Пленник дроу

      Текстура шоколада показалась Трандуилу странной. Он скривил лицо. Выплюнуть лакомство обратно? Оно походило на землю, только сладкую. И растворялось во рту. Кое-как он проглотил его.       — У нас частая близость неприемлема. Вижу, вы более раскованны в этом плане, — улыбнулся он.       — Это все от вашей долгой жизни, — усмехнулась Ксанис, раскусывая очередную конфету и запивая ее чаем. — Мы же хотим успеть все. И... Почему ты постоянно все выплёвываешь? Мясо ешь, будто тебя червями кормят, чай не пьешь, одну воду, и сейчас снова... Вам что, религия не позволяет?       — Я не привык к такой пище. Все здесь какое-то непривычное, склизкое, безвкусное, чай горький и отдает сыростью, — гордо поджал губы он, но решил не заострять внимания на данной теме, потому что она легко могла перерасти в скандал. — Разве ваша жизнь конечна? Мы же бессмертны, — нашел на что перевести тему Трандуил, тем более, что данный вопрос его действительно заинтересовал. Однако вошедший раб, передавший Ксанис какую-то записку от великой матери, отвлек женщину от ответа.       — Моя любопытная сестра и мать хотят поглядеть на тебя, поэтому настоятельно рекомендуют мне явится на ужин и взять тебя с собой. Надо будет одеться покрасивее, — подмигнула она Трандуилу, от чего последний снова покраснел. — А про бессмертие... Вы — может быть. Хотя я не могу себе представить, как это — жить вечно. Жуть. Это же надоедает абсолютно все, да и... Глупость, короче. А про еду... Ничего ты не понимаешь! Тебя тут деликатесами кормят. Далеко не все местные такое видят. А мясо обычное.       — Это по той причине, что вы искажены. Поэтому не бессмертны. А если бы вы вели образ жизни, угодный Эру, а не тот разврат, что у вас творится... — начал было альв, но наткнувшись на раздраженный вид Ксанис, готовой взорваться гневной тирадой, остановился. Спорить на тему религии точно не входило в его планы. Потому что до чего-то дельного договориться им не удастся, а вот вывести илитиири из себя — вполне. Трандуил уже видел эту женщину в гневе и повторять опыт совершенно не имел желания.       — Что же касается деликатесов, мне все равно, госпожа. Я привык к простой еде. Можешь кормить меня одним хлебом с водой, — он решил проявить покорность и загладить окончательно едва не начавшуюся бурю.       — И на что ты будешь похож через месяц с таким питанием? На мешок с костями? А по поводу вашего Эру... Странный он. И слабый. Да и какой смысл жить вечность? Вот сколько тебе? А что ты за это время видел и чего добился?       — Мне несколько тысяч лет. Я видел Дориат, королевство Элу Тингола, видел его падение, видел гавани Сириона, видел, как в море исчезла половина Белерианда и взлет и падение новых королевств, — начал рассказывать Трандуил, почувствовав укол гордости. — Мой отец перешёл через горы, и эльфы, что жили в лесах, где ты поймала меня, пригласили его царствовать. Затем он погиб, а его сменил я. И поддерживал спокойствие своих лесов... Пусть иногда и в ущерб развитию.       Ксанис подавилась конфетой. Ей еле удалось сдержать лицо и не опозориться перед альвом.       — Несколько тысяч? Что? Столько не живут! Трандуил мягко рассмеялся.       — Некоторые из нас живут и долее. Вот почему я так хочу вернуться. Тут мне долго не протянуть. Рано или поздно я угасну.       Он постарался продемонстрировать измученное выражение лица, но вышло откровенно слабо. Более того, Трандуил поймал себя на странной в его положении мысли, что существование в вечной полутьме, в мире, где правят женщины, где они так жестоки, уже не казалось похожим на кошмар.       — Угаснешь? Это теперь называется так? — улыбнулась Ксанис, все ещё переваривая информацию о возрасте альва. — Ты уже прожил столько, что и умирать не страшно. Хотя я не понимаю, как за все это время у тебя только один сын. Или были ещё дети, но они погибли?       — Нет, только он. Хоть я и не знаю его судьбы, но надеюсь, что он выживет и продолжит мой род. Мы сходимся большей частью лишь для продолжения рода. Хотя ты права, я всегда печалился из-за того, что боги наделили меня лишь одним наследником, — он вздохнул. — Жена так быстро покинула меня...       — Не понимаю, почему нельзя было найти другую. Тем более, что ты хотел ещё детей. Квалфрина, отца моих сестры и брата, снова взяли в мужья, и у его новой супруги ещё трое детей от него. Я не понимаю, в чем проблема! Что такого в том, чтобы жениться ещё раз?       — Но ведь тогда мы не увидимся перерожденными и вернувшимися! Это измена, это как предательство, — помрачнел он. — И потом, мы живем вечно, нам не нужно большого количества эльфят.       Строго говоря, Ксанис была права: лесные эльфы были малочисленным и вымирающим племенем. Особенно запрет на размножение во время войн и бедствий...       — Бред, какой бред! Какое предательство? Она уже мертва. Как можно изменить покойнику? — Ксанис откровенно недоумевала. — И все равно, почему только один? Детей же при желании можно каждые года два рожать. Или твоя жена умерла, не прожив с тобой и двух зим?       — Но ведь мы встретимся после смерти в чертогах Намо, а потом вернемся перерожденными и увидимся снова, — возразил он. — По крайней мере, так говорят мудрые.       А еще Трандуил к своему ужасу понял, что не помнит, когда умерла его жена: за столькими сотнями лет это скрылось. Кажется, Леголас был довольно молод, но младенцем не был... Или нет?       — Ну встретитесь, и в чем проблема? Что такого, что при жизни было несколько супругов? — логика Трандуила была странной и непонятной. И если про встретиться в посмертии ещё как-то укладывалось в голове, то слова про возвращение обратно Ксанис вообще не поняла.       — Это ваши девы заводят по несколько мужей, для нас это дико, — попытался объяснить он. — Думаю, она сочла бы это изменой. Мы любим один раз, как бы тяжело это ни было.       — Как можно любить веками того, кто давно умер? Ты хоть помнишь, как она выглядит? — злилась Ксанис. Упрямство альва и его преданность жене, от которой и костей не осталось, больно резало по ее самолюбию.       — В моем лесу стояла ее статуя, — сказал он. — Не злись. Так у нас принято, я не могу отказаться от прошлого.       За исключением того, что он не навещал ее последние несколько десятков лет, это было верно. Каменная дева была оплетена плющом и поросла лишайниками и мхом.       — Какого цвета у нее были волосы? А глаза? Ты помнишь ее голос? — бушевала Ксанис. — Ты любишь ее сейчас? Ты желаешь ее сейчас? Я не хочу знать, любил ты и желал ли ты ее когда-то давно. Я спрашиваю, что ты чувствуешь сейчас!       — Она была светлоглазой и светловолосой, как я. Нет, пожалуй, волосы были чуть темнее и рыжее моих. Испытания, что выпали на нашу долю, стали слишком тяжелы для нее, — говорил альв, не понимая, что вызвало такую бурю.       — Ты помнишь ее или любишь ее? — рыча, спросила Ксанис.       — Я любил ее. Чтобы ответить честно, люблю ли сейчас, надо увидеть ее снова, а это невозможно. Но я храню в памяти то чувство... — он понимал, что пространный ответ кажется Ксанис уклончивым, да и бешенство ее не располагало к откровенности, поэтому, собравшись с духом, мужчина прошептал: — Ты права, память о ней почти стерлась.       — Невозможно вечно любить мертвеца, — заключила Ксанис. — Ты, помнится, говорил о мудрости Эру... Так вот. Он глуп, если заставляет вас отказываться от жизни и жить во имя мертвецов. Место мертвецов в могиле. Дело живых отдать им последнюю дань и похоронить по законам богов, чтобы они могли найти путь к перерождению. Но не более. Живые должны жить для живых.       Возможно, в словах девушки была правда, которая переубедила его, и альв больше не стал спорить, а просто, поднявшись, плавно обнял её за плечи и накрыл своими губами её, раздвигая их и обводя кончиком языка. Ее кожа казалась такой красивой, а глаза светились, как драгоценные камни, и он шептал ей об этом на ухо. Она аккуратно начала снимать с эльфа одежды. Когда тот оказался полностью обнажен, она плавно опустила его на спину, оседлав бедра. Она несколько раз скользнула по его паху своей промежностью, увлажняя его член смазкой. После чего ловко приподнялась и, помогая себе рукой, опустилась на его член до упора, слегка откинувшись назад.       Он обнял ее за талию и тихо простонал, ощутив, как член оказался в горячем лоне. Медленные поступательные движения только раззадоривали, и ему хотелось двигаться все активнее, но темп задавала девушка, так что он поддавался ему, позволяя ей вести. Он ощущал, как трется о мышечные стеночки головка члена, и еле сдерживался. Он медленно скользил руками вдоль ее тела, еле ощутимо касаясь груди с маленькими твердыми сосками, гладил длинные серебряные пряди волос.       Скорость нарастала. С плавных и медленных движений они перешли на быстрый и частый ритм. Ксанис тяжело дышала. Она чувствовала, как пульсирует ее влагалище, говоря о скором конце. Осталось совсем чуть-чуть. Ещё несколько движений и она с рыком опустилась до упора, вжимаясь в бедра альва и с удовольствием отмечая, что тот тоже кончил и теперь его семя вместе с ее смазкой вытекают из ее тела, пачкая их обоих и густыми каплями стекая на постель. Трандуил также ощутил горячие волны жара, последние подрагивания члена и довольно откинулся на постель. Обняв Ксанис, он снова бережно поцеловал ее и вытянулся, ловя последние отголоски оргазма. Ему не верилось, что он так легко изменил супруге, но сожаления не чувствовал. Удовольствие пересиливало все. В конечном счете этой странной темнокожей деве он был благодарен.       — Скажи, — обратился он к ней, когда они отдохнули, — ведь теперь тебя не возьмет иной, раз ты уже познала меня? И еще, — он поцеловал ее руку, — теперь ты родишь через год? Сколько длится у вас беременность?       — Меня никто не возьмёт в принципе, — рассмеялась Ксанис. — Это женщина выбирает и берет мужчину, а не наоборот. Поэтому при желании я могу выбрать кого угодно. Тем более, я завидная невеста. Мало кто откажет, если я предложу ему стать своим мужем. По поводу родов... Сомневаюсь, что сегодня мне удастся забеременеть. Не тот день цикла. Вероятность слишком мала. Ну а беременность длится в среднем около 8 месяцев. Чуть короче, чем у людей.       — Но ведь мы уже переспали, я уже твой муж! — возмутился Трандуил.       Слов о цикле он вообще не понял постольку, поскольку слабо разбирался в этих вопросах и считал, что все в руках валар, в том числе и наделить их новой жизнью или нет.       — Что? — удивилась Ксанис. — О Ллос, конечно, нет! Нельзя стать супругами, просто разделив постель! Тогда у меня было бы уже с добрый десяток таких мужей! — смеялась девушка. — А что, хочешь стать моим мужем и иметь со мной детей?       — Добрый десяток!? Как боги допустили подобное беззаконие?       Это у бедного эльфа просто не укладывалось в голове. Он смотрел на нее и не мог поверить в это.       — Стать твоим мужем... Прости, госпожа, но, узнав вас чуть лучше, боюсь, с мужьями вы обходитесь дурно.       — Почему? Почему ты считаешь, что я дурно с ними обхожусь? У меня не было ещё ни одного. А те мужчины, которые делили со мной постель до тебя, остались довольны. Я ничего им не обещала и они знали, что не обязательно станут моими супругами. Они попытали удачу понравиться мне, но не слишком преуспели. В этом нет ничего предосудительного. Тебя же, напротив, я бы хотела видеть своим мужем.       — Отчего, я же дурной, по твоим словам? — рассмеялся он. В любом случае, Ксанис ему польстила, и он вновь принялся с неожиданной для себя нежностью касаться губами ее плеч, сосков, кончиков пальцев. — Чем остальные были хуже?       Он снова устроился рядом и приобнял ее, согревая и пытаясь найти ответ на дне ее глаз, мерцающих огнями.       — Да ничем, — просто ответила она. — В постели, может, даже преуспели получше тебя. Но... Все не то. Не цепляло. А брать просто чтобы брать... Моя мать все ещё жива и мне не нужно спешить обзаводиться потомством. Так что вопрос выбора супруга всегда был не слишком горящим. К тому же, мне пока только 47 и даже если, не приведи Ллос, мать погибнет, то ещё лет тринадцать смело я могу кормить совет лишь обещаниями. Ну и на крайний случай, совершенно не обязательно иметь мужа, чтобы иметь детей. Так как у моего народа матриархат, то бастардов попросту не существует. Все дети, рождённые женщиной, законны априори.       — Это все противоестественно, — упрямо твердил Трандуил. — Предположим, я возьму тебя в жены, а потом другой, и как мы будем знать, где чьи дети?       На самом деле, его гордость была довольно уязвлена таким порядком. Он вздохнул. Как рабу ему ничего не светило тут: или быть принесенным в жертву, или работать. Стать спутником этой эллет было даже выгодно. Но он думал не о выгоде.       — Как мои сыновья будут знать, кто из них что наследует? Это приведет к войнам внутри твоей семьи.       — Сыновья вообще ничего не наследуют. Наследники лишь дочери. Я первый наследник своей матери. А мои дочери будут моими наследниками. Какая разница, кем были их отцы, если мужчина полностью входит в род жены?       Трандуил вздохнул. Это все с трудом умещалось в его голове, о чем он и пожаловался Ксанис. Расстаться с властью, со всем, ради того, чтобы стать игрушкой в гареме воинственной эллет. Безумие. Но он в глубине души начинал думать, что такой выбор не так уж и плох. Он успел устать от войн и невзгод, что выпали на его долю там, наверху.       — Тем более, что нельзя иметь одновременно более, чем одного мужа. Если он по каким-либо причинам перестал устраивать, то чтобы завести нового надо развестись со старым.       — Или отравить, — усмехнулся он. — Ты меня отравишь, когда тебе наскучит мой необычный для этих мест внешний вид... — Зачем мне тебя травить? Если супруг просто наскучил, то с ним разводятся. Ну и я должна содержать тебя, пока тебя снова не возьмут в мужья. Поверь, у меня достаточно средств, чтобы себе это позволить. А тот... Мать отравила его потому, что тот был бесплоден. Это был позор для его дома. Так что его смерть даже для его семьи была более выгодна, чем развод. Так как в последнем случае, если бы он сменил нескольких жён и ни одна не понесла от него, то пришлось бы признать его дефект. А тогда никто бы не захотел брать в мужья других сыновей того дома, что было бы катастрофой для них. Вот и все.       — Мужчина не может быть бесплоден, — возмущенно отверг ее слова Трандуил. — И вообще, что значит, "брать в мужья"? Это что же, у вас эльф не может просто взять в жены понравившуюся девушку? Ну, может быть, подарив перед этим ее родителям немного даров: денег, тканей, камней, дорогих лошадей или хорошего вина...       — Бесплоден может быть любой. А так как моя мать имела детей до него и после, то проблема явно не в ней, — начала Ксанис. — И у нас не принято, чтобы мужчина делал предложение женщине. Это показывает его дурное воспитание и навязчивость. Он может предложить ей секс, и то, только на празднике Ллос в ее храме. Любой мужчина, который появляется там в ночь зимнего полноводия, пришел туда лишь с целью разделить постель с женщиной. Но выбрать должна она. Женщины смотрят и выбирают. Если ей кто-то приглянулся, она может позволить ему удовлетворить ее. И если он ей прям сильно приглянулся, то она может отправиться к его семье с предложением взять в мужья их сына.       Какой ужасный разврат! Но эльф старался сохранить лицо.       — И что же, послала бы ты моей семье такое предложение? — лукаво улыбнувшись, спросил он. — Надеюсь, я достаточно хорошо воспитан по вашим меркам. Хотя скромность и покорность явно не входят в число основных качеств моего характера...       Он лег рядом с ней и продолжил ее обнимать.       — Твоя мать разве ещё жива? — удивилась Ксанис. — Или отец? У тебя же нет дочери, у которой я бы могла просить твоей руки, за неимением живых родителей.       — Просить моей руки у моей дочери?! Что за немыслимый порядок. Разве я не вправе сам выбрать? — он казался ошеломленным. — Это я мог бы решать за свою дочь, кому отдать ее руку. Но ты права, родителей моих уже нет в живых, и просить не у кого.       — Ты имеешь. Но если бы у тебя была дочь, то ее мнение было бы выше твоего. И если бы она отказала мне, по порядкам моего народа я бы не могла боле претендовать на твою руку.       — Безумие, — проворчал он, немного радуясь, что у него нет дочери.       — Ну, я бы могла попытаться взять тебя в супруги силой, но тогда она могла бы вызвать меня на поединок и совершенно справедливо отрубить мне голову. Ну, или расстаться с головой сама — если я окажусь проворнее, — улыбнулась Ксанис.       — Тогда я вдвойне рад, что этого не произойдет. Не хотелось бы стать причиной смерти красивой эллет. Ну и потом, я не сомневаюсь, что ты обучена бою куда лучше любой из дев моего народа.       — Глупые ваши девы, — рассмеялась Ксанис. — Жаль, что нельзя более валяться на перинах. Скоро ужин и надо тебя к нему подготовить, — начала девушка, поднимаясь с постели и нисколько не стесняясь ни своей наготы, ни засохшего на бедрах семени эльфа.       — Да и мне не помешает обмыться. Вставай, тебе тоже не повредит.