Пленник дроу

      Первым делом они зашли в ванную, где встала в углу под странным низким потолком, который в этом месте был такой, что до него можно было дотронуться ладонью, если поднять руку. Он был из металла и весь в мелких отверстиях. Трандуил с интересом его рассматривал, не понимая, для чего они тут стоят, пока Ксанис возилась с рычагами на стене. Трандуил думал, что она хочет сделать освещение поярче, пока из этого странного потолка не хлынула вода. Сначала обжигающе ледяная, практически мгновенно сменяясь на комфортно горячую.       — Аккуратно, не нахлебайся, — предостерегла его Ксанис.       Но он все-таки чуть не захлебнулся и долго кашлял. Вода, текущая сверху, как из водопада! Кто мог такое придумать! Да еще и такая горячая. Он к такому не привык. Но все равно вымылся с большим удовольствием и так же водил руками по бедрам и спине Ксанис, обмывая ее. Он узнал ее лучше, и хотя законы нового мира были жестоки, проникся к этой сильной, но прекрасной эллет большей нежностью, чем раньше. Потом они вернулись в покои. Пришло несколько слуг, одетых совсем просто, и они принесли новые одежды Трандуилу и Ксанис. Пока она одевалась сама, его волосы долго высушивали и причесывали на их манер, украшая.       — Идем на обед, где ты предстанешь перед моей матерью. Не забудь низко поклониться ей и моей сестре. И не поднимай на них глаз, пока они не позволят. Не сделай глупостей, прошу тебя, — инструктировала Ксанис его.       Они вошли в высокий зал, украшенный сотнями мелких бледных огней. Бледное освещение с трудом давало Трандуилу разглядеть богатство его убранства. Стол был накрыт, на высоком троне сидела великая мать. Скоро подошла еще одна девушка, сильно похожая на Ксанис: Трандуил не поднимал глаз, склонившись в поклоне, но мог догадаться, что то ее сестра. Затем вошел их брат — он тоже низко склонился, но скоро получил благосклонную улыбку. Главное, что бы не было глупостей — как мантру читала Ксанис. Во главе стола уже сидела мать. По правую руку от нее надлежало сесть Ксанис. По левую — Рилфрин, который, правда, сейчас задерживался. Справа от девушки было место ее сестры. А правее мужа матери — место брата. Трандуилу же надлежало сесть на пол у ног своей госпожи. Специально для него слуги положили слева от стула большую плотно набитую подушку с наволочкой, вышитой золотыми и серебряными нитями. Также для этого стул Ксанис стоял дальше, чем обычно, от матери. Подойдя, она заняла свое место и глазами показала, чтобы Трандуил тоже сел. Тот, слава Ллос, понял все правильно, за что удосужился одобрительного поглаживания по голове и за ухом. Именно в этот момент в зал низко склонившись вошёл Рилфрин и, получив выговор от жены, но при этом и ее прощение, занял свое место за столом. После короткой молитвы Ллос первой начала есть мать, а за ней и остальные члены семьи.       — Где твой белый альв? — поинтересовалась ее сестра и, перегнувшись, оглядела его. Дотронулась длинных волос пальцами. Трандуил уставился в мраморные с прожилками плиты пола, помня, что главное — не проявлять дерзостей.       — Не бойся. Так, дай посмотреть на твою мордочку, — девушка бесцеремонно подняла его лицо за подбородок. — О великая богиня, голубые глаза! Ксанис, он что, слепой?       — Нет, — процедила сквозь зубы та, явно недовольная бестактностью сестры.       Трандуил же впервые чувствовал себя дорогим скакуном, а не эльфом. Его осматривали жадными взглядами женщины. Спрашивали что-то у Ксанис. Она успокаивающе гладила его за ухом.       — Вопрос зрения относительный. Он хоть способен найти тебя в покоях как-нибудь, если не на слух? — начал Рилфрин, отодвигая от себя тарелку, которую тут же подхватили и унесли слуги, и отрывая себе крупную синюю ягоду с ветки. — Его глаза способны видеть в ослепляющем нас свете, но здесь этого света нет.       — Ну, он не бьётся об углы и в состоянии найти сам отхожее место, а большего с него и не требуется, — ответила Ксанис. Все же мать явно разбаловала этого идиота и дала ему слишком много вольности, раз тот рискует откровенно хамить и насмехаться над ней!       — Ну, я думаю, что его светлая кожа и буйный нрав смогли бы компенсировать даже его слепоту. Да, сестра? — вступился за Ксанис брат.       — Хоть у одного мужа за этим столом хватает воспитания, Антре, — с благодарностью ответила Ксанис, мысленно гордясь братом и протягивая Трандуилу кусочек мягкого сыра. Она не знала, понравилось ему или нет, но он не выплюнул его, а большего она от альва и не хотела.       — А мне он нравится. Хотя бледный, как голые глаберы (лысые крысы, живут под землёй, на поверхность не выходят), но это даже добавляет своей искорки, — со светящимися от восторга глазами щебетала Ангидил. — Почему самое лучшее достается именно тебе? Может, ты со мной хотя бы поделишься? Только на одну ночь!       — Нет. Он только мой, — произнесла Ксанис, давая слизать альву очередной кусочек со своих пальцев.       — Ты жадная! — воскликнула Ангидил.       — Судя по всему, наша сестра решила в кои-то веки отнестись серьезно к мужчине. Я прав? — задорно спросил брат Ксанис.       — Это так, дочь моя? — впервые за последние полчаса решила присоединиться к разговору великая мать.       — Возможно, но я ещё ничего не решила.       — Если решишься, то это будет большой плюс для семьи. Сама подумай. Новая кровь, ни разу не смешанная ни с одним домом. Так мы сможем рассчитывать на большое количество здоровых наследников в будущем, — сказал Рилфрин.       — С каких пор ты стал думать о благополучии семьи? Ты же воруешь все, что... — начала Ксанис: уж больно ее раздражал супруг матери.       — Так, хватит! Ксанис, я не готова слушать ваши очередные разборки о налогообложении за столом. Хотите это обсудить — вызови его в свой кабинет после ужина. А не превращай все в балаган. Ты будущая великая мать, не показывай пробелы в своем воспитании, — жёстко отрезала мать. И Ксанис, скрепя сердце, вынуждена была подчиниться.       Сыр был кислым и водянистым, и Трандуил сглотнул его с превеликим отвращением. Ему мучительно хотелось пить, но он не был уверен, насколько вежливо отпить из кувшина самому. Едва он потянулся к нему, Ксанис хлестнула его по руке — не больно, но унизительно, напомнив, кто он здесь. Вдобавок, разговоры велись на незнакомом языке, а не на квенья, и он мало что понимал, кроме моментов, когда говорили о нем. Жадный взор второй девушки смутил его, и он вспыхнул от возмущения и стыда, особенно, когда она скользнула рукой в совсем уж непозволительное место. Этим он вызвал очередной шквал восторгов.       — Но... Его кожа. Ксанис! Она розовеет! Это нормально? Он так возбуждается? Дай, я проверю.       — Не смей, — прошипела старшая дочь пятого дома.       Трандуил не понимал этих споров и мечтал оказаться вновь в покоях, где можно было вести разговор на равных. К концу он посматривал по сторонам уже смелее. Он даже встретился взглядом с Антре, и тот кинул ему темную ягоду — видимо, чтобы проверить его реакцию. Трандуил поймал ее ловко, одной левой рукой.       — Он воин? — спросил Антре.       — Больше. Он был жрецом там, у себя, наверху, — объяснять брату, кто такой король женщине совершенно не хотелось.       Ксанис устала и мечтала о возвращении в свои покои. Излишнее, утомительное внимание сестры, пусть и оправданное юностью, оценивающий взгляд матери и уж совсем вопиющее нахальство Рилфрина — все это вызывало глухое раздражение.       Трандуил ждал окончания обеда с неменьшей жаждой. Однако, на его удивление, они не вернулись к ложу, а направились в кабинет вместе с мужем великой матери, где долго сидели с бумагами.       — Быстро ты его усмирила, — Рилфрин кинул быстрый взгляд на альва. — Тхандаил его имя, говоришь? И подумай насчет моего предложения завести пару детей от него. Если, конечно, у двух столь несхожих рас вообще могут быть дети. Впрочем, думаю, ниже пояса он устроен ровно так же, как и остальные мужчины.       — А ты подумай завести пару извилин в своем мозгу, Рилфрин. Ты нарываешься. Все, что тебя спасает, так это то, что ты мужчина. Будь иначе я бы давно кинула тебе вызов.       — Прекрати. Я не представляю для тебя никакой угрозы. К чему весь этот цирк?       — Ты раздражаешь меня одним своим видом.       — А твою мать я им возбуждаю. Именно поэтому я здесь и ты ничего не можешь мне сделать.       — Что она нашла в таком куске идиота, как ты?!       — То же, что и ты в своей бледной поганке — способность спорить. Скажи, он до сих пор смотрит василиском на тебя, мечтая сбежать? Да? А тебя именно это и заводит!       — Проваливай! — прорычала Ксанис. — Вон!       Рилфрин, смеясь, вышел, шумно захлопнув за собой дверь.       — Бледная поганка, он назвал тебя бледной поганкой, — Ксанис обняла Трандуила, утешая и поглаживая, как накануне.       — Я догадывался, что муж твоей матери говорил обо мне что-то неприятное. Наверное, отговаривал тебя сближаться со мной?       — Напротив.       Она шлепнула его по заднице, уже повеселев, и они направились вниз, в ее покои. Трандуил вел себя смелее, единственное, что сдерживало его — воспоминание о том, что нужно двигаться плавно. И он медленно обнял ее, помогая снять одежду, скинул верхние длинные одежды сам и сел у ее ног снова, смотря сверху вниз.       — Идиот. Как же он меня раздражает. И ведь ничего нельзя сделать! Он мужчина, а значит, максимум, что я могу сделать это донести матери на его непристойное поведение с просьбой, чтобы она наказала своего мужа и научила его вести себя в присутствии женщин. Но... Максимум, он просидит меж ее ног вместо десяти минут час! Ха! Такое чувство, что его это сильно расстроит!       — То есть, что же это значит? Ты вправе наказать меня за провинность? — это не укладывалось у Трандуила в голове. Его величество будут сечь или бить? — А у нас телесные наказания не приняты. Как жестоки ваши нравы, — он вздохнул. В сердце начал закрадываться страх.       Он мягко погладил ее по коленке, потом сел рядом, поскольку Ксанис не запрещала. Он гладил ее ладонь и смотрел в глаза, задавая волнующие его вопросы и показывая свой страх.       — Надеюсь, я не допустил непристойного на обеде и ты не станешь учить меня уму-разуму? Интересно, что говорила твоя сестра? Предлагала меня продать?       —Чего сразу бить? — удивилась Ксанис, запуская пальцы в шелковистые волосы эльфа, аккуратно расплетая тонкие колоски на левом виске, которые создавали впечатление, будто волосы там и вовсе сбриты. — Наказание может быть любым, не обязательно хлысты да розги. Это может быть и обновление библиотечных каталогов. Ну, Рилфрин, как я уже говорила, ублажает мать часами ртом. Хотя, опять же, чтоб ему это не нравилось. Гад, — зло выплюнула Ксанис. — А сестра... нет! — улыбнулась девушка. — Ты ей понравился и она хотела, чтобы я одолжила тебя ей на одну ночь.       — Но ведь я по вашим меркам неграмотный и знаю лишь квенья, — вздохнул он, — так что в записях буду бесполезен.       Он каждую минуту ощущал укоры уязвленной гордости, когда видел, как высоко развито царство темных альвов, и какое захолустье в сравнении с ними представляли его владения. У него и библиотеки не было, да и об образовании подданных он не слишком заботился, всему предпочитая танцы, пение, праздность и вино.       Но окончательно уйти в размышления о разнице меж их землями не дало замечание Ксанис о просьбе сестры, что заставило Трандуила встревожиться вновь:       — Одолжить на ночь!? Госпожа, я ведь не вещь, — и он уцепился за край ее одежд. — Если я и буду кому-то принадлежать душой и телом, то одной тебе...       — Да не собираюсь я тебя ей отдавать! — рассмеялась Ксанис. — Она меня младше, имею полное право отказать.       Он расслабился и позволил себе увлечь ее на подушки, где одарил чередой лёгких и ненавязчивых поцелуев в губы, ключицы, шею...       — Но погоди, — встрепенулся он, — ты говоришь, она младше, и ты поэтому можешь отказать... Выходит, отказать матери ты не смогла бы?       Перспектива быть отданным кровавой жрице не прельщала       — Ну, технически нет. Но... Нужен ты ей! У нее Рилфрин, к тому же, если бы ты ее заинтересовал, то она бы проявила бы к тебе уже внимание.       Оставалось успокоиться и спокойно лечь. Трандуил взял ее руку в свою.       — Неужели тебе, госпожа, никогда не хотелось быть слабой, предоставить мужу решать все за тебя? Опираться на него во всем?       Ксанис рассмеялась.       — Зачем? Меня это не утруждает. Это обычная жизнь. Чего я не понимаю, так это почему ты говоришь об этом, а сам наслаждаешься около меня. Тебе же нравится ничего не решать. Единственное, ты почему-то до ужаса боишься мою мать и сестру, как будто они спят и видят, как принесут тебя в жертву Ллос или ещё что.       — Знаешь, после того, как они принесли в жертву моих воинов и друзей, я не столь уверен в их мирных намерениях.       Он принял обиженный вид и вернулся к себе на лежанку, устроившись там.       — Прекрати строить вселенскую скорбь и возвращайся обратно. Ты не будешь там спать. Вообще, надо завтра приказать, чтобы ее убрали отсюда, — сказала Ксанис. — Иди ко мне и пошли спать. Не дури.       Он вернулся, но вел себя уже куда более скромно и не дотрагивался ее, стараясь сразу уснуть. И с чего она взяла, что сможет выдрессировать его?       Утро встретило Ксанис ноющей болью внизу живота и ощущением влаги меж бедер и на простыни. Опустив руку на промежность, желая рассмотреть что это, она уже знала, что увидит — кровь. Темная, со сгустками слизи и примесями смазки.       — Ллос, как же не вовремя...       Трандуил услышал ее стон и при виде крови пришел в ещё больший ужас.       — Что это, благие Валар? Тебе дурно? Ты умираешь?       В ответ Ксанис закатила глаза и отправила его прочь за несколькими лечебными травами и зельями, а сама переоделась.       Он принес ей пить и те зелья, о которых она просила, с искренним сожалением посматривая.       — Что случилось? У тебя открылась старая рана?       — Какая, к балрогу, рана? — раздражённо перерывала шкатулки Ксанис, пока не нашла скрученные в небольшие цилиндры мох. Чтобы тот не разлетелся, он был спрятан внутрь тончайшей паутины, от которой шла тонкая верёвочка.       — У тебя же была жена. Неужели ни разу не видел подобного? — спросила девушка, ставя одну ногу на стул и вводя внутрь себя этот цилиндр, пока палец с не упёрся костяшками в преддверии ее лона.       — Нет. У нее были свои покои. Мы сходились всего несколько раз перед тем, как зачать сына, а затем я уехал к стенам Мордора с войсками союза. А после она покинула меня. — вздохнул он. — Но теперь я понимаю, отчего она иногда отказывала мне в близости безо всяких причин.       — Ну, это повод отказываться от близости только если ты сам стираешь постели, — выдохнув, села Ксанис, закинув ногу на ногу. — Вообще, оно ничему не мешает. Но проблема в другом... Сегодня мне надо в совет. Насколько это затянется, неизвестно. И если я вместо того, чтобы думать о делах насущных буду считать время и анализировать, сколько ещё продержится мох, перед тем как начнет протекать — это будет не слишком хорошо. А уж если протечет, то это будет полнейшее фиаско. А идти надо.       Эльф наблюдал за ее действиями со сдержанной жалостью. Засовывать в себя что-то и истекать кровью вызывало у него лёгкий страх.       — Чем мне тебе помочь, раз ты так тяжело больна, госпожа? Я могу пойти в совет с тобой?       Но Ксанис отказала. Таскать с собой рабов всюду не возбранялось, но альв белой масти вызвал бы нездоровый интерес у слишком многих ее завистников — тут можно было вспомнить хоть вчерашнее покушение сестры на то, чтоб обладать им. Одного Ксанис не учла: того, что, покидая Трандуила, оставляет его наедине со своими домочадцами. А избалованная младшая сестрёнка вовсе не собиралась следовать запрету. Не прошло и получаса, как занавесь отошла в сторону, и в приеме блеснули алым глаза любопытной Ангидил.