Post mortem

Дым витал в помещении стеной плотного тумана, разглядеть за которым можно было только тени. Он зависал в воздухе причудливыми объёмными узорами, прятал чёткие линии и скрывал за собой всё, что могло бы привлечь внимание случайного наблюдателя. Он забирался в лёгкие вместе с воздухом, вытесняя оттуда кислород, и заставлял задыхаться пряной горечью, оседая на корне языка вместе с крепкими ругательствами, так и рвущимися наружу. На Слизерине курили только парни и только трубки с дорогим — индийским или кубинским — табаком. Они усмехались развязными змеиными улыбками королей новой эпохи, вальяжно откидывая головы назад, когда выпускали целые струи плотного тумана. Держали длинные тёмные трубки длинными тонкими пальцами, затопляя гостиную этим острым, въедливым, тяжёлым ароматом, заставляющим МакГонагалл красноречиво морщиться и внимательней присматриваться к ученикам факультета змей, выжидая, чтобы назначить отработку. Даром, что подопечные МакКошки щеголяли дешёвыми магловскими самокрутками во внутренних карманах мантий. Девушки, которых знал Регулус; девушки, с которыми он общался, не курили. А если и курили, то тайком, стыдливо убирая следы преступления каждый раз, когда совершали его. Парень видел один раз, как курили какие-то рейвенкловки за теплицами: по-девичьи изящно, легко, ни чуть не тягуче, как это смотрелось у парней; они зажимали тонкие трубочки между указательными и средними пальцами и подпирали локоть второй рукой. Магловские сигареты, которые курила Девчонка-чьего-имени-Регулус-всё-ещё-не-знал, не выглядели особенно дешёвыми, но запах от них стоял премерзкий. Она, совершенно не заботясь о том, как выглядит и какое впечатление производит, глубоко и долго затягивалсь, удерживая сигарету чуть ли не всеми пальцами правой руки. Дым был плотным. Он летел в разные стороны, придавая девчонке тот же мистический ореол лунного свечения, какой окружал скрывшегося за туманом призрака. Регулус отвернулся в сторону мутного окна, хотя для того, чтобы отделаться от этого мерзкого запаха, нужно было как минимум покинуть дом. Блэк был совершенно не уверен, что, выйдя, сможет вернуться обратно — у него между висками засело стойкое ощущение, что это место исчезнет вместе с ветром, стоит только моргнуть. Поэтому он терпеливо сносил раздражённое шевеление в груди и острое желание избавиться от собственных лёгких, пропитанных этим противным дымом уже насквозь. Парень совершенно не сомневался, что если достать внутренние органы сидящей напротив девчонки и хорошенько встряхнуть, то из них посыпется этот гадкий пепел и мелкая чёрная стружка. — Мне нужно в Лондон, — произнёс Регулус, нарушая вязкую, как и дым между ними, тишину. Девчонка совершенно не поменяла своего совершенно равнодушного выражения лица. Она продолжила молчать, и парень уже было подумал, что его не услышали. — Автобус до Ньюквейя ходит раз в день; оттуда добираешься до Сент-Остелла и садишься на поезд. Думаю, к пятнице будешь созерцать Темзу и дышать лондонским смогом, — отрывисто протянула она, наконец-то туша сигарету об пепельницу. Откинулась на спинку стула и сложила тонкие белые руки на груди. Размытые очертания призрака, словно смазанные водой акварельные краски, показались сквозь мутную дымку — он опять стоял вплотную к девчонке. Регулус был бы счастлив, если бы смог дышать воздухом, а не табаком или смогом. Сейчас, например. Он определённо упустил момент, когда его жизнь настолько круто перевернулась, что в раздел «несбыточные мечты» перешло просто желание осуществлять дыхательный процесс без затыкающего гортань сигаретного дыма. А ведь раньше он мечтал о том, чтобы стать ловцом «Стоунхейвенских сорок» в основном составе. А до того — стать пиратом и бороздить моря, как Френсис Дрейк. — Я не знаю, как пользоваться вашим магловским транспортом, — сухо, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства, которыми уже можно было вытирать здешние полы заместо половой тряпки, проговорил Регулус. Палочки не было — трансгрессировать нельзя было. Кричер не отзывался на зов, сколько бы раз он не угрожал ворчливому домовику комнатой Сириуса и сколько бы серьёзности не вкладывал при этом в угрозу. Думать о том, что это могло быть потому, что служивший Блэкам уже много-много столетий эльф за то время, что парень плавал где-то между озером Тёмного Лорда и местной «бухтой смертников», мог тихо помереть от старости, не хотелось. Эти мысли он гнал от себя с такой настойчивостью, что уже почти смирился. — Уверена, если загуглить «пособие по использованию автобусов для чайников и магов», то ты преодолеешь эти трудности, — всё так же безразлично, но совершенно издевательски протянула девчонка. И, с одной стороны, Регулус не мог её в этом винить — она изначально была не обязана его спасать, а уж возиться, как с маленьким, беспомощным, ничего не понимающим ребёнком — так тем более. Но с другой стороны… Как же она, мордред её раздери и моргауза поимей, бесила… Беллатриса в моменты обострения своей и без того патологической стервозности не умела выводить из себя так искусно и целенаправленно, как это делала эта заносчивая, непонятно что о себе думающая, неизвестно что из себя корчащая, курящая отвратительные магловские сигареты девка! Призрак позади неё чуть шевельнулся. Прозрачная, неосязаемая рука словно легла девушке на плечо, чуть оголившееся из-за того, что лёгкая магловская тряпка съехала. Регулуса это зрелище почему-то увлекло. Он никогда раньше не видел, чтобы кто-то мог настолько близко контактировать с духами; ощущения даже от простого соседства были настолько неприятными, что все последующие контакты обычно стремились свести к минимуму, чётко разграничивая мир живых и мир мёртвых. Эта странная парочка, драккл разберёт кем друг другу приходящаяся, видимо, не разлучалась ни на секунду. Может ли быть такое, что их связь стала настолько прочной и крепкой, что призрак мог прикасаться к девчонке по-настоящему, а не просто имитировать эту близость?.. Ни к чему не ведущие размышления на тему природы взаимоотношений магов и потусторонних существ отвлекали от заупокойного воя на задворках черепной коробки. Семь лежащих перед ним потрёпанных книг, повествующих о жизни мальчишки Поттера и полностью раскрывающих волшебный мир перед маглами, отпечатались на обратной стороне его глазных яблок — он до сих пор не мог понять, что должно было случиться с магами, чтобы они допустили подобное; после столетий непрерывных ухищрений для поддерживания Статута выпустить семь книг, восемь фильмов (об этом явлении парень имел весьма отдалённое представление), театральную постановку и несколько приквелов (что это было такое Блэк не имел ни малейшего понятия, но девчонка сказала, что они есть, и это не радовало) было просто немыслимо. Опасения Гриндевальда подтвердились? Маглы настолько расплодились, что прознали про магов и банально задавили их числом? Загнали в лаборатории и начали препарировать, как жаб, причём так тихо, что про это даже не прознала широкая общественность? И в качестве особо отвратительной издёвки над поверженным врагом сочинили детские сказочки про подростка, воюющего со злобным и страшным волшебником, и в конце побеждающего с помощью сил добра и любви? Голова раскалывалась. К общему состоянию жуткой слабости добавилась ещё и такая же жуткая мигрень. От запаха сигарет вообще тошнило — девчонка даже не соизволила открыть окно, чтобы проветрить. И всё же ему нужна была помощь. Без палочки, без домовика, без малейшего понятия, где находится дом, он был даже слабее обычного магла. Ему нужно было попасть в Лондон, посмотреть, что произошло с диаспорой волшебников Англии за те почти сорок лет, что его не было, попасть в родной дом, узнать, что стало с семьёй, обзавестись палочкой, в конце концов. Без кого-то, кто мог бы его туда сопроводить или доставить, Регулус бы даже за пределы этой деревеньки не вышел. Он слизеринец. Слизеринцы умеют договариваться. Салазару удалось без оружия, без армии, без поддержки, без хоть какого-нибудь плана или самого маленького преимущества и запрятанного в рукаве козыря выторговать у феи Нимуэ место, на котором был построен Хогвартс, хотя до него эта вредная баба была настроена истребить весь род людской. Мысленно зачитывая себе такую мантру и пытаясь убедить для начала хотя бы себя, что ему действительно нужно договориться с этой стервой, Блэк глубоко вздохнул. — Как только доберусь до банка, я выплачу тебе огромную компенсацию за все потраченные на меня силы и время, — подумав и придя к выводу, что века могут сменять друг друга, зимы уступать вёснам, а люди всегда будут зависеть от денег и стремиться получить как можно больше в своё пользование, причём не важно — маги или маглы, дипломатично проговорил парень, наблюдая, как лицо напротив полностью сохраняет свою выточенную из тысячелетних льдов Северного Полюса невозмутимость. Если она сейчас скажет, что её не… — Меня не интересуют деньги. О да, она это сказала. Регулус мысленно поздравил самого себя с полной и безоговорочной победой. Что ж, теперь, наверное, можно было идти сдаваться в магловскую псих-лечебницу или как эти заведения называются?.. Вряд ли он найдёт кого-то другого, кто сможет также поверить в его историю. Девчонка, единственным собеседником которой чаще всего выступал призрак, и то сомневалась в его подлинности и правдивости, наверняка прикидывая вероятность того, что у кого-то с поехавшей крышей могла быть способность видеть изнанку мира — это объяснение её бы устроило куда больше почти шестидесятилетнего подростка из книжки. — Что мне нужно пообещать тебе, чтобы ты помогла добраться до Лондона? — Блэк ненавидел это чувство. Полная беспомощность, когда твоя жизнь, всё твоё будущее зависит от решения другого человека. Чувство, когда ты ничего не в силах изменить — как бы ты не старался, как бы не изворачивался, ничего не изменится просто потому, что ты второстепенный персонаж в чьих-то сценариях. Когда Андромеда сбежала со своим маглом с палочкой, Регулус хотел, чтобы мама её простила и приняла. В их семье она была главной и именно от её слова зависело решение Сигнуса Блэка. Даже старшее поколение почти всегда прислушивались к её мнению. Ей стоило всего-то скривиться, ограничить доступ кузины к семейным средствам и презрительно бросить, что чаще, чем на главные праздники и на похоронах она племянницу видеть не желает, и Энди бы отделалась малой кровью. Вместо этого мать, не обратив никакого внимания за ходящего за ней по пятам младшего сына и истеричные вопли старшего, заклинанием с каким-то садистским удовольствием выжгла Андромеду с гобелена. — Ну, наобещать можно всё что угодно, — задумчиво протянула девчонка, катая по небольшому кусочку освобождённого от бумаги и книг стола магловское изобретение для письма, название которого парень благополучно забыл, либо изначально не знал. — А вот когда дело доходит до выполнения… — она красноречиво замолкла. Регулус сцепил зубы. Кровь внутри забурлила вместе с взъярившейся магией, требующей выхода. Стул под ним предупреждающе заскрипел — дом явственно почувствовал желание одного из его постояльцев придушить его хозяйку к матери всех гоблинов. Блэку очень захотелось огрызнуться и ответить ему, что, мол, эта девчонка вообще-то сама напрашивается!.. причём давно и планомерно. С самого момента первой встречи она словно исполняла какую-то мажорную симфонию на его нервах, точно получая от процесса удовольствие — ну потому что никто не будет с таким усердием выводить кого-то из себя, не наслаждаясь при этом реакцией. В данном случае то, что эта девчонка спасла ему жизнь, делало ситуацию только ещё хуже. Никогда ещё самолюбие и чувство собственного достоинства наследника Блэков не было так сильно уязвлено. — Что ты хочешь? — прошипел парень, прищуриваясь и цепляясь пальцами за край стола, чтобы хоть как-то отвлечь руки от настойчивого желание перегнуться через предмет мебели, обхватить эту тонкую белую шейку и… Руки. Руки-руки-руки… Свою мысль он оборвал титаническим усилием воли. Для него, в глубине души пацифиста, искренне ненавидящего насилие и жестокость, подобные желания были совершенно не типичны, даже мимолётные, даже после крушения его мира на осколки, даже когда земля уплывает из-под ног вместе с привычной реальностью и родным временем, даже по отношению к тем, кто доводит до бешенства с таким талантом и изощрённостью, что уже давно бы стоило учредить кубок «Лучший провокатор столетия» и присудить его именно этой особе напротив. Бывало, он выходил из себя, швырялся заклинаниями и один раз даже вмазал Сириусу в глаз совершенно по-магловски (хотя, если быть честным, это было абсолютно справедливо; брат заслужил, что он потом и признал — не стоило говорить такие вещи про мать, в каких бы отношениях он с ней не находился), но ещё никогда он не концентрировал свои негативные чувства на одном единственном человеке, словно он был корнем всех бед и проблем. Чтоб всё погорело адским пламенем, да Регулус просто проецировал все накопленные за последние пару суток отрицательные эмоции на этой пусть и безмерно раздражающей, но не имеющей ничего общего с драконьим дерьмом в его жизни девчонке!.. Когда его, как глыбой льда, отвалившейся от карниза во время оттепели, огрело осознанием, парень сначала недоумённо моргнул, анализируя ситуацию, своё поведение и переживания, а потом внезапно растерял добрую часть того запала, которым он руководствовался, кидая на девчонку испепеляющие взгляды. — Я прошу прощения за своё недостойное поведение и за доставленные неудобства, — успокоившись, собрано и бесконечно вежливо произнёс Блэк нейтральным тоном, мысленно перебирая те свои недавние действия, за которые нужно извиняться. Не самая приличная просьба-требование представиться, когда надо было благодарить за гостеприимство и оказанную помощь, сразу же переход на неформальный стиль общения, хотя разрешения это сделать ему никто не давал — в своё оправдание Регулус мог сказать, что обстановка тоже была неформальной, да и он думал, что девчонка магла… Последнее оправдание звучало откровенно плохо даже у него в голове. Парень мысленно поморщился, делая себе зарубку на то, чтобы пересмотреть своё поведение хотя бы на тот период, что он временно вынужден существовать среди простецов без волшебной палочки. Потом он окончательно облажался, чуть ли не скатившись в совершенно неприемлемую для наследника древнейшего и чистокровнейшего аристократического рода истерику, которую не оправдывали даже обстоятельства, причём при совершенно посторонней девушке и ещё более постороннем деде девушки, которого та очень быстро сплавила куда-то в подвал, всучив тарелку с чем-то, подозрительно напоминающем чёрные панкейки, — вот это была оперативность; Регулус бы похлопал, если бы не был занят попытками не дать рвущейся наружу магии разнести пол-кухни. Был бы дом обычным, выброс бы мог и весь его с землёй сравнять, а так пострадала бы только та комната, но всё равно стыд был бы полный. Если про все его реакции прознает Maman (каким образом — было пока не понятно, учитывая внезапно свалившийся на голову 2018-й год, но в её способностях младший сын совершенно не сомневался), то парня выжгут с гобелена и сделают вид, что так и было. Девчонка пристально посмотрела на него, после чего задрала голову, впиваясь взглядом в мальчика-призрака. Тот остался безмятежен. Всё так же смотрел пустым взглядом из могилы куда-то то ли в бездну, то ли в противоположную стену, но налитой лунным светом руки с голого плеча всё ещё не убрал. Голова вернулась в прежнее положение. Ненормально-прозрачные глаза упёрлись Блэку куда-то в переносицу, заставляя испытать некоторое неудобство от своего положения. Захотелось пересесть, лишь бы убраться из-под прицела этого взгляда. — По какой-то неясной для меня причине он… — снова кивок головой наверх, на безучастного духа, —…зачем-то решил тебя спасти. Если бы не это, я бы пальцем не пошевелила. Регулус не верил в альтруистов. Каждый человек, изображая из себя бескорыстного защитника всех невинно униженных и оскорблённых, должен намереваться извлечь из этого какую-то выгоду. Если кто-то делает анонимное пожертвование в Мунго, то это лишь для того, чтобы выглядеть ещё более героическим и благочестивым в глазах общественности, когда его личность всплывёт — а она всплывёт. Пожиратели Смерти, сражающиеся за Лорда на безвозмездной основе, рассчитывают получить преференции в будущем, когда власть отойдёт им в руки. О том, чем думают орденцы и чего вообще хотят достичь, Блэк никогда не размышлял, но вряд ли их цели кардинально отличались от целей оппозиции. Девчонка вытащила его, потому что так захотел её призрак. Призрак, не отходящий от неё ни секунды. Стоящий так близко к ней большую часть времени, что невольно парень задавался вопросом, когда они уже сошьются в одно существо?.. Догадка молнией ударила в то место, на котором сидел Регулус. Чего может хотеть человек, не хотящий денег? Только того, чего за деньги купить было нельзя. В груди зашевелилось что-то мерзкое, противно-тёплое, склизкое и феноменально тупое. Что-то, что обычные люди называли жалостью. — Я не смогу его оживить, — со всей доступной ему мягкостью медленно и внятно проговорил Блэк, пристально смотря в глаза напротив. В этот раз реакция была: с бледных, но чётко очерченных губ сорвался тихий вздох. Парень продолжил, чувствуя себя тем, кто загоняет гвозди в крышку гроба надежд этой девчонки и собственных чаяний попасть домой: — Никто не сможет. Он уже мёртв, и этого не изменить… Жажда. Вода. Всплеск. Рука на запястье. Холод. Вода. Руки-руки-руки. Вода. Холод. Темнота. Жажда. Вода. Всплеск. Рука на запястье. Холод. Вода. Руки-руки-руки. Вода. Холод. Темнота. Руки. Холод. Руки-руки-руки… Он сглотнул вставший острыми кольями комок в горле и, кое-как уняв тремор, заставил себя говорить дальше: — …Строго говоря, призраки это не те люди, которыми они были при жизни. Это даже не осколок их личности — просто отпечаток не хотящей уходить дальше души. Что-то настолько базовое и основное, что было в настоящем человеке. Поэтому обычно они состоят из привычек и гипертрофированных черт своих прототипов и… — Пошёл вон. Импровизированную лекцию о природе сверхъестественных явлений, изначально призванную для того, чтобы помочь девчонке справиться с потерей и смириться с неизбежным, прервала весьма однозначная фраза с весьма прозаичным посылом. Регулус прищурился, осматривая особу, растерявшую почти всю бывшую браваду. Губы тряслись, нижние веки как-то конвульсивно дёргались, по всему подобравшемуся, как у хищника перед атакой, телу проходила сильная мелкая дрожь… Итак. За последние несколько суток он пережил: апогей своей карьеры в услужении Тёмного Лорда, с раболепным восторгом отдав ему в услужение собственного домовика; чуть было не лишился своего эльфа и узнал о Лорде информацию, за которую обычно не просто убивают — уничтожают само сознание, чтобы даже в посмертии человек не смог бы своими знаниями поделиться; испытал крах своих надежд, полное и болезненное разочарование в идоле и кумире, развал собственного мировоззрения, своих постулатов и принципов, разочарование в идеологии собственной семьи, а также дракклов экзистенциальный кризис; потом было то самоубийственное, но зато настоящее мужское решение спасти мир и — по большей части — своих близких; то зелье, вывернувшее его душу наизнанку и искупавшее её в кислоте; почти удачная попытка суицида, завёрнутая в обёртку героизма, когда он сам полез к инферналам; перенос во времени на сорок мордредовых лет вперёд, в мир, где его семья, ради которой он вообще начал шевелиться, давно мертва, а домовиком со страниц детских книжек командует какой-то гриффиндорский очкарик, рыжий предатель крови и магла с палочкой… Какому-нибудь писаке этих событий хватило бы на полноценный роман-бестселлер, где герой пафосно преодолевает выпадающие на его долю испытания и трудности в течение доброй тысячи страниц. Регулус, в школе получивший награду «Самый быстрый ловец десятилетия» после поимки снитча на четвёртой минуте игры пять раз подряд, когда его заставили переигрывать, управился всего за пару дней — талант видимо… И теперь, эта девчонка, всю жизнь сидевшая на одном месте в драккловой магловской деревне и раздувающая из потери одного единственного человека трагедию вселенских масштабов, искренне считая, что все вокруг ей в этом должны потворствовать, сидит перед ним и корчит из себя непонятно кого, ожидая, что он, Блэк по крови и праву рождения, будет ей потакать? Только потому, что она его, видите ли, из воды по просьбе своего двинутого призрака достала? — Пошёл вон, я сказала! — на ультразвуке взвизгнула не дождавшаяся от него какой-либо определённой реакции русоволосая, тряхнув копной кудрей и громко шлёпая ладонью по столу, наверняка отбив кожу. Да пускай катиться троллю в зад! Былое спокойствие, или правильнее было бы сказать «подобие спокойствия», достигнутое весьма успешно вовремя заданном самому себе вопросом: «А что бы на это сказала Maman?..», лопнуло, как лопается стеклянный сосуд, в который налили слишком горячую для его теплоприёмности жидкость. Злобное, опасно-холодное смирение со своим положением сменилось тем самым состоянием трепещущей ярости, которую начинаешь испытывать в пылу схватки — внутри всё вибрирует, дрожит от еле сдерживаемого азарта и радостно откликающейся на любые эмоции хозяина магии. Регулус вскочил с места. Половицы под ним угрожающе скрипнули, но парень не обратил на это никакого внимания. Взъярённый взгляд прозрачных глаз напротив выбешивал до основания. Блэк был знаком с этой породой людей: когда мир вокруг них начинал пылать адским пламенем, они безмятежно оглядывались в поисках зефира; до тех пор, пока огненные языки кострища не начинали облизывать им ноги. Им было плевать, если дело не касалось их лично. Он не осуждал подобных этой девчонке, пока они не начинали втягивать в свои игрища окружающих с эгоизмом и настойчивостью шестилетних детей, совершенно уверенных, что планета была создана только для того, чтобы они могли срывать кислые яблоки с деревьев и швырять ими по голубям. Как же. Она. Его. Всё-таки. Бесит. Результаты самовнушения и самоанализа провалились как-то удручающе быстро; самоконтроль в очередной раз за последние пару дней полетел в пропасть к мордреду. Парень был готов совершить убийство. — Отлично, — собственный голос ещё никогда не казался Регулусу настолько звенящим от гнева и магии, бушующей внутри него. — Благодарю за спасение и гостеприимство. Всего доброго, — каждое слово звучало так, словно он бросался проклятьями. Парень был уверен, что сейчас бы круциатус у него не вызвал ни тени затруднения, хотя обычно у него не получалось выдавить из себя ни одной красной искорки непростительного заклятья. Хорошо, что у него не было под рукой палочки. Он не знал, что мог бы сделать с девчонкой, представься ему в этот момент такая возможность. — Ну и отлично! — рявкнула девчонка ему в спину, когда он развернулся и тяжёлым быстрым шагом направился к выходу с кухни. Послышался звук резко отодвигаемого стула и сыплющихся на пол книг. — Пошёл ты! Блэк развернулся на пятках, останавливаясь в проходе, кинул в заколебавшую его особу испепеляющий взгляд и театрально отвесил откровенно издевательский поклон. Внутри всё пульсировало от злости. Он презрительно фыркнул, повернулся и так же быстро возобновил свой путь. За спиной что-то разбилось — видимо девчонка от бешенства совсем потеряла контроль над, казалось бы несколькими минутами ранее, полностью отсутствующими у неё эмоциями, чем внезапно напомнила парню кузину Беллатрису. — Истеричка! — не удержался и мстительно крикнул он вглубь подозрительно затихшего дома перед тем, как нажать на ручку входной двери. Регулус выскочил на улицу, прямо под пробирающий до внутренностей и костей ветер и ледяной ливень как был — в магловских тряпках, едва ли предназначенных для такой погоды, и полностью босой, — при этом оглушительно захлопнув за собой дверь. Секунду осматривая местность и осознавая своё незавидное положение, парень тут же отбросил моментально появившееся желание вернуться в тепло и сухость и упрямо направился вглубь плотной стены из дождя, не особенно представляя, что ему теперь делать, и громко шлёпая голыми ногами по мокрой грязи. Холод тут же сковал всё тело, но и не думающая униматься злость в груди на удивление прекрасно согревала. Дом, в котором Регулус очнулся, находился в значительном отдалении от остальной деревни, на вершине холма и, как становилось ясно из беглого взгляда, сталкивающегося с отвратительной видимостью и типично-британской погодой, совсем близко к тому самому утёсу, на котором, по россказням местных, селились феи и под которым его нашли. Как парень понял, не так давно было совсем ранее утро; он очнулся около шести утра. То есть, сейчас было где-то в районе часа. Вариант тихо вломиться к каким-нибудь маглам в хлев, под покровом ночи и темноты стащить у них более-менее тёплую одежду, обувь и еды, переждать непогоду, а потом по-тихому свалить по направлению в Лондон был отложен до наступления вечера. Блэк совершенно не был уверен в собственных криминальных навыках, когда у него не было под рукой палочки. Но до сумерок всё равно нужно было найти тихое пристанище, в котором его бы никто не трогал. Укромное, сухое место, с минимумом людей. Место, в которое в такую погоду никто не сунется. Место, где можно будет пересидеть ливень и хорошенько обдумать своё положение и то, что делать дальше. Возвышающаяся вдалеке, в отдалении от другого конца деревни на проросшем бутылочно-зелёным лесом холме часовня проглядывалась сквозь толстый тюль из дождя. Если бы Регулус верил в Бога, он бы решил, что это Он только что указал ему путь, подсветив церквушку божественным светом. Но Блэк в Бога не верил, и поэтому подобные инсинуации отбросил в сторону. Он мысленно прикинул, что в такую погоду люди вряд ли будут вылазить из своих домов; даже скотину выгонять на улицу нормальному человеку было бы совестно. Плотные, тёмно-серые тучи были готовы свалиться на земли в любую минуту. Создавалось впечатление, что этого не произошло до сих пор только потому, что металлические нити дождя подпирали небеса непрочными штырями. Горизонт моря полностью сливался с небом. Если бы не километровые полоски светлых воланов пены, накатывающих, очевидно, на невидимый с точки обзора парня берег, то можно было бы подумать, что всего в нескольких футах от него кусок ткани, все эти века висевший над головой человечества, всё-таки не выдержал натиска тяжести и обвалился. Шум разбивающихся о скалы и песок волн звучал так же громко, как могли бы звучать громовые раскаты, испортись погода ещё больше. Все звуки тонули в этих ударах воды о камень и не останавливающегося, чтобы перевести дыхание, ни на мгновение ливня. Злость, гнев и ярость успокаивались внутри Регулуса по мере того, как он продумывал свои будущие действия и отдалялся от дракклова дома. Вместе с этими разрушительными по своему посылу, но отличающимися весьма продуктивным влиянием чувствами успокаивалась и разогнавшаяся по телу кровь и магия. Понемногу начинал ощущаться собачий, дикий холод. Когда парень вышел на улицу, очевидно являющуюся главной и от которой вела небольшая мощёная мелкой галькой дорожка к подмеченной Блэком церкви, он уже не чувствовал пальцев рук и ног. От мысли, что теперь ему придётся босиком идти по камешкам, становилось заранее физически плохо — фантомные ощущения противной боли заранее покалывали кожу пяток. Где-то мелькнула абсурдная мысль, что это высшие христианские силы так мешают колдуну осквернить святые места своим присутствием. Развиться этой идее Регулус не дал — он и так уже порядочно подзадолбался, сражаясь с проявлениями магловской культуры и её яркими представителями, не хватало ещё начать верить в невидимого друга, говорящего людям, что им делать и как правильно жить, которого маглы придумали, чтобы было кому пожаловаться на свою судьбу и на кого свалить ответственность за свои решения и проблемы. Церковь была небольшой, каменной, с цветными витражами и ползущим по стенам плющом. Неожиданно в голове начали мелькать воспоминания о Хогвартсе, где всё было легко, просто и понятно: есть Слизерин, друзья, товарищи, квиддичные мётлы и сливочное пиво; и есть гриффиндурки во главе с братом, профессора, куча домашки, экзамены и противный полтергейст Пивз. Сейчас Блэк бы многое отдал за то, чтобы всё снова стало так же. Взрослая жизнь, начавшаяся, стоило поезду отбыть от платформы Хогсмида по завершение седьмого года обучения, с каждым днём и витком событий только запутывалась и усложнялась. Как с драккловыми тестами по трансфигурации: где-то на втором курсе прослушал одну единственную тему, а на пятом курсе это внезапно обернулось полнейшим непониманием, что происходит на уроке. Регулус, насквозь мокрый, по колено в грязи, со стоптанными об грунт, острые камни, маленькие острые ветки ногами, просочился в тёмное помещение, источником света в котором служили небольшие оконца под самой крышей и зажжённые кое-где лучины. Запах тут был таким же специфическим, как в доме девчонки. Спёртый, удушающий. Пахло плавленным воском, что, в принципе, наверное было логично. Людей ожидаемо не было. Церковь словно находилась вне времени и пространства, что в некотором роде успокаивало и внушало чувство защищённости и безопасности. Этого чувства в последние дни парню очень не хватало; земля, выпавшая после шокирующих новостей о природе безумия Лорда, всё ещё крутилась под ногами, но здесь это было не так заметно. Спокойствие и тишина заполонили рассудок Блэка. Звуки за пределами здания казались бесконечно далёкими и приглушёнными. Даже шум дождя и крушащих всё на своём пути волн, который наверняка теперь будет сниться в кошмарах ему наравне с адским холодом пещерного озера мертвецов, больше не вторгался в личное пространство и как-то даже затих. Регулус прошёл между ровными рядами скамеек, не обращая внимания на оставляемые на холодном каменном полу мокрые следы из смешанной с кровью грязи. Последнее неожиданно позабавило: его бывшие соратники, теперь уже наверняка бы лично пустившие его на корм лордовской змее, (да и сам Блэк, причём до сих пор, если быть откровенным) всегда так кичились чистотой своей крови, игнорируя тот факт, что у презираемых ими маглов она такая же красная… Внезапно стало интересно, как бы они отреагировали, окажись на его месте; стали бы утверждать, что, мешаясь с размокшей глиной и землёй, их кровь всё ещё остаётся чище, чем у маглокровок?.. Сам парень просто устал. Громкие лозунги, составленные из паутин красивых, обрамлённых драгоценными металлами слов, на деле оказались всего лишь ширмой, прикрывающей банальную жажду власти и детские комплексы. Если сейчас здесь появится очередной волшебник и начнёт агитировать его встать на очередную борьбу с несправедливостью, угнетением, злом и прочими любимыми понятиями великих мира сего, которые без последователей становятся просто выжившими из ума безработными манипуляторами, то Регулус бы прибил его без всякой палочки, голыми руками — он чувствовал, что вполне способен на это, ещё стоя в доме той девчонки. Перепрыгнуть через стол, схватиться за шею и резко дёрнуть до хруста отходящих позвонков, как делала Белла с наколдованными Андромедой птичками. А потом совершенно спокойно допить свой чай, с философским видом смотря на дело рук своих — тощее, безжизненное тело у ног, распластанное на полу кучей костей, мяса и кожи, с кружащимся вокруг мальчиком-призраком. Девчонка была бы похожа на сломанную куклу-марионетку. Вполне возможно, что она бы тоже стала духом. Тогда бы эта парочка смогла бы соединиться, и парень бы даже почувствовал себя в роли купидона-мясника или кровавого Валентина; и все были бы счастливы. Тогда он сдержался только из благодарности и правил приличия: удавить ту, кто его всё-таки спас, причём в её же собственном доме, было бы апогеем проявления дурных манер; матушка бы не одобрила это, даже несмотря на то, что это была магла и что она была жутко раздражающей. Но вот с каким-нибудь новым Дамбл-мортом его подобные условности, вроде долга жизни, не связывали — так что Блэк бы точно усмирил внутреннего пацифиста и дал волю семейной кровожадности. Регулус зажевал нижнюю губу и с некоторым любопытством огляделся. После магловского дома, в котором было больше магии, чем в затухающем в последнее время особняке Блэков на Гриммо, побывать в магловской церкви было странно. Если абстрагироваться, можно было представить себя на экскурсии. Или на опасной экспедиции по внедрению… Красиво оформленная позолотой арка с небольшой кафедрой, за которой, очевидно, местные аналоги директора Хогвартса читали проповеди прихожанам и учили их жизни с полного одобрения самих людей, особого интереса не вызывали. Эта часть церкви сильно походила на Главный Зал школы, а Регулус скучал по этому месту замка меньше всего — лицемерная помпезность и отвратительный на вкус тыквенный сок навсегда отпечатались в памяти как нечто, совершенно не вызывающее положительных откликов. Зато заинтересовал инструмент, отдалённо напоминающий рояль, за которым, если призадуматься, прошла добрая половина детства парня. Блэк, старательно игнорируя то, что ступни уже перестали хоть что-то ощущать от жуткого холода, подошёл ближе. Выяснилось, что от рояля у этого инструмента были только клавиши, причём несколько идущих лестницей рядов, — стоило нажать на одну, как где-то наверху, под самым потолком, мягко задула громадная труба. Регулус хмыкнул, пробуя нажимать по очереди из разных рядов и сравнивая звучание расположенных высоко над полом труб. Ему было необходимо отвлечься от всего, что с ним произошло, от настойчивого и не желающего проходить желания вернуться и всё-таки огреть чем-то тяжёлым ту девчонку, от забравшегося ему в самое нутро холода и от чувства жуткого голода, которое почему-то нашло место внутри него, хотя казалось, что этого просто не может быть, учитывая, что его переполняла злость, паника и ощущение, схожее с самочувствием недельного трупа. Обивка сидения оказалась довольно мягкой. Регулус сел, выпрямил спину, опуская полумёртвые пальцы на гладкую и приятную на ощупь поверхность клавиш. Эти звуки были совсем непривычными, чужими, потусторонними — Регулус один раз видел, как играет призрак одного из предков Люциуса Малфоя на его свадьбе с кузиной Нарциссой; так почему-то даже те ноты, звучащие от магического зачарованного рояля, не могли сравниться с тем, что пел этот странный инструмент. Звуки словно зарождались где-то глубоко под землёй, текли по этим металлическим трубам, проходили через самого парня, по клавишам и вырвались на волю только где-то высоко-высоко, под самым потолком ставшего в момент начала этой игры жутким здания, а может быть даже выше. Они перекатывались, перетекали, сталкивались друг с другом с ленцой и плавностью неспешных волн на Чёрном Озере, где никогда, какой бы не была погода, не было шторма. Блэк чувствовал себя сидящим в виде астральной проекции на уроке прорицания; всё осознающим, но ни к чему не относящимся. Вполне могло статься, что именно так себя ощущали призраки… Он не знал, сколько просидел так, за странным магловским инструментом, больше похожим на дар фейри, чем на бездушную поделку не обладающих магией людей. Впрочем, это был Корнуолл — парень бы взял в привычку, не удивляться ничему, что здесь происходило. Когда собственные заледеневшие пальцы остановились и замерли над клавишами, Регулус с удивлением понял, что теперь его переполняет какое-то странное, высокое торжество. Холод больше не занимал всех его мыслей, а желание немного погрузиться в былые времена и, в память о бытности Пожирателем Смерти, прибить одну маглу почти полностью пропало. — Довольно неплохо, хотя обычно подобное играют на рояле, а не на органе, — голос сзади заставил парня подпрыгнуть на месте. Блэк резко обернулся. Перед ним стоял самый обычный, ничем не примечательный магл в черной рубашке, чёрных брюках, чёрных ботинках и со странной белой вставкой у воротника. Мордред им в зад, неужели маглы настолько безумны, чтобы в такую погоду тащиться в церковь на вершине холма?