Возвращение из прошлого

      Утро встретило Сараду уже на ногах. Та уже во всю хозяйничала на кухне, готовя завтрак. В дверях показался заспанный Саске, с удивлением смотрящий на стоящую у плиты дочь.       — Доброе утро, Сарада.       — Доброе утро, папа, — сказала девушка, даже не повернув головы. Не хватало ещё и отвлекаться. Несколько секунд — и что–то подгорит или начнёт выкипать, заливая конфорку.       «Хоть бы поздоровалась нормально с отцом, Сарада–чан».       «Орочимару, не учи меня манерам. Ты сам бесился, когда я хоть на секунду отвлекалась. Сам же научил».       «Ну это же дом... Ох, ладно, будь по–твоему».       — Такая рань, а ты уже на ногах. Отдохни нормально.       — Я ценю твоё беспокойство, папа, не подумай... Просто я чудесно выспалась, а просто лежать и смотреть в потолок, пытаясь заснуть — так может быть только хуже. Или приснится какая–то жуть, или лишние мысли в голову полезут.       В принципе отец девочки согласился с этими доводами. Сам действовал также. Когда потерял родителей и клан. И постоянные тренировки, а также уборка в квартире и прочие бытовые работы были не только погоней за силой и наработкой внутренней и внешней дисциплины, сколько постоянной сосредоточенностью на чём–то, что не давало ему погрузиться в мрачные воспоминания и кошмары наяву.       — Раз так, то рад за тебя. Спасибо, Сарада.       — Не за что, папа.       — Я ещё немного посплю.       — Конечно, папа, без проблем.       Саске улыбнулся. В такие моменты дочь очень сильно напоминала ему молодую Сакуру.       После завтрака, перед которым Орочимару — вот же ехидный змей — всё же не удержался и пожелал приятного аппетита, на что получил... вежливый и не агрессивный ответ. Сарада знала, что её симбионт начал испытывать странное влечение к подколам и шуточкам. Затеял эксперимент по проверке границ её терпения со скуки, не иначе. Всё таки ему там, у неё в мозгу, удобно. Не нужно пить, есть, да и спать, по сути, тоже. Единственное, что могло огорчать саннина — невозможность заняться научной работой, взяв контроль над телом. Посему от нечего делать он развлекался как умел — с его деятельной натурой переносить безделье было сущей пыткой.       «Чем займёмся, Сарада–чан?» — прозвучал в мозгу вопрос, как только посуда была помыта и отправлена на подставку сушиться.       «Мастурбацией!».       По оглушающей тишине в мозгу Сарада уже начала скучать. «Сожитель», дай ему волю, или засыпал бы советами о том, что надо бы сделать, либо начал проситься куда–то пойти и что–то разузнать. Через целую, подумать только, минуту в голове раздался знакомый кашляющий смех.       «Кто бы мог подумать, у Учиха, оказывается, есть чувство юмора!».       «Сенсей, просто помолчите, пожалуйста».       «Извини».       Девушка решила вернуться в свою комнату и начать читать книгу по медицине, которую отобрала накануне из домашней библиотеки. Следовало закреплять и обновлять знания, полученные в прошлом. Плюс это хоть какое–то развлечение для изнывающего от скуки «питомца». Конечно, Сарада понимала, что таким иръенином, как мать, ей не стать, но, по крайней мере, стоит изучать медицину хотя бы для того, чтобы повысить эффективность своих атак и стихийных техник за счёт знания уязвимостей человеческого тела.       «Не нужно быть такой пессимисткой, — через полчаса чтения ожил в голове Орочимару. — Не воспринимай слова моей сокомандницы слишком серьёзно».       «Моя огненная чакра плохо подходит для медицинских техник. Мама потому и стала великим иръенином, что у неё была предрасположенность к Воде и Земле».       «Всё зависит от специализации. Регенерация мягких тканей действительно лучше проходит с предрасположенностью к Воде, а сращивание костей, хрящей и связок лучше откликается на Землю. А работа с Огнём может стимулировать иммунный ответ и даёт возможность разрушать злокачественные перерождения, стимулирует эндокринную систему и может помочь при переохлаждении. А чем хороша Молния?».       Сарада, хоть и не признавалась в этом, любила такие внутренние диалоги по делу. Ибо практически не было отрасли научного знания, в которой саннин если и не разбирался досконально, то мог дать весьма квалифицированный комментарий.       К тому же, сейчас это напоминало ей прошлое. Зал Южного убежища, мягкий оранжевый свет ламп, молодой отец и она рядом с Орочимару, который читает им очередную лекцию, словно учёный–преподаватель — юным дарованиям, пришедшим к нему в исследовательскую лабораторию на дополнительные занятия.       Но всё же смогла дать ответ:       «Ею можно работать с поражениями нервной системы и мозга, поскольку физиологически нервные импульсы — это то самое электричество».       «Браво. Кроме всего прочего, есть ещё одна особенность...».       «Мягкое наполнение медицинской чакры стихийным элементом даёт возможность направленного воздействия на конкретную систему организма в операционном поле или для конкретного органа, не вовлекая все остальные, так?».       «Именно. Плюс, есть некоторая особенность, которая передалась тебе по наследству от предков».       «Перекос в Инь–составляющую чакры. Поэтому Учиха так хорошо даются иллюзии».       «Не только. Для менталистов и иръенинов также важно подобное свойство чакры. Учиха могли бы быть превосходными медиками, если бы не их крайняя воинственность. Избравший путь иръенина чуть ли не клеймился как слабак, недостойный ношения герба».       «Пф, глупость. Любой, даже самый прославленный, воин может умереть от заражения крови или яда. В войне зачастую выигрывает не тот, у кого больше армия, а у кого лучше подготовлены медики».       «Ну, во времена Воюющих Кланов были своеобразные представления о доблести и военном этикете. Тогда воевали больше ради престижа и громкого имени, чем ради материальных благ. Врага убивали, чтобы похвалиться своей силой, а не ради наживы».       «Хорошо, что эта эпоха осталась в прошлом».       «Только вот твои соклановцы застряли в том времени, не приемля никаких изменений. На смену схваткам лицом к лицу и строй на строй пришли интриги, изящные комбинации, длинные многоходовые партии. А Учиха всё предпочитали грубый и неизысканный силовой стиль. Что их и сгубило».       «Лучше бы ты не напоминал!» — Сарада вспомнила своё присутствие на собраниях клана, когда пытавшегося что–то доказывать дядю чуть не выставили вон, грубо заткнув.       «Среди Учиха тоже были люди, умеющие тонко мыслить и интриговать. Кагами, не зря же его приблизил к себе Тобирама, который вас, говорят, на дух не переносил. Шисуи, Итачи... Но таких всегда было подавляющее меньшинство, которое не поднималось на руководящие должности. К сожалению».       «К чему это ты клонишь?».       «К тому, дорогая моя, чтобы ты училась на ошибках предков и не повторяла их. За тобой — будущее твоих детей и клана Учиха».       «Мне двенадцать лет, какие, к чёрту, дети?».       Сердце заболело так, словно его пронзили мечом.       «Ой, прости... Я всё время забываю...».       «Заткнись!!!».       Иероглифы поплыли перед глазами. На страницу упала одна солёная капля. Потом ещё... и ещё.       Книга соскользнула с колен. Девочка согнулась, спрятав лицо в ладонях, а комнату огласили глухие рыдания.       В комнату влетел обеспокоенный Саске, а увидев дочь плачущей, словно прирос к полу, не зная что делать. Но что–то внутри будто вело его — мужчина присел рядом с дочерью и осторожно обнял её за плечи.       — Я рядом, Сарада. Всё хорошо.       Надрывные рыдания потихоньку стихали, превращаясь в глухие всхлипы. Затем девочка обняла отца в ответ.       — Прости... что напугала... Я просто... маму вспомнила.       — Ничего страшного если ты поплачешь, Сарада. Это... действительно больно.       — И тебе? — Учиха–младшая вообще удивлялась, как отец может постоянно быть невозмутимым, словно кусок льда, который, казалось, не может испытывать эмоций.       — И мне, — ответил он. — Просто раньше я считал, что эмоции — это слабость, и показывать их — означает уверять других в том, что ты уязвим.       — А сейчас?       — А сейчас считаю, что они — сила. Но показывать их лучше только среди тех, кто тебя принимает и понимает.       — Вот как... Спасибо, папа.       Мужчина нагнулся и поднял с пола очки.       — Вот, возьми.       — Спасибо.       — Может прогуляемся по деревне? Раз уж ты так реагируешь на книги? — предложил Саске первое, что пришло в голову, дабы отвлечь девочку.       — Давай!       Пока Сарада переодевалась, мужчина, также надевая вещи для улицы, думал:       «Ей нельзя долго оставаться одной в квартире. А мне нельзя всё время быть в Листе... Может, стоит пригласить в Лист Карин? С ней Сарада поладит... Надеюсь. Ведь в прошлом она была дружна с Карин–иномирянкой».       Но тут же эту мысль перебила другая.       «А не воспримет ли она её враждебно, будто я изменяю Сакуре? Надо подумать. И как–то подготовить дочь к такому моему поступку...».       — Папа, я уже! Ты там долго?       — Прости, пару минут.       Ему вспомнился разговор с сокомандниками и сенсеем.       На следующий день после возвращения Сарады. Бар «Белая хризантема».       Содержатель одного из самых известных в Листе заведений был неприятно удивлён, когда к нему пожаловал АНБУ Хокаге с официальным предписанием закрыть заведение после половины четвёртого вечера. Ибо был риск испортить отношения с клиентами. Впрочем, его упавшее настроение чуть выровнялось, когда ему вручили чек с очень крупной суммой и попросили список клиентов, которым выплатят отдельные компенсации. Хозяин смекнул, что в стенах бара будут вестись очень секретные разговоры, содержание которых не должно их покидать. Посему вызвал весь персонал и сделал дополнительное внушение, подкреплённое обещанием премиальных и кар проштрафившимся — вплоть до увольнения. Работники лишь молча кивнули — они работали в заведении для шиноби да и сами ранее носили протектор, а некоторые — ещё и маски. Так что напоминать, что такое «совершенно секретно», им не стоило.       К означенному времени в пустой зал вошли четверо мужчин в дорожных плащах с капюшонами, надвинутыми на лица. После чего проследовали в отдельный малый зал за перегородкой, обнесённый дополнительными барьерами. Даже еду и выпивку в малый зал подавали не через дверь, а через специальный люк, расположенный в хозяйском кабинете. Барьеры же невозможно было отключить снаружи. Только изнутри.       Как только за вошедшими затворилась дверь в малый зал и мгновенно вспыхнула и угасла вязь фуин активированного барьера, все четверо сбросили плащи. За одним столом собрались Седьмой и Шестой Хокаге, «Теневой Хокаге» и начальник контрразведки Листа.       Стол, стоявший посреди зала — всё остальное было убрано — ломился от сакэ и закусок.       Пришедшие кивками поздоровались друг с другом. Первым заговорил Учиха:       — Здравствуйте... Сенсей, — взгляд на Какаши, — Друзья, — на Наруто и немного опешившего Сая. — Я решил собрать вас здесь... чтобы помянуть... Харуно Сакуру.       Ответом были лишь три склонённые головы. Хатаке, как самый старший, распечатал стоящий рядом кувшин и начал наполнять пиалы.       Как только алкоголь был разделён на четверых, все молча подняли пиалы и залпом опрокинули в себя. А затем потянулись к закускам.       — Наруто, ты помнишь поступление? И наш первый день в Академии?       — Хех, ещё бы не помнить...       Вспоминали буквально всё — каждый урок, каждое практическое занятие. Даже споры о том, кто будет сидеть рядом с Саске.       — Кстати, помнишь тот момент, когда я тебя связал и сбежал, приняв твоё облик?       — Хм. Только я не понял, зачем ты это сделал.       — Я хотел подкатить к Сакуре. Ты не знаешь, но в детстве я был в неё влюблён.       — Надо же.       — Правда мне пришлось ретироваться в самый последний миг, ибо у меня заболел живот и я не смог бы удержать превращение.       — Не надо было тогда пить скисшее молоко, Наруто.       — Сенсей, вы же знаете тогдашнее отношение ко мне жителей! Чтобы не страдать от голода, мне приходилось на всём экономить! Мне же всё продавали втридорога.       — Извини, Наруто. Я мог бы заботиться о тебе лучше, если бы не мой глупый эгоизм.       — Да что уж казниться, что было то было. Я ни в чём вас не виню.       — Теперь понятно, почему Сакура тогда так бурно отреагировала... А я её грубо оттолкнул...       — Почему?       — Она напомнила мне, что у меня погибли родители... Правда говорила она это о тебе, Наруто — что тебя не наказывают и не воспитывают, потому что некому.       — Надо же, ты за меня вступился.       — Пф.       Вспомнили много чего. Представление во время знакомства с Какаши, испытание на выживание, первые миссии D ранга, страну Волн, экзамен на чунина с приключениями в Лесу Смерти и отборочными боями, сражение с обезумевшим Гаарой... И многое другое.       — Да, жалко что тут нет Ируки–сенсея и Цунаде–сама. Они тоже много смогли бы рассказать, — сказал Седьмой, утирая некстати выступившие слёзы. Чёрт, он готов был простить Сакуре не только каждую оплеуху, но и мог бы разрешить ей дубасить себя чуть ли не каждый день без покрова и прочих его способностей... или даже с ними, чтобы она не сдерживала силу. Только бы она осталась жива... Да только, чёрт возьми, уже ничего не изменишь...       — Саске–сан... простите меня тоже... это я надоумил Сакуру после атаки Пейна отправиться в страну Железа и попытаться вас убить. Просто... Наруто принял на себя страшные побои от Каруи, чтобы дать той выместить злость на себе и не выдать вас. Во мне вскипел гнев на её чувства к вам, которые не остыли даже когда её любимого человека объявили отступником в международном розыске...       В зале затихли все звуки, только раздалось бульканье алкоголя, наливаемого в пиалу.       А сам Сай пал ниц перед Саске.       — Встань, — раздался в тишине голос «Теневого Хокаге». — Каковы бы ни были её мотивы и побуждения, Сакура сама сделала этот выбор. Выбор, достойной куноичи — ибо она взяла свою судьбу в свои руки, а не доверила его своему лучшему другу, решениям посторонних людей или слепому случаю. Она стала сильной, окончательно отбросив детскую наивность.       — Но это было ещё не всё... — сказал бывший боец «Корня», распрямив спину. — Я...       — Я скажу это сам, Сай, — прервал того Наруто. — Саске... Сакура, встретив меня в стране Железа, сказала мне, что разочаровалась в тебе... и полюбила меня... Но я чувствовал в этих словах фальшь. Она... ни за что не могла сказать подобного, я же видел как она на тебя смотрела, я видел как она переживала за тебя, как обнимала тебя и какие слова говорила о тебе... Какие клятвы давала самой себе и как рыдала, умоляя тебя вернуть... После всего... то признание было ложью от первого до последнего слова!       — А помнишь что ты сказал тогда Сакуре, Наруто? — внимательно посмотрел на того Сай.       — Да. Я сказал, что ненавижу людей, которые лгут самим себе.       — Значит, ты только добавил ей решимости.       — Но она всё равно едва не погибла, не вмешайся я.       — Да, Саске, ты тогда едва не совершил непоправимое.       Настороженное молчание всех четверых. Атмосфера накалилась до предела. Казалось — щёлкни пальцами, и грянет взрыв, уничтожающий не то что четырёхэтажное строение с весьма обширным подвалом, но и весь Скрытый Лист.       — Вы правы. Я действительно в тот момент не соображал, что творил. Ярость и скорбь из–за потери Итачи отняли у меня разум, — пауза. — Спасибо тебе, Наруто. За всё. За то, что вправил мне мозги, за то, что то верил в меня... За Сараду... И за Сакуру. Да упокоится она в Чистом Мире.       Напряжение мгновенно схлынуло. Словно отменили разрушительную технику, не довершив буквально последнюю ручную печать.       В траурной тишине вновь зажурчало сакэ, разливаемое по чашам. Мужчины вновь подняли их, и не протягивая навстречу друг другу, опустошили.       — Теперь, когда Сакуры нет с нами, я один ответственен за нашего ребёнка.       Тяжёлое молчание.       — Кстати, я не удивлюсь, если Сарада вскоре начнёт тренироваться, дабы вернуть себе физическую форму.       — Ну, это не удивительно. Наверняка она чувствует себя крайне беспомощной без своих навыков, — заметил Седьмой Хокаге.       — Поэтому я возьму на себя тренировки Боруто и для того, чтобы он не чувствовал себя ущемлённым и слабым рядом с ней. Он–то будет думать, что это я так её тренирую. И, кроме того, может даже временно стану капитаном команды дочери.       — Ну это слишком! Или ты такого плохого мнения о Конохамару?       — Он, по сравнению с моей дочерью — разнеженный сопляк. Сараде трудно будет подчиняться ему.       — Не понимаю, о чём ты? — Какаши удивлённо покосился на Саске.       — Я говорил об этом Наруто... и скажу вам, как одним из самых осведомлённых людей в Листе. Вам следует знать.       — Знать что?       — Сарада не просто попала под неизвестную пространственно–временную технику. Благодаря ей она перенеслась в параллельную реальность. В прошлое, идентичное нашему.       — А ты не врёшь? Она могла просто попасться в иллюзию.       — Это — не иллюзия. Таких иллюзий, которые создают полную картину ощущений, не существует. Я уверился в этом сам — Сарада открыла мне все свои воспоминания. Новые посвящённые в тайну согласно помолчали. Учиха Саске, один из тех, кто сражался с Кагуей и кому были поведаны величайшие тайны мира ниндзя, не мог опуститься до столь мелочной лжи. Особенно, когда это касалось его наследницы. Ибо всем собравшимся было ведомо, сколь сильную привязанность Учиха питают к своим соклановцам. Но всё равно, сомнения оставались и их озвучил сын Белого Клыка.       — Постой, но она ни капли не изменилась!       — Техника при переносе между реальностями возвращает ей тело, в котором она была изначально. Остаётся только память.       — Понятно... И сколько она прожила в том... мире?       — Если взять совокупно — около восьми лет. С перерывом.       — В каком смысле — с перерывом?       — Её один раз там убили... Но техника сработала так, что Сарада возродилась около места гибели в двенадцатилетнем теле спустя пять лет. Она стала свидетелем гибели клана Учиха — её подставил тамошний Данзо, а убил...       — Итачи?       — Нет, Обито.       — А потом? Она жила рядом с Саске?       — Да. Кроме того, там выжил ещё один Учиха, который погиб в нашей истории.       — Кто?       — Мерцающий Шисуи.       — Ого!       — Но он всё равно погиб после атаки на Лист под предводительством Орочимару, хоть ему удалось вместе с Третьим не просто отнять у того способность использовать техники, а убить.       — Но кто смог...       — Шимура Данзо. Вернее, его люди. Он не желал допустить Учиха на место Хокаге.       — Кто бы сомневался.       — Тот Данзо кончил плохо и гораздо быстрее — погиб от руки Итачи. Вместе с «Корнем», часть которого убила Сарада.       — Сарада?       — Да. Её тренировали сильнейшие из Учиха. Учиха Итачи и Учиха Шисуи. А после отступничества первого и гибели второго — Цунаде и Орочимару. Плюс после переноса будущее во время путешествия... у неё пробудился Мангёке.       — Что?!       — Да. Могу вам показать пару боёв с её участием. Сядьте напротив. Саске пощадил чувства друзей и не стал показывать им убийство АНБУ, которых послали в страну Рисовых Полей, дабы силой вернуть сбежавшую молодую Учиху. Но убийство отряда ниндзя Звука и гибель оперативников «Корня», напавших на Сараду, были показаны во всех подробностях.       — Это уровень полноценного чунина... если не токубецу джонина, — вынес свой вердикт Шестой Хокаге. Сай молча кивнул.       — В итоге Сарада сражалась на Четвёртой Мировой. Правда, там война была совсем другой, ибо появление моей дочери разрушило очень много причинно–следственных связей, из–за чего события пошли совсем по другому пути. Но суть вы поняли.       — И сколько лет ей было «там», когда она вернулась?       — Восемнадцать. И она ждала ребёнка от тамошнего Наруто, в которого была влюблена и готовилась к свадьбе с ним...       — Вот так дела...       — Мда, незавидно...       — Вот поэтому я и собрал вас здесь. Я хотел через ваши воспоминания лучше понять Сакуру, чтобы понять, как общаться с дочерью. Ведь моя супруга воспитывала дочь... пока я шлялся на краю мира.       — А теперь не знаешь, как с ней общаться?       — Ну... да... А ещё ей внутренне восемнадцать лет, хоть и выглядит она на двенадцать.       — Не считая того, что у неё ещё и куча психологических травм.       — И это тоже. Но ведь никуда от этого не деться — я теперь — её единственный близкий человек и отец. Пусть и осознал я это, увы, слишком поздно.       — Могу предложить кое–что. Узумаки Боруто сокомандник Учиха Сарады, так?       — Не понял, Сай, к чему ты клонишь?       — Если действовать строго логически, то можно постепенно перенаправить её влечение на него, используя внешнюю...       — Идиот, это же моя дочь!       — Эй, полегче, это же мой сын!       — Саске, Наруто, не надо, — резко остудил пыл синхронно вскочивших с мест учеников Какаши. — Сай, это было слишком, — обратился он к Яманака.       — Но, тем не менее, это неплохой способ реабилитации. Я понимаю вас, но взгляните на это с другой стороны — будет ли лучше, если Сарада начнёт плавно, но бесповоротно сходить с ума?       — Сарада — сильная...       — Но ещё она — женщина, Саске, — заметил Наруто под неодобрительный взгляд сокомандника. — Я помню, что случилось с Хинатой во время атаки Пейна. А я, между прочим, Хокаге. Ты понимаешь, что это значит.       Воцарилось гробовое молчание.       — Я не хочу, чтобы из–за странной прихоти судьбы дочь моего лучшего друга бросилась закрывать меня от вражеской атаки своим телом. Ибо грош цена тому Хокаге, ради жизни которого жертвуют собой генины. А в особенности — куноичи.       — И готов спихнуть вместо себя сына? Тоже мне, отец года!       — Да, я не идеальный отец, даттебайо, но что прикажете мне делать, а?       — Твой пиздюк — ещё больший идиот, чем ты в этом же возрасте, усуратонкачи. Потому что он, ко всему прочему — разнеженный слабак!       — Ты на что намекаешь?       — На то, что моя дочь никогда не будет с ним встречаться! А ещё никогда не будет носить твою фамилию! Точка!       — Может, ты не будешь решать за неё? Она же взрослая женщина, в конце концов! И даже если это вдруг случится, что ты будешь делать, папаша? Доведёшь её до нового путешествия во времени?       — Нет! Но...       — Но в таком случае, Саске, тебе бы лучше подстраховаться и взять Боруто в ученики. Если, не дай Ками, случится то, чего ты так опасаешься, твой будущий зять соответствовал твоим представлениям о том, каким должен быть муж принцессы Учиха, — заметил Какаши, жестом разводя в стороны готовых сцепиться подвыпивших друзей.       — Хм.       — Ну ладно...       После минутного молчания заговорил однорукий мечник.       — В таком случае, я хотел бы обсудить с вами некоторые важные моменты.       — Саске, ты же не думаешь, что данное время и место подходит для этого? — скептически оглядел место неожиданного брифинга Какаши.       — Более чем. Мы не аристократы, чтобы обсуждать важные темы в причитающейся обстановке. У шиноби нет времени и места, когда речь идёт о жизни товарищей. Тем более — младших. А это место ничем не хуже прочих, и даже во много раз лучше — в некоторых смыслах.       — Ладно. Итак, что ты предлагаешь?       Так поминки плавно превратились в военный совет.       Теперь, идя по улице в направлении парка, отец и дочь неожиданно встретили наставника новой седьмой команды, идущего куда–то вместе со своими подчинёнными. И вежливо остановившиеся напротив.       — Сарада–сан, Саске–сан, прошу принять мои искренние соболезнования вашей утрате, — джонин вежливо поклонился.       — Благодарю, Конохамару–кун.       — Благодарю, сенсей.       Внук Третьего Хокаге метнул недовольный взгляд в сопровождающих его парней, которые, правильно его поняв, тут же присоединились.       — Мои соболезнования, Сарада–чан, Саске–сама, — поклонился Мицуки.       — Спасибо, — вразнобой ответили отец и дочь.       Все взгляды скрестились на Боруто. Тот тоже вышел вперёд.       — Мои соболезнования вашему горю, Саске–сан, — глубокий поклон в сторону отца Сарады. — Мои соболезнования, Сарада–чан, — поклон опешившей девочке. — Простите за моё недостойное поведение при нашей последней встрече, мне крайне стыдно.       Учиха–младшая, встретившись с этим посерьёзневшим выражением ярко–голубых глаз, вдруг, на мгновение, уловила в них нечто до боли родное. То, что, казалось, было навеки утрачено в том, другом мире.       — Наруто...       — Э?       — Ничего... просто ты на мгновение... напомнил мне своего отца, — Сарада непроизвольно слегка покраснела.       — А... Ладно... Спасибо, — стеснёно поскрёб щёку сын Седьмого, тоже краснея. — Но ты это... приходи на тренировки, если захочешь. Без тебя скучно.       — А как вы? Справляетесь? — неожиданно для себя спросила девочка.       — Без тебя, конечно, сложновато, но сенсей не даёт нам повода стоять на месте, — правда, братишка Конохамару?       — Сколько раз я тебя просил — не называй меня братишкой! Особенно при посторонних!       — Ой, да тут все свои!       — Ладно, мы с папой ещё погуляем... Счастливо, ребята. Может завтра–послезавтра загляну к вам!       — Отлично, ждём!       Через несколько минут неспешного шага.       — Сарада?       — Да?       — Мне показалось, или Боруто изменился?       — Мне тоже показалось, что у него прибавилось ума. Но, похоже, это временно. Просто Наруто, как по мне, немного вправил ему мозг, но это же Узумаки.       — Хм, похоже, ты права.       «Забавный парнишка. Интересный результат смешения генов».       «Цыц, подколодный. Евгеник недоделанный, посмотрите на него».       «Да и мой сын получился... Неплохим».       «Даже знать не хочу, каким именно способом».       Внутренний советчик корректно промолчал. Знал, что ходит по самому краю.       — Кстати, мне тоже интересно увидеть то, чему ты научилась. Покажешь мне? — неожиданно спросил юную куноичи её отец.       — Обязательно!       — Но, думаю, не сегодня. Сегодня отличная погода для того чтобы просто погулять, правда?       Сарада лишь теснее прижалась к Саске, будто впитывая каждой клеточкой тепло отцовской любви, которого ей так не хватало эти долгие двенадцать лет.