***
Несмотря на то, что Андер сам днями напролет избегал любой возможности встретить или поговорить с девушкой, чем ужасно бесил не только её, но и себя, теперь парень очень хотел провести с неё беседу, выговориться, обсудить то, что не давало ему покоя. Как и советовал Гузман, он пытался решить, кто ему нужен, и с кем поговорить в первую очередь, но чем дольше он думал над этим, тем больше сомневался и дальше оттягивал неизбежное. Поговорить всё равно придется. Только после их последнего разговора Лора и сама стала тотально игнорировать парня — то делала вид, что очень торопится, и уходила, то беседовала только с Гузманом, то попросту не замечала его. И Андер честно не понимал причины такого поведения и терялся в собственных догадках. Возможно, она испытывала вину. За то, что предала друга, которому обещала помочь с его отношениями, а в итоге сама начала флиртовать с его парнем. Или за то, что вывела Муньоса на эмоции и вынудила того сделать необратимое. Или всё произошедшее откинуло её на пару лет назад, когда друзья были намного ближе и без всяких драм. Но после поцелуя Андер перестал и доставать Омара. Решил, что им обоим нужно передохнуть не только от огромного количества звонков, сообщений на голосовой почте и коротких ежеминутных смс. К тому же парень теперь сомневался, что может себе позволить вытворять такое. Конечно, их отношения сложно назвать идеальными, но Андер точно не стал бы изменять, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Но изменил. Ему после «дрочки по дружбе» с Поло было-то не по себе, а тут поцелуй с той, к которой чувства, похоже, не остыли. Андера снова тошнило от самого себя с большей силой. Он теперь не просто забивал на дорогих ему людей, но и делал им больно, томил их и себя ожиданием непонятно чего. Всё слишком давило на него со всех сторон, поэтому сидеть в четырех стенах было невыносимо. Он каждый день гулял по уже выученным наизусть улицам, иногда разговаривал с Гузманом, что значительно облегчало его участь, и думал о том, что ему ужасно не хватает ещё одного друга. Поло всегда был неким лучиком света и веселья, постоянно вытаскивал друзей из тоски и вел на вечеринки, где каждый расслаблялся. И на него всегда было можно положиться — когда ты ему ни позвони, он всегда возьмет трубку, выслушает тебя, поговорит с тобой. Как будто не друг, а нянька самая настоящая. Огонек в его глазах пропал после смерти Марины. Неудивительно, ведь он её убил. Но никто не понимал, что это было сделано вовсе не специально. Поло шел за часами, хотел уговорить девчонку просто вернуть ему украденную вещь и отнести их своей любимой, но убивать цели не было. Так почему на него было выпущено столько негатива и яда? Андер изначально понимал, что его лучший друг не был убийцей. Точно так же, как и его лучшая подруга. Но они оба с чего-то решили, что могут взваливать это на парня и умолять никому не говорить. А все эти секреты, тайны, недоговорки въедаются сначала в твой мозг, потом съедают его, а затем проникают в кровь и распространяют этот вирус по всему организму, чтобы полностью уничтожить тебя изнутри. Андер ненавидел их за это все сердцем, обвинял, злился, но любил и нуждался. А теперь, когда он лишился обоих, эта необходимость выговориться росла с каждой минутой. Гузмана перенапрягать лишней информацией и переживаниями не хотелось, отвлекать от свиданий с любимой девушкой — тоже. Хоть он знал, что всегда может положиться на друга, что тот в любое время дня и ночи придет к нему на помощь, злоупотреблять этим было выше него. Поэтому Муньос старался обойтись в одиночку — сам решал, с кем, как, когда и о чем поговорить. Даже если на это тратился не один день. После визита Алисии в жизни Омара стало как-то пусто. Вряд ли на это влияли постоянно сменяющиеся гости и их мелькающие перед глазами лица или снующий туда-сюда хозяин заведения, с чьего лица снять самодовольную улыбку точно не получалось. Несмотря на громкую музыку и достаточно большой репертуар песен, парень слышал лишь три слова, которые были произнесены самым дорогим человеком, и которые, то и дело, без остановки прокручивались в его голове. Кнопку «паузы» найти не получалось. Да и, возможно, не хотелось, ведь эта фраза была первой за долгое время их паузы в отношениях. Только вот эта самая фраза делала до такой степени больно, что сердце каждый раз трещинками покрывалось, а после сразу же собиралось, чтобы повторить ритуал. И с мыслями происходило то же самое — одна «заражала» другие, и думать о чем-то другом не представлялось возможным. А школа стала местом, где все без конца напоминало об Андере, сестрах Дельгадо и о том, что они все натворили, подпортив жизнь Омару. Бармен ведь спокойно, ну, или делал вид, что спокойно работал, и думал о том, как ему извиниться перед любимым и помириться с ним. Это казалось самой сложной задачей из всех. Но надежда на примирение исчезла, стоило лишь Алисии заговорить о неизвестной записи. У Омара же сразу интерес проснулся к тому, о чем подруга говорила, только вот разбираться с файлом самостоятельно не хотелось. Поэтому он и не был против, когда Дельгадо любезно включила запись и открыла ему глаза. После этого Омару пришло озарение, почему Андер перестал вдруг звонить, заваливать голосовую почту и мессенджеры своими сообщениями. А потом он понял, что никогда не испытывал такую пустоту, что пожирает изнутри, и обиду, что разрастается с каждой минутой. Разум охватывала мысль о возможной мести, исполнить которую практически не составляет труда — перед лицом маячит тот, кому только волю дай. И придерживаясь того, что у них по «изменам» счет 2:1 не в его пользу, и желая просто отдохнуть и получить удовольствие, Омар, поколебавшись, таки принял предложение начальника о массаже. Было очевидно, что одним массажем здесь не обойтись — Мануэль слишком настойчивым и привык получать то, что хочет. Но и парень был не против того, чтобы переспать с кем-то, поэтому сам активно принимал участие в процессе — целовал, прикусывал кожу, раздевал, оставлял отметины. Он был груб, как никогда раньше, но объяснял это обоснованной злостью и обидой по отношению к тому, что посмел разбить его сердце. Большие буквы, что красовались на вывеске, ярко переливались на солнце и слепили каждого, кто решится посмотреть на них. Несмотря на достаточно высокую температуру, ветер оставался прохладным и хоть как-то освежал, принося секундное наслаждение. Жаль, что он так же легко не уносил ненужные и навязчивые мысли и сомнения, которые так и лезли в голову, до краёв наполняя её. Переступив с ноги на ногу и последний раз бросив взгляд на табличку со временем работы заведения, испанец взъерошил волосы и решительным шагом направился в здание. Внутри оказалось намного холоднее, чем было на улице, и то ли от такого резкого перепада температур, то ли от внезапного страха парень почувствовал, как табун мурашек покрывает его спину. Зайдя в главный зал, он был ослеплен: по центру величественно стояла великолепная и переливающаяся лампа, по форме напоминающая причудливую человекоподобную фигуру. Она источала так много света, что даже солнце в зените не отказалось бы от темных очков. Ещё раз глубоко вздохнув, посетитель с осторожностью подошел к барной стойке, за которой трудился работник, усердно расставляющий бутылки элитного алкоголя. Шатен присел на стул, чуть прокручиваясь, и облокотился на деревянную поверхность. Инстинктивно почувствовав нового гостя, бармен натянул привычную рабочую улыбку и повернулся, чтобы спросить о заказе, но замер, убирая радостное выражение с лица. — Привет, — неуверенно начал посетитель и немного поёрзал на стуле — от такого взгляда ему было не по себе. — Привет, — безынтересно ответил сотрудник клуба, начиная протирать бокалы и стаканы разных форм и размеров. — Не рад меня видеть? — Да нет, почему? — парень всем своим видом показывал, что он не настроен на какой-либо разговор. — Игнорируешь меня, — не унимался собеседник. — Ты, конечно, это и так делаешь последнюю неделю, но все-таки… Мог бы хоть посмотреть на меня, не знаю. — Посмотреть? — Омар поднял на него взгляд, встречаясь с его глазами. — Это все, чего ты хотел? Если да, всего недоброго — не приходите к нам ещё. — Зачем ты так? — смутился парень, хватая бармена за запястье. — Как, Андер? — переспросил тот и выдернул свою руку, продолжая работать, как ни в чем не бывало. — Слушай, ты же сам меня избегаешь — не отвечаешь на звонки, не пишешь сообщения, делаешь вид, что меня не существует. Так почему из тебя так и хлещет агрессия? — Ты зачем пришел? — Поговорить, помириться. — Помириться? Серьезно? — А что такого? Ты не хочешь? — запереживал Муньос, сглатывая. — Кто я такой, чтобы вставать между крепкими чувствами? Не хочу мешать и путаться под ногами. — Какими чувствами, ты о чем вообще? — Я знаю всё, Андер, — грубо отрезал бармен, а из глаз его полетели маленькие искорки негодования. — Знаешь, что? — Про то, что между вами с Флоренцией. — Да что между нами? — негодовал посетитель. — Зачем ты заставляешь меня говорить это? — с жалостью взглянул на него парень, качая головой. — Потому что я не понимаю, о чем ты говоришь. — Так быстро забываешь поцелуи? — удивился Омар, с грохотом ставя бутылку джина на стойку, чудом не разбивая её. Внутри Андера что-то рухнуло — сердце, разум или полмира — неизвестно. Но прежде такой пустоты ему не доводилось испытывать. Он смотрел влюбленными глазами на всячески игнорирующего его бармена, а такого же привычного и теплого взгляда не получал — только холодность, недоверие, обиду и некое отвращение получалось различить. И от этого у шатена ещё больше голова кружилась. Омар же еле стоял на ногах, и лишь цепкая хватка за деревянный выступ стойки не позволяла ему упасть прямо здесь. Говорить подобное парень не привык, это оказалось намного сложнее, чем он представлял, но такой реакции организма он также не представлял. Ему с трудом удавалось привести мысли в порядок и продолжить говорить, раз сидящий перед ним посетитель не собирался хотя бы нелепо оправдываться, а тупо сидел и хлопал глазками. — Я не против, если тебе интересно мое мнение. Я же сам предложил взять эту паузу, и если ты решил, что с ней тебе будет лучше, то все в порядке. Только я имел право от тебя услышать хоть какие-то объяснения, а не от её сестры, — каждое последующее слово Омар проговаривал мягче и мягче, что лишь больше запутывало ситуацию. — Омар, — начал парень, неотрывно смотря на бармена, — Я не… Точнее… Собирался с тобой поговорить… И уже давно. Но до тебя было непросто достучаться. — Достучался же. — Но я хотел поговорить о другом, — потерев переносицу, заявил Муньос. — О нас, вообще-то. — А что говорить? — Я хочу быть с тобой, — заметив, как глубоко закатились глаза бармена, парень продолжил. — Я не хотел её целовать. Вернее, может быть, хотел, но потому что… Так сложились обстоятельства… — Серьезно? — усмехнулся Омар, — Это всё, что ты придумал? — Дослушай меня, — требовательно попросил Андер. — Пожалуйста. Шана лишь пожал плечами, как бы соглашаясь, и повел рукой, чтобы тот продолжал говорить. — Я был на эмоциях. На очень сильных эмоциях. Не оправдываю свой поступок этим, но я просто не соображал, что творю. Просто слишком много чувств… Пфф… — вздохнул он и ненадолго зажмурился, стараясь выстроить в голове связную речь. — Я не понимаю, как это звучит… — Нелогично, тупо, неправдиво, ммм, странно, — призадумавшись, перечислял парень. — Я боюсь, что действительно мои старые чувства к Лоре не прошли, но я готов и могу их в себе подавить окончательно. Если буду знать, что тебе это нужно. — Так это мне решать надо? — А что такого? — То, что я всегда проявляю инициативу. Ну, ладно, не постоянно, но чаще, чем надо. Сделай уже хоть что-нибудь. Хотя бы реши, с кем ты хочешь быть. Неужели это так сложно? Сложнее, чем мучить себя и нас?! — не выдержал Омар, не ожидая от самого себя такой реакции. — Ты жалуешься на свои проблемы, так попробуй решить их. Начни, черт возьми, с себя. — То есть я один виноват в том, что сейчас происходит?! Я поверил какой-то чокнутой и устроил истерику на пустом месте? Я днями напролет игнорировал все звонки и смс? Я практически забил на учебу и скрываюсь в клубе, чтобы не пересекаться с людьми?! — разгневался Андер, громко ударив по столу. — Эта чокнутая права оказалась. И если бы это произошло, когда мы были вместе, было бы ещё хуже. — О, да, я знаю. Мне до сих пор мерещится в кошмарных снах самодовольное лицо Малика, — с пренебрежением заметил Муньос. — А вообще, если бы не она, не твои психи и необоснованная ревность, то ничего этого не было бы! — А она обоснованная. Теперь уж точно. — Д… — парень поднял руку, сдерживая порыв ударить по чему-нибудь, и, приложив немало усилий, медленно сжал ладонь в кулак, выдыхая, и негромко стукнул по стойке. — За порчу имущества полагается штраф, — между делом подметил сотрудник. — Хоть эту проблему решишь? — Да пошел ты, — грубо выплюнув последнюю фразу, Андер вскочил с места, чуть отталкивая стул, и направился к выходу. — А пошел сам, — пожал плечами Омар, замечая, как парень показывает ему средний палец, и вздохнул, наливая себе стакан виски и осушая его одним глотком. Бармен с силой ударил по столешнице, стараясь восстановить дыхание, и не увидел, как к нему сзади подкрался начальник, кладя свои руки на плечи работника и начиная массировать. Выскочив на улицу, Муньос потер лицо, чтобы прийти в себя, и закусил губу, скрещивая руки на затылке. Он начал осматривать улицу, заполненную движением, — торопливо идущих людей, спешащих машин, которые успевали образовывать небольшие пробки, ездящих на велосипедах школьников — от этого потока сильнее кружилась голова. Зажмурившись, Андер вздохнул, понимая, что наговорил лишнего, но он услышал, что Омар не желает иметь с ним ничего общего, и почувствовал разрастающуюся пустоту внутри себя. Парень пошел прочь от этого клуба, тщетно стараясь не думать о случившейся ссоре. Только если подумать о другом, то в голове рисуется образ Флоренции. И отнюдь не понятно, что из этого хуже.***
Звонкий звук свистка учителя физкультуры, его же невнятный крик, разговоры перебивающих друг друга школьников были заглушены мотором подъехавшего автомобиля, который незамедлительно посигналил, привлекая к себе внимание. Услышав знакомый гудок, девушка в фирменной форме «Лас Энсинас» пару раз кинула в сторону машины свой взгляд, чуть кивая размытому силуэту внутри, и вернулась к диалогу с одноклассником. — Вы поссорились прямо в клубе? — поинтересовалась Ребекка. — Мы в ссоре уже давно, а это просто очередной псих, — пожал плечами парень и облокотился на ограду моста. Когда автомобиль ещё раз подал сигнал, брюнетка закатила глаза и вздохнула, несильно похлопав друга по плечу. — Он, конечно, мудак, но ты постарайся не загоняться, Омар, — улыбнулась Ребе и кивнула в сторону нетерпеливого водителя, — Извини, мне пора. — Увидимся, — подмигнул Омар, кивая. Ребекка ещё раз лучезарно улыбнулась однокласснику и, вздохнув, направилась в сторону кабриолета. Парень посмотрел её вслед, как бы провожая, но через пару секунд заметил надвигающуюся на него особу, с которой пересекаться не было ни малейшего желания, и отвернулся, смотря на рябь, что пускал прохладные ветерок по воде. — Добрый день, Омаар, — радостно протянула девушка, еле касаясь плеча одноклассника, чтобы привлечь его внимание, и прошла мимо, на мгновение развернувшись для того, чтобы помахать ему, не отвлекаясь от разговора по телефону. Парень закатил глаза, не оценив данный жест, и продолжил наблюдать за тем, как школьники резвятся под мостом, на берегу речки, кормят прилетающих уточек и фотографируются. Ему стало легче после разговора с подругой, которая выслушала его от начала и до конца, поддержала и шутливо унизила Муньоса, чтобы поднять «боевой» дух, но ощущение одиночества и неприязни к самому себе и окружающим продолжало заседать где-то внутри. Водитель, наконец, увидев, что брюнетка направляется к его машине, облегченно выдохнул и откинулся на сидении, прикрывая глаза. Ему долго торчать около старой школы, которую ему не посчастливилось закончить, да и рисковать, что их кто-то, в особенности неугомонная Флоренция, которой только волю дай — всё на свете скомпрометирует, увидит и заподозрит что-то, не хотелось. Услышав, как дверца автомобиля открывается и с грохотом закрывается и как ткань на пассажирском сидении натягивается от того, что на неё сели, парень повел ухом и протянул раскрытую ладонь. Брюнетка бесшумно усмехнулась, пожала другу руку, заставляя его резко открыть глаза и недоуменно посмотреть на нее, и засмеялась. — Кто же так ведет бизнес? — невзначай поинтересовалась девушка, отпуская чужую руку и удобнее устраиваясь в кресле. — Экономлю и твое, и свое время, — пожал плечами Валерио, поправляя солнечные очки. — Так, ты у нас нынче занятой? — удивленно раскрыв рот и прикрыв его рукой, хлопая при этом длинными ресничками, посмеялась Ребекка. — И какое задание от маленькой маркизы ты выполняешь на этот раз? — Я сам себе начальник, дорогуша. — Неужто? — смутилась она. — Я думала, что я твой начальник. Ну, в каком-то роде. — Реебе, — усмехнулся парень. — Ты мой поставщик. Вернее, твоя мать. — Тогда можешь сотрудничать с ней. Номерок дать или сам достанешь? — Ладно, не злись. Давай лучше уже совершим крайнюю сделку, — парень полез в сумку, доставая банкноты, и протянул их собеседнице. — С ума сошел? — накрыв его руку и опустив её, прошипела Ребекка. — Я не хочу, чтобы меня ещё раз отчислили. — Асусена вряд ли увидит отсюда что-то. Ну, если у неё нет бинокля или чего-то подобного, — пожал плечами брюнет, вкладывая деньги в ручку подруги. Она, неодобрительно покачав головой и смерив дилера недовольным взглядом, быстро убрала выручку в барсетку и достала несколько небольших пакетиков, пряча их в бардачок перед собой. Парень оценил её действия и, улыбаясь, осмотрелся вокруг — ему не удалось заметить наблюдающую за ними Флоренцию, и он посчитал, что это уже успешная сделка. — Наберу тебе недели через две. — Что? Какие две недели? — возмутилась девушка. — Тебе этого на неделю еле хватает. — Хочу растянуть. — Какой в этом смысл? — Я же сказал, это крайняя сделка. — Крайняя? — Когда отдам тебе твой процент выручки, будет последняя. — Какого черта, Валерио? Мы так не договаривались. — Мы никак не договаривались. Решили, что ты — поставщик, я — дилер. Но мне наскучило. — Серьезно? — засмеялась девушка, несильно стукая о пластмассовую поверхность бардачка. — Тебе надоело? Неплохая попытка пошутить. — Я серьезно. Всё это подвергает опасности меня. — Боишься, что маркиза узнает о твоей нынешней связи с нарко-миром и выкинет тебя на улицу с насиженного местечка? Да ты в своем роде шлюшка, Монтесинос. — Это не из-за работы или Карлы. — Тогда не вижу смысла прекращать наше сотрудничество. — Я пообещал другу. — Что пообещал? — Что брошу заниматься этим, — кивнул Вал, вздыхая. — Спустя пару недель после данного обещания, я его нарушил, но никто не знал. А теперь мне даже стыдно. Хочу прекратить это. — Это кто же такое влияние, кроме Лукреции, на тебя имеет? — Лучший друг, что лежит в больнице с передозировкой, — с неким пренебрежением сказал парень, снимая очки и потирая переносицу. — Так, мы с тобой не друзья? — спросила брюнетка, подпирая голову рукой. — Это не то, Ребе. — А что? — Мы партнеры, иногда любовники, ещё реже приятели. — Так значит это последняя сделка? — в голосе девушки послышались нотки обиды и раздражения, и, услышав в ответ только тяжелое дыхание парня, Ребекка кивнула и выбралась из автомобиля. Наклонившись и заглянув в салон, она добавила, — Позвони, как получишь деньги, — и со злобой закрыла дверцу машины. Вздрогнув от грохота, Валерио встряхнул головой и закусил губу. Он не желал обижать подругу, но в его черепушке крепко засела мысль о том, что ему можно и нужно бросить заниматься этим бизнесом, пусть он и приносит хорошие деньги. Но ситуация с Вильермом также оказала на него большое влияние и заставила задуматься о том, а хочет ли Монтесинос, чтобы с ним случилось нечто подобное. Нацепив обратно солнцезащитные очки и поправив зеркало дальнего вида, брюнет завел машину и вырулил на проезжую часть, убираясь подальше от школы. Сложив руки на груди, девушка стояла недалеко от дроги, на обочине, и наблюдала за отдаляющимся автомобилем. Она ощущала себя какой-то брошенной и преданной, хоть и была отчасти согласна со словами Валерио — они просто приятели, которые пару раз спали вместе и вели неплохой бизнес. — Что вас связывает? — будничным тоном спросил внезапно подошедший одноклассник. От неожиданности брюнетка вздрогнула, чувствуя мелкую дрожь, и повернула голову к парню, окидывая его недоуменным взглядом. — Ничего, — с обидой фыркнула девушка. — А если серьезно? — не унимался тот. — А какое тебе дело, Саму? — поёрничала Ребекка и потерла предплечья от неуютности, поворачивая голову к другу. — Извини. — Ничего, — кивнул он и посмотрел на уже практически не заметную машину. — Испортил настроение? — Можно и так сказать. — Поделишься? Если не секрет, конечно. — Прикрыл бизнес, — равнодушно кинула девушка, разворачиваясь и уходя к здании школы. — Постой! — окликнул её Самуэль, догоняя. — Какой бизнес? Вы опять наркотиками торгуете? Девушка проигнорировала вопрос и волнение в голосе одноклассника, продолжая идти дальше, сосредоточенно смотря под ноги. — Ребекка! — не выдержал он, ухватив упрямую подругу за руку, заставляя остановиться, и повернув её к себе. — Вы опять в это дерьмо влезли? — Не опять, а снова, — огрызнулась брюнетка и выдернула свое запястье, потирая его. — Какая, черт возьми, разница, чем я занимаюсь? — Мы же друзья, я волнуюсь за тебя. И не доверяю Валерио, а он тебя как обычно куда-то вниз тянет. — Сделай одолжение — волнуйся за свою маркизу, пожалуйста, а мне на мозги капать не нужно. Ребекка по — привычному стрельнула глазками и направилась к зоне отдыха, занимая место за одним из пустых столиков. Она тяжело выдохнула и, подперев ладошкой щеку, начала вырисовывать незамысловатые узоры на деревянной поверхности. Внутри неё бушевал весь спектр эмоций — от злости и ненависти до облечения. С одной стороны, она была рада, что Валерио смог найти в себе силы, чтобы избавиться от не самого приличного занятия, и что его поступок заставил и её саму задуматься о том, правда ли ей хочется продолжать дело матери. С другой стороны, она не ожидала настолько неожиданной подставы от друга, а тем более волнения и переживаний со стороны бывшего возлюбленного, который выбрал не её. Мысли слишком громко раздавались в голове, так что Ребе не услышала, как её звал Самуэль, только что присевший напротив неё. — Вспылила, извини, — сходу ответила девушка, как только заметила движение перед собой. — Мы давно знакомы, я привык, — по-доброму усмехнулся парень, вызывая улыбку и на лице собеседницы. — У нас действительно есть бизнес. Точнее, был. — Был? — Валерио заявил сегодня, что больше не хочет заниматься дилерством. — Думал, что именно ты будет инициатором прекращения этого балагана. — Да… Я тоже… Но я не могу всё бросить. Не сейчас… — Почему? — взволнованно спросил Самуэль. — Что-то случилось? — Не совсем, — вздохнула девушка. — Тогда в чем дело? Ты же заявила матери, что больше не хочешь видеть в доме наркотики. — Да, все так и было. Мама, конечно, не перестала этим заниматься, но хотя бы вне дома, чтобы я этого не наблюдала. — Что изменилось? — Один тип начал наезжать на меня и маму, говорить, мол, раньше у него были какие-то дела с отцом. Мы, конечно, не поверили, но он начал угрожать и натравливать на нас полицию. По итогу маме пришлось уехать пока что. А мне надо на что-то жить. Поэтому я связалась с одной японкой, чей номер телефона нашла в маминой записной книжке, и договорилась на «поставку». Для меня — бесплатно, надо было только отыскать дилера. — И ты вспомнила про Валерио? — Он сам обмолвился о том, что мы неплохо работали вместе. Ну, я и предложила. — И когда Сандра вернется? — Я не знаю, Саму. Она говорит, что до Рождества здесь ей делать точно нечего. Но она в курсе моих занятий и очень рада этому. Кто бы сомневался, — фыркнула брюнетка. — Если нужна какая-либо помощь, только скажи, я постараюсь помочь. — Как? Я не хочу впутывать и тебя в это. И тем более не хочу быть должной маркизе. — Причем тут Карла? — Вряд ли у тебя завалялось лишних тридцать тысяч евро, чтобы откупиться от этого урода, — подметила девушка и, заметив, как напрягся одноклассник, похлопала его по плечу. — Расслабься. Мне нужно было выговориться, спасибо за это, — улыбнулась она, поднимаясь. — Идешь на урок? — Конечно, — кивнул парень, вставая, — пошли. Друзья направились в здание школы, обмениваясь различными мыслями, делая подобие обычного увлекательного разговора. Но думал каждый о том, как им правильно поступить, как помочь другу и как жить дальше, желательно, забыв о проблемах.***
Комната постепенно заполнилась терпким ароматом кофе, что варил хозяин дома для себя и своего гостя, и сладким, с нотками шоколада, запахом, которые отдавали свежеприготовленные круассаны. Мужчина умело справлялся и с жаркой омлета на младшей дочери, орудуя лопаточкой на сковородке и ложечкой, помешивая напиток, а также не забывал поддерживать непринужденную беседу с парнем. В очередной раз получив отказ на свое предложение помочь, юноша фыркнул и откусил немного круассана, прикрывая глаза от наслаждения. Мягкое тесто приятно таяло во рту, а вкус молочного шоколада вызывал такой спектр эмоций, что от удовольствия можно было в обморок упасть прямо на месте. Заметив это, Фредерих лучезарно и довольно улыбнулся, словно кот, объевшийся сметаны, и поставил перед парнем кружку с горячим кофе. Он мысленно ликовал от того, что его кулинарные способности все ещё оставались на высшем уровне и производят настоящий фурор. — Заявил, мол, «Мне нужна ваша защита». А я перекрестился и отказался, ну, сам понимаешь. И они мне тогда сказали: «Больше Вам тут делать нечего, мистер Дельгадо», — продолжил свой рассказ мужчина, перекладывая готовый омлет на тарелку. — И всё тем же голосом терминатора. Испанец усмехнулся, взахлеб слушая историю Фредериха. — И Вы уехали? — Да прям, — засмеялся мужчина. — У меня и без этого чудилы клиентов было немало. Не отказываться же от них. — Верно. Тем более ничего бы он Вам не сделал, — согласился гость, пару раз кивнув головой. — Не сделал. Мы ведь уже больше пятнадцати лет дружим с тех пор, — губы Фредериха искривились в задорной усмешке, и он отпил свой кофе. — Серьезно? — Абсолютно. Я теперь успешный адвокат, у которого есть собственная юридическая контора, а он не просто атлет, которое избили, а уважаемый человек в мире спорта. — Он вернулся в карьеру? — Восстановился, поиграл пару-тройку лет, а потом занялся продвижением юных дарований, — пожал плечами мужчина. — А ты, вроде, тоже спортсмен. Теннисист, да? — Был, — кивнул парень, неоднозначно вздыхая. — Ну, я надеюсь, у тебя не травма. — Что Вы, — усмехнулся Муньос. — Перестало нравиться, поэтому бросил. До банальности просто. — Помнится, что твой отец был обеими руками и ногами за теннис и не дал бы тебе просто так уйти. — Он попытался остановить, но не смог. — Печально. Ты неплохо играл. Я бы мог порекомендовать тебя Сен-Жермену, — подмигнул мужчина. — Где же это предложение было пару лет на… — Что здесь происходит? — не дав парню договорить, произнесла появившаяся девушка и смерила обоих присутствующих на кухне людей недоуменным и даже презрительным взглядом. И хозяин поместья, и гость неожиданно замолкли и обратили на блондинку свое внимание, отрываясь от еды и разговора и поворачиваясь к ней. — Доброе утро, милая, — с улыбкой поприветствовал её Фредерих, кивая на приготовленный завтрак. — Просто разговор. Садись кушать. — Ах, разговор, — с актерским пониманием кивнула Флоренция и прошла на кухню. — Извините, что помешала. Сидящий за барной стойкой юноша сохранял молчания, то и дело, облизывая свои губы, и наблюдал за действиями подруги, которая, кажется, старалась полностью игнорировать его присутствие. — Доброе утро, папочка, — она чмокнула отца в щеку и налила себе стакан воды. — Я не хочу есть, — виновато покачав головой, девушка направилась на выход. — Вообще-то Андер пришел к тебе, — спохватился мужчина, переводя взгляд с дочери на гостя и обратно. — Ко мне? — усмехнулась Лора, — Вы тут и сами неплохо справлялись. Оставлю вас. — Флоренция, — с негодованием в голосе окликнул её отец. — Да, папа? — мило улыбнувшись, спросила блондинка. — Ты обязана принять любого, даже самого нежеланного гостя, — флегматично подметил Фредерих. — Где твои манеры? Устало закатив глаза, девушка перевела взгляд на друга и, качнув головой, позвала его, незамедлительно разворачиваясь и уходя к себе. — Невыносимая, — вздохнул отец и обратился к Андеру. — Это просто не самое лучшее утро, она придет в себя. Не принимай близко. — Она всегда такая, — пожал плечами парень, вставая с места, и последовал за подругой. Застать подругу удалось только в её комнате, когда она стояла около туалетного столика и наблюдала за тем, как растворяющаяся таблетка шипит и пузырится в стакане. Парень осторожно прикрыл дверь, привлекая к себе вниманием. Девушка поболтала напиток и залпом осушила стакан, зажмуриваясь на секунду и спокойно выдыхая. — Ну, — с требовательными нотками в голосе начала Флоренция, обращаясь к стоящему около входа другу, и отставила стеклянный стакан, скрещивая ручки на груди. — О чем хотел поговорить? Или мой отец удовлетворил твои потребности? — Хватит выпускать яд и пытаться всех вокруг отравить им, — попросил юноша, на что получил лишь закатывание глазок и недовольное фырчанье. — Что ещё мне сделать? — Ответить на мой вопрос. — Задавай, — повела плечом блондинка и выжидающе посмотрела на парня. — Зачем ты рассказала Алисии про наш поцелуй? — не колеблясь, спросил Андер и заметил, как в изумлении вытягивается лицо Дельгадо и расширяются её глаза. — Что? — одними губами произнесла Ло, всё еще раздумывая над тем, послышалось ли ей или нет. — То есть за зубами язык держать не умеешь ты, а рассказала обо всем я? — девушка начала медленно, но решительно сокращать между ними расстояние, прищуриваясь. — У тебя жизненное кредо меня во всех бедах обвинять, м? Да ты не ахренел ли, Муньос? — злобно выплюнув фразы, Лора чуть толкнула гостя, заставляя того пошатнуться. Парень внимательно следил за движениями подруги, за её мимикой и, словно губка, впитывал каждое сказанное ею слово, удивляясь и не понимая её мыслей. Когда та после вопросительной и негодующей фразы «Что молчишь?» попыталась ещё раз толкнуть шатена, он оперативно перехватил её руку, чуть отводя её в сторону. — Кому рассказал обо всём ты? — девушка сделала явный акцент на последнем слове, упрекая незваного гостя. — Никому, — поспешно ответил он, отрицательно качая головой. — Ты, блять, издеваешься надо мной? — Гу… Гузману. — Прекрасно, — улыбнулась девушка, шутливо хлопая по плечу парня и одобрительно кивая, и выдернула своё запястье из цепкой хватки, вмиг становясь серьезной. — Ты идиот. — Не Гузман же ей рассказал, — подметил Андер, всплеснув руками. — Ты серьезно думаешь, что ей нужно что-то рассказывать? — повысив тон и указав куда-то на стену, в стороне которой находилась комната сестры, засмеялась Дельгадо. — Эта стерва записала тебя на диктофон. И она дала послушать эту запись Омару. Но ты же в курсе, что он знает, да? — В курсе, — сквозь зубы прошипел парень, смотря куда-то в одну точку на полу. — Я хотела с ним поговорить. Не рассказать, что ты ему, ну, не знаю, изменил, а попытаться вразумить его или уговорить перестать игнорировать тебя. Но прямо на выходе из клуба столкнулась с Лисой, которая, самодовольно улыбаясь, поведала мне о том, что включила запись Омару и понаблюдала за его реакцией. Да он это включала мне практически перед всей школой! Я её телефон выбросила, окно разбила, чтобы твою задницу прикрыть! Парень просто слушал гневную тираду подруги, играя желваками и стараясь держать себя в руках. У него руки чесались, чтобы по чему-нибудь ударить, а желательно чем-то тяжелым по голове младшей Дельгадо. — Что за хрень, Андер? Почему я из кожи вон лезу, чтобы тебе помочь, а ты заявляешься ко мне домой и кидаешься необоснованными и бездоказательственными обвинениями? М? — от безысходности девушка развела руками. — У меня отец успешный адвокат, полагаешь, что я не научилась за семнадцать лет постоять за себя? — Фло… — Мне надоело! Проваливай. Юноша поднял голову и непонимающе посмотрел на хозяйку, указывающую ему на дверь, продолжая молчать. — Уходи, Муньос, — потребовала Лора, пытаясь развернуть его и подтолкнуть к двери. — Можешь дальше говорить с моим отцом, с Гузманом, да хоть с той же Алисией, мне наплевать! Я устала от вечных недовольств. Чем я это заслужила? Андер издал истерический смешок и уперся в дверь, останавливая и себя, и толкающую его в спину подругу. — Ты сейчас это серьезно спросила? — поинтересовался парень, разворачиваясь к ней. — Ладно, — хмыкнула девушка. — Я много натворила, не спорю. И я извинялась тысячу раз… — Думаешь, это что-то исправит? — перебил её юноша. — А что мне сделать? Пойти сброситься с балкона? Утопиться? — Попробуй. — Да ты даже тогда меня не простишь. Я не рассчитываю на это, Андер. Уже нет, правда. Я поняла, что поступила, как бесчувственная тварь. Но я пыталась помочь, потому что хотела. Сто раз помогала тебе и всем, кто тебе дорог, а взамен получаю только обвинения! К которым, блять, даже не причастна. Я не виновата, что не закрыла тебе рот в нужный момент, что не опередила Алисию, что Омар всё узнал, что испу… — она запнулась, понимая, что вдается не в те подробности, и потерла глаза, чтобы убрать собравшуюся в уголках влагу. — Хватит жить под девизом «во всем виновата Флоренция». — Я не… — Ты — да, — грубо отрезала Ло, вновь указывая на дверь. — С меня хватит. Пошел вон. Парень застыл без движения, всматриваясь в черты лица озлобленной девушки, стоящей напротив, и изучая их. Когда она, не дождавшись ответа и не видя простывший след друга, приоткрыла рот, чтобы снова прогнать гостя из своей комнаты, испанец спустил взгляд ниже и решительно наклонился, целую подругу. Действия Андера застали Флоренцию врасплох, и перед её глазами начали мелькать картинки с недавнего вечера, который закончился так же. Через несколько мгновений трепетного поцелуя парень отстранился и как-то по-доброму взглянул в глаза девушки, кусая нижнюю губу. Дельгадо возмутилась и замахнулась рукой, чтобы отвесить бесстыднику пощечину, но её запястье оказалось схвачено им. Всё, что им оставалось, — это смотреть друг на друга и непонимающе хлопать ресницами.***
Бесконечно сменяющиеся лица покупателей, мелькающие на кассе продукты, банкноты и монеты, приезжающие по несколько раз поставщики, которые всякие раз забывают что-то отдать, забрать или поменять — всё это сильно выматывает в течение дня и зачастую вызывают неприятные боли в голове или спине, терпеть которые нереально. Проводя крайнего посетителя, девушка с облегчением выдохнула и присела на стульчик, роняя голову на руки и прикрывая глаза. Мигрень беспокоила её не только по причине непрерывной работы, которой последнее время достаточно много. Всё из-за того, что у отца случились повторные приступы, и ему порекомендовали как можно времени проводить в лежачем положении, а не бегать без конца по магазинчику, нервничая и переживая обо всем. Мама большую часть своего свободного времени тратит на папу, ухаживая и поддерживая его, и делая мелкую работу по дому. Надя тяжело вздохнула, кидая взгляд на неоплаченные квитанции, что были разбросаны по столику. На данный момент из-за больших затрат на больницу и лекарства отцу, упадшей эффективности работы овощной лавки, уменьшения покупателей денег на оплату услуг и на содержание магазина не хватало. А разбираться с этим приходилось хрупкой девушке, которая практически ничего не понимала в правильном ведении бизнеса. Тихие размышления и невнятное бормотание под нос прервались звонким уведомлением о новом сообщении, поступившим на электронную почту. Девушка придвинула к себе ноутбук, кликая по папке «входящие», и открыла пришедшее письмо. Внимательно прочитав его, она почувствовала сдавленность в грудной клетке, как будто ей перекрыли воздух. То ли она задыхалась от радости, то ли от удивления, то ли от неопределенности. Ректорат Колумбийского университета предложил переоформить имеющуюся стипендию, чтобы она попадала под одну из категорий для разделения, и поделить её между ней и Лукрецией. С одной стороны, Надя засияла от счастья, глупо улыбаясь экрану, ведь они с Лу могли бы вернуться в Нью-Йорк, продолжить обучение и исполнить собственные мечты. Но с другой стороны, она понимала, что разделение стипендии повлечет за собой оплату второй части, которое ей было не под силу. Измученно вздохнув, девушка покачала головой, прикидывая, как им заплатить за квитанции за магазин, что делать с письмом из университета, стипендией, и как рассказать об этом подруге и рассказывать ли вообще. Услышав уже надоевший звон, уведомлявший о приходе новых посетителей, Надя резко захлопнула крышку ноутбука, убирая его, и вскочила с удобного места, поднимая взгляд на покупателя. Парень удивился таким действиям девушки, изумленно вытаращив на неё глаза, и в следующую секунду, заметив, как она закатывает глаза и плюхается обратно на стул, усмехнулся, подходя ближе. Он облокотился на поверхность стола, взволнованно смотря на возлюбленную. — Что такое? — спросил Гузман, внимательно изучая лицо девушки, стараясь уловить малейшее изменение в её мимике. — Ну, — после короткого вдоха, последовало продолжение. — Мне пришло письмо из университета. — Тааак, и что там? — Мне предложили вариант, как можно разделить стипендию. — И почему ты не радуешься? — возмутился парень. Надя лишь неоднозначно пожала плечами, вновь открывая крышку ноутбука и бегло читая сообщение, как будто ожидая, что там появится какая-нибудь новая информация. Юноша обошел стойку, располагаясь позади возлюбленной, и, расставив руки по обе стороны от неё, опираясь о стол, устроил свой подбородок на её плече и начал внимательно изучать текст письма. Излишняя терминология порой смущала его, но саму суть ему удалось уловить. — Ты же хотела вернуться в Нью-Йорк, да тем более с Лукрецией. Что изменилось? Она машинально бросила едва уловимый, как ей показалось, взгляд на небрежно лежащие квитанции и тут же опустила его, смотря куда-то сквозь экран ноутбука. Ей не хотелось грузить Гузмана лишними проблемами, которые полностью захватили её разум. В голове и так добавились к существующим размышлениям о здоровье отца, будущем магазинчика, дальнейшей жизни в Испании мысли о стипендии и надежде на исполнение детских мечт. Но парень успел поймать обеспокоенный мимолетный взгляд в сторону бумажек и потянулся за ними, начиная рассматривать. — Ты что делаешь? — всплеснув руками, возмутилась Надя и попыталась забрать платежки. Но юноша был ловчее и быстрее неё. — Гузман! — Я просто ознакомлюсь, — пожал плечами собеседник, неотрывно читая содержание. — Магазин же не такие большие затраты дает, да и оплачиваете вы все вовремя. Откуда такие цифры? — За пару месяцев, — вздохнула девушка, забирая, наконец, ценные бумаги и убирая их в стол. — Из-за приступов отца, да? — Угу, — кивнула она головой, подпирая подбородок ладошкой. — Да и спрос не особо большой — лавка практически не окупается. — Но здесь же полно посетителей. — Одних и тех же. Которые покупают стандартный набор и по мелочи что-то. — Слушай, а Валерио же рекламщик, — с энтузиазмом начал Гузман. — И что? — Почему бы не попросить его привлечь клиентов? — Чем я ему заплачу? — Да брось, вы же друзья. На крайний случай можно поговорить с Лу. — Не знаю, — пожала она плечами, думая, что это мог бы быть неплохой вариант для увеличения оборота. — Хороший же вариант. И тогда родители смогут оплатить счета. Хотя я с этим тоже могу помочь. — Ни в коем случае, Гузман. — Почему? — Не нужно. — С тобой спорить бесполезно. Но как только что-то понадобиться, ты скажи, ладно? — получив одобрительный кивок в ответ, парень приблизился к лицу девушки и мягко коснулся её губ, сливаясь с ней в поцелуе. Вдоволь насладившись немного сладковатым вкусом, вероятно, от блеска, он отстранился и выстроил зрительный контакт. — Что насчет стипендии? При разделе тебе придется заплатить половину суммы обучения. — В курсе… — Ты можешь не говорить Лу об этом. — Это нечестно, я так не могу. Гузман взял её ладони в свои руки и преподнес губам, продолжая убеждать её: — Послушай. Лукреция сама умоляла тебя отправить повторную заявку, а тут тебе сначала позвонили, говоря, что это возможно, а теперь прислали письмо о том, что твоя стипендия восстановлена. Твоя, Надя. — Я понимаю, но… — Было состязание, и ты выиграла. Это твоя стипендия по праву, так почему бы тебе не воспользоваться возможностью получить образование там, где ты хочешь? — Мы договорились — Улететь в Нью-Йорк вместе, я помню. Но почему ты жертвуешь своим счастьем? Я знаю, что Лу стала тебе хорошей подругой, и ты всем сердцем жаждешь вернуться в университет с ней, но если она узнает, то, конечно, будет рада, но в глубине души никогда не простит это ни тебе, ни себе, поверь. — Я не хочу с ней так поступать, Гузман. Я слишком привязалась к ней и не желаю портить наши отношения. — Сделай это ради себя, прошу, — парень с мольбой в голосе и в глазах посмотрел на запутанное выражение лица возлюбленной и, не отводя взгляда, поцеловал её руки. — Хотя бы подумай над этим, ладно? — Я подумаю, — кивнула Шана, и на её лице заиграла легкая милая улыбка. Она осторожно придвинулась к собеседнику и оставила короткий поцелуй на его устах, таким образом благодаря его за поддержку. — Прости, мне пора бежать. Обещал помочь Саму, — извинился парень, чмокая Надю в носик, заставляя ту смешно поморщить его. — Прогуляемся вечером? — Приходи после закрытия, — согласилась она. Подмигнув и последний раз оставив поцелуй на щеке девушки, Гузман покинул здание магазинчика и скрылся в неизвестном направлении. Брюнетка проводила его взглядом, пока не потеряла его из вида, и вновь посмотрела на убранные платежки и на ноутбук. Конечно, она отчасти была согласна с парнем — Лукреция сама убедительно и настойчиво просила Надю подать повторное заявление на стипендию, чтобы та смогла продолжить обучение в Нью-Йорке. Но чувство пустоты и вины продолжали гложить её душу, буквально отговаривая заполнять форму. Скрипя сердцем, да и зубами, Шана вновь придвинула к себе девайс и открыла сайт университета, начиная искать нужный ей отдел. Конечно, ей было стыдно, ведь она скрыла достаточно важную информацию, которая способна изменить и дальнейшую жизнь, и отношения друг к другу, от подруги. Лу заслуживает знать правду, бесспорно, но слова Гузмана показались девушке более убедительными. Она действительно должна сделать это ради себя и своего счастья, даже если есть риск того, что её никогда не удастся смириться с этим поступком. Жизнь на другом континенте теперь не будет прежней — прибудет новая соседка, не будет рядом знакомого и дорогого человека, верного друга, что всегда готов помочь, не будет той теплой атмосферы, к которой Надя уже успела привыкнуть. Но девушка решила придерживаться фразы «Все что ни делается, все — к лучшему», пусть даже в правдивость этих слов не верит. Так было морально проще нажать на заветную кнопку «отправить» после заполнения формы заявления на стипендию. Вдохнув — выдохнув пару раз, Шана закрыла глаза и кликнула кнопкой мыши. Веселый звук, сопровождающий табличку с надписью «Ваша заявка принята и будет рассмотрена в ближайшее время. Мы с вами свяжемся», которая вселяла надежду, заставил губы девушки расплыться в счастливой улыбке. Даже не смотря на то, что съедающие изнутри мысли все ещё заполняли её голову, Надя позволила на мгновение ощутить радость и пользу от совершенного поступка. Корить себя и мучиться угрызениями совести она решила отложить на неопределенный срок.***
Прохладный ветерок, просачивающийся сквозь приоткрытое окно в большой гостиной, мягко шевелил полупрозрачные шторы и дарил приятное ощущение свежести. Благодаря этому и неяркому холодному освещению девушке, которая расположилась прямо на полу, прислонившись к спиной к дивану, удалось немного отдохнуть. Она целый день потратила на то, чтобы привести в порядок квартиру, которую успешно захламил её старший брат, и на составление списка университетов, в которые у нее бы получилось поступить в следующем году. Лукреция все чаще ловила себя на мысли, что ей до ужаса обидно, что она, проучившись меньше месяца в Нью-Йорке, была отчислена, практически без возможности восстановления. Разделение стипендии отменили, а просить отца заплатить за её обучение — бессмысленно. Он давно всё решил и открыто заявляет, что его дочь — позор семьи, и такой проступок не прощается. К тому же она потеряла целый год, сидя на шее Валерио, который и так слишком много делал для неё. Становилось неудобно и неловко, несмотря на то, что они семья. Поэтому Лу, противясь просьбам брата, продолжала поддерживать чистоту в доме и готовить — это её хоть как-то развлекала, не считая вылазок с подругами и вечеринки. Ей не удавалось найти ответ на вопрос «что бы она делала, не будь девочек рядом?», но она действительно ценила это и сохраняла в своем сердце только теплые и светлые воспоминания. Тем более это способствовало тому, что Монтесинос абстрагировалась от размышлений по поводу смерти Поло — конечно, ей было жаль, она продолжала винить себя, но и изменить что-то ей не под силу. Каждое утро она начинала с одного своеобразного ритуала, после которого она достаточно спокойно выдыхала и отправлялась в ванную, чтобы смыть негативные эмоции. Ежедневно девушка, соизволив подняться с кровати, подходила к большому зеркалу в комнате, несколько минут внимательно всматривалась в свое отражение, уделяя внимание даже самым незаметным деталям, и пару раз повторяла фразу, что в ту ночь произнесла Карла, — «Поло не был убийцей, и ты не убийца. Он бы не хотел, чтобы ты расплачивалась за одну ошибку всю жизнь». Только после такого сеанса самовнушения Лу отправлялась приводить себя в порядок. Это, правда, помогало ей. Мысли в её голове больше не были сосредоточены только на погибшем друге или на том, что обо всем догадывается Дельгадо и та раскроет подругу. Теперь Лу заботилась о своем будущем, помогала по дому и даже иногда подсказывала Валерио, как ему поступить, чтобы привлечь больше клиентов и спонсоров, и в целом продолжала радоваться жизни. Уже пару дней мексиканка проводит по десять часов за экраном ноутбука, изредка прерываясь на кофе-брейк, и внимательно и досконально изучает сайты различных университетов. Некоторые из них были ей совершенно не по душе от слова совсем, но она все равно добавляла их в закладки на тот случай, если ей не удастся поступить в более желаемый институт. Но все же Лукреция грела где-то в сердце надежду на то, что Колумбийский пересмотрит свое решение и позволит вернуться к ним. Вернувшись с большой кружкой ароматного кофе, в которое были добавлены пару капель виски из коллекции хозяина квартиры, шатенка поставила её на пол рядом с разбросанными подушками и шире открыла окно, впуская прохладу. Она выглянула на улицу, наслаждаясь свежим воздухом и наблюдая за жизнью, что кипела внизу, — снующие туда-сюда люди, без остановки ездящие автомобили, автобусы и мопеды, осторожные велосипедисты, виляющие средь пешеходов и машин, заполнили город движением. Вдоволь насладившись безудержным темпом, девушка вновь уселась около дивана и уткнулась в яркий экран монитора. Сделав пару глотков напитка, Лукреция заметила мигающую полоску, которая уведомляла о новом сообщении. Она с неприкрытым интересом нажала на значок почти и открыла пришедшее письмо. Её сразу же насторожил неизвестный электронный адрес, представляющий собой набор несвязных латинских символов и цифр, и отсутствие темы. С первых же строк девушка ощутила мелкую дрожь, охватившее её тело, и сухость во рту. Она наощупь, не отрывая взгляда от текста, дотянулась до кружки с кофе и сделала несколько жадных глотков, будто старясь заполнить разрастающуюся из-за страха пустоту.«Я знаю, что ты делала прошлым летом, дорогая Лукреция Монтесинос»
— ещё раз пробежалась по содержанию мексиканка, внимательно вчитываясь в каждое слово и обдумывая его.«Смешно мне слушать вашу ложь, Ведь правду я давно уж знаю» *прикрепленный файл* «Но я вас не перебиваю. Вы так стараетесь. Ну, что ж…»
Лу дрожащими пальцам клацнула два раза по приложенному документу и сразу же ужаснулась, видя его. Это были её показания, которые она дала на опросе в ночь смерти Поло. Ей стало душно, жарко, несмотря на то, что окно было распахнуто, и ветер с достаточной силой развевал ткань штор. Ей нечем было дышать — воздух из легких выкачали, а грудная клетка стала железной и не позволяла сделать вдох. Девушка бегло ознакомилась с записями, сделанными инспектором, и вспомнила и то, что полицейский не успела или не захотел добавлять в протокол. С ужасающими мыслями и кучей вопросов в голове, Монтесинос пролистнула ниже и продолжила читать письмо.«Жизнь это большой магазин, Лу, — бери, что хочешь. Но не забывай — касса впереди. За все приходится платить».
Лукреция до неприятного скрежета зубов сжала челюсть, тяжело дыша — то ли от страха, то ли от ненависти к отправителю, то ли от усталости. Слова эти показались ей знакомыми, будто кто-то давно уже говорил ей это после очередного необдуманного плохого поступка. Но вспомнить, кто это был, ей не удавалось. Услышав хлопок входной двери, девушка с непонятной злостью и опаской захлопнула крышку ноутбука, закинула подушки на диван, закрыла окно и направилась на кухню, сталкиваясь в проходе с пришедшим братом. — Приивеет, — улыбнулся тот, ожидая, что сестра так же радостно поздоровается с ним, но, получив в ответ лишь слабый кивок, проследил за ней взглядом и сложил руки на груди. Лукреция позарилась на запасы алкоголя хозяина и достала уже открытую бутылку виски, наполнила стакан и практически одним глотком опустошила его, вызывая удивление и смятение со стороны брюнета. — Таак, что это на тебя нашло? — забеспокоился парень и, последовав примеру сестрицы, налил себе напиток. — Просто захотелось, — пожала плечами она, стараясь скрыть свои ощущения после прочтения анонимного письма. — Я знаю тебя, Лукреция, — недоверчиво покосился собеседник и отпил виски. — И что же ты знаешь, Вал? — Твое поведение, когда ты врёшь. Глаза — зеркало души, а ты, когда пытаешься что-то утаить, неловко прищуриваешь. Девушка распахнула свои глаза, качая головой, как бы показывая, что это не так. Но Валерио только скептически усмехнулся и допил алкоголь в стакане. — Рассказывай, Лу, — попросил он. — Фух, — тяжко вздохнула Монтесинос, грустно смотря на брата. — Я лучше покажу. Не дожидаясь ответа, она быстро скрылась за дверями кухни и через пару минут вернулась с ноутбуком, ставя его на стойку. Открыв письмо, девушка облокотилась на стол, подставляя ладони под свой подбородок, и стала наблюдать за реакцией брата. Валерио с неподдельным интересом начал читать текст, а на его лице вырисовывалась гримаса удивления и беспокойства. Ещё пару раз пробежавшись глазами по содержанию файла и сообщения, он облизнул пересохшие губы и наполнил стакан виски, делая пару небольших глотков. — Когда ты это получила? — С час назад, наверное. Около того, — пожала плечами мексиканка. — Почта неизвестная, отправлено с общественной точки wi-fi, я проверила, — заметив на себе недоуменный взгляд, она опешила. — Что? Я не прогуливала лекции по информатике. — Анонимка, значит. — Я только начала меньше думать об этом… А теперь, не знаю даже, — Лукреция потянулась за стаканом брата и допила его содержимое. — Кто это мог бы сделать? — Дай-ка подумать. Дельгадо. — Флоренция или Алисия? — уточнил парень, усмехаясь. — Они друг друга стоят, — флегматично подметила девушка. — Но, скорее, Флора. Она что-то подозревала… И еще эта фраза, которой заканчивается письмо. — В её стиле. — И я про то же. Такое чувство, что я уже слышала эти слова, но не помню от кого. — Нужно поговорить с ней. — Как ты себе это представляешь? А если она ни чего не знает, а я ей все карты на стол выложу? — Нет другого выхода, Лу. К тому же никто не в курсе того, что было. Послушай, — парень взглянул в глаза сестры. — У того, кто прислал это письмо, либо есть доступ к базе данных полиции, либо есть связи там. — Отец Флоры — адвокат. — Клиенты которого уважаемые люди — бизнесмены, чиновники, политики. Он не проиграл ни одного дела. Думаешь, у него нет какого-нибудь выхода к полицейским данным? — И как с ней поговорить? — Мы ещё подумаем над этим. — Ладно, — кивнула Лукреция, соглашаясь и измученно улыбаясь. — Не зацикливайся над этим, пожалуйста, — попросил Валерио. — Если бы кто-то хотел тебя сдать, он бы пошел к инспектору. — Мне страшно, Вал. Как будто за мной следят постоянно, и, когда видят, что мне становится легче, подливают масла в огонь. — Эээй, — парень притянул её, нежно обнимая. — Мы всегда на твоей стороне, дорогуша. Я всегда рядом, знаешь? — Знаю, — Лу всем телом прижалась к юноше, отчаянно хватаясь за него, как за спасательный круг, и спокойнее выдохнула. — Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Девушка подняла голову и посмотрела на Валерио. Его взгляд излучал тепло и искренность, а крепкие руки символизировали поддержку и готовность прийти на помощь при малейших трудностях. Она несколько мгновений рассматривала черты его лица, а после, прикрыв глаза, осторожно приблизилась, оставляя короткий поцелуй на его губах. Уголки его рта чуть дернулись вверх, и парень сам поцеловал Лу, растворяясь в приятных ощущениях и эйфории. — Все будет хорошо, — прошептал он, отстранившись, и прижался лбом к её лбу, облегченно дыша и чувствуя, как она обвила его тело рука, сильнее обнимая. Рядом было спокойнее, и плевать было на пресловутые запреты и чужое мнение.***
После разговора с девушкой голова Гузмана распухла от мыслей, которые не получалось переварить. Он был безмерно рад за неё, ведь ей нужно было сделать всего один шаг, чтобы приблизиться к своей мечте, к своему успешному будущему. Но это означало, что она сделает шаг назад в их отношениях и снова улетит за океан. Звонки, сообщения, видео-чат — это, безусловно, классно, но нет ничего убийственнее осознания того, что ты не можешь коснуться нежной кожи, заключить в крепкие объятия хрупкое тело и поцеловать такие манящие и желанные губы. Это сводит с ума. Ему не хотелось ещё раз переживать эти ощущения, не иметь возможность дотронуться до любимой девушки и по-настоящему насладиться её искренней и лучезарной улыбкой без посредничества в виде экрана телефона или ноутбука. Всё внутри него кричало о том, что если он вновь отпустит Надю, отправляя «самое слезливое голосовое сообщение», то будет опять копаться в себе, чувствовать пустоту, отстраненность от мира и ежедневно ждать вечер, когда она может позвонить ему и поговорить. Но отбирать шанс у самого дорогого человека стать счастливее и успешнее слишком эгоистично с его стороны. Он не позволял себе даже допускать мысли о том, что станет её якорем здесь, не давая двигаться дальше. Когда-то одна старая хорошая подруга сказала ему, что «если человек любит, то он вернется; а если нет, то зачем он тогда тебе нужен». И именно эти слова Гузман старался внушить себе, решаясь дать им возможность построения отношений на расстоянии. На таком мучительном длительном расстоянии. Парень явно заметил напряжение в поведении друга, но решил не давить, задавая различные вопросы и выпытывая информацию. Он просто наблюдал за ним, даже без тени ожидания, листал сайты, иногда спрашивая у него, нравится ли ему выбранный подарок для Карлы, и отпивал пиво. И Гузман был действительно благодарен, что Самуэль не лезет с лишними расспросами и позволяет ему подумать обо всем в тишине. — Как тебе этот? — Саму повернул экран ноутбука к сидящему рядом юноше, который вскользь взглянул на кулон и одобрительно кивнул. — У тебя все нормально? — не выдержал он. Нуньер перевел тяжелый взгляд на него и непроизвольно вздохнул, прикладываясь к горлышку бутылки. — Я в порядке. — А так и не скажешь. — Просто думаю над тем, что вновь придется отпустить девушку на другой континент. — Уу, — усмехнулся парень, хлопая по плечу друга. — Понимаю. — Карла тоже уезжает? — Да. Вроде ей удалось восстановиться в университете. — Поздравляю её и сочувствую тебе. — Аналогично, — подмигнул Самуэль. — Я поэтому и хочу сделать ей подарок, что-то памятное. Чтобы не забыла. — Я, конечно, видел её счастливой с Поло, но с тобой она, ммм, другая. Более живая, радостная, искренняя что-ли, — с улыбкой заверил Гузман. — Но я не разбираюсь в подарках. Лу всегда доходчиво намекала. Или Марина помогала… — Вообще не помог, — устало выдохнул парень и отставил ноутбук. — Обратись к Флоренции. Она знает Карлу вдоль и поперек, уверен, что поможет. — Думаешь? — Да ради её счастья Фло сделает все. Могу договориться с ней, если нужно. — Я сам, спасибо, — Самуэль стукнул тельцем бутылки по сосуду друга, и они отпили пиво. — А что насчет вас с Надей? — Понимаю, что не хочу её отпускать. Сейчас легче, чем было в школе. Но насильно оставить её здесь не могу себе позволить. — Если любишь, то дашь ей шанс осуществить мечту. Она никогда не откажется от возможности побыть с тем, к кому что-то чувствует, поверь, но придерживается мнения, что парень ещё найдется, а успех она может упустить, — повел плечом Домингес. — Не думал дать есть вескую причину для возвращения? — Тоже кулон подарить? — Ну, можешь браслет, — засмеялись парни. — Надя вряд ли оценит побрякушки. Карла, конечно, тоже, но это идет просто как дополнение. — Что ты предлагаешь? — Либо осторожно узнать о её желаниях и стать Джином, либо взять инициативу и сделать что-то романтичное. Ну, девчонки же это любят. — Я подумаю, — согласился Гузман. — Но если будут дельные советы, звони. Самуэль усмехнулся, кивая головой и обещая, что обязательно уведомит друга, если ему придет в голову какая-нибудь невероятная идея по завоеванию сердца Нади Шаны. Остаток дня парни провели, играя в приставку, потягивая пиво и разговаривая на отвлеченные темы, не упоминая девушек, которым в скором времени придется оставить любимых мужчин в одиночестве в огромной Испании. Как только лунный свет начал проникать через приоткрытые занавески на окнах и заполнять приятным освещением, Нуньер извинился перед другом, говоря, что обещал встретиться с возлюбленной, попрощался с ним и покинул дом. Дорога до овощного магазинчика заняла чуть больше времени, чем обычно. И это не из-за того, что расстояние было другим. Причиной стали различные мысли Гузмана — отпускать ли Надю, всецело поддерживая её стремления, желания и начинания, воспользоваться идеей Самуэля, придумав что-то оригинальное и романтическое, или рассказать Лукреции о поступившем письме. Конечно, он сразу отбрасывал негативные темы, чтобы не поддаться им и не разрушить будущую жизнь любимой девушки. Дверца магазина на удивление легко поддалась напору, и юноша, недоуменно покачав головой, зашел внутрь, осматриваясь. В торговом зале не было ни души, покупатели уже не заходят в такое время, за кассой и столиком не наблюдалось. Парень недовольно хмыкнул и, предварительно поменяв табличку на «закрыто», присел на стул и замер в ожидании девушки. Через пару минут Надя вернулась в лавку и расплылась в улыбке, замечая отдыхающего на её месте возлюбленного. Она осторожно подошла и, воспользовавшись тем, что Гузман что-то увлеченно читал на телефоне, неожиданно облокотилась на стол, переплетая пальцы своих рук между собой и устраивая на них свою голову. Нуньер сразу же отвлекся от гаджета и поднял голову, осматривая в ночной темноте выделяющиеся черты лица девушки. — Пойдем? — спросил он, поднимаясь с места. — Да, — кивнула брюнетка. — Но не гулять. — А куда? — Есть предложение интереснее. — Тогда предлагай. Коварно улыбнувшись и хитро стрельнув глазками, Надя приподнялась на носочки, чтобы уменьшить их разницу в росте, и аккуратно, без особого нажима поцеловала парня. Гузман ответил ей, оценивая такую инициативу, и положил свои руки на талию девушки, заставляя ту, в свою очередь, незамедлительно обвить его шею, чтобы быть ещё ближе. Спустя несколько мгновений Шана отстранилась и отошла к входной двери, закрывая её и небрежно кидая ключи на столик рядом. Она вернулась к юноше, еще раз чмокая его в губы, и, взяв его руку, повела в неизвестном ему направлении, в свой дом. Парочка ввалилась в комнату девушки, не переставая жадно целоваться. Гузмана все ещё беспокоило то, что хозяйка так легко и беспрепятственно провела его, но, очередной раз напомнив себе её убеждения о том, что родителей нет дома, отбросил эти мысли и продолжил изучать губами изгибы женского изящного тела. Парень достаточно медленно, выдерживая напряженный момент прелюдии, расстегнул блузу девушки, тут же целуя оголенные плечи и ключицы, изредка возвращаясь к губам, и стремительно спускался ниже, слушая сладостные постанывания со стороны возлюбленной. Она поддавалась навстречу, чуть выгибаясь, чтобы получить очередную порцию ласк, и, поддев края футболки Нуньера, потянула её наверх, снимая и избавляясь от ненужного элемента одежды. С понятной хищностью и желанием в глазах Надя прикоснулась к пылающей груди нависшего над ней парня, проводя пальчиком вниз по торсу, и сексуально закусила губу. Приняв это за своеобразный зеленый свет, шатен наклонился, обдавая жарким дыханием шею девушки и оставляя мокрый поцелуй на косточке за её ушком. Шана хихикнула, чувствуя мелкую щекотку, прикоснулась губами к шее Гузмана, слыша сдержанный стон, что был издан прямо ей в ухо, и продолжила покрывать редкими поцелуями оголенные участки кожи парня. В этот момент все сомнения парня улетучились. Все мысли занимала лишь эта невероятная девушка, ради которой можно было и смириться с разлукой, длинным расстоянием и ежедневными созвонами, и потерпеть некоторое время. Лишь бы вновь увидеть радостную искреннюю улыбку до ушей, ощутить тепло её рук и тела, почувствовать вишневый вкус губ, заметить без памяти влюбленный взгляд и насладиться её звонким смехом и сладкими стонами. Ради её счастья Гузман готов терпеть. «Если любит, то вернется; а если нет, то зачем тогда нужен». А в любви Нади он отчего-то был уверен. В своей любви он ни на минуту не сомневался.***
Остановившись на обочине, рядом с машиной отца Валерио, которую тот успел позаимствовать, пока мужчины нет в стране, девушка нашла глазами друзей, стоящих на берегу реки, и выбралась из салона автомобиля, направляясь к ним. Она встала рядом с ними, образуя линию, и посмотрела на воду. Ни Монтесинос, ни Калеруега не удосужились обратить свое внимание на прибывшую подругу. Хотя это было необязательно — вряд ли бы кто-то другой в такое время приехал бы на закрытую местность и спокойно подошел бы к ребятам. — Спасибо, Вал, — нарушила молчание блондинка и искренне улыбнулась. — И прости за то, что обвинила тебя в передозировке Вильерма. Знаю, ты им дорожишь. И ты не заслуживал того, как я к тебе отнеслась тогда. Мне, правда, жаль. Парень недоверчиво покосился на Дельгадо, сталкиваясь с её взглядом, что был наполнен непривычной теплотой и дружественностью, и сдержанно кивнул, не проронив ни слова. — В том, что Алисия выбрала тебя в качестве дилера, ты тоже не виноват. Она — конченная идиотка, раз свернула со своего правильного пути. Но она доверилась правильному человеку. Ты бы никогда её не предал. Спасибо, — Флора похлопала его по плечу и виновато опустила глаза. — И извини за необоснованную ненависть. — У тебя день откровений? — поинтересовалась стоящая рядом подруга. — Что-то вроде того, — пожала плечами блондинка и вновь обратилась к Валерио. — Ещё раз благодарю за помощь. Ты можешь ехать, если хочешь. Ты ничего мне не должен, Вал. Я никогда и ни за что не… — она осеклась, подмигивая парню. — Только не держи на меня зла. Ради Вильерма. Юноша приобнял Флоренцию, что-то не совсем разборчиво прошепча ей на ухо, чмокнул Карлу в щеку, попрощался с подругами и отправился к авто. Девушки наблюдали за тем, как брюнет сел в машину, вырулил на проезжую часть и постепенно скрылся из их вида, уезжая дальше. После они вновь развернулись к реке, задумчиво смотря на мутную воду, качающиеся кроны деревьев и чернеющее небо. — Мы может поговорить потом? — спросила Лора, переводя свой взгляд на маркизу. — Не могу сейчас сказать ничего, кроме извинений. — Я сама в это влезла, Флора, — грустно усмехнувшись, произнесла Карла. — Не без моих настаиваний. — Верно. Но твои извинения ничего не изменят. Лучше поблагодари за то, что до сих пор я на твоей стороне. Дельгадо вымученно улыбнулась и приблизилась к подруге, обнимая её. Карла с радостью ответила на объятия, успокаивающе поглаживая девушку по спине.