Witness of Love and Gods

#Иногда мне хочется убить его. Медленно. Мучительно. Но не мне решать это. Не мне суждено это сделать. Хотя признаюсь, я всегда старался выставить его в плохом свете. Показать другим его смертоносную суть. С юного возраста, когда мы были совсем мальчишками, он вызывал у меня лишь неприязнь. Его высокомерный взгляд, направленный на нас свысока, безмерно раздражал меня. Его зависть была бесконечной, но все мы, казалось, закрывали на это глаза. После того, как все мы стали «товарищами» и частенько собирались вместе, никто и подумать не мог, что когда-нибудь он может пойти против нас. А он пойдет – если ему это на руку. Сейчас я бы убил его без промедления. Почему? Не до конца уверен. Быть может, потому что он отобрал у меня все, за что я сражался. Глупо, скажете вы. Ведь до сих пор я не знаю, он ли совершил ужасное преступление или же нет. Но ненавижу его по многим причинам. И когда придет его время отправиться в чертоги Аида, пусть же Александр увидит, какую змею пригревал в своем лагере все это время. Какой змеей он был. Кассандр. Он никогда не был настоящим другом никому из нас, не тогда, когда мы были еще юными, и не тогда, когда мы выросшие, срубившие не одну голову с чужих плеч, отправились вслед горящему мечтой Александру.# Птолемей широкими шагами рассекал лагерь, устремляя свой взгляд в толпу, пытаясь выловить там знакомые лица. Воины медленно готовились к следующему дню, завтра предстоял тяжелый переход, нужно было как следует отдохнуть. Тут командиры отдавали приказы своим подразделениям, там – молча наблюдали за приготовлениям. Но чего-то не хватало – Птолемей не видел своих товарищей с самого утра, и неспокойное чувство зашевелилось в его груди. Неспроста это. В последнее время его все больше охватывала мания преследования. Но быть излишне осторожным Птолемей не считал недостатком. Проходя мимо очередной палатки, Птолемей резко остановился, услышав голоса за плотной тканью. По коже побежали мурашки, как только взбудораженный мозг мужчины смог уловить слова. Птолемей обернулся по сторонам. Никого. Подошел ближе к палатке и прислушался к голосам. - Говорю вам, милые друзья, настало время выбрать сторону. Птолемей уже строит козни за спиной Александра и, без сомнений, контролирует его во многих решениях. Мы должны объединиться, пока не случилось ужасное, - раздавался голос Кассандра. - Откуда тебе знать, что у него есть власть над Александром, помимо влияния, которое имеем все мы на нашего царя? - Я видел его с Гефестионом, - широко оскалился (это сложно назвать улыбкой) Кассандр. – Разве не проще объединиться с фаворитом царя – теперь, когда царица показала свою бесполезность – и увеличить свое влияние на Александра? Потому что Александр сделает все, о чем пожелает Гефестион. Всегда делал. Такова цена любви. - Гефестион может стоять за этим и в одиночку, - раздался другой голос, похожий на голос Антигона. - Кто знает. Гефестион никогда не пользовался этим у нас на глазах, но он еще тот тихоня. Он опасен. Я предлагаю, мы должны предупредить их обоих и затем,.. – начал Кассандр, но порыв ветра, ворвавшийся в палатку, заставил его обернуться. - Не вмешивайте Гефестиона в ваши дела, - начал Птолемей, вступая в кольцо генералов. Ему не оставалось иного выхода как вмешаться. - Конечно, ты хочешь, чтобы мы не говорили о нем. Скоро сам себя царем возомнишь, - сплюнул Кассандр. - Ради твоего же блага, Кассандр, - угрожающим тоном сказал Птолемей. – Не угрожай ему или погубишь всех нас. – Как мог он объяснить им глубину заблуждений, в которую они погружаются против воли? – Если мы… уберем Гефестиона, мы потеряем контроль над Александром. Вы все понимаете это, но не хотите осознавать: без Гефестиона Александр падет. А мы вслед за ним. - Так все же ты уже воспользовался этим фактом, - холодно улыбнулся Кассандр. – Я видел вас, и не смей отрицать этого! - Что ты мог видеть… - начал Птолемей, но запнулся, когда страшная мысль закралась в его голову. «Что он видел? Как много? Если он стал свидетелем одной из наших личных встреч, то уже бы втоптал меня в грязь». Его взгляд стал непроницаемым, как только столкнулся со взглядом глаз Кассандра. «Ему было бы выгодно сказать о том, что Гефестион уже побывал в моей постели. Но еще не сказал, а значит ничего ему не известно». – Что ты мог видеть, называют разговором друзей, Кассандр. Потому что Гефестиону я друг, если ты вдруг забыл об этом. Такой же друг, как все мы Александру – по крайней мере, мы когда-то ими были. Полное напряжения молчание было в палатке, все взгляды обращены к словесной битве Птолемея и Кассандра. Наконец последний отвел взгляд, оглядывая равнодушными глазами товарищей. Затем вновь посмотрел уже с горящей ненавистью на Птолемея. Но Птолемей смело смотрел на него в ответ. Кассандр, фыркнув, сказал товарищу: - Так и быть, - оскалился он. – Будь по-твоему – в этот раз. Но я буду приглядывать за тобой. Гефестион все еще угроза для нас, - продолжил он, глядя на остальных. – Он с легкостью может пожелать нашей смерти, и Александр последует его желаниям и заменит нас своими персидскими выродками, которых контролировать будет куда проще, чем нас, свободных македонцев, - прошипел он с неприязнью. И покинул палатки, остальные тоже постепенно уходили вслед. Птолемей стоял в тишине, медленно приводя мысли в порядок. Он едва не разрушил собственный план… - Ты ходишь по тонкому льду, Птолемей, - послышался тихий голос Неарха. – Будь осторожен. И какую бы игру с Гефестионом ты не затеял… - он запнулся. – Не недооценивай его. И про Александра не забывай. Затем генерал покинул палатку, оставив Птолемея наедине с собственными мыслями. Гефестион дремал в своей палатке. Войску предстоял еще тяжелый путь, и минуты отдыха были самыми дорогими для мужчины. Но мысли, витавшие в голове, никак не давали ему желанного покоя. Он не задумывался ни о чем особенном, но все же никак не мог заснуть. Воины передвигались около его палатки, бряцая металлом и едва слышно переговариваясь. «Может быть, и мне следует еще раз просмотреть оружие, - нахмурился Гефестион. – «Быть может, тогда я смогу наконец заснуть…» Вдруг снаружи послышался звук, совсем рядом с его палаткой. Гефестион приподнялся на локтях, когда темная фигура проскользнула в его покои. Он напрягся, готовясь к нападению, но незнакомец не предпринял попытки напасть. Вес его придавил Гефестиона, обездвижив, уверенные руки стянули одеяло на пол. Теплые губы коснулись прохладной шеи, обжигая горячим дыханием. - Не будь таким напряженным, - мурлыкнул низкий голос, заставив Гефестиона облегченно расслабиться. – Тише, любовь моя, - улыбнулся мужчина ему в шею. Раздраженно фыркнув, Гефестион высвободил свои руки из плена и скинул плащ с ночного гостя. - Ты испугал меня, Александр, - улыбнулся он, зарываясь пальцами в золотые пряди, тогда как страстный рот уже исследовал его шею. - Тебе нечего бояться… рядом со мной, - ответил царь, опустив Гефестиона еще ниже. Его глаза таинственно блестели в темноте, пока он раздевал себя перед мужчиной, которого собирается любить этой ночью. Гефестион ничего не сказал, мысли разбегались при виде такого неожиданного подарка. Но все же возмутился, почувствовав на себе требовательные руки Александра: - Ты, кажется, куда-то торопишься, - поддразнил он, заставив Александра удивленно вздернуть голову. Царь заглянул в голубые глаза на мгновение и ухмыльнулся, словно хищник, увидевший лакомый кусочек. - Но ты ведь не возражаешь, так? – прошептал он на ухо возлюбленному, чувственно посасывая мочку. Гефестион застонал, прикрыв глаза, и более не сказал ни слова. Руки Александра были повсюду, громко заявляя о желаниях своего хозяина. Но Гефестион не смел противиться, и его тело поддавалось желаниям возлюбленного. Только когда пальцы Александра проникли в него, вина жгучим облаком затуманила голову брюнета. Вот он лежит, под мужчиной, который любит его и думает, что он верен ему и только ему. Что уже, конечно, не было таковым. Несколько ночей назад Гефестион по своему желанию возлежал с другим мужчиной. Ни разу мысль об Александре тогда не посетила его голову, но теперь, когда Александр обнимает его наяву, Птолемей не смеет покидать мыслей Гефестиона. Александр захватил его губы в нежный поцелуй и медленно скользнул в него, заставив Гефестиона задохнуться. Издавая стоны удовольствия, Александр толкнулся в него вновь и вновь в знакомом им обоим ритме. Гефестион уткнулся Александру в плечо, подрагивая время от времени. Но даже если тело и содрогалось от удовольствия, мысли, мучительные, наполненные виной, накатывали на него все сильнее. «Если Александр узнает обо всем, то что сделает? Наверняка убьет Птолемея… Каким же грязным я себя чувствую… А ответ на все мои мучения, как никогда, прост – я предал доверие Александра». Он простонал, неосознанно толкаясь назад к чужому телу. «Боги, прокляните меня за эту слабость. Он заслуживает лучшего…» Александр тяжело вздохнул, дойдя до пика удовольствия. Целуя Гефестиона, она ласково улыбнулся, чувствуя ответный вздох удовольствия от мужчины. Затем отстранился, потянулся за куском ткани, чтобы очистить себя и любимого. Гефестион же лежал на постели, лениво наблюдая за Александром в темноте. - Ты подозрительно тих сегодня, - прошептал Александр, нежно поглаживая темные локоны. Гефестион лишь покачал головой. Сейчас он не доверял своему голосу, боясь раскрыть слишком многое. Александр не стал настаивать, опустился на постели и обнял лежащее рядом тело. Сердце царя замерло на мгновение, дыхание прервалось, и Гефестион понял, что возлюбленный уже мирно заснул после тяжелого дня. Он посмотрел в его умиротворенное лицо. Комок в горле становился невыносимым, и Гефестион выпутался из его объятий и поднялся на ноги. Он нашел в темноте одежду и выскользнул в освежающую прохладу ночи. Воздух морозил его все еще потную кожу, заставляя дрожать, но мужчина шел вперед, не обращая на это внимание. Борясь со слезами, норовившими скатиться по щекам, он рассекал лагерь. Он не знал, куда идет, пока не остановился рядом с палаткой Птолемея. Долгие мучительные минуты Гефестион стоял в тишине. Ведь сейчас он еще может вернуться назад, к Александру, или же пойти дальше по лагерь. Или он может встретиться с Птолемеем и поговорить. Последний вариант оказался предпочтительнее. Сделав глубокий вдох, Гефестион прошел ко входу, неслышно откидывая ткань в сторону. Лучи лунного светила проникли внутрь, дав понять мужчину, что Птолемей был не один: глубоко заснув, генерал обнимал спящую женщину. «Таис», - мгновенно узнал ее Гефестион. И даже не понял, какое же чувство ощутил сначала – обжигающее сердце предательство или же леденящее одиночество. Впервые за столько дней его сердце летело к Птолемею в надежде получить желанную усладу. Но наткнулось на шипы отказа и разочарования. «Неправда, я все выдумал», - покачал головой Гефестион, но не смог сдержать слезы. – «Он любит Таис, как Александр любит Роксану. Я не могу встать между ними. Я остался совсем один…» Гефестион отодвинулся от палатки, насилу заставив себя оторваться от спящей пары. Но сон Птолемея уже покинул. Чутье воина пробудило его, как и во многие другие разы. Сонно моргнув, он посмотрел на проем входа. Весь сон окончательно слетел, когда мужчина заметил Гефестиона на входе. Слеза на щеке блеснула в свете луны. Птолемей уже открыл рот, чтобы сказать, но брюнета уже и след исчез. Чертыхнувшись, Птолемей поднялся, схватил плащ и выбежал наружу. Глубоко вдыхая холодный воздух, он быстро заметил удаляющуюся фигуру в темноте. Укутался покрепче в плащ и неслышно двинулся следом. Ведь причин будить весь лагерь не было. По крайней мере он на это надеялся… Когда Птолемей наконец достиг Гефестиона, мужчина уже остановился достаточно далеко от палаток. Приведя себя в порядок, Птолемей медленно подошел к нему. Никто не смел первым разрушить тишину, ожидая другого. - Что-то не так? Гефестион прикрыл глаза. Вопрос Птолемея казался таким логичным в своей простой форме. Конечно, что-то было не так: обычно он не склонялся ночами по лагерю, нарушая чей-то сон. Но ни слова вымолвить он так и не смог, не хотел, несмотря на то, что несколько мгновений спустя он так рвался к нему именно за этим. Птолемей сделал шаг ближе, почти соприкасаясь грудью со спиной Гефестиона. - Гефестион, что не так? Что-то случилось? В его голосе звучало неприкрытое беспокойство. Рядом с Гефестионом бесполезно притворяться, тот был слишком умен. Гефестион склонил голову, надеясь, что Птолемей просто уйдет. Обычно если он был так тихо, человек сам покидал его. Но этот мужчина не сдвинулся с места, терпеливо ожидая ответа. Беспомощная, горькая злость расцвела в Гефестиона прежде, чем он смог остановиться. Боль крутила живот. Да и чья вина во всем этом! Кому она принадлежит? А он так устал от этой игры, которая оставляет его в дураках все время. - Оставь меня в покое, - процедил он сквозь зубы, давая Птолемею последний шанс уйти перед вспышкой. Птолемей же почувствовал, что что-то было совсем незнакомым в поведении брюнета, но сохранил спокойствие. - Расскажи мне, - настаивал он. Гефестион дрогнул, не справляясь с чувствами. - Я один, - признался он, глядя в небо блестящими от слез глазами. Другой мужчина постарался скрыть замешательство на лице, но Гефестион, заметив, лишь грустно шмыгнул носом. – Тебе следует вернуться к Таис. Ночь холодна, а твое тело согреет ее. – Он постарался говорить ровно, хотя гнев и злость полыхали в нем, грозясь вырваться наружу. Ему не в чем винить Птолемея… Ведь он дал ему то, чего отчаянно желало его сердце. Наконец Птолемей понял, что же случилось, но стоило ему открыть рот, Гефестион покачал головой. Голубые глаза смотрели куда угодно, но только не в его глаза, но отчаяние, пронизывавшее их, заставило сердце генерала тоскливо сжаться. - Александру следует пойти к Роксане. И он уйдет, когда пожелает. Ведь он приходит и уходит по своему желанию – таков уж наш царь. Но он был не просто царем для меня. Раньше я думал, что мы… - Гефестион прикусил губу, злость и грусть боролись за первенство в его рассеянном разуме. – Я думал, что мы равные. Он говорил, что мы равны, что я значу для него больше, чем кто-либо. Весь мир был распростер у наших ног, но что я ценил больше всего – я принадлежал ему также, как он – мне… Как глуп я был, как наивен! Мы были юны, мы не знали, как жесток это мир. – Он глубоко вздохнул, сжав пальцы в кулаки. – Но Он понял все это давно и продолжал осыпать меня ложью о вечной любви раз за разом. Хотя теперь я его не волную, незачем лгать. Теперь есть Роксана. И только теперь я понял, что нахожусь посреди тускло вянущих цветов, которые когда-то были нашими мечтами. И когда ты вновь оживил меня, мне пришлось столкнуться с реальностью во второй раз: ты привязан к другой. Все, что было между нами, - тайная миссия, через которую мы управляем Александром, и похоть, которую мы разделяем в темноте подальше от алчных глаз. Полные муки глаза обратились к Птолемею, холодные и пустые. - Но Александр верит мне: верит, что я лелею нашу любовь и бережно храню ее в сердце. Что я люблю и буду любить его что бы ни случилось и дарить собственную любовь в ответ. Но я обесчестил эту любовь своими низкими желаниями! О мое черное сердце! Я предал его без причины. Зачем ему любить меня, если я так слаб? Он заслуживает лучшего... Когда Гефестион замолк, Птолемей не смел сказать что-либо несколько мгновений. «Частично он все же прав. Я люблю Таис. Она будет моей женой, моей единственной, и родит мне сильных сыновей. Все так. Но Гефестион… У этой истории совершенно другой конец. И мои чувства к нему… Они не слабее тех чувств, которые я испытываю к Таис, но они иные. Александр тоже, наверняка, любит Роксану совершенно иначе, чем Гефестиона.» Позволив себе обнять мужчину, Птолемей поднес сжатый кулак ближе к губам, стараясь расслабить Гефестиона. -Александр любит тебя. Всегда любил и всегда будет любить. Сейчас его сердце может быть слепым, но рано или поздно он поймет, как ты важен для него. Даже когда мы были мальчишками, он любил тебя как никого другого, прежде, чем ты ответил ему взаимностью. Он остановился, взвешивая слова. - Мои чувства к тебе… совсем отличаются от дружеских. Но моя любовь никогда не сможет соперничать с любовью Александра. Только его любовь тебе следует впускать в свою душу. Слушай свое сердце. Тело Гефестиона расслабилось ненамного, пальцы переплелись с пальцами Птолемея. Глаза уставились в бездонную темноту, раскинувшуюся перед ними. - Дай ему время, - прошептал Птолемей, мягко коснувшись своей головой головы брюнета. – Он увидит свои ошибки. И будет любить тебя как прежде. Сейчас ему приходится тяжело. Но ты ведь знаешь: он не глуп, чтобы понять, когда люди на его стороне и когда они противятся его решениям. Мысли об этом терзают его, но вскоре мы снова двинемся в путь, и свет Богов прольется на нас с небес. - Нам всего-то нужно переждать ночь, - буркнул Гефестион, наконец посмотрев Птолемею в лицо. – Ты мог бы солгать, - вдруг улыбнулся он. – Мог бы сказать, что любишь меня, что мы… - Он запнулся на полуслове, покачав головой. - И ты бы сразу это понял, - улыбнулся в ответ Птолемей, прижав свой лоб ко лбу Гефестиона. – Скажи мне кое-что, - прошептал он. – Ты жалеешь? О нас? О твоем предательстве? – Как бы сильно он ни боялся ответов, ему нужно было знать. - Наш разделенный грех… - Гефестион сглотнул комок в горле, прикрыв глаза. Затем открыл их и посмотрел на Птолемея. – Нет. Не жалею. И от этого больнее всего. Птолемей кивнул, но не промолвил ни слова. Они были не нужны. Ночь медленно протекала, и мужчины стояли в тишине, задумавшись о своем. #В тот момент я начал понимать, сколько же вреда принесли мои попытки спасти Александра. Но как и сказал мне Гефестион в ту ночь – а я верю, что он сказал это искренне, - я ни о чем не жалел. Да, мы могли разрушить все, что было, и держаться друг от друга подальше. Но когда я решился поцеловать его впервые – или же разделить с ним постель – я знал, что это необходимо. Для него. Ему нужен был покой, нужно было почувствовать себя в безопасности. Почувствовать любовь. Каким бы сильным он ни был, Гефестион всего лишь человек. И он желал, чтобы его любили в ответ.#