***
Мысли о произошедшем в Тартаре не давали мне покоя. Поставив машину на стоянку, я плелась целых полчаса, то и дело останавливалась для передышки от потока эмоций, наполняющих меня. Хотя обычно дорога до общежития занимала от силы десять минут. Мороз хорошо сбавлял обороты. Задержавшись у входа, чтоб попинать сугроб у лавочки, я встретилась с Тошинори. — Вы уже вернулись? — машет он мне рукой в знак приветствия. — Да, — продолжаю топтать снег. — Чуть меньше часа назад. Как тренировка прошла? — Замечательно. Тебе не о чем беспокоиться. У погрузчика тьма работы теперь, но он не сильно расстроен на этот счет. — Славно. — Зачем, кстати, Тсукаучи хотел видеть ребят? — Ох, не спрашивай, братец, — слегка поникла я. — Видимо, что-то крайне неприятное стряслось, — взглянул он мне в глаза. — У тебя на лице всё написано. Жалуйся. Может, смогу помочь советом. И я рассказала ему о случившемся, об информации, которую нам удалось получить, о чувствах, тревожащих меня, о состоянии ребят после поездки и о моем непонимании, что же я могу сделать, чтобы поддержать их. Брат молча слушал меня, кивая в ответ на вопросы, которые фактически я задавала сама к себе. — Выпивка? — удивляюсь предложению Тоши. — И это я слышу от человека, который практически не пьет. — Знаешь, даже я, попав в такую ситуацию, выпил бы. А им и вовсе напиться необходимо, чтоб на время мозги отключить, — улыбнулся он. — Наверное, ты прав. Но сейчас же полдень только. — Вам же Незу отгул на сегодня дал. Если хочешь, могу с тобой в магазин сходить. — Буду благодарна. Моей заначки не хватит для воплощения нашего коварного плана. — Ты всё ещё хранишь бутылку саке на черный день? — недовольно спрашивает Тошинори. — Агась. Фигня случается, мало ли. Но видимо, настало её время, — подмигиваю ему. Сходив в магазин, дотащив пакеты до дома и потратив пару часов на приготовление закусок, заручившись помощью брата, я освободилась ближе к вечеру. — Так ребятки, хотите вы или нет, но остаток сегодняшнего вечера попадает под мое руководство, — ставлю на стол большую тарелку и деревянную дощечку с едой. — С чего это вдруг? — удивляется Хизаши, лежа на диване, словно труп. — Это компенсация за моральную травму, полученную с самого утра, — отвечаю. — Прости за это, — сидит с опущенной головой в кресле Аизава. — Я ничего не имею против этого, но требую расплаты, — ставлю бутылку саке и специальные чашечки рядом с закусками, ехидно улыбаясь. — Не рано ли для спиртного? — более оживленно отзывается блондин. — В пять часов вечера? Не думаю, — сажусь на пустой диван и включаю первую попавшуюся комедию. — Ты ведь не против, Шота? — Впервые жизни я всеми руками «за», — пересаживается он ко мне. Остальных я слёзно попросила первое время нас не беспокоить, ссылаясь на то, что если ребята начнут изливать душу, то лучше не делать это в большой компании. Поначалу обстановка долго оставалась напряженной, но когда по инициативе брюнета была выпита вторая бутылка, я слегка успокоилась. Позднее к нам присоединились Тошинори, Немури, Эктоплазм и Снайп. В ход пошел покер, видео игры и караоке, на котором настоял Ямада. Я сама старалась не пить, ведь в мою хмельную голову мыслей лезет больше, чем в трезвую. Да и растаскивать всех по комнатам тоже пришлось мне, применив силу Берсерка, ведь некоторые особо буйные личности в лице Хизаши отказывались останавливаться. Утихомирив их ближе к полуночи, я вышла на улицу, чтоб подышать свежим воздухом. — Холодрынь какая, — кутаюсь сильнее в пуховик. — О, и ты здесь? — удивляется моему появлению брат, сидя на лавочке у здания. — Кто бы говорил, — двигаюсь в его сторону. — Я и не заметила, когда ты улизнул. — Ты тогда Ямаду на плечо закидывала, чтоб в комнату отнести, — смеется он, вспоминая события получасовой давности. — Как они, кстати? — Надеюсь, что уснули. Перестаралась я немного, — сажусь рядом и прижимаюсь к нему, чтоб согреться. — Ты так и не выпила? — спрашивает Тоши. — Нет. Меня бы развезло от второй рюмки, ты ведь знаешь. Какой толк тогда от меня был бы? — И то верно. — Вся беда теперь в том, что нужно образовавшийся бардак убрать, — вздыхаю. — Час на это уйдет, не меньше. — Могу помочь, если хочешь, — без энтузиазма и как-то расстроено говорит брат. — Что-то не так? — бросаю на него обеспокоенный взгляд. — Я днем ещё заметила, что ты не в духе. — Не то чтобы, — вздыхает он. — Всё так… Как бы это сказать… Это чувство, словно я бессилен. Оно продолжает всплывать во мне. Когда я вижу, как ученики растут и учатся, я расстраиваюсь из-за того, что никак не могу им помочь. Это пытка. — Ох, Тоши, — смотрю на него сочувствующе. — Видимо, сегодня день психотерапии для всех моих близких. Говорила мне твоя мама, что не в педиатрию нужно идти. Мол, с людскими чувствами хорошо разбираюсь. — Ты действительно хорошо ладишь с людьми. Прости, что порчу вечер своим кислым видом, — кладет он голову мне на плечо. — Не извиняйся, тебе не за что. Я и не заметила, как слишком отдалилась от тебя последнее время. Это мне стоит просить прощения, — хлопаю его по макушке. — На этот счет не переживай, — по голосу слышу, что улыбается. — Ты пытаешься создать свою семью, большую и шумную, которой у тебя толком никогда и не было. Ради этого можно пожертвовать многим, даже своим драгоценным братишкой, — наигранно смахивает он воображаемую слезу. — Негодник, — улыбаюсь. — Ну почему же не было? Тетя с дядей и ты — моя семья, пусть и небольшая. — Мари, ты сама веришь своим словам? Мои родители всё свое время посвящали работе, забывая о нас с тобой. Всё твое детство заполняли гувернантки и твой непутевый брат, которому наставница была ближе, чем собственная мать. А этих двоих интересуют лишь деньги и бизнес. Они ведь в Америку с тобой подались только потому что отцу сделали выгодное предложение. Я не спорю, они нас любят, но это заметно только на словах. — Пусть даже и так. Но я благодарна им за всё, что они сделали для меня. Ведь после смерти родителей они могли сдать меня в интернат, а не забирать себе, — подымаю взгляд в небо. — Твои воспоминания всё такие же расплывчатые? — Да. До шести лет, всё будто в тумане. Всё проскакивает кусками, но цельной картины так и не сложилось. — Прости. Не хотел тебе об этом напоминать, — выравнивается Тоши, чтоб обнять меня. — Всё в порядке, — мотаю головой. — А по поводу того, что ты говорил ранее… Знаешь, лекарство от трудоголизма ещё не изобрели, к сожалению. — Трудого… Ах ты ж. Издеваешься? — щурит он глаза. — Совсем немного. Тоши, ты держал эту страну на ногах на протяжении десятилетий. Спуск с такой высоты — это небывалый шок для твоего организма. — Жестоко, не находишь? — взглянул он на звезды и вздохнул. — Прости, но это ведь правда. Мы способны многим им помочь. Ты можешь жить и просто быть здесь. Для многих людей это тот самый толчок, который им нужен. Так что, пожалуйста, просто оставайся тем человеком, которым ты всегда был. Развязным и наглым, добрым, заботливым и чутким, строгим и иногда суровым. Тоши, у тебя такой багаж знаний, что ты дашь фору любому из учителей и сможешь научить многому не одно поколение детей. И помни, если тебе понадобится помощь или прочистка мозгов, твоя сестрица всегда рядом. — Спасибо, дорогая, — говорит он и целует меня в лоб. — Всегда пожалуйста. Тоши, тут вот ещё какое дело… — Ты о Все За Одного? Тсукаучи говорил, что он хочет встречи с тобой. Не пойму только, почему так. — Вот именно. Эри отмотала мое состояние, но ощущение, что скоро всё вернется, не дает мне покоя. А что если не лечение Сасаки вызвало изменения? Может так совпало? В голове такая каша, ты бы знал. — Не зацикливайся на этом. В любом случае, нанести визит придется, чтобы окончательно во всем разобраться и узнать то, что нам необходимо. Но торопиться не стоит только потому, что он может подумать, что мы напуганы. Мало ли что у него в голове твориться. — Вот вы где, — выглядывает из двери Шота. — Что вы тут на морозе делаете? — Ничего особенного, — отвечает Тоши. — Просто болтаем. — Ты чего не спишь? — удивляюсь его появлению. — Заснуть так и не вышло, а ты долго не возвращалась в комнату. Вот и пошел искать, — подходит он к нам. — Вам не холодно? Долго сидите? — Не холодно, мы ведь одеты. Ты чего выскочил без верхней одежды? — смотрю как брюнет потирает плечи руками, чтоб не замерзнуть. — Бегите в дом, я сейчас догоню вас, — улыбается брат. — Хорошо. Долго не сиди, замерзнешь, — подымаюсь и иду следом за Шотой. — Я уж понадеялась, что у меня всё получилось, — вздыхаю, вешая пуховик на вешалку в холле. — Видимо, только с Ямадой прокатило. — Нет, всё в порядке. Вечер удался на славу, — мотает он головой. — Просто столько эмоций накопилось, что мне не по себе. — Прости, Шота, но я не представляю, что ты сейчас чувствуешь. Что мне сделать, чтоб тебе полегчало? — Не забивай этим голову, — подходит он ко мне сзади и обнимает, целуя в макушку. — Спасибо за поддержку. Разворачиваюсь к нему лицом. — Мари, — пресекает он мою попытку что-то сказать, вцепившись пальцами в мой свитер, — я столько всего передумал сегодня и понял лишь одно — мне страшно остаться без тебя. Два оболтуса не переживут ещё одну потерю. — Шота, — кладу свой палец поверх его губ, — не надо. Куда я от вас денусь? — улыбаюсь во весь рот, чтобы разрядить обстановку. — Но всё же… — Повторюсь, — прерываю его. — Отгони от себя эти мысли. Вдвоем мы всё преодолеем. — Прости. Что-то я раскис. Обещаю взять себя в руки, — притягивает он меня к себе сильнее. — Я люблю тебя, Кинамото. — Угу. И я тебя.***
— Да, — беру в руки телефон. — О-о-о, здравствуйте, — радуюсь знакомому голосу. — Всё хорошо. А ваши как? Ладненько, я поговорю с ним. Да, думаю будет удобно. Мы оба свободны на следующих выходных, — на лице Шоты замечаю небывалое удивление вперемешку с непониманием. — Обязательно. И Эри возьмем с собой. Угу. Рада была слышать, тетушка Мико. До встречи. — Мама? — ещё больше округляет глаза Аизава. — Агась, — улыбаюсь, продолжая пить чай за завтраком. — На следующих выходных мы едем к твоим родителям. — Славно. Это я слышал, — недовольно смотрит он на меня. — Я так понимаю, вы обе опять без меня всё решили? — Ты разве против? — Нет. Просто ваша с ней дружба иногда меня пугает. — Тогда не ворчи, — показываю ему язык. — Кто это был? — спрашивает Эри, заканчивая есть омлет. — Моя мама, — отвечает ей Шота. — Поедешь с нами в гости? — Конечно! — улыбается она. — Как раз и повод хороший есть, — подмигиваю брюнету. — Ты ведь помнишь какой завтра день? — Четверг, — наигранно сухо отвечает он. — Мы разве что-то планировали? — Эй, негодяй! Бойся не ножа, а вилки, — угрожаю ему столовым прибором, — один удар — четыре дырки. — Шучу-шучу, — картинно отмахивается Аизава. — Конечно помню. Я ведь сам всё это затеял. — Так-то лучше. — Откуда столько радости? — слышу голос Ямады из холла. — Заявление сегодня ходили подавать, — отвечает Шота, продолжая читать книгу. — То-то пляшет так у плиты, — кивает в мою сторону Тоши. — Давно её такой не видел. Смотри не упади! — кричит он мне, увидев, как я скольжу по плитке в носках. — Ах ты паршивец! — вопит на брюнета Хизаши. — Вы почему меня с собой не взяли? — А ты там на кой? — ворчит Аизава. — Мари предлагала, но я отказался. — Ну как так? Я же ваш лучший друг! — Кто тебе такое сказал? — удивляется брюнет, произнося слова с сарказмом. — Ах ты… — шипит Ямада, замахиваясь подушкой. — Чего вы опять спорите? — подхожу к ним, пританцовывая в такт играющей музыке. — Ужин готов. — Красота, — улыбается Тоши и встает с дивана. — Мари-и-и, почему вы не взяли меня с собой в ЗАГС? — ноет Хизаши. — Так не честно. — Прости-прости, — хлопаю его по макушке. — В качестве извинения тебя ждет твой любимый удон с курицей. — Спасибо, — обнимает он меня, радуясь словно ребенок, и идет к столу. — Не ожидал, что такое событие вызовет у тебя столько восторга, — лениво потягивается Шота, отложив книгу. — Ты что! Я же скоро стану госпожой Аизавой, — обнимаю его, перегнувшись через спинку кресла, и треплю его волосы. — Негодница, — легким движением его рук оказываюсь у него на коленях. Я лишь взвизгнула от неожиданности. — Ты чего творишь? — щелкаю брюнета по лбу. — У меня вся жизнь перед глазами промелькнула. А если бы уронил? — Не уронил бы. Сомневаешься в моих способностях? — подымает он бровь. — Совсем чуть-чуть, — показываю пальцами более высокий уровень сомнения, чем сказала. — Эй, голубки! — кричит нам со столовой Хизаши. — Ужин стынет. Долго ждать? — Сейчас идем, — отвечает Аизава. — А с тобой я позже разберусь, — угрожающе смотрит он на меня. — Попробуй, — пожимаю плечами, вставая с него. — Сама напросилась, — хватает он меня за талию и закидывает к себе на плечо, следом шлепнув по моей пятой точке. — Ну не при всех же! — визжу, дергая ногами и закрывая лицо руками. — Стыдоба какая! — А скоро я смогу это делать на законных основаниях, — довольно скалится Шота. — Болван! — Вам по сколько лет? — смеется над нами Тошинори.***
Январь выдался холодным и снежным. Ближе к его концу столбик термометра всё чаще задерживался выше нуля. Это способствовало более легкой дороге к родителям Шоты, чем мы ожидали. Путь от Токио до Осаки на машине в среднем занимает шесть часов. Эри на удивление легко перенесла долгое путешествие. Всё время мы играли в дорожные игры, слушали музыку и болтали о всякой чепухе, периодически останавливаясь, чтобы размяться. — Как давно ты не был дома? — спрашиваю у Аизавы, когда мы подъезжали к его дому. — Года два, если не ошибаюсь, — отвечает он, поворачивая руль. — Времени не было. По телефону в основном общаемся. — Они не обижаются? — Нет. Во всяком случае так говорят. Родители знают о моей загруженности. — Всё равно не красиво с твоей стороны. До моего отъезда в Америку мы ездили к ним каждый месяц. Что стряслось после? — Ничего. Просто тогда моя мама требовала, чтоб я тебя привозил чаще, — улыбается Шота. Когда мы заезжали в ворота частного дома, на пороге нас уже ждал глава семейства. Даже издалека они были похожи, как две капли воды. Высокий, статный мужчина, с коротко подстриженными черными, как смоль, волосами, во взгляде которого я всегда узнавала ту же флегматичность, что и у его сына. — Дядюшка Сатору! — воплю я от радости, бросаясь к мужчине на шею. — Как я рада вас видеть! — Рад нашей встрече, Мари, — обнимает он меня в ответ и улыбается. — О-о-о-о, неужели вы уже приехали? — выскакивает к нам женщина, вытирая руки кухонным полотенцем. — Мари, детка, как я скучала по тебе, — присоединяется она к нашим объятиям. — Тетушка Мико, — расплываюсь в довольной улыбке. Мама Шоты невысокого роста, стройная и довольно подтянутая для своего возраста женщина. Волнистые шоколадные волосы слегка касаются её плеч. А янтарные глаза и добродушный характер лишний раз заставляют усомниться в её родстве с сыном. — Эй, вы трое, — обращается к нам Аизава-младший, держа за руку смущающуюся Эри. — Я вам не мешаю? Такое ощущение, что она ваша родственница, а не я. — Ты вредный непослушный ребенок, — ворчит на него Мико. — Всё потому что ты долго не вез её к нам. Она же с учебы вернулась, Бог знает когда. — А это у нас кто? — присаживается на корточки Сатору рядом с девочкой. — Меня зовут Эри, — протягивает она руку мужчине. — Приятно познакомиться, малышка, — наклоняется к ней Мико. — Пойдем в дом. Холодно что-то сегодня. Как только мы расположились в комнате и разгрузили вещи, нас сразу же усадили за обеденный стол, который ломился от всяких яств. Госпожа Аизава всегда встречала нас с особой теплотой и заботой. В этом плане я иногда завидовала Шоте, ведь меня дома обычно ждал только кот и периодически появляющийся раньше меня старший брат. — Поздравляю, мои дорогие, — обнимает нас Мико, услышав новость о том, что мы подали заявление. — Чего только ты столько возился? — злобно сверкает она глазами в сторону сына. — Мам, не начинай, — вздыхает он. — Так на какую дату нам надо готовиться? — не унимается она. — Мари, тебе помощь нужна с подготовкой? — Четвертое апреля, — улыбаюсь, глядя как Эри играет с кошкой. — Мы обратились в свадебное агентство, в силу того, что времени нет на самостоятельную подготовку. Так что можете не переживать на этот счет. — Нам бы с твоими родителями познакомиться. Неловко будет на свадьбе впервые встретиться, — говорит Сатору, наливая чай. — А это… Я не рассказывал им, прости, — виновато трет затылок Шота. — Что ты должен был рассказать? — не понимает Мико. — Милая, подойди ко мне, пожалуйста, — зову к себе Эри. — Не хочешь поиграть с Юки в комнате? Мы сейчас допьем чай и придем. — Хорошо, — целует она меня в щеку и убегает с животным на руках. — Если не хочешь об этом говорить, не заставляй себя, — кладет мне на колено руку Шота. — Да тут собственно и говорить нечего. Я просто не хочу, чтоб это слышала Эри. А вам рано или поздно пришлось бы узнать. Я толком ничего не помню. Когда пытаюсь воссоздать картину, то голова начинает раскалываться, будто кто-то нарочно не дает мне вспомнить, что тогда случилось. Знаю только то, что мама с папой погибли, когда мне было пять лет. Они работали в больнице и в тот день была их смена. На больницу напали террористы и в ходе событий их убили за попытку сопротивления, — меня немного потряхивало от накатывающих эмоций. — Чтоб не подвергать меня излишним тревогам, дядя с тетей не подымали эту тему. — Божечки, дорогая, прости нас, — прикрыла рукой рот Мико, услышав мой рассказ. — Ничего страшного, — натянуто улыбаюсь. — Во всяком случае брат моей мамы не дал мне провести жизнь в интернате и забрал меня к себе. Но большую часть своего времени они проводили на работе, чтобы обеспечить нам с братом счастливую жизнь. Да и сейчас, узнав, что я в скором времени выхожу замуж, они сказали, что приехать не смогут, сетуя на крайне плотный график. Так что, фактически, единственная семья, с которой я могу вас познакомить — это Тошинори. — Если бы только этот негодник рассказал нам раньше, мы бы не оказались в такой неловкой ситуации, — бросает она гневный взгляд на сына. — Прости ещё раз. — Вам не за что извиняться, тетушка Мико. Я уважаю поступок Шоты, — мотаю головой. — Я же говорю, что воспоминаний крайне мало. А ещё со мной в детстве работал крайне профессиональный психотерапевт. Так что ничего страшного. — Я предлагаю ему отомстить, — кивает в сторону сына Сатору. — Мать, тащи альбомы. — Хорошая идея. Ты ведь никогда их не видела, хотя столько раз у нас была, — ехидно улыбается женщина. — Только в гостиной нам будет удобней. — Только не детские фотографии, пожалуйста, — взмолился Шота. — Не надо. — Поздно пить боржоми, — хлопаю его по спине, вставая из-за стола. — Тем более никто не спрашивал твоего разрешения, — с каменным лицом сказал глава семейства. — Копия! Как под копирку срисовали, — смеюсь я с них. — Он так же на ребят в академии смотрят, когда те шалят. — И не говори, — вздыхает и смахивает воображаемую слезу Мико. — От меня только стирающая причуда досталась. Пойдем, а то Эри уже заждалась. — А-а-а-а-а, какой милаха, — тыкаю пальцем в изображение двухлетнего Шоты. — Шортики, маечка и панамка. Я помру сейчас от умиления. — Прекрати, — бурчит он, сидя в кресле напротив. — Доберусь я когда-то до твоих детских фотографий, тогда посмотрим, как ты запоешь. — У меня их не настолько много, — продолжаю листать. — Хм… Знакомый интерьер в садике. Ты в Осаке заканчивал его? — Ну да. В Токио я попал только когда в Юуэй поступил, — отвечает брюнет. — А ты сама разве не там родилась? — интересуется Сатору. — Нет. Мы переехали в столицу из Киото, — все детальней изучаю снимок. — Странно. У меня есть фотография, где наша группа стоит в абсолютно такой же комнате. Может, их оформляют одинаково везде. Хотя я была уверенна… Да нет, быть не может, — отгоняю от себя мысли. — А вот тут он в первый класс пошел, — пытается переключить мою задумчивость Мико. — Первый день, а уже умудрился вымазаться. — Вам с ним наверняка легко было, — с теплой улыбкой на лице переворачиваю страницы. — Он такой спокойный и тихий. — Он не спокойный, дорогая, — отрезал Сатору. — Он ленивый. С ним постоянно приходилось возиться, то и дело пиная, чтобы он хоть чем-то занимался. — Я так рада, что именно ты полюбила этого несносного ребенка, — вытирает платочком глаза Мико. — Вы так хорошо дополняете друг друга. — Да будет вам, тетушка, — смущенно машу рукой. — А что это за… — слова обрываются сами собой, от увиденной фотографии. — Вот это да… — Что там? — отвлекается от игры с Эри глава семейства и подходит к нам. — О, эта девчушка жила с нами неподалеку. Они очень хорошо с Шотой ладили. Но как-то дом её семьи сгорел и они уехали. Куда, не знаем, — пояснила Мико. Пока родители пытались вспомнить что-то ещё об этой девочке, мои руки судорожно набирали сообщение брату. «Тоши, это срочно! Зайди в нашу комнату. В письменном столе лежит бордовый блокнот. В нем, среди прочих, лежит фото, где я маленькая с парнишкой лет восьми изображена. Клацни на телефон и перешли мне. Только быстро, пожалуйста.» «Сейчас. — ответ не заставил себя ждать. — Что это тебе приспичило?» «Потом объясню. Кабанчиком давай! А ещё. Мы разве не из Киото в Токио переехали? Раньше нигде не бывали?» «Ты и этого не помнишь? Мои родители изначально жили в Осаке. Буквально через полгода после происшествия с твоими родителями, наш дом сгорел и мы переехали к бабушке в Киото.» «Не помнила… Чудеса…» «Вот фото. Лови. Что за интриги вы там плетете?» Но я уже ничего не отвечаю. Мои глаза округлились, увидев изображение, руки задрожали. — Как же её звали? — пыталась вспомнить Мико. — Мари… — прошептали мы с Шотой одновременно. — Разве? — всё никак не доходило до неё. Протягиваю ей телефон, где на экране высветилась абсолютно такая же фотография. — О боги! Да это же ты! — воскликнула женщина. — В жизни бы не подумала, что такое возможно. — Господин ворчун? — будто переспрашиваю саму себя, говоря это Шоте. — А ты та мелкая заноза? — ухмыляется брюнет. — Вот и приехали.