаменимость. Его организация системы налогообложения была гениальной. К тому же, способность к распределению бюджета помогла сохранить дому Клатвал лидирующие позиции. Гений, одним словом. Но себе в карман что-то клал регулярно. Часть его воровства ловила Ксанис, но она прекрасно понимала, что это далеко не все... И четвертый и последний супруг ее матери все равно что-то поимеет в итоге. Смех и грех.       — Слушай, — начала Ксанис, вливая чернила в опустевшую ручку под удивленный взгляд эльфа (тот явно такого раньше не видел, но спросить стеснялся), — ты говорил, что был женат?       — Да, госпожа, — кивнул эльф. Он смотрел на нее: какой она казалась чужой и странной. И очень сильной. Не только физически. Кажется, эта дева была способна на многое.       — А почему тебя не взяли в мужья снова? Ты хоть и дурной, но для мужчины это не большой недостаток. Красивый зато.       — У нас такое не принято, Кс... Госпожа. Второй раз не женимся, — Трандуил чуть было не поперхнулся от такого возмутительного предположения. Глупый? — Я король, да будет тебе известно. И правил вполне разумно.       Ксанис с большим скептицизмом покосилась на него.       — Хочешь сказать, остальные ещё дурнее? Ох, бедные ваши жены.       Трандуил было принялся оспаривать это, но она и тут загнала его в тупик расспросами о том, отчего они живут в северном лесу среди пауков, на проходной тропе, в столь невыгодном положении и так бедно, что нет денег даже на большие дворцы и дома.       — Живёте в дуплах, как ваш наглый пушной зверь. Люди и дварфы и то богаче вас. И условия проживания не в пример лучше.       Он вспыхнул и покраснел.       — Ты не умнее меня, раз судишь так. Нам не нужно богатства... Мы стремимся к единству с природой и к мирной и честной жизни.       Но она, похоже, была осведомлена об последних войнах и вражде с гномами весьма хорошо и высмеяла его и тут. Трандуил отошёл, вдобавок потирая горящий след от пощёчины. Но Ксанис определенно удалось зацепить его и острым умом, и языком.       — Ты готов был воевать ради побрякушек! Лить кровь своих людей, ради камней. Будь они хоть трижды реликвиями. Ллос и та не требует от нас таких жертв. — Ксанис было откровенно смешна логика эльфа. Его напыщенная правильность лопалась мыльными пузырями, ни оставляя после себя ничего. — Ладно, не будем о грустном. Не хочешь принять ванну, Тхандаил? Сегодня последний день декады и слуги по обыкновению растопили большой бассейн в моих покоях. Там можно ещё и поплавать, а не только отмыться.       Он кивнул.       — Спасибо, госпожа.       — Любишь воду?       — Да. У меня и у самого была речка под дворцом, и там можно было вымыться...       — Ясно. Уровень удобства, типичный для диких лесных альвов, — расхохоталась она.       Он снова покраснел. Теплая вода была в новинку. Ещё меньше он ожидал, что ванную придется принимать вместе с девой.       — Госпожа, не сочти за обиду, но кто возьмёт тебя в жены, зная, что ты уже обнажалась при мне? И потом, я живу в твоих покоях...       — А что, ты бы не взял? — ее искренне забавляла его зажатость. — У моей матери было четверо мужей. Мой отец, ее первый муж, погиб. Второй... По официальной версии умер от болезни, хотя я уверена, что мать сама его отравила. Ибо детей у них так и не случилось. От третьего родились моя сестра и брат. Но что-то у них не срослось и они разошлись. Тот был неплохой кузнец. Те ручки для письма, что ты видел, его работа. Ну и четвертый, тот что есть сейчас. Рилфрин. Он был мужем моей тетки, пока ее не убили в дуэли. Мать забрала ее мужа себе. Зачем ей этот воровливый илитиири, не ясно, может, и вправду любит. Ибо тот до сих пор жив и здоров. Ну, результат их любви налицо. Скоро мать должна родить, скорее всего, будет мальчик. Но, может, оно и к лучшему. Все же пора заиметь ребенка для души, а не только муштровать наследников.       — Но как же она встретится со своими мужьями после смерти?       — И будет жить с четырьмя сразу? А что, гаремы у нас не редкость, — поддразнила она его. — Может, и я тебя в свой возьму. Интересно, какой масти от тебя будут детки?       Трандуил смутился ещё сильнее. Быть не первым и не единственным? С этим бы он не примирился ни за что, но Ксанис похоже могла убедить его в чем угодно.       — Послушай, — она подобралась поближе, так, что ее темная кожа коснулась его, светлой и прохладной, — а это нормально, что ты так розовеешь иногда?       Трандуил замолчал. Попробовал объяснить, что стыдится, но она даже не понимала, чего именно. Он решил перевести разговор на другое.       — Я как слепой, — пожаловался он. — Ничего не вижу здесь.       — Вообще? — удивилась Ксанис. Нет, она знала, что альвы плохо видят в темноте, но все же... Здесь было не слишком темно. — Я, конечно, вижу, что твои глаза совершенно не светятся, но и здесь не кромешная тьма. Гораздо светлее, чем в подземельях. Все же здесь все делалось для максимального комфорта и освещение в том числе. Максимум, что могу... — произнесла Ксанис, выйдя из воды, позволяя прозрачным ручьям стекать с тела на пол. Подойдя к стене, она провернула непонятный металлический выступ и странные светильники на стенах тускло засветились голубоватым огнем.       — Как они сделаны!? Как вы вообще могли добиться такого, под землёй, где из еды одни слизни? И под руководством лишь женщин? — Он смущённо отвёл взор от ее форм, хотя не мог не признать, что они совершенны. — Удивительно.       — Если не будешь больше дурить, наши мастера тебе покажут, — пообещала она. — Или ты привык быть королем и не марать рук работой?       Этот вопрос тоже смутил его.       Тщательно отмывшись, он тоже вышел из бассейна.       Он отвернулся, давая ей одеться, будто не видел ее до этого обнаженной. Молча лег на свою лежанку в углу, свыкаясь с положением раба. Было тоскливо, ведь вся его жизнь и убеждения пошли прахом.