***
Их путь шёл через лес и Джорно внимательно следил за движениями изворотливого гада, чтобы не потерять того из виду. Желая наверняка распознавать присутствие питона, юноша решил заговорить с ним: — А что ваша принцесса в нём так любит? Змей усмехнулся. — У него прелестные чёрные кудри, а глаза исполнены чувственной глубины, — пропел он, петляя в траве из стороны в сторону. — Молодой человек очень решителен в своих поступках. А уж тому, как он владеет огнестрельным оружием, любой придворный рыцарь может позавидовать. Джорно поразило описание, данное новым знакомым, он никогда бы не подумал, что Бруно зачем-то придётся научиться держать в руках пистолет. — Безусловно, это он, — с сомнением утвердил юноша, продолжая следовать за питоном. — У меня при дворе есть жених, ручной змей, — гордо упомянул Мелоне, — от него-то я всё и знаю. — Даже то, как Бруно смог попасть туда? — спросил Джорно, решив воспользоваться возможностью получить информацию. — Однажды принцесса Наранция задумала выйти замуж. И был принят указ о том, что каждый молодой человек приятной наружности в определённый день может прийти во дворец и побеседовать с ней. А того, кто будет достаточно умен, красив и благороден, она изберет в суженые, — начал змей свой рассказ. — Два дня приходили к ней одни самовлюбленные идиоты, которые и двух слов не могли связать при виде её красоты. На третий день явился во дворец этот юноша. При себе у него был револьвер, но атаковал он своей харизмой. Так и заслужил милость принцессы. Сердце Джованны тревожно колотилось. Он чувствовал смятение, неожиданно настигшее его. Для чего Бруно было бы идти во дворец свататься к принцессе? Не мог же он забыть своего милого Джорно? Спустя некоторое время деревья впереди расступились и открыли взору путников роскошный замок посреди широкого луга. Они спешно пересекли его и направились к воротам. Там их встретила крупная гремучая змея. Она сразу показалась Джорно мудрой, быть может, дело было в красных очках. Чешуя, отливающая голубым, напоминала ему блеск ледяных пустынь. Мелоне тут же оказался рядом с незнакомым существом и проворковал: — Хотелось бы представить тебе Гьяччо, моего суженого. — Ещщщё нет, — одернул его голубоватый змей и отполз в сторону светловолосого. — А это – названый брат прелестного принца, Джорно Джованна, — питон проследовал за ним и кивнул на юношу. — Несколько лет назад обстоятельства разлучили их... — И потому ты решшшил воспользоваться моим положением и притащщил его сюда?! — возмущённо прошипел ручной змей. Точную степень того, насколько он был зол, выдавали колебания его хвоста, гремящего, словно маракас. Джорно решил остаться в позиции наблюдателя и подождать, чем всё кончится, так как, по сути, ничего сделать и не мог: в этом месте он ведь совсем чужой. — Тише, мой дорогой, — Мелоне вдруг обвил себя всего вокруг возлюбленного и лизнул его в острый змеиный нос. — Этому молодому человеку нужна помощь. Им необходимо увидеться. Гьяччо принялся изворачиваться так, чтобы скинуть питона с себя, но тот усилил хватку. — Задушишшь меня ещщё, а ну пусти по добру по здорову, — недовольно заворчал гремучий змей, заметно успокоившись. Мелоне оставил его. — Так уж и быть. Этой ночью я проведу его в спальню принца с принцессой через чёрный ход. Но ты будешь мне должен, — с этими словами он ткнул узорчатого оппонента хвостом. — Большое спасибо, — Джорно поклонился ручному гаду. Тот кивнул в ответ, принимая благодарность. К тому моменту уже смеркалось. До наступления ночи оставалось совсем недолго. Придворный змей успел наведаться во дворец за фонарём, и как только в каждом окне погас свет, солнце село и на окрестности опустилась мгла, трое проникли на территорию королевского сада. Змеи шуршали в траве и осенних листьях, а Джорно следовал за ними, наблюдая преимущественно за движениями Гьяччо, которого легче было заметить в темноте. Светильник было решено не зажигать из опасений быть замеченными снаружи. Оставив позади не одну аллею апельсиновых деревьев, они оказались на широком дворе, а оттуда попали прямо к небольшой двери за кустом сирени — чёрному ходу. Юноша зажёг огонь в лампе. Джованна едва мог справиться с охватившим его трепетом, будто совершал что-то плохое. Он старался убедить себя в обратном, ведь лишь хотел узнать, не здесь ли находится его Бруно. Будь оно так, тому ведь наверняка было бы интересно услышать, какой путь проделал Джорно, узнать, как горевал о нём отец. Погрузившись в собственные мысли, юноша и не заметил, как они уже прошли куда-то вверх по лестнице, а теперь следовали через широкую залу. Изысканные ковры делали его шаги едва слышными. Звёзды мерцали на потолке, словно он сам и был небом, настолько высоким казался. Вдруг змеи остановились у красивых лакированных дверей. Тихонько приоткрыв одну из них, все трое проследовали в спальню. Помещение не имело углов, а потолок был похож на раскидистую крону апельсинового дерева с драгоценными прозрачными листьями; посреди комнаты стояли две кровати, напоминающие дольки рыжего цитрусового. В одной из них наверняка находился принц, и Джорно спешил выяснить, в какой именно. Перешагивая через многочисленные оранжевые подушки, раскиданные по полу, он подошёл к той, что была справа, и приподнял над нею светильник. В пуховых одеялах, раскинув худые руки, спала принцесса Наранция. Она действительно была очень красива. Её умное лицо, усыпанное веснушками, было абсолютно спокойно, но Джорно всё равно показалось, что та будто бы не спала. Оказавшись у другой кровати, юноша принялся светить на того, кто её занимал. Поначалу было трудно даже предположить, Бруно это был, или нет: волосы незнакомца были спрятаны под ночным чепчиком, а сам он лежал к Джованне спиной. Тогда пришлось сначала тихо позвать его, а затем легонько потрясти за плечо. Когда принц повернулся и открыл глаза, Джорно понял, что ошибся, перед ним был вовсе не Бруно! Молодые люди мигом отшатнулись друг от друга, фонарь внезапно потух и всё погрузилось в темноту и суматоху. Джованна услышал звук взведённого курка... — Всем остаться на своих местах! — прозвенел в темноте девичий голос. Джорно не показалось, принцесса действительно не спала! Кто-то два раза хлопнул в ладоши и комнату постепенно озарил блеск загоревшихся в канделябрах свечей. Наранция обучалась магии света у одной волшебницы, которая сразу заприметила её любовь к апельсинам — фруктам Солнца. Переставая жмуриться, когда глаза привыкли к окружающим изменениям, светловолосый увидел перед собой принцессу. Девушка смотрела на него с любопытством. Тот, кого Джорно по ошибке принял за своего любимого, также его рассматривал, настороженно сжимая в руках оружие. Змеи забились в угол, обвив друг друга. — У нас редко бывают нежданные гости, — сказала принцесса. — Кто ты такой? — Меня зовут Джорно Джованна и я ищу своего пропавшего названого брата, — он поклонился девушке. — Прошу прощения за то, что вторгся на территорию без спроса, но описание, соответствующее вашему суженому, было похоже и на него. Два змея любезно согласились помочь мне, и вот я здесь. Принц заметно расслабился, усмехнулся и спрятал револьвер под подушку. — Выходит, ты просто несчастный юноша, — рассудил он и поправил узорчатый чепчик. — Как зовут твоего брата? — Его имя – Бруно Буччеллати, — голос светловолосого непроизвольно стал мягче. — К сожалению, мы ничего не слышали о нём, — подхватила разговор принцесса, — но сильно поражены такой смелостью, а потому тоже поможем тебе! Но сначала расскажи нам свою историю. Принцесса Наранция страшно любила интересные рассказы, поэтому все трое заняли место на крупных подушках, и Джорно начал вспоминать всё, с того злосчастного зимнего вечера.***
На далёком севере, в обители снежных ветров и вьюг, среди морозных туманов, стоял роскошный ледяной дворец. Стены его озаряло холодное солнце, а воздух внутри искрился, словно в нём парила алмазная пыль. В тронном зале, украшенном со всех сторон замерзшими лепнинными украшениями, на стылом вычурном троне, сидела Снежная Королева, а подле неё — пропавший Буччеллати. Тот любовался ледяными цветами, которые женщина вырастила специально для него. Созданные по образу и подобию настоящих, прозрачные голубоватые амариллисы не имели изъянов, были идеально ровными и изящными. — Они намного интереснее живых, — заметил Бруно, осторожно касаясь мёрзлого лепестка. — Ни единой неточности. Королева ласково глядела на него. — Но настоящие ещё и приятно пахнут, — добавил Буччеллати, оставляя сияющие лепестки блестеть в лучистых солнечных касаниях. — Бруно, — строго проговорила женщина, — ты помнишь, что я говорила тебе об этом? Запахи, вкусы, цвета — всё пустое, как и чувства радости или горя. Не существует ни привязанностей, ни любви... Ты знаешь, что такое любовь, Бруно? Темноволосый юноша задумался. — Любовь? — он поднял на неё холодный сапфировый взгляд. — Нет, не знаю, но... Я помню Джорно. В глазах Снежной Королевы блеснули гневные искры. Она сначала нахмурилась и поджала губы, но затем вдруг улыбнулась и произнесла, прикрыв глаза: — Со временем ты обязательно забудешь о нём, мой мальчик, так же как и он сам позабыл о тебе. Буччеллати печально улыбнулся в ответ и вновь принялся разглядывать лепестки неживых цветов, про себя запоминая особенно занимательные детали.***
Всю ночь слушали принц и принцесса, как светловолосому юноше пришлось тяжело, а наутро собрали его в путь дорогу. Подарили они Джованне и тёплую шубу, и рукавички, и карету немыслимой красоты. Блестела она золотом и сияли на ней оранжевые рисунки, выполненные из драгоценного рыжего авантюрина. Наранция обратила с десяток апельсинов в кучера, а ещё несколько приказала отдать юноше с собой в дорогу. Джорно, простившись со змеями, которых этим же утром поженили, искренне поблагодарил принца и принцессу, а после отправился навстречу новым опасностям, продолжать поиски любимого человека.