Folie a Deux

Я ненавидел понедельники. С особой страстью. С пылающей страстью. Большая часть дня всегда была чертовски скучной. Как я и сказал Фрэнку, я любил учиться, но точно не был фанатом всей этой схемы «сядь и читай записи в тетради». Думаю, именно это было причиной моей ненависти к публичной школе. Но я все еще скучал по людям, с которым можно было поговорить. Конечно, Майки, мама и я часто и много разговаривали друг с другом, но, тем не менее, я не мог устроить дебаты сразу с несколькими людьми о книгах или сделать научный проект с тысячей странных идей, которые потом сложились бы в четкую концепцию. Я не мог делать то, что делал раньше. Нет, мои дни теперь были более спокойными, по сравнению с групповыми работами и дебатами на счет использования Шекспиром какой-то конкретной метафоры. Уроки, кофе-брейк, а потом снова уроки. Теперь из этого состояла вся моя жизнь. Я начинал в девять утра, делал перерыв в двенадцать, а потом работал до четырех. После этого неизменно читал, рисовал или писал песню, а потом ложился спать около девяти. Выходные состояли из тех же вещей, что я делал после уроков — моих творческих тайм-киллеров, которыми я занимался, только потому что должен был делать что-то еще, а не просто пялиться в стену часами, думая обо всем. Но, кажется, теперь я не совсем прав. Фрэнк был частью моего расписания последние несколько дней. Он заменил мои тайм-киллеры на что-то действительно приносившее мне удовольствие. — Джерард, — вздохнул Майки, плюхнувшись на соседний с моим стул за обеденным столом, — Объясни мне математику еще раз. Мама хорошо объяснила, но я не думаю, что правильно ее понял. Я вздохнул и наклонился к нему, придвинув лист бумаги к себе. — Объяснила «решение уравнения». Не «математику», Майки, — я пробежался по его работе глазами, слегка кивнув через несколько секунд, — Ты все сделал верно. Просто извлеки квадратный корень из своего ответа, вот и все. Майки часто заморгал, придвинув очки еще выше на нос: — Правда? Я кивнул, бросив парню улыбку и взъерошив его короткие светло-русые волосы одной ладонью: — Ага. Он был куда умнее, чем думал. — Ты уверен? — Абсолютно. И слишком сильно в себе сомневался. — Оу, тогда ладно… Мы оба вернулись к работе. Майки и я выросли, всегда полагавшись друг на друга: он никогда не был достаточно уверен в чем-то без моего участия, а мне некому было выговориться, когда я чувствовал себя плохо, если его не было рядом. Звучит как нечестная сделка: уверенность за слова, — но это было честно. Я давал ему возможность поверить в себя, когда он давал мне возможность не думать так много, как я иногда мог, что было очень важно. Если думать слишком много, то можно узнать о себе то, что тебе вряд ли понравится, а это плохо, по крайней мере, для меня. Майки помогал мне держаться от этого подальше — он отвлекал меня от всех плохих вещей, прятавшихся глубоко в моей голове. Думаю, Майки уж слишком уверен во мне. Ему всего тринадцать, на целых четыре года меньше, чем мне, но он всегда был уверен в том, что я знал ответы на все вопросы. И большую часть времени, если это касалось академических знаний, я и вправду мог помочь. Но когда дело доходило до реальных жизненных проблем…. Я плюс-минус классический пример того, чего не нужно делать в социуме. Я все еще помнил первый раз, когда Майки влюбился. Ему было семь, а мне одиннадцать, и он был без ума от этой девочки по имени Джули Фостер. Она была красивой и милой, но у нее были абсолютно отвратительные манеры, когда дело доходило до людей, которые ей не нравились, или до тех, кто ее раздражал. К тому же, ее отец был профессиональным боксером. Майки был из тех детей, которые дарят дамам своего сердца цветочек, а потом тут же убегают так быстро, как только могут из-за волнения…. Обычно, когда у меня не было ответа на вопрос, я просто не отвечал на него, но я ведь его старший брат, так что должен был знать, как понравиться ей. Единственная проблема состояла в том, что сам я никогда не был влюблен, и не знал, как вести себя с девочками. Я просто не мог не помочь ему. Я старался, правда. Рассказал то, что читал в книгах. Если коротко, то домой он вернулся с синяком под глазом и кровоточащим носом. Я всегда буду испытывать вину за это, но он сам никогда, казалось, не винил меня в таком исходе. Он все еще принимал меня за какого-то гения. — Майки? — Да? — Ты всегда приходишь ко мне за советом…. Могу я спросить тебя кое о чем взамен? Он взглянул на меня, поправив очки: — Эм, да, конечно. Почему бы и нет. Я кивнул и уставился в потолок, потому что еще не придумал точную формулировку вопроса, но…. — Каково это — иметь друга? Он уставился на меня. — Чего? Я пожал плечами и отвел взгляд в сторону. В семнадцать лет, наверное, странно спрашивать младшего брата о том, что такое дружба. Я еще никогда не чувствовал себя так неловко в разговоре с ним. — Ну, что вы с друзьями делаете, и…? — я осекся, вздохнув, — Я не знаю, что пытаюсь сказать. Забудь. Он немного нахмурился. — Джерард, с тобой все в порядке…? Ты как-то отдалился за последние пару дней. — Да, да, я в порядке. Просто…. Не знаю. Думаю, мне надо проветриться. — Оу. Но ты много гулял на этих выходных…. — И я думаю, что стану гулять еще больше. Он снова уставился на меня и озадаченно свел брови вместе: — Но…. — Ты будешь в порядке, Майки, — уверил его я, — Мне просто нужно немного личного времени. Это было как чистой ложью, так и справедливой правдой. Эти встречи с Фрэнком и правда были моим личным временем, потому что все остальные часы я проводил с семьей, а быть с кем-то новым оказалось удивительно освежающим опытом. — Тогда ладно, — мягко сказал он, вздохнув, — Как долго ты будешь делать это…? Я пожал плечами. Судя по тому, как прошли последние пару дней, это займет достаточно времени. — Я буду уходить где-то в три и возвращаться… Когда захочу, наверное. Около семи, — это давало мне полчаса до встречи с Фрэнком и около часа после, так что технически, я не лгал, — Прости. — Нет, все хорошо, — он не смотрел на меня. Я положил свою тетрадь по математике рядом с его, поднялся на ноги и ушел. Майки иногда слишком сильно заботился обо мне. — Мам? Она стояла у столешницы перед открытым окном, с сигаретой, лежавшей между пальцев. Вздохнув, она стряхнула пепел в окно, прежде чем положить бычок в пепельницу. — Да? — Могу я уйти немного раньше сегодня? — Раньше? Насколько? — Типа… Сейчас? Она взглянула на часы: — Джерард, сейчас только полдень. — Пожалуйста? Она вздохнула, слегка тряхнув головой. — Тебе повезло, что я люблю тебя. Я ухмыльнулся, схватив худи, висевшую на спинке стула рядом с ней, и поцеловав ее в щеку. — Я тоже люблю тебя, ма. — Не нарвись на неприятности, — ее окрик догнал меня, когда я уже был за дверью. Неприятности? Я не попадаю в неприятности. Я создаю их.

***

Мне не пришлось долго думать о том, куда пойти: в этом городе было всего две старших школы, и из того, что мне рассказал Фрэнк, было очевидно, что его была общеобразовательной, так что это сузило круг моих поисков довольно быстро. Также легко было выбрать время, учитывая, что обеды всегда начинаются в полдень. А зная личность Фрэнка и подошву его ботинок, не трудно было догадаться о том, где он ел. — Джерард, какого черта ты здесь делаешь? Я пожал плечами, усевшись на скамейку рядом с Фрэнком. — Умираю со скуки. Он уставился на меня. Сегодня он выглядел чертовски очаровательно, с этим его капюшоном, небрежно накинутым на голову, и прядками черных волос, торчавших из-под него под разными углами. — Сейчас обед. Понедельник. И мы в моей школе. — И? Мы на улице. Не думаю, что меня задержат за незаконное проникновение или что-то вроде этого. — Но что, если учитель увидит тебя? — зашипел он, толкнув мою ногу своей. — Тогда я уйду. — Но…. — Или мы оба можем уйти сейчас, чтобы не было риска нарваться на неприятности. Он оглядел меня, широко раскрыв глаза. — Ты просишь меня прогулять школу с тобой? — Нет. Я даю тебе выбор. Оставайся здесь или пойдем, — я встал, положив руки в задние карманы штанов, — Здесь или в парке. Мне все равно. В любом случае, я не уйду, пока не закончится обед. На несколько минут мы оба затихли, и я использовал этот момент, чтобы внимательно оглядеть его. Худого, низкого, прямо сейчас сжимавшего ладони в кулаки от раздражения. Это было, вроде как, мило — то, как его лицо сейчас немного розовело. — Черт, Джерард. Тебе повезло, что я ненавижу школу. Я ухмыльнулся, когда он поднялся на ноги. — Так ты идешь? — Да. Мы начали идти, и он кинул свой темно-коричневый пакет для ланча в мусорный бак, когда мы покидали школьный кампус. Никто ничего не сказал мне ни когда я пришел, ни теперь, когда мы уходили вдвоем. — Как ты нашел меня? — Ну, это было очевидно. Я знал, что ты учишься в Норфендере, потому что это единственная общеобразовательная школа здесь, и знал, что ты, должно быть, ешь в каком-нибудь странном месте, потому что ненавидишь всех людей. А еще у твоих ботинок всегда грязные подошвы, так что ты, наверное, проводишь много времени на улице. Он уставился на меня: — Ты или сталкер, или ужасающе внимательный. — Давай остановимся на внимательности, — рассмеялся я. — Ты знаешь обо мне что-нибудь еще такое? — спросил он, слегка толкнув меня плечом. — Ох, Фрэнк, — ухмыльнулся я, не толкнув его в ответ, а лишь позволив нашим плечам слегка касаться друг друга, пока мы продолжали идти, — Я мог бы рассказывать часами. — Серьезно, прямо сейчас? Ты так думаешь? — он поднял брови. — Да, и я знаю. Но не буду. — Но почему нет? — Я бы предпочел игнорировать свои наблюдения и ждать, пока они не подтвердятся реальными действиями, — улыбнулся я, — А пока это лишь набор догадок. Все равно, сейчас я не могу полностью сосредоточиться на этом…. Я еще не пил кофе. Он рассмеялся, и я сделал то же самое в ответ, но, вообще-то, был абсолютно серьезен в своем ответе. Я не чувствовал себя проснувшимся, пока не выпивал кофе. Никогда. Это была одна из тех самых жизненно необходимых вещей. Почти как нажимать на выключатель света, а потом еще два раза касаться его, прежде чем выйти из комнаты, чтобы убедиться, что свет точно выключен. Или как смотреть на углы потолка ровно по две секунды, прежде чем выключать свет (и потом проверять кнопку два раза, чтобы убедиться наверняка), а потом бежать, чтобы прыгнуть в кровать, так быстро, как только можно. Доктора говорили, что это часть моего ОКР. Говорили, что и кофе, и выключатели, и проверка углов, и ровное перекладывание стопок книг, и осмотр обеих сторон комнаты ровно по четыре секунды перед тем, как войти в нее, — все это плохие привычки, появившиеся из-за ОКР. Еще они говорили, что мне нужно от них избавиться. Они говорили, что мое ОКР становилось все хуже. Я же был убежден в том, что у меня его не было. Выпивание кофе до последней капли не было обсессивно, и проверка выключателей точно не было чем-то компульсивным. А то, что я осматривал углы каждой комнаты, еще не говорило о том, что я был болен чем-то. Это все были просто привычки, это все было лишь частью моей повседневной жизни. Я всегда так жил и всегда буду так жить. Это часть моей системы, а ее ничто не сможет разрушить. Что-то дотронулось до моей руки, и я резко повернул голову в сторону Фрэнка, часто моргая. Я опустил взгляд вниз: его пальцы касались моей ладони. — Я пытался привлечь твое внимание целых пятнадцать минут, Джерард. Я пялился на его пальцы, державшиеся за мою ладонь: — Извини. Его рука опустилась вниз, прижавшись к правому боку. — Ты сегодня не в настроении…. Я отвел взгляд, сфокусировавшись на дороге, несколько раз в удивлении моргнув. — Что ты имеешь в виду? — Ты просто очень тихий, вот и все, — он пожал плечами, слегка задев меня. — Ох. Извини. Можем мы…. Может, ты хочешь пойти в кафе? Я еще не обедал. — Ну, я не закончил со своим ланчем, потому что был прерван кое-кем… — он игриво взглянул на меня, и я ответил ему легкой улыбкой, — Так что да, конечно. Мы снова замолчали, а наши плечи соприкасались друг с другом каждые несколько секунд. Это было приятно — идти вот так рядом с Фрэнком. Это помогало мне собраться с мыслями. Я начал чуть слышно мурлыкать себе под нос, перебирая в голове математические уравнения. Сколько времени понадобится для того, чтобы кто-то заметил, что Фрэнк пропал из школы? Как минимум минут тридцать — примерно через столько заканчивался обеденный перерыв. Но, скорее, нисколько. Его бы не заметили, настолько тихим он был. Почти как я, но я был тихим по-другому. Я был тихим наблюдателем, в то время как Фрэнк был тихим… Ну, он был тихим изгоем. — Джерард? Я считал, сколько шагов потребуется, чтобы пройти одну плиту тротуара, продолжив попытки выкинуть слово «изгой» из своих мыслей. Ровно три шага у меня и четыре с половиной у Фрэнка. — Джерард. Он не изгой, и я не изгой. Мы просто тихие. Я провел пальцами по волосам, вздохнув. Яркая красная краска медленно становилось одновременно раздражающей и бессмысленной. Это все начиналось, как поиск общественного внимания. Мне никогда это не нравилось, но, как человеку, мне это было просто необходимо, чтобы совсем не потерять рассудок. — Джерард…. Это, вроде как, сработало — резкая смена внешности. Несколько знакомых, которых я на тот момент имел, начали разговаривать со мной куда больше. Но теперь это было бессмысленно. Люди стали замечать меня, а мне это не нравилось. Я хотел быть невидимым: сливаться с фоном, как раньше, стать снова незаметным. Мне больше не нужен был такой ненатуральный цвет волос. — Джерард! Кто-то резко дернул меня за руку. — Что? — спросил я с удивлением, повернувшись к Фрэнку лицом, когда мы оба остановились. — Ты слышал, как я звал тебя по имени? — С-слышал, — моргнул я. — Тогда какого черта ты не ответил мне? — Я думал. — О…? — Нескольких вещах. Он уставился на меня, а потом отвел взгляд в сторону, засунув ладони в задние карманы. — Блять, Джерард, иногда ты слишком странный. — Ну, ты тоже… — он бросил на меня короткий взгляд, — Но мне это нравится. Мы оба вздохнули, и я опустил взгляд на свои ноги, слегка пнув землю под ними. — Слушай, — сказал он, — Мне жаль. Я просто…. Не знаю. Опять дерьмовый день в школе, и я все еще не отошел от этого. — Оу, — я понимал его. В школах много отстойных людей. Иногда это было больше похоже на пыточную, чем на учебное заведение. Мы встретились взглядами: выражение его лица было мрачным. — Оу, — до меня дошло, — Ты хочешь… Ты хочешь поговорить об этом? Он издал короткий смешок, опустив глаза вниз: — Что, это так очевидно? Я тоже улыбнулся. — Вроде того…. Давай. Пойдем в кафе, — мы снова начали идти, но не так близко друг к другу, как до этого, — Так…. Эм…. Он взглянул на меня, вскинув брови вверх. — Ты не очень хорош в этом, да? — Ужасен, вообще-то. Так, эм, что произошло? Кто-то что-то сказал или…? — Да, это. Но и еще кое-что…. Теперь настал мой черед вопросительно поднимать брови: — Серьезно? Что, опять прижали к шкафчику, или…. — Хуже. Я присвистнул. Он кивнул, когда мы подходили к кафе: — Да, было дерьмово. Я толкнул дверь, а он слегка нагнулся, чтобы пройти под моей рукой и кинуть мне тихое «спасибо», на которое я ответил коротким кивком. — Даю еще одну попытку. Мы прошли к тому же столику, за которым сидели последние несколько дней, усевшись за его друг напротив друга. — Кто-то обозвал тебя? — Даю подсказку: это была смесь нескольких вещей сразу. Я вздохнул, тряхнув головой: — Тебе стоит сказать мне, Фрэнк. Мы здесь несколько часов просидим, пока я буду гадать. — Ну, началось все с утра. — Да? Он кивнул: — Мать орала на меня добрых полчаса. — Насчет чего? — Мое питание, — он рассмеялся, закатив глаза. — Питание…? Что с ним не так? — Вегетарианство, — объяснил он, — В моем доме является синонимом к «расстройству пищевого поведения». Если ты не ешь мясо, то это автоматическим значит, что ты моришь себя голодом. Я уставился на него: — Это бред…. Расстройства пищевого поведения работают не так…. Ты не просто перестаешь есть. Это нечто больше, я имею в виду-…. К нашему столику подошла официантка, широко улыбнувшись. За эти несколько дней наших с Фрэнком посиделок я еще не видел ее здесь. — Здравствуйте, меня зовут Данни…. Могу я для начала предложить вам, ребята, напитки? — Вообще-то, — сказал Фрэнк, взглянув на нее, — Я уже знаю, чего хочу, я беру каждый раз одно и то же…. — он слегка неловко хихикнул, — Если Вы не возражаете, могу я сделать заказ прямо сейчас? — Нет, не возражаю! — она достала блокнот и ручку, — Давайте. — Ну, мне просто салат и воду, я думаю. — Хорошо, — она улыбнулась и повернулась в мою сторону, — Как насчет Вас? Я почувствовал, как мой желудок слегка сжался. Меня тошнило от того, как она смотрела на Фрэнка. — Я буду кофе, спасибо…. Черный, пожалуйста…. Она кивнула, записав наши заказы. — Отлично, скоро все будет готово. Фрэнк взглянул на меня со взволнованным выражением лица: — Кстати, о питании…. — Я просто уже не голоден, — я вздохнул и закатил глаза. — Но ты же не обедал, ты сам ска-…. — Я не голоден, ясно? — огрызнулся я. — Но…. — Это не твое дело! Он впился в меня взглядом: — В чем, блять, проблема, Джерард? Ты сегодня ведешь себя, как мудак. — У меня просто не очень хорошее настроение…. — Хорошее настроение? — вскинулся он, — Так ты, значит, не в очень хорошем настроении? Сегодня мне посоветовали повеситься на собственных шнурках, Джерард. А потом обозвали педиком, а потом…. Знаешь, что мне сказали после? Они сказали, что никто не станет скучать по мне, если я убью себя. И знаешь, я думаю, они, блять, правы. Так что не жалуйся на свое «не очень хорошее» настроение, Джерард Уэй. Я лучше пойду и покончу с собой прямо сейчас, чем стану спорить об этом дальше. Я уставился на него: — Фрэнк…. — Что? — я не мог отвести взгляд от того, как менялось его лицо, пока он осознавал, что только что сказал вслух. Его пальцы взъерошили волосы, и он закрыл глаза, испустив медленный вздох, — Прости. Извини меня. Я, я просто…. — Все в порядке, — сказал я мягко, — Я понимаю…. Люди — подонки. Я все понимаю. Он взглянул в мои глаза, слегка усмехнувшись: — Да, думаю, ты понимаешь. Мы замолчали, пока официантка не вернулась к столику с его салатом и моим кофе. — Пару недель назад, — тихо признался Фрэнк, тыкая вилкой в салат, — Я почти сделал это. — Сделал что? Он пожал плечами, продолжив тихо жевать. — Ну, знаешь… — теперь он держал вилку у горла, а потом провел ею через всю шею. Я почувствовал, как мои внутренности сжались. — Фрэнк…. — Но я с этим закончил, вообще-то. Я не мог перестать пялиться на него. — Фрэнк. — Я знал, что не стоило тебе рассказывать, — он вздохнул, положив вилку на стол. — Фрэнк, какого хуя-…. — Потому что они правы! Никто не стал бы скучать по мне, если бы я вдруг исчез. Я чувствовал, как что-то глубоко в моей груди опускается вниз. Он вызывал физическую реакцию глубоко в моем сознании, и это причиняло боль. — Я бы, — шепотом произнес я, — Я бы скучал по тебе. Он опустил взгляд в тарелку: — Но если бы я тогда продолжил и сделал это, ты бы не встретился со мной. Тогда…. Тогда никому не было бы дела…. Я не знал, что сказать, потому что думал, что он был прав. Кому бы было дело, кроме меня? Его матери, я думаю, но он сказал, что они ненавидят друг друга. — Т-ты можешь пообещать мне кое-что? — тихо спросил он. — Конечно. — Обещай, что… что мы останемся друзьями. — Конечно, Фрэнк…. Я обещаю.