***
Кровь рофа текла с алтаря, запекаясь на каменных плитах пола, жрицы возносили к богине последние молитвы. Осталось не более получаса и она сможет вернуться домой. Все эти массовые мероприятия в церкви не слишком нравились Ксанис. Особенно необходимость общаться с рядом личностей. Матерь шестого дома, Фелинцин Тор'ана, как всегда, действовала на нервы. Последняя очень хотела попасть в основной круг парламента, от которого ее отделяли лишь головы матери Ксанис и её самой. Пока мать была тяжела и носила дитя — она была защищена от вызова на дуэль. Но после... Ребенок должен родиться в конце осени. А уже в начале зимы будет очередное празднество, где эта облезлая самка василиска сможет вызвать ее мать на поединок. И кто победит, Ксанис не могла ручаться. Ее мать опытнее, но ей уже больше четырехсот. Это возраст. Тем более, она ещё не успеет восстановиться после беременности и родов. А Фелинцин всего шестьдесят... Она молода и полна сил. Ксанис надеялась, что та сама забеременеет до зимы и не сможет участвовать. Хотя и понимала, что такова вероятность крайне мала: эта тварь рассчитывала как раз на слабость противника. В общем, домой она возвращалась задумчивая и нервная. В качестве успокоения хотелось чего-то эдакого, но... Из кандидатов был только белый альв, а согласится ли он поласкать её губами и языком — далеко не факт. Никто конечно не отменял методов убеждения, но... Насильно в постели можно добиться только разве что беременности, но Ксанис не хотела пока детей. А удовольствием подобный секс не был бы не только для альва, но и для неё. Но попробовать стоило. На удивление, альва она обнаружила не в покоях, а в коридоре около них. Это вызвало глухое раздражение: и куда он прется, когда сам жаловался, что ничего не видит? Да, газовые светильники тут были, но альв понятия не имел, как их зажечь, поэтому бессмысленно водил руками по стене. — Что ты делаешь? На этой стене ничего нет. Он задел ее и отдернул руку, боясь нового выпада. Она затащила его внутрь. — Я не могу сидеть просто так, мне нужно знать... Если бы твоя дружина показала бы мне, где они тренируются... Ксанис оборвала его, сказав, что о подобном не может идти и речи: — Если хочешь, я принесу тебе несколько книг, будешь изучать наш язык, — предложила она. — И не зли меня больше сегодня. Альв печально сел, вернувшись на свое место, как побитая собака, но прежняя живая и не скованная местными обычаями наглость скоро вернулась к нему, и он вновь подошел поближе. Сама же девушка глубоко ушла в свои мысли и размышления. Выхода из нагнетающейся обстановки она не видела. По крайней мере, такого, при котором ее матери не нужно было бы участвовать в этом самоубийственном мероприятии. — Что тебя опечалило, госпожа? — неожиданно для Ксанис раздался вопрос альва. Смысла укрывать от того свои опасения девушка не видела, потому коротко поведала ему о своих соображениях. — Дуэли между женщинами! Как можно! — возмутился Трандуил, что было очередной глупостью в духе того, что эллет должна давать жизнь, а не отнимать. Потом сел рядом, взяв ее руку в свою. — Может быть, ты решишься бежать отсюда вместе со мной. Я вижу, что нравлюсь тебе (тут он был неисправимо уверен в собственной неотразимости), и наверху ты была бы свободна от этих жестокостей. Ты бы могла научить нас новому, хотя, вести себя пришлось бы скромнее... — Ты смеёшься? Ты не понимаешь? — воскликнула Ксанис. — Что за бред ты несешь? Даже если на миг представить, что я могла бы согласиться уйти в ваш архаичный мир, то я в любом случае не могу бросить мать и брата. Тем более, если все же мать погибнет... Надо кому-то занять трон. Сестра слишком молода. Ей всего двадцать четыре. Наш дом упразднят. Та же Фелинцин станет здесь хозяйкой. Так что, даже если бы я хотела, то не смогла, — объяснила девушка. — Понимаю тебя, — он вздохнул и сел рядом, пропуская ее замечания на тему отсталости поверхности. Он стал поглаживать Ксанис по руке. Спустя минуту она решилась и положила свою ладонь на его голову, поглаживая и перебирая длинные золотистые волосы. Осмелев, Трандуил лег, расположив голову у нее на коленях. Затем забрался повыше. Объятия переросли в поцелуй, в этот раз долгий и плавный, и она позволила ему оголить себя. Язык Трандуила был розовым. Так странно... У её народа все слизистые были фиолетовые. Но на фоне светлой молочной кожи альва это смотрелось. Он целовал ее, а она плавно давила на его голову, силясь опустить его поцелуи вниз, где больше всего хотела почувствовать его рот с самого утра. Трандуил тоже с интересом изучал кожу девушки. Непрозрачная, плотная, чуть соленая, с терпким вкусом, она была такой темной, что ему были непонятны её эмоции — на лице Ксанис не читались даже мимические морщинки. И соски были темными, разве что чуть краснее. Странно, неужели он научился различать оттенки этой черноты? Ее ладонь легла на его голову, и он позволял Ксанис управлять своими движениями — он обнаружил, что так даже проще, когда тебе подсказывают, и охотно дарил ей удовольствие. Пока его губы не оказались против ее промежности, скрытой декоративной повязкой, расшитой серебряными нитями. Он погладил ее пальцами и поднял глаза, как бы спрашивая: "Можно?" — и она кивнула, нетерпеливо вжимая его, так что он носом ткнулся в ее щелку. Он бережно и плавно, помня о недавнем печальном опыте, стянул с нее тонкую накидку и дотронулся губами ее щелки, потом поцеловал, почти вторгаясь языком. Ксанис, судя по стонам, была более чем довольна. Это было хорошо. Очень. Губы альва были мягкими, действовал он умело. Разве что уж больно обходил вниманием вход в ее тело. Не то, чтобы это сильно на что-то влияло, но Ксанис казалось это странным: ее предыдущие любовники никогда не упускали возможность хотя бы попробовать ввести в ее влагалище палец. Здесь же ничего. Он, конечно, мог опасаться ее реакции, но даже не попробовать? Мило, но от этого не менее странно. Ксанис решила отдаться умелому рту альва и спросить об этом позже. Он, уже не боясь, просунул язык глубже в ее лоно, скользя по ребристой стеночке и, чувствуя, как она инстинктивно сжимается, обводил губами и посасывал клитор — для Трандуила подобный вид ласк был в новинку, и среди эльфов считался излишним признаком изнеженности, но сейчас некому было доносить об его не достойном короля поведении, так что он всецело отдавался тому, чтобы доставить Ксанис еще больше наслаждения. Действия его были проникнуты больше нежностью и осторожностью, чем уверенностью. В предвестии оргазма влагалище девушки сжалось, вытекло несколько капель терпкой жидкости, и он довершил свои старания последними поцелуями. Потом лег рядом, подобрался, осторожно укрыл ее. Так они и лежали, пока слуга принес им на подносе еды и напитков. — Все же что-то ты умеешь, — улыбнулась Ксанис, стягивая с подноса трюфельную конфету и вкладывая ее в рот Трандуилу. — Ты явно такого раньше никогда не ел.Часть 3
10 апреля 2020 г. в 10:41
— Что ты там сидишь? Иди ко мне, — позвала альва Ксанис, откидывая угол одеяла в сторону, показывая ему место, куда ему надлежало лечь.
Трандуил подошёл к ней, сел рядом, потом лег, укрывшись. Он правда хотел уснуть, когда ощутил ладонь девушки на своей груди. Она нагнулась над ним, изучая его светлую кожу, под которой видны были тонкие вены. Ксанис провела пальцами по ходу одной на лице эльфа: с шеи на висок и к острому уху. Это было так странно... Ход сосудов в телах илитиири выдавал разве что рельеф, но никак не цвет. Потом она надавила пальцами на мягкие губы эльфа, слегка обнажая белые зубы. Эльф под ней был при этом напряжен, словно камень, и тяжело дышал. По-хорошему, следовало сейчас отстраниться от него и дать спать, постепенно приучая его к себе. Но большим терпением Ксанис не отличалась в принципе, поэтому решила, что подземелья не обрушится, если она поцелует своего альва. Решившись, она тут же наклонилась и накрыла розовые губы своими. Он отреагировал на ее поступок ещё большим напряжением, отвёл глаза в сторону, снова пробормотал что-то про то, что это неправильно, но под конец приоткрыл рот и ответил на ласку. Трандуила касания сильно взволновали, и он уже чувствовал неприятный прилив крови к причинному месту. Губы девушки так мягко накрыли его собственные, что ей нельзя было не ответить.
И поскольку альв на удивление поддался, что было неожиданно и приятно, Ксанис решила пойти дальше, осторожно скользнув ладонью по груди, задевая его соски, ниже по животу и ловко накрыла пальцами не скрытый короткой ночной рубашкой пах Трандуила. Он отвёл ее руку, хотя говорить, что он не желает близости, было поздно: бугор в паху выдавал его. Соски отвердели от ее касаний.
— Не надо, госпожа. Нам стоит перетерпеть. Я не хочу изменять супруге.
— Да ведь она мертва, — удивилась Ксанис. — Ты и сам меня желаешь, что толку отрицать очевидное? — Она приласкала его ещё немного, и он, тихо простонав, прижался к ней, а потом навалился всем телом, вжимаясь в ее промежность своим отвердевшим как копьё членом.
Альв был не против! Он розовел, а его плоть наливалась кровью. Все же внял её доводам, думалось женщине. Она уже хотела перекинуть свою ногу через его бёдра (у неё самой уже всё было влажным и пряные горячие капли текли по бёдрам), как вдруг альв толкнул ее, переворачивая. Не ожидавшая такого Ксанис на одних рефлексах вынесла вперёд локоть, ударяя куда придется, после змеёй вывернулась из-под эльфа, с хрустом выводя зажатое между их телами собственное плечо (на прострелившую тело боль она совершенно не обратила внимания). После чего, практически не понимая своих действий, надавила предплечьем на беззащитное горло альва со всех силы. В себя её привел хрип задыхающегося Трандуила. Увидев его посиневшие от нехватки воздуха губы и покрасневшие от того же глаза, она быстро отскочила в сторону, давая мужчине отдышаться.
— Никогда, никогда так больше не делай, идиот! — воскликнула она.
Игривое настроение улетучилось, оставив после себя лишь противное чавканье между бедер. Сердце колотилось где-то в горле, а потревоженное подсознание не хотело униматься и признавать, что опасности нет и никто не хотел её убивать. Выругавшись, Ксанис встала, подошла к столику, где допила остатки чая, чем немного успокоила себя, и опустила руку себе между ног. На пальцах осталась смазка. Ее было много и она остывала. Неприятно. Поэтому, схватив первую попавшуюся под руки ткань, Ксанис вытерла, насколько смогла, сначала свою промежность, а потом и испачканные руки.
Трандуил тем временем пытался отдышаться. Он чуть не задохнулся. Едва она его отпустила — он испуганно отшатнулся, поднял руки.
— Я не хотел плохого, прости, госпожа, — уткнулся он лицом в свою лежанку. Ему было неловко. Очевидно, что даже соитие тут происходило по каким-то иным правилам и он по незнанию нарушил их.
— Не делай таких резких движений, когда я не могу их предугадать! Если бы у меня сейчас было оружие, то ты был бы мертв раньше, чем я бы поняла, что вообще происходит!
Ксанис злилась. Этот альв посмел надавить на ее слабость. Нет, подобная реакция не была уникальной. Выученные в битвах солдаты темных эльфов практически поголовно, если не все, реагировали так на резкие выпады. Это был способ выжить: любое непонятное быстрое движение — потенциальная атака и попытка убить. Это вбивалось в подкорку годами рейдов в подземелье и на поверхность. Почему же глупый эльф этого не знал? Он же был женат?
— Ты думала, я хотел взять тебя силой? Мне показалось, ты была не против, — смог наконец расслабился Трандуил.
Его горло до сих пор ощутимо побаливало, но он не мог не признать, что молниеносные отточенные движения Ксанис поразили его.
— У нас женщины обычно не умеют защищаться и не обучены бою. Разве что из лука умеют стрелять, но противостоять силе...
Он вспоминал, как покорно замирала под его ласками его собственная жена — ничего общего с властными движениями этой девы. Однако собственное возбуждение прошло. Он понял, что излился в тот момент, когда она придушила его, и сам не заметил этого; поднявшись, он омылся в бассейне, подумав, что никогда больше не согласится на приглашение этой девы, раз она склонна к таким непредсказуемым выпадам.
— Я не думала, что ты хотел взять меня силой, — обронила Ксанис вернувшемуся альву, совершенно на него не глядя. Она лишь крутила в руках скрученную из пергамента и сухого мха сигарету, которую достаточно быстро подожгла от ближайшего настенного светильника, ловко приподняв горячее стекло — обжечься совершенно не хотелось. После чего начала выпускать размеренные облачка дыма. — Признаться честно, думать в тот момент я не могла в принципе. И это основная угроза для тебя. Ты атаковал и мое тело среагировало раньше головы. Пойми правильно, любое резкое движение вблизи воина воспринимается как попытка убить. Разве с твоей женой было не так же?
— Но моя жена не была воином, она была принцессой эльфов-нандор, — Трандуил вообще не помнил, чтобы она занималась чем-то помимо пения и вышивки. — Наши девы не воины, они редко обучены бою. Хотя... иногда, по собственной душевной склонности, они могут уметь управляться с мечом и луком, но это редко. Они ведь не участвуют в битвах. И она никогда бы не подняла на меня руку, — постарался объяснить эльф, сам удивленно поглядывая на странное действие женщины. — Что ты делаешь? — непонимающе воззрился он на сигарету.
— Странные женщины... — прошептала Ксанис, словно не слыша вопрос альва, после чего все же повернулась к нему. — Что я делаю? А разве не видно? — улыбнулась она и выпустила в лицо Трандуила облачко сизого дыма.
— Дышишь дымом? — у эльфов не было подобной привычки, и Трандуил лишь раз видел такое у мага, Гэндальфа. Он отстранился: дым показался ему неприятным на запах и ел глаза. Но, несмотря на это, он совсем успокоился и отошел от недавнего происшествия. И потому, практически как ни в чем не бывало, сел рядом. Ксанис в тот момент также была спокойна. Поэтому Трандуил на волне откровений решил поинтересоваться и иными интересующими его вопросами:
— Скажи, чем я буду здесь заниматься, госпожа? Работать? Я воспитан воином и умею управляться с мечом, — начал он, рассчитывая всё-таки однажды бежать отсюда наверх.
— Зачем? — удивилась Ксанис. — Ты принадлежишь дочери матери пятого дома. Можешь позволить себе валяться на расшитых золотом подушках, — сказала девушка, вытаскивая за уголок действительно вышитую подушечку, — и есть мясо рофов трижды в день. Да и вообще... Зачем тебе работать?
Разве такое возможно? Что тогда ему остаётся?
— Я так не могу, — возразил он. — И взаперти сидеть не могу. Я не вынесу без лесов.
Ксанис успокоила его тем, что леса здесь были: заросли огромных мхов, лианы плесени, белые слепые мотыльки и даже летучие мыши. Трандуила чуть не передернуло от брезгливости, но он пересилил себя и спросил снова:
— Разве ваши мужчины ничем не занимаются? Чем, к примеру, занят твой брат, госпожа? Разве он не готовится занять трон, не учится всему, что нужно, чтобы править и воевать?
От предположения Трандуила относительно ее брата Ксанис пробило на смех.
— Какой трон, о чем ты? Ему никогда не быть наследником. Разве что если мы с сестрой погибнем, а мать больше не сможет иметь детей... Но, опять-таки, трон достанется не ему, а его жене! И то, это только потому, что у матери нет живых сестер и племянниц, которым можно было бы его передать. Иначе даже при таком раскладе брату бы ничего не светило. Хотя он на это никогда и не претендовал. Он увлекается колдовством. Сутками не вылазит из своих лабораторий и библиотеки. Фехтовать, конечно, он умеет. Но он не воин. Это его выбор. По-хорошему, он вообще мог ни чем не заниматься, а кататься по золотым подушкам, мать бы нашла ему достойную жену, которая бы смогла обеспечить его не хуже матери, где бы он продолжил кататься по подушкам! — смеялась Ксанис.
На гордом лице лесного царя отразилось недоумение пополам с возмущением.
— Муж, что ни разу не держал в руках оружия? Мыслимо ли это? Магия, конечно, полезное занятие, но не слишком достойное короля, — эльф не понимал, почему она смеялась над ним. — Я не так воспитан и не смогу проводить дни в безделье, — сказал Трандуил, все ещё надеясь, что с оружием в руках ему удастся бежать. Но Ксанис оборвала эти размышления и развеяла и эти надежды:
— А теперь спать. Утром я уйду на молебен великой Ллос, а ты не вздумай бежать. Дворец окружён оградой, а покои заперты. И охрана сильно зла на тебя за то, что ты убил моего кузена, — припугнула его она.
Наутро и впрямь было тихо. Правда, и утра никакого не было, все та же мгла и темнота; на Трандуил чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Он все же высунулся из покоев и принялся изучать соседние.