Folie a Deux

Не знаю, сколько времени я просидел там после того, как ушел Джерард. Хотелось бы сказать, что не больше пяти минут, но, боюсь признать, что, скорее всего, я вышел из кафе только через час. Просто я был очень озадачен. Почти все это время я потратил на попытки выяснить, почему решил согласиться на завтрашнюю встречу в пять. И еще кучу времени я потратил на то, чтобы понять, что вообще случилось. Я точно знал, что у меня был плохой день. Люди в моей школе не были самыми добрыми на свете, а шкафчики не были похожи на мягкие подушки, чтобы приземляться на них всем телом. Что-то в нем, вообще-то…. Что-то в Джерарде немного расслабляло меня. Если он такой счастливый и активный, то почему я не могу быть таким же? — Фрэнк? — сказала Сандра, официантка, заставив меня подпрыгнуть от удивления, — Хочешь чего-нибудь выпить? Я покачал головой, попытавшись стряхнуть с себя излишнее удивление: — Н-нет, спасибо. — Ты уверен? — Да. — Ну, тогда позови меня, если захочешь чего-нибудь…. — Позову. Она ушла, а я машинально оглядел дверь — то место, где я в последний раз видел странную крашеную красную макушку. «Я не дарю тебе все свое внимание, Фрэнк. Я обдумываю миллион вещей прямо сейчас, а ты всего лишь незнакомец из кофейни, который выглядел одиноким. Я сосредоточен на тебе в меньшей степени». Мне так не показалось. Он, по-моему, был максимально сосредоточен на мне, если учитывать то, что мы только что познакомились. Или, может быть, он просто мультизадачен. Не могу знать, потому что сам я никогда не мог совмещать несколько дел сразу. Это было доказано сегодня моей неудачной попыткой балансировать с кучей книжек в руках и одновременно с этим уходить подальше от тех, кто любил придумывать для меня новые колкие обзывательства. Я решил, что должен попробовать добраться до дома, пока дождь не станет слишком сильным…. И пока моя мать не сойдет с ума и не вызовет полицию. И пока ребята из моего района не поймут, что я еще не дома, и не начнут поджидать меня где-то за углом. Нет, тогда моей матери просто придется вызвать полицию. Я уже вижу кричащие заголовки газет: «Местный подросток, найденный избитым и плачущим на углу Памлин и Лансер, был атакован подростками из его района. Оружие на месте преступления обнаружено не было, так что, предположительно, это была из рук вон плохая драка. Пострадавшему был причинен как физический, так и эмоциональный вред». Я почти видел, как лежу на углу улицы с синяком под глазом и разбитым носом, плача и крича, но, при всем этом, мучаясь, в большей степени, от внутренних страданий. Представить эту сцену мне удалось слишком просто, потому что такое уже случалось. Я, конечно, еще не попадал на газетные полосы, но, думаю, когда-нибудь это случится… Когда-нибудь они все равно изобьют меня до полусмерти, и тогда-то уж это точно кто-нибудь заметит, правда? Никому нет до тебя дела, только если ты не знаменитость или мертвец. Возможно, в какой-то момент я просто перестану бороться. Возможно, когда-нибудь я не смогу противостоять этому и просто позволю произойти самому худшему. Я поднялся с места, оставив для Сандры как чаевые, так и деньги за суп, быстро кивнул ей на прощание и направился к двери, готовясь к ужасающей дороге домой. Мама ненавидела, когда я уходил больше, чем на несколько часов, так что теперь она, наверное, стояла у двери и ждала моего появления. Она была уверена, что однажды я уйду и больше не вернусь…. Кстати, я думал об этом все чаще. Мне не пришлось бы иметь дел ни с ней, ни с ребятами, которые поджидают меня за углом, если бы однажды я не вернулся домой. Если бы я сбежал, не оглядываясь назад, то чувствовал бы себя в десять раз лучше даже в одиночестве, чем сейчас. Иногда рутина, кажется, сводит с ума. Просто так приятно время от времени делать передышку…. И разве Джерард не доказал мне это? Встреча с ним и слишком странная беседа, — все это почти заставило меня забыть о неприятностях сегодняшнего утра. Мои пальцы быстро натянули на голову капюшон, а потом исчезли в карманах куртки, сжавшись в кулаки. Это привычка закрепилась где-то на уровне подсознания, так долго я жил с ней. Не знаю, почему, но спрятанные в карманах кулаки давали мне иллюзию безопасности. Я оглядел обе стороны улицы, прежде чем перейти дорогу, а потом сосредоточился на звуке собственных шагов, предприняв попытку понять, принадлежало ли эхо позади меня моим собственным ногам, или чьим-то еще. Чувство тошноты настигло меня на противоположной стороне улицы. Что, если эти шаги не были эхом моих? Что, если кто-то действительно шел за мной? Моя спина оказалась у стены, прежде, чем я смог что-то осознать, так что теперь я тяжело дышал, а сердце в груди билось слишком часто. Теперь я громко слышал, как кровь стучала в висках. Я не мог перестать перебирать в голове все эти «что, если?». Что, если кто-то преследует меня? Что, если это кто-то из моего района? Что, если это кто-то из школы? Что… Что, если все это не так? Что, если…. Что, если это что-то похуже? Я оглядел дорогу и улицу напротив. Через окна кафе (оно называлось «Rockin' Comet») я видел Сандру. Она методично укладывала в мойку грязную посуду, чтобы мойщик позже разобрался с ней. Конечно, она не подняла взгляд и не посмотрела на другую сторону улицы… Она бы знала, что происходит что-то плохое. Сандре можно было доверять, она бы услышала, если бы снаружи что-то происходило. Сандра знала бы и начала бы паниковать, позвала бы меня и предупредила бы. Она не сделала этого, значит, я был в порядке. Все было в порядке. Я сделал несколько глубоких вдохов, оценив ситуацию. Я был на углу какого-то здания, моя спина упиралась в кирпичную стену, а навес над головой защищал от позднего осеннего дождя. Мой взгляд столкнулся с вывесками целой кучи магазинчиков, возле которых я, оказывается, стоял все это время. Я столько раз проходил мимо, но никогда не останавливался, чтобы изучить вывески…. Как я мог знать так мало о том, что окружало меня? Что, если мне нужно будет спрятаться от чего-то? Я мог бы быть в опасности, даже не зная, куда пойти! Почему я никогда не заходил ни в один из этих магазинчиков? Про себя я отметил, что должен буду наведаться в них завтра после обеда. Теперь, когда я шел домой, на мою грудь давило какое-то странное чувство. Я шел вниз по улице, все также крепко сжав в карманах кулаки. Я не мог не думать о всех этих глупых правилах, которая придумала моя мать. Но, прежде всего, о том, что я, должно быть, нарушал, как минимум, три из них прямо сейчас…. Она придумала столько бессмысленных правил, что я был уверен: большая их часть была создана, только чтобы понизить мою самооценку. Совершенно никакой еды после девяти — не хотела, чтобы я стал толще, чем сейчас? О том, чтобы лечь спать после десяти не могло быть и речи — нельзя позволить мне устать еще больше, да? Я ведь недостаточно сонный и медлительный все время. И, конечно же, никаких развлечений, пока не будет выполнена домашняя работа — нельзя допустить, чтобы я стал еще тупее, чем сейчас, судя по логике моей матери. А еще бесконечная ругань насчет моего питания…. Моя мама ненавидела то, что я был вегетарианцем. Она ненавидела то, что в школе я был средним троечником. Она ненавидела то, что у меня была гитара. Она ненавидела, что каждую пятницу я неизменно ходил в кафе, просто чтобы забыть о ней, о тех ребятах из моего района, а еще о фотографиях моего отца хотя бы на пару часов. Она ненавидела меня и все, что я делал, снова и снова пытавшись изменить во мне буквально все. Вечное: «Мне не нравится, как ты отрезаешь пальцы у перчаток, Фрэнк… Ладно, давай я куплю тебе новые!». Новые? Те, которые я никогда не надевал, такие она покупала. Или: «Мне не нравится твоя прическа, давай сходим в парикмахерскую!». Я всегда отмахивался чем-то вроде «скоро сходим». Иногда это было: «Я не люблю, как ты по-дурацки одеваешься, давай купим тебе новые вещи!», которые все равно останутся нетронутыми где-то на верхней полке моего шкафа. Как всегда, впрочем. И она все время была недовольна музыкой, которую я слушал: «Я не люблю, когда ты слушаешь такую громкую и ужасную музыку, давай лучше послушаем классику!». То есть то, после чего я усну в первые три минуты? Как насчет «нет»? И еще одна тема ее вечных жалоб…. «Ты такой одиночка, давай найдем тебе друзей!» И этим только усилим мою социальную тревожность.? Спасибо, мам. Иногда я тоже очень сильно тебя ненавижу. Приятно знать, что это взаимно.

***

— Эй, Фрэнки! Я почувствовал, как все мое тело сжалось от того, как именно он меня назвал: — Привет, Росс. Теперь он шел рядом, я видел это краем глаза, но сосредоточил взгляд на дороге перед собой. — Ты поздно, парень. Где был? На свидании? — он посмеялся над своей же шуткой, — Забей, не отвечай на это. — Я был в кафе, — бросил я, одарив его коротким взглядом. Росс был из тех, кого и любили, и ненавидели. Он был высоким, умным, симпатичным, но оказывался абсолютным мудаком, если вы были в его компании больше часа. Не то чтобы он был достаточно силен, чтобы ударить меня, если мы говорим об этом. Нет, Росс был, наверное, единственным из этой шайки, кто умел надавить на больное. — Опять? — он хихикнул, — Там права педиков поддерживают, или что? — Свали, Росс. — Да ладно, ничего страшного, если ты еще себя не осознал. Я никому не скажу. — Иди в задницу. — Оу, ты же не про…. Ну, в твоей-то, наверняка, уже бывали парни, так что теперь ты зовешь меня? Я остановился и развернулся к нему лицом. — Почему бы тебе просто не свалить, придурок? Ты знаешь, что я не гей. Прошлым летом я встречался с девушкой. Росс фыркнул, закатив глаза: — Ага, и она бросила тебя из-за того парня, Майка, да? Майк Педикон, или как там его звали…. Ах, да, еще она всем рассказывала о твоем отце, который сбежал в ту же секунду, как ты родился. Твой папаша был трусом. Я почувствовал, как мое сердце бухнулось куда-то в пятки. — Просто оставь меня в покое, — повторил я, почувствовав боль где-то внутри. — Он был тем еще трусом, — усмехнулся Росс снова, — Ты весь в папочку, так что тоже будешь трусом всю жизнь. Все время запираешься в доме с этой своей дебильной гитарой. Спорим, ты даже подтянуться не сможешь без того, чтобы облажаться? Ты всегда будешь неудачником и трусом…. Я начал отходить от него, а кулаки в моих карманах сжались крепче прежнего. — Бьюсь об заклад, ты спал с парнем! — крикнул Росс мне вслед, — Не так ли? Ты с парнем встречался, поэтому так поздно возвращаешься! Ебаный педик! В ту секунду я уже бежал.

***

— И где ты был? Я успел съежится от ее тона, прежде чем за мной захлопнулась дверь. Она звучала примерно так же, как Росс. — На улице, — ответил я. Я бросил куртку на шкафчик в прихожей и вошел внутрь, засунув руки в задние карманы и продолжив надеяться, что она не обратит внимание на раздражение и вину, которыми от меня разило, наверное, за километр. — Где именно? — Я ел. — Опять? Я застыл на месте и не смог даже развернуться в ее сторону, когда сказал: — Да, мам, — мой голос слегка надломился, — Опять. — Ты был с кем-то? Меня накрыла волна неуверенности. — Нет, — сказал я, почти задохнувшись от услышанного вопроса. Я не был с кем-то. Джерард не был «кем-то». Он просто был незнакомцем в кафе. Она уловила паузу и сразу же отреагировала. Иногда меня неимоверно раздражало, что она могла прочесть меня, как открытую книгу. — Ты уверен? — Нет, — прошептал я, наконец, повернувшись к ней. Она стояла в коридоре, рядом с кухонной дверью, скрестив руки на груди, с этим неряшливым пучком черных волос на голове и сузившимися в недоверии зелеными глазами. — Тогда с кем ты был? — С другом. — Мальчик? Или девочка? Мальчик или девочка, серьезно? Это имеет какое-то значение? Этим она будто снова напоминала мне о том, что больше никогда в жизни у меня не будет девушки. Я не понимал, почему ее это так волновало. Не то чтобы я прогуливал школу каждую пятницу, попутно оплодотворяя всех красоток на своем пути. И я не был, как Росс или любой другой парень из моей школы. У меня не было друзей. Никто ни за что бы не провел бы со мной бесполезный вечер пятницы. — Это на что-то влияет? — Да, — тут же ответила она. Черт. Теперь она, наверняка, подозревает меня в чем-то. Я медленно выдохнул, запустив ладонь в волосы. — Я был с парнем. Я его не знаю, так что ты, наверное, тоже. Мы познакомились сегодня. В воздухе повисла пауза, и она скрестила руки на груди еще крепче, чем до этого. — Что за парень? Он из дурной компании? Теперь она абсолютно точно раздражала меня. — Мам, откуда мне знать? Мы проговорили всего минут пять, а потом он ушел. Мы проговорили минут пять, а затем я провел там целый час, безуспешно попытавшись понять, что это вообще было…. Теперь я только и мог, что задаваться вопросом о том, размышлял ли он о нашем разговоре так же, как я. Пришел ли он домой, уселся ли, уставившись в потолок, чтобы подумать о том, кто я такой? Обдумывал ли он темы для нашего завтрашнего разговора? — Так теперь вы с ним друзья? Я пожал плечами, потому что не был в этом уверен и, к тому же, пытался сделать вид, что мне все равно. — Я же сказал, мы познакомились сегодня. И встречаемся снова завтра. — Где? — В кафе. Она немного откинула голову, вздыхая. — Фрэнк Айеро, клянусь Богом, если этот парень окажется каким-нибудь насильником, серийным убийцей или кем-нибудь еще, я убью тебя, если у него не получится. А потом сожгу твои останки. — Класс. Спасибо, мам. Насильник? С чего бы это вообще могло быть правдой? Но она говорила это каждый раз, когда я заводил нового друга…. Учитывая мою социальную активность, это был, наверное, третий или четвертый раз за всю мою жизнь, но все же….

***

Он опаздывал. — Привет, Фрэнк, — сказал он, усевшись в кресло напротив, — Прости, что опоздал. — Ничего страшного, — сказал я, — Я даже и не заметил, — теперь я лгал. Он склонил голову в сторону, слегка нахмурившись, после чего снял свою серую куртку, чтобы повесить ее на спинку соседнего кресла. — Ты уверен? — неуверенно вздохнув, он провел рукой по ярко-красным волосам. — Все в порядке, Джерард, правда. Он внимательно изучил мое лицо, но потом, должно быть, решил, что я говорил правду, так что спросил: — Как твои дела? Я лишь пожал плечами, опустив взгляд на стол. — Нормально, а твои? Он рассмеялся, заставив меня поднять на него взгляд и увидеть, как он, улыбнувшись, чесал свою щеку, пока один уголок его рта был выше другого. — Если честно, то я чертовски устал. — Почему? Ты не спал? Он пожал плечами, положив ладонь на стол. Я не мог видеть вторую, зато наверняка мог сказать, что он перебирал ткань джинсов или дергал торчащую из рубашки нитку. Он выглядел так, будто старался чем-то себя отвлечь. — Можно сказать и так, — я заметил, что во время разговора двигалась только половина его рта, — Моя бабушка умерла вчера вечером… Поэтому я, вообще-то, совсем не мог уснуть. Мои глаза расширились. — О, Боже! Джерард, мне так жаль! Какого черта ты вообще сегодня пришел? Он снова пожал плечами, одарив меня очередной измученной, виноватой улыбкой. — Я не хотел разочаровывать тебя или что-то типа того. — Но-. — Ничего. Все нормально. Я вздохнул, начав неловко ерзать на месте. Ничего не было нормально. — В-вы с ней были близки? Его лицо оставалось безучастным, но голос был слишком тихим, когда он произнес: — Да. — О, Боже, Джерард, мне так жаль… — Не надо, — пробормотал он. Он вновь провел рукой по огненно-красным волосам, закрыл глаза и, вздохнув, просто продолжил сидеть, — Ты мне ничем не поможешь. Мы все умрем рано или поздно. Думаю, ее внутренние часы просто навсегда перестали тикать. Я все еще не мог чувствовать что-то, кроме вины. Он не должен был сидеть здесь со мной. Он должен был быть со своей семьей. — Мне очень жаль, — повторил я, — Правда. Он закатил глаза: — Хватит извиняться. Ты в этом не виноват. — Но ты не должен был приходить! — Но я пришел! Вот и все. Я уже не могу ничего изменить. Я оскорбился, опустив взгляд вниз, на стол. Мы оба молчали в течение нескольких секунд. Краем глаза я наблюдал за тем, как он подпер голову рукой, уставившись на меня. — Спасибо, — он сказал это очень тихо, а лицо его, казалось, ничего не выражало. — За что? — спросил я, все еще не подняв на него глаз. — За то, что пришел. Я посмотрел на него, несколько раз моргнув в удивлении. — Ну…. Не за что? Он лишь сдержанно улыбнулся. — Если бы я не пришёл, то пришлось бы остаться наедине с братом дома. Нет, я люблю его, но…. Иногда нужно скорбеть наедине с самим собой. Я хотел было спросить, как он может быть наедине с самим собой, если сидит напротив меня, но потом, вроде как, понял его. Ему просто необходимо было побыть отдельно от своей семьи. — Я понимаю, — ответил я, кивнув, — И…. Я рад, что ты держишься. — Иногда приятно забыть обо всем вокруг и полностью погрузиться в себя. На некоторое время. Моя бабушка…. Она болела…. И я думаю, мне нужно ненадолго сбежать от воспоминаний. Я слегка улыбнулся ему: — Я всегда здесь, если ты захочешь поговорить. Он улыбнулся в ответ. — Спасибо.