Bosozoku girl doesn't cry

Были ли моменты, когда вы не могли поддержать ребят как тренер? — И что, ты просто всыпала своим игрокам пинков? — настойчиво спросил Масако-сан, и не думая никуда уходить. Араки тяжело вздохнула, вытерла руки от машинного масла тряпкой и растеклась по полу, так и не вылезая из-под капота. — Я знаю, что ты чинишь тачку только чтобы не смотреть мне в глаза, — грозно заявил родитель, и Масако вынуждена была признать, что он прав. Если бы не отец, она занялась бы недавно пригнанным в ремонт байком, а не корячилась под минивэном. — Возможно, я растерялась, — хмуро отозвалась женщина, поняв, что от отца не отвяжется без серьезного разговора. — Они считали себя богами площадки, пап. Ну, не все, но Мурасакибара точно, и Химуро, конечно, ничего не говорил мне, мелкий засранец, но что-то его связывало с форвардом Сейрин. Они дети, вышли на поле, ослепленные своими навыками, и получили по носу. — Иногда полезно, — хмыкнул отец, и Араки скривилась: она прекрасно помнила то далекое время, когда еще играла за национальную сборную. На ее долю выпало много самого разнообразного опыта, были и победы, и поражения, были легкие матчи, были такие, что игроки после выползали со стадиона на последних крохах сил. Родители Масако исправно посещали все важные матчи дочери, наблюдали за ее удачными играми и провальными, и никогда их методы утешения не срабатывали. Проигрыш оставался проигрышем, его нельзя было купировать, как температуру, только пережить и вынести из него опыт для дальнейшей работы. Кажется, Араки поступила слишком прямолинейно: просто твердо заявила, что поражение — не повод разводить сопли и впереди еще сотни тренировок и десятки матчей. Определенно, ей стоило промолчать. — Я не знаю, что мне надо было сказать им, — тихо сказала Масако, с невероятным вниманием рассматривая двигатель прямо перед собой. Ей было стыдно и она немного разочаровалась в себе, достаточно для того, чтобы весь выходной не покидать мастерскую и отказаться от обеда. — Все, что слышала я, никогда не помогало, но как тренер я… — голос женщины сорвался, она замолчала и с удивлением поняла, что плачет — слезы скапливались в уголках глаз и срывались по вискам вниз. — Слишком много «я», Араки, — недовольно заметил отец и присел на корточки, расслабленно опуская руки на колени. — Неважно, что бы ты сказала им, если бы это было искренне. Ты пытаешься быть надутой юки-дарумой, думаешь, что самая сильная и крутая, но это не так, — уже мягче продолжил Масако-сан. — Я знаю, что ты переживаешь провал своих мальчишек намного сильнее, чем они, и всего-то надо было показать им это. Поверь, ничто так не укрепляет мужчину, как слабая женщина рядом. — Я им не женщина! — мгновенно завелась Араки, выскальзывая на свет и вскакивая на ноги. — Еще чего не хватало! — прошипела она раздраженно и, швырнув замасленное полотенце на пол, унеслась в дом, переживать свой провал в личной комнате. Можно было бы уйти и напроситься к подруге на ночь, или просто всю ночь пробродить по темным улицам, приводя в порядок мысли и чувства, а утром вернуться к работе. Можно было пойти в додзё и к тысячному удару успокоить сердце, отпустить свой личный провал и двигаться дальше с новыми силами. Араки с трудом достала из-под кровати пыльный старый мяч, давно забытый и долгое время не использованный, набросила на плечи спортивную кофту и выскользнула из дома на улицу, ловко избежав встречи с обеспокоенной матерью. На мгновение ей пришло в голову позвонить старым знакомым, но потом она вспомнила, что они уже давно не были детьми, свободными в каждую минуту, готовыми сорваться с места ради игры, так что Масако досадливо скривившись убрала телефон и повела мяч вдоль тротуара к ближайшему парку. Надо было бы честно сказать ребятам о своих чувствах, но пока это было в далеком следующем дне, Араки дробила шаги ударом мяча и перебирала слова, свои воспоминания и чувства, надеясь на внезапное озарение. Может, ее отец и был прав, и стоило иногда быть женщиной, чтобы оставаться хорошим тренером? Масако передернуло от одной только мысли, и женщина устало вздохнула. Может, ей стоило уже принять то, что в некоторые моменты она, как тренер, была совершенно бесполезной.