Witness of Love and Gods

#После той ночи, когда Клит встретил свою погибель, все мы жили в постоянных сомнениях. Мы боялись вздохнуть лишний раз и ходили неслышно, словно призраки. Никто не смел даже догадываться о том, что происходит в голове у Александра; даже я не смел приблизиться к нему, хотя мысли о нем не давали мне покоя. Гефестион мало рассказывал мне о состоянии царя, а я боялся просить большего. Я знаю, он навещал Александра каждый день, а тот все еще просил времени и терпения. И мы ждали. Те, кто противостояли Александру, впрыскивали свой яд в других, настраивая еще больше людей против царя. Но многие все же оставались верны златовласому владыке, зная, как бывает беспощаден его гнев. В особенности после того, что случилось… Никто не знал, как он поведет себя в следующий момент. Я знал, что то, как Александр поведет себя, важнее всего остального. Для всех нас. Если он проглотит те оскорбления, какими его изрядно поливали изо дня в день, и вернется пораженный, то потеряет свое лицо навсегда как и уважение всех в этом войске. Потом Александр был бы вынужден отдать свою власть кому-то другому. А если он продолжит прятаться ото всех, то его поведение лишь вызовет очередную волну споров и раздражений. Люди нуждались в том, чтобы их заставили замолчать, даже если это им совсем не понравилось бы. Но это доказало бы армии раз и навсегда, что Александр – царь, и никто не имеет права идти против него. Но что сделает сын Зевса, нам было неизвестно. Когда Гефестион навестил его еще через несколько дней, мысли Александра оставались загадкой для всех нас. Но одно точно произошло: Гефестион вернул свою самоуверенность. Из того, что я слышал, было даже то, что он якобы запретил царице навещать мужа. Дерзко, должен признать, но ничего меньшего я от него и не ожидал – или от Александра. Гефестион единственный знал, что происходит на сердце у Александра, и знал, что тому требуется покой. Хотя бы сейчас. Но вскоре царь ввел нас в план действий, и это показало нам с Гефестионом, чего же мы добились за эти годы…# Воины прибывали по велению своего царя. Волнение и тревога висели в воздухе, озабоченные взгляды метались из одной стороны в другую. Словно стадо овец, - насмешливо подумал Гефестион, разглядывая идущую мимо него толпу. Но даже его маска спокойствия грозила треснуть в любой момент. Сердце бешено стучало в груди, отзываясь в дрожащих скрещенных руках. Что же ему делать? Сегодня он все расскажет, без сомнения. Подняв лицо к солнцу, Гефестион тихо взмолился к Богам. Он знал, Александр делает все правильно. Но что бы то ни было это решение будет слишком горьким для войска. Щетина на щеках, отросшая за последние несколько дней, колола руку, когда он задумчиво провел пальцами по лицу. Он улыбнулся, подумать только, он да с бородой. Мужчина не смотрелся в зеркало уже довольно давно, определенно. Тяжелейшие думы овладели его разумом, чтобы думать об обычных повседневных вещах. Вздохнув, Гефестион наклонил голову в бок, болезненно поморщившись от боли в шее. Он находился в постоянном напряжении вот уже несколько дней, слишком устал от напряжения и беспокойства. Остается надеется, что это к лучшему, - угрюмо подумал он. Но что-то подсказывало ему, что все будет гораздо хуже, чем хотелось бы. - О чем ты думаешь? – Внезапно голос раздался над ухом Гефестиона, и генерал удивленно повернулся назад. Пара смеющихся глаз встретили его собственные, и теплая улыбка весело сияла на лице Александра. – Ты настолько погрузился в себя, что я не смог устоять, - пояснил он уже серьезно. - Прости, я был невнимателен, - тихо прошептал Гефестион, едва улыбнувшись. Затем обратил свой взор к движущемуся потоку людей, которых они вдвоем, казалось, совсем не заботили. Успокоившись, он вновь повернулся к царю. - Не беспокойся, Гефестион, - прошептал Александр. Тон его голоса странно напоминал тот вечер перед битвой при Гавгамелах. – Мы лишь в начале пути. Мы все боимся. – И Александр двинулся дальше, оставив Гефестиона позади. "Что он собирается делать?" Эта мысль не покидала мысли мужчины, который пошел другим путем, к небольшому холмистому возвышению. Прежде чем он смог выбраться из толпы, его взгляд зацепился за Птолемея, стоявшего неподалеку. На его лице спокойствие. Но Гефестион видел сквозь него, видел, как тревога охватывает его все сильнее и сильнее. Ведь, в конце концов, игру начал Птолемей… Игра. Действительно. И сейчас мы увидим, по чьим правилам играет Александр. Птолемей поднял голову в тот момент, когда Гефестион встал рядом с ним, быстро кивнув. В его глазах - беззвучное послание, доступное лишь одному мужчине. - Скоро, - прошептал он, краем глаза следя за толпой. Большинство военачальников скрылось в толпе, находясь рядом с подчиненными, лишь немногие вышли вперед, навстречу Александру. Стоя так близко к Гефестиону, так, что их плечи чуть не соприкасались, Птолемей не мог сосредоточиться. Все, что он мог чувствовать, - это запах мужчины, заставляющий его сердце мчаться галопом. Но он отогнал подобные мысли прочь, невольно раздражившись. Не время думать об этом. Сейчас нет причин рассказывать Александру о моих чувствах к его возлюбленному. Остается надеяться, что Гефестион внушил ему верную мысль и повел его по верному пути, по желанному для нас пути. Единственному шансу на выживание. Александр стоял лицом к людям, наблюдая за всем миром, открывавшегося перед ним. С небольшой возвышенности он видел бесконечные просторы. Как много еще осталось неизведанного! Как много им нужно еще изучить! Медленно царь повернулся к своим подчиненным. На его лице – ни тени сомнения, и самые дорогие его сердцу люди знали, что он принял решение. - Конечно, вы боитесь! – воскликнул Александр, его голос эхом посреди тишины. – Мы все боимся! Потому что никто и не грезил о том, чтобы забраться так далеко! – Он вскинул руки к неизведанным землям. – И вот, через пару недель, мы выйдем к Океану и повернем домой. Мы построим суда и пройдем под парусами вниз по Нилу в Египет. Доберемся до Александрии и через несколько недель будем дома! – пояснил он вдохновленно. В глазах его горел огонь. Гефестион видел этот взгляд раньше, и, судя по тому, как переминался с ноги на ногу Птолемей, тот тоже понял, что грядет: Александр будет упорствовать. Согласно их плану. Однако страх не покинул сердце Гефестион. Слишком просто… Так не может быть. - Дома нас ждут любимые. Дома мы будем хвастаться трофеями и рассказывать о Азии. Дома нас ждет почет и слава до конца наших дней! – ликовал Александр, подняв руки в небо, сказав все, что хотел сказать. Птолемей посмотрел на людей позади него. Тишина становилась мучительной. Он кинул быстрый взгляд на Гефестиона, который не сводил глаз с царя. Крики поднялись где-то в глубине толпы, далекие для тех, кто жаждал их услышать. - Мы пойдем за Александром! Но остальные все еще хранили молчание, склонив головы. Никто не смел встретиться со взглядом царя. - Что? – недоверчиво вопросил Александр. – Молчание. Его поза изменилась, потеряла долю уверенности. Глаза старались увидеть в своих генералов то, чего так жаждало его сердце. - Мы с тобой, Александр! – крикнул мужчина в задних рядах те слова, которые царь хотел бы услышать. Когда Александр заговорил вновь, Гефестион застыл, не в силах сдвинуться с места, отвести взгляд от него, когда царь решил прибегнуть к той же тактике, какую использовал перед битвой на Гавгамелах: обратиться к ним, как к своим друзьям, показать, что они ему дороги. Но в этот раз все было иначе. В этот раз они не вскинули мечи к небу с победным кличем. Только в задних рядах продолжали орать, уверяя Александра в своей верности. Все остальные были безмолвны. Птолемей осмотрел людей вокруг себя, пытаясь внушить им, что Александр пойдет дальше. Ведь это его самая трепетная мечта, он не свернет с пути. - Вы разбиваете мне сердце! – воскликнул Александр с болью. – Неужели вы боитесь? Ответа не последовало, но многие прошептали друг другу что-то, слегка повернувшись. Высокий мужчина вышел из толпы, неуверенно поглядывая по сторонам. - Кратер! – послышались крики. - Мой царь, - начал генерал, чуть запинаясь. Александр посмотрел на него с удивлением, отразившимся на его лице. – Я не люблю нытья и не терплю его в своих рядах, - уже тверже продолжил мужчина. «Легко ему говорить с такой-то поддержкой, - беспокойно подумал Птолемей. – Ни к чему хорошего это не приведет». - Но я потерял много людей, а те, что пришли их на место, слишком юны. Кого-то болезни унесли, кого-то закололи в сражении, на берегах Окса. Одни погибли достойно, другим повезло меньше. Но все они мертвы. – Он запнулся. Александр обратил взгляд к Гефестиону, и их глаза встретились. Недавние разговоры тут же всплыли в памяти, и Александр застыл. Гефестион отвел взгляд, уставившись на Кратера. Вина комком стояла в горле, и не в первый раз он уже задавался вопросом, истинны ли его мотивы, правильно ли было наставлять Александра, нужно ли было поддержать его «мечту». Генерал говорил и говорил, воплощая в слова сокровенные мысли солдат. Гефестион признал, что все это правда. Многие ли из тех, кто был с ними в начале, теперь стоят среди них? Он прошел все те битвы, о которых твердил Кратер, и носил бремя шрамов на собственном теле. Но жил, все еще. Ему не хотелось воевать, не хотелось еще одной битвы, убивать еще одного варвара, пересекать еще одну реку. Но если Александр изберет этот путь, ему ничего не останется, кроме как последовать за ним. «И я толкнул его на этот путь», - горько напомнил себе он. – «Я решил все за всех». Когда Кратер закончил, люди вскрикнули в согласии, обратив лица к царю, ожидая его ответа. Александр оглядел первые ряды, осторожно подбирая следующие слова. - Кратер! – крикнул он хриплым голосом. – Добрый Кратер! Кто мог сказать лучше, чем ты, благороднейший из людей? Но мое тело тоже покрыто шрамами, а кости переломаны. Мне тоже пришлось видеть смерть, и я прошел через все трудности вместе с вами! - Знаю, мой царь, за это мы все тебя и любим! – воскликнул в ответ Кратер. – Но клянусь Зевсом, слишком многие пали! – продолжил он. – Ты лишен радости отцовства, Александр, - запнулся он вновь. Многие заметили, как взгляд Александра метнулся к Роксане. – А мы всего лишь покорные смертные, страшащиеся гнева богов. Мы только одного хотим: увидеть своих детей, своих жен и своих внуков, в последний раз перед тем, как разделим участь своих товарищей в царстве Аида. Александр молчал, отвернувшись к просторам, что распростерлись до самых границ неба. - Да, ты прав, Кратер. Я проявил равнодушие. Птолемей и Гефестион одновременно взметнули головы к царю, не в силах поверить в то, что было сказано. На какую-то секунду им показалось, что Александр сдастся, пойдет людям навстречу, покажет свою слабость. - Я отправлю заслуженных воинов домой, - продолжил Александр, встав лицом к людям. – Вы получите серебряные щиты. – Воины издали радостный клич, надежда яркими цветами расцветала в израненных душах. – Все, прослужившие в армии семь лет, будут взяты на полное содержание за счет казны! Люди закричали еще громче, уже радость искрилась в их голосах. Но Птолемей не смел присоединиться к торжеству. Что-то шло не так. Быстрый взгляд искоса на Гефестиона дал понять, что тот тоже пребывает в сомнениях – красивое лицо хмурилось, глаза стали темней грозовых туч. - Богатые, любимые, - все говорил Александр, каждое его движение сопровождалось новыми криками вопиющей искренней радости. – А ваши жены будут считать вас героями до конца ваших дней. И вас ждет спокойная, тихая смерть. Птолемей нахмурился еще больше, шальная мысль закралась в его кудрявую голову. Его товарищ явно что-то задумал, ведь предыдущие его слова совсем не сочетались с тем, что он молвит сейчас. Александр не мог сдаться так просто, не мог подвести свою мечту. Гефестион выглядел, казалось, еще несчастнее. «Что же ты творишь, Александр? Разве не видишь, ты играешь с огнем?! Одно неверное движение, и все наши кошмары станут явью». Он переминался с ноги на ногу, стараясь не сводить глаз с окружения Александра. - Но это мечты, Кратер! – вдруг сказал Александр, заставив Гефестиона замереть в ужасе. – Вас уже нельзя назвать македонцами после того, как вы наплодили детей с персидскими женами и набили мешки золотом… Потому что вы полюбили все то, что губит настоящих мужчин! – в отчаянии воскликнул царь. Гефестион вновь посмотрел на людей, теперь понимая, что задумал владыка. Такой конец он выбрал для них. - Неужели не ясно? И вы не хуже меня знаете все это, что годы улетят, воспоминания потускнеют, слава от ваших побед померкнет, но одно будут помнить всегда – вы бросили своего царя в Азии! Ибо я пойду дальше вместе с армией азиатов. Тишина, наполненная сомнениями, отчаянием и удивления, повисла над людьми. Слова царя медленно доходили до все еще радостных людей. Птолемей обернулся, видя, как напряжение все нарастало. Затем кулак взвился в воздух, и гневные слова прорезали тишину. Голоса кричали о Клите, не желавшие повторить его судьбу. Оскорбления градом полились на Александра, но многие еще молчали, зная, чем может обернуться гнев владыки. Но Птолемей, подобно другим генералам, знал: желающих поднять бунт здесь слишком много. - Я прошу у вас всего один месяц! – крикнул Александр. Персы двинулись к царю, готовые защитить его, если понадобится. Кто-то из воинов смел указывать пальцем на царя, крича недостойные слова. Люди едва сдерживались от того, чтобы не наброситься на светловолосого владыку и не растерзать его. Гефестион молниеносно обернулся и преградил путь одному из воинов, видя гнев и злобу на его лице. - Это твой царь! – крикнул он, стараясь вразумить его, дать ему понять, что ни к чему хорошему его атака не приведет. Но слов было сказано достаточно, чтобы перейти допустимую черту. «Сын Зевса», - презрительно кричали они. «Ты убил Клита и нас убьешь?» «Тиран», «Деспот». Вдруг из толпы вылетела перерезанное тело собаки, достаточное, чтобы разъярить Александра окончательно. Гефестион спешил за царем, когда тот кинулся на людей, стараясь уберечь царя и не подпускать к нему никого. Все это время Александр бросал вызов своим подчиненным, но никто не смел поднять на него руку. Глядя на происходящее, Птолемей задумался, сколько же неразумных падет сегодня из-за собственной дурости, внутренне торжествуя, зная, что все идет по плану. Александр пойдет дальше. Он показал свою силу, и сегодняшний всплеск ненадолго удержит его врагов на расстоянии… Когда все разошлись по своим подразделениям и палаткам, Гефестион вернулся на место сегодняшней перепалки. Буйный ветер трепал его волосы, развевал одежду. Мысли в голове превратились в хаотический рой, отчего голова болела нещадно. Александр успокоился быстро, почти сразу после того, как покинул собрание. Решение его было непоколебимым. Что будет завтра – никто не знал. И сейчас Гефестион не хотел думать об этом. Вообще ни о чем не хотел думать. Как бы хотел он, чтобы разум его очистился, лишился всего, опустел… - Все кончено. Гефестион слегка кивнул головой, прикрывая глаза, когда Птолемей приблизился. - Что если… - начал он, но вдруг запнулся, раздумав спросить. - Все будет хорошо, - успокоил его Птолемей, положив руку на плечо темноволосому мужчине. – Бунтари умрут, очаги должны быть потушены вовремя. Так Александр выживет. - Александр говорил о чьей-то гибели? – удивился Гефестион. – Из-за оскорблений? – Птолемей кивнул. – А ты здесь случаем не причастен? – тихо спросил Гефестион, сузив глаза в догадке. - Быть может, я упоминал такое, - сдался Птолемей, улыбнувшись сообщнику. – Но это ничего не значит. Все равно кто-то бы заговорил об этом. В армии есть те, кто желает убить Александра уже сейчас. Ты ведь прекрасно знаешь. Они должны умереть, - надавил он. Гефестион кивнул, вздыхая. - Лучше они, чем Александр. Птолемей согласился с ним, опустив руку, уставившись в темноту. Ни слова более не было сказано между ними в эту ночь. Темная фигура поднялась из-за кустов и пошла прочь. Добравшись до первых палаток, Кассандр фыркнул, посмотрев на двух генералов вдали. - Вот в какую игру ты играешь, Птолемей? – улыбнулся он. – Ну хорошо, играть вдвоем интереснее. Еще увидишь. Повернулся и ушел дальше в темную пучину лагеря.