* * *
Бронвин не находила себе места от беспокойства. Ей было необходимо развеяться и сменить обстановку, и она поехала со своими Стражами взглянуть на Имперский тракт. Зимние морозы часто повреждали дороги, от них страдал и Имперский тракт, продуманный и выстроенный выдающимися тевинтерскими магистрами века назад. Ущерб оказался не больше обычного, он уж точно не помешает передвижению войск. Солнце светило, снег таял на камнях и на голых ветвях драконьего тёрна. Сама земля ещё не прогрелась и оставалась под белым покровом. Вырвавшись из Перевала Герлена, Бронвин воспользовалась безоблачным днем, чтобы съездить к наблюдательному посту в охотничьем домике и посмотреть, как поживают Данит и её отряд. Что ж, неплохо. Это место им очень понравилось. Дом давал укрытие и тепло, а в окружающих предгорьях можно было охотиться, когда не шёл снегопад. Долийцы сочли это приятным компромиссом между правильными обычаями элвен и шемленской роскошью. Их егери-аввары, Буструм и Остап, проводили в этой местности много времени и, когда уходили на разведку через границу, могли брать кого-нибудь с собой. Закутанный в меха Квинн тоже походил на аввара — хоть и очень молодого и безбородого аввара. Бронвин пришлась по вкусу смена обстановки, и она послала гонца обратно в Перевал, чтобы сообщить, что останется здесь на ночь. Она не настолько величественна, чтобы бояться провести ночь на деревянном полу, завернувшись в одеяло. Нуала и Стерен вышли на ночное дежурство. Остальные расположились вокруг очага, слушая, как Аэрон лениво наигрывает на своей лютне. Эта спокойная ночь разбередила душу Бронвин, напомнив первые дни приключений, когда она еще не жила в неопрятных "лучших" покоях Перевала Герлена. — И кто нам расскажет сказку на ночь? — спросил Андерс. — Здесь всё так уютно и дружелюбно, что небольшое развлечение будет весьма кстати. Чья же теперь очередь? Бронвин попыталась вспомнить, но не смогла. — Мой отряд был первым, но Нуала и Стерен снаружи, — сказала Данит. — Как насчёт Квинна? — предложила Мэйв. Юноша залился пунцовым румянцем. — Я не могу... Не могу... Я не знаю никаких историй. Расскажи одну за меня, Мэйв... Ты или Аэрон. — Я знаю кучу историй, — пожал плечами Аэрон. — Большинство из них заканчивается очень плохо. — Я знаю одну историю, — после недолгого колебания сказала Мэйв. — Может быть, мне стоит рассказать её сейчас. История Мэйв о возлюбленной сапожника. Жили-были бедная девушка и бедный юноша, влюблённые друг в друга. Так начинается много историй, но такова правда жизни — бедных молодых пар гораздо больше, чем богатых. Они хотели пожениться, потому что девушка любила юношу больше всего на свете. Её родители умерли, она была сиротой, и этот юноша был для неё всем на свете. Но им на не что было жить, так что им приходилось скрывать свою любовь. Юноша ходил у сапожника в учениках и зависел от воли своего хозяина, а девушка жила у троюродных братьев, которые неохотно приютили её у себя дома. Братья девушки терпеть не могли ученика сапожника и запрещали ей иметь с ним дело. У юноши было одно богатство — его ум, а единственное богатство девушки заключалось в её сильном молодом теле и блестящих волосах. Они могли встречаться только лунными ночами за углом церкви, где они целовались и делились своими горестями. — Даже когда срок моего ученичества выйдет, — сказал однажды юноша с печалью в голосе, — нам всё равно понадобятся деньги, чтобы я мог открыть мастерскую. В нашей деревне не нужен ещё один сапожник. Нам придётся поехать в Гварен или даже в Денерим. Переезд обойдётся очень дорого, как и обустройство дома. Я не знаю, где взять столько денег. — Я могу помочь! — сказала девушка. — Я сильная! Я могу доить соседских коров и помогать с разделкой мяса. Я уже отрабатываю еду и кров у своих братьев, так что каждый заработанный медяк я буду откладывать на наше будущее. Юноша похвалил её и поцеловал. Он показал ей один из своих старых носков, куда можно прятать всё, что она сможет отложить. Юноша пообещал прятать носок в доме своего хозяина, под своей подушкой, — так они смогут надёжнее сохранить их сбережения, ведь её комната не запирается. Так проходило время, и девушка работала, с большим трудом зарабатывая каждую монетку. Другие юноши замечали, что она очень хорошенькая и работящая, и приходили свататься, но она всегда отказывала им, потому что её сердце уже принадлежало другому. Её братья становились всё раздражённее, а её жизнь всё труднее. Она всё время работала, но зарабатывала только медяки, и то их накопилось меньше сотни. Однажды в дом братьев девушки пришёл купец. Ему принадлежал лучший дом в деревне, и он искал себе новую служанку. Купец был стар и толст, но забавен и знал много историй. Он сказал братьям девушки, что она ему подходит, и что он обещает ей хорошее жалование за заботу о его доме. Он и в самом деле предложил такое большое жалование, что становилось совершенно ясно — купец нанимает её не только управлять хозяйством. Купец был женат, но его старая жена болела и не выходила из своей комнаты. Купцу хотелось заполучить хорошенькую молодую девушку, чтобы та готовила еду и спала в его постели. Братья подумали, что это хороший способ избавиться от девушки, и не давали ей покоя, объясняя, почему она должна быть благодарна купцу за такое щедрое предложение. Лунной ночью девушка встретилась со своим возлюбленным и рассказала ему, что её братья вынуждают её стать любовницей богатого купца. Вместо того, чтобы ужаснуться или возмутиться, юноша задумчиво потёр подбородок. — Ты знаешь, — сказал он, — это может оказаться тем шансом, которого мы давно ждали. Нет, не смотри на меня так. Я знаю, что это жертва, но посмотри на это с другой стороны, я тоже приношу жертву, отбывая срок ученичества у моего хозяина. Я изучаю ремесло, которое будет кормить нас всю жизнь. Будет справедливо, если ты заработаешь достаточно, чтобы мы смогли начать её. Купец неплохой человек. Он будет добр и щедр, и мы накопим деньги быстрее, чем смогли бы когда-нибудь. Моё ученичество закончится через год. Если повезёт, нам хватит денег, чтобы уехать и начать нашу новую жизнь... если ты воспользуешься этой прекрасной возможностью! Девушке это не понравилось, но юноша был очень умён, и привёл много разумных доводов в пользу своего плана. Вот и получилось, что девушка пошла в дом купца и отдала ему то, что хранила для своей первой брачной ночи. И отдавала это снова, снова и снова. Купец был доволен ею, дарил ей красивые наряды и деньги. И девушка отдавала каждую серебряную монетку своему возлюбленному, а он складывал их в носок. Прошло время. Приближался Летний День — срок окончания его ученичества. У них уже скопилось достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. Однажды, когда до Летнего Дня оставался всего месяц, девушка шла рядом с церковью и услышала голос юноши, доносящийся из места их тайных встреч за углом церкви. Она хотела его позвать, но поняла, что тот был не один. — Через месяц мой хозяин отпустит меня! Мы поженимся и начнём новую жизнь! — О, как замечательно, — ответил ему звонкий девичий голос. — Моя семья тоже будет очень счастлива, ведь ты им всегда нравился. Они считают тебя очень умным, раз ты сумел отложить столько денег. — И скоро у меня станет их ещё больше, — самодовольно ответил юноша. Девушка стояла неподвижно, словно окаменев, и её сердце разрывалось от тоски. Через некоторое время она тихо ушла прочь, чтобы не слышать их любовных признаний, слишком стыдясь, чтобы заговорить с кем-либо. Близилась ночь, а она не знала, что ей теперь делать. Одна её часть желала никогда не видеть неверного возлюбленного, другая часть хотела умолять его не предавать её, заставить понять, как сильно она его любит и что всё, что она делает, было сделано для него. Наконец, она решила пойти и поговорить с ним. Девушка с трудом дождалась темноты, тихо и покорно вытерпела внимание купца, пока он не удовлетворил свои желания и не захрапел. Затем она выскользнула из постели, быстро оделась и взяла кошель с деньгами, которые купец дал ей за этот месяц. Она скользила вдоль стен, прячась в тенях, пока не свернула за угол церкви. Юноша ждал её там. Он поцеловал её, обрадованный размером кошелька в её руках. Девушка в волнении его теребила, звеня серебром. — Этого нам хватит, чтобы начать новую жизнь, — пообещал он ей. — Дай мне взглянуть, сколько ты принесла! — Если бы я только могла посмотреть... — прошептала она. — Если бы я только могла взглянуть на деньги, что мы отложили. Я знаю, что остался только месяц, но иногда ждать так трудно... — Жди здесь! Жадность придала юноше крылья. В мгновение ока он вернулся, неся наполненный монетами носок. Девушка протянула руку, и юноша с неохотой позволил ей взять его. И тогда она из-за всей мочи ударила этим носком юношу по лицу, разбив нос. Она снова ударила его, и юноша со стоном повалился на землю. Затем она плюнула на него. — Я знаю о тебе и о твоей настоящей невесте, — выкрикнула она с горечью. — А эти деньги мои, я их заработала своим позором и глупой любовью к обманщику и своднику! Она резко развернулась, хлестнув его подолом юбок, и ушла, оставив его лежать на земле. Она быстро вернулась в дом купца, забрала плащ, положила в сумку немного еды и набитый серебром носок, и на рассвете покинула город. Она шла, шла и шла. Когда она дошла до Гварена, она купила броню и оружие, и обрезала свои прекрасные волосы. Она завербовалась в армию и никогда не вспоминала о прошлом.* * *
Наступило молчание. Многие поняли, что это не просто сказка. Квинн, менее сведущий в том, как устроен этот мир, нахмурился и сказал: — Я бы тоже ему морду расквасил! Это было подло, так обмануть свою девушку! И заставить её жить с кем-то другим... Как я рад, что она сбежала! Бронвин криво улыбнулась Мэйв. — Как и я.* * *
На следующее утро, когда они уже собирались в обратный путь, раздалась предупреждающая об опасности птичья трель. Один из стоявших на посту авваров заметил приближение незнакомцев. Бронвин бросилась к укрытию под ближайшими соснами и посмотрела в указанном Буструмом направлении. Через мгновение она убедилась, что видит друзей — или по крайней мере не врагов. Двое всадников в тяжёлых плащах и в серо-синих мундирах под ними. Она вышла из укрытия и приветственно взмахнула рукой. — Старший Страж Риордан, — сказала она, испытывая некоторую насторожённость. — И... — Страж Фиона! — поприветствовала Данит с неглубоким, но учтивым поклоном. — Рада встрече, — сказала Бронвин, гадая, чего хотят орлесианцы. Вежливость не помешает, пока они сами не испортят отношения. — Ваше величество, — склонил голову Риордан. Фиона хоть и выглядела очень недовольно, энергично кивнула Бронвин. — Сейчас можете обращаться ко мне просто "Страж", — ответила Бронвин. — Рада видеть вас в полном здравии. Она немедленно пригласила их войти в охотничий домик и присоединиться к общей трапезе, не уточнив, к обеду или завтраку. К более-менее-бесконечной серостражеской трапезе. Естественно, они согласились. На очаге томилось рагу из оленины, ячменя и лесных грибов. В сочетании с сухарями, которые можно обмакивать в подливку, это было сытно даже для Стражей. Они поговорили о пустяках вроде погоды, нехватки дичи и о своих лошадях. Бронвин представила им своих Стражей. Пытаться отрицать их принадлежность — сущая глупость, да и Риордан, судя по выражению его лица, уже почувствовал, кто они такие. Когда они закончили с едой, Бронвин поняла, что настало время услышать то, что они намеревались сообщить. — Вы не побоялись выехать на встречу с нами. — Все знают, что ты здесь, на западе, — сказала Фиона. — Все. Джейдер встревожен. — Встревожен? — фыркнула Бронвин. — Ферелден встревожен. Я не помню, чтобы Ферелден вторгался и захватывал какую-либо часть Орлея на восемьдесят лет! Божественный Рыцарь чуть ли не объявил нам войну за наш союз с магами. Мор или нет, но у нас нет иного выхода, кроме как готовить границу к тому, что всем известно, вскоре произойдёт. Так почему же Джейдер встревожен? — Сестра, — сказал Риордан, слегка подчёркивая это слово. — Мы знаем, что одна из твоих Стражей не так давно была в Джейдере. Гномка. Она не из наших, следовательно, она из твоих. Мэйв и Квинн хихикнули, пихнув друг друга локтями. Андерс и Морриган ухмыльнулись. Бронвин бросила на них укоризненный взгляд и затем снова свысока посмотрела на орлесианцев. — Это могла быть неварранка. Они тоже не друзья Орлею. Или марчанка. Может, кто-то из них услышал о красотах Джейдера и пожелал увидеть их своими глазами. Риордан поморщился. Фиона, наплевав на светские манеры, сказала прямо: — Отрицать бессмысленно. Судя по описаниям, мы поняли, это была Страж Броска. Мы же её знаем. Мы проводили её Посвящение! Если Стражи должны кого-то выискивать — то только порождений тьмы! — Присутствие Стража-иностранца невозможно скрыть, — резко произнёс Риордан. — Остальные знают, что она была там. По городу пошёл слух, что Красная королева отправила одного из своих Стражей проникнуть в Джейдер. — Броска ничего не боится! — насмешливо шепнул Аэрон. Бронвин не испытывала никакого желания извиняться перед орлесианцами. — Хм-м-м. И почему вы думаете, что я считаю разумным послать надёжного друга в Джейдер? Что такого происходит в Джейдере, что может навредить моим усилиям по борьбе с порождениями тьмы? Да все в Джейдере знают, что происходит. Полагаю, вы тоже. Я считаю, что вторжение орлесианцев будет большой проблемой для всех нас. И мы получили ясное предупреждение. Императрица пыталась убить меня задолго до того, как я стала королевой. Она пыталась убить меня, пока я была просто Стражем. Если вы хотите обвинить кого-то в том, что его не заботит борьба с Мором, приглядитесь для начала к своей правительнице. — То есть ты не думаешь, что притязания на трон Ферелдена были провокацией? Ферелденские Стражи закатили глаза. По крайней мере люди. Гномы скучали. Эльфы оставались безучастными. Они плохо относились к шемленам-ферелденцам, но орлесианцы были куда хуже. В конце концов Бронвин дала им новую родину, чего, как они знали, орлесианская императрица никогда бы не сделала. Бронвин расхохоталась и устремила взгляд своих ядовито-зелёных глаз на гостей. — Полагаю, это именно она и была! И меня это нисколько не заботит. Я уверена, она напала бы вне зависимости от того, заняла бы я трон или нет. И императрица мне противна. Она знает, что сотворила с моей семьёй. Теперь и я это узнала, пусть и не сразу. Если бы она не убила их, чтобы дать ход своим дальнейшим планам, мой отец был бы жив, и занял бы трон, который должен был занять пять лет назад. Риордан в полном недоумении покачал головой. — Я не понимаю, о чём ты. — Императрица послала барда направлять тщательно продуманный заговор против моей семьи, при помощи поддельных документов заставив друга считать их предателями. Это привело к резне. Можно сказать, что именно императрица сделала меня королевой Ферелдена. Но я никогда не поблагодарю её за это. — При воспоминаниях о той ночи хорошее настроение Бронвин испарилось. — Нет, мой брат Страж, я считаю, что сделала то, что должна была. Мы знаем, что порождения тьмы снова нагрянут. Они не мертвы и не повержены, а просто укрылись на время от зимних холодов. С первой оттепелью они нападут снова. А Ферелдену грозит ещё и нападение наших соседей. Я не в силах словами описать то, что думаю о тех, кто по сути стал союзником порождений тьмы. — Думаю, у меня найдутся несколько слов, — буркнул Ниалл себе под нос. Бронвин вздохнула, затем опустила голову. — Чего ты хочешь от меня? О чём просишь? — Стражи Джейдера... — Риордан замолчал, затем собрался с духом и продолжил: — Стражи Орлея послали нас поговорить с тобой... Напомнить о твоей клятве и твоём долге. И призвать сохранить нейтралитет в войне между какими-либо странами. Он с орлесианской грацией пожал плечами. — Я говорил им, что это бесполезно. — Ну конечно, — сказала Авелин, поддерживая Бронвин. — Орлесианские Стражи могут себе позволить не вмешиваться, потому что не их стране угрожает опасность. Им не нужно будет беспокоиться о своих умирающих друзьях. Они могут соблюдать нейтралитет, ведь имперская армия настолько огромна, что никто не будет просить их присоединиться к нападению. Фиона сердито посмотрела на Бронвин. — А ещё ты дала Алистеру титул! — Он этому не обрадовался, — резко, почти грубо, отрезал Андерс. — Его припёрли к стенке! Впрочем, он к этому привыкнет. — Алистер — сын короля, — холодно сказала Бронвин. — Его происхождение заслуживает признания и уважения. На мой взгляд, Мэрик ошибся, скрывая его существование. Алистер достойно послужил Ферелдену, и если я могу быть королевой, было бы лицемерием с моей стороны утверждать, что Алистер не может быть банном. — Да никто из вас не должен быть ни тем, ни другим! — выпалила Фиона. — Титул Стража достаточно хорош и без всего этого! — В обычных условиях я бы согласилась, — сказала Бронвин из вежливости, хотя на самом деле ненавидела быть Стражем, и высокомерное поведение Дункана, силой вынудившего её вступить в Орден, до крайности её возмущало. — Однако, у нас Мор, и всё поменялось. Король Ферелдена погиб в битве с порождениями тьмы, не оставив детей. Вопрос о преемственности нуждался в немедленном решении, а страна в сильном лидере. Как Страж и как королева Ферелдена, я могу сделать Мор своей первоочередной задачей. Так я и сделала, хотите верьте в это, хотите нет. Если императрица не пыталась бы убить меня, Логэйна, Анору, всех лордов и леди, до которых бы дотянулись бы её убийцы, то мы бы не стояли здесь, наблюдая за орлесианской границей. Если бы Божественный Рыцарь не угрожал нам и не пытался арестовать Владычицу Церкви Ферелдена, мы бы не наблюдали за орлесианской границей. Если бы герцог Проспер де Монфор не сказал нам, что наше единственное спасение в признании себя покорённым народом, нам бы не было нужды наблюдать за орлесианской границей. Но всё это произошло. И поэтому, чтобы сражаться с порождениями тьмы, мы должны наблюдать за орлесианской границей, иначе мы будем разбиты и не сможем сражаться с порождениями тьмы вообще. Скаут одобрительно гавкнул, вызвав невеселую улыбку Риордана. — И чего ты добьёшься своим наблюдением? Что ты можешь противопоставить мощи имперской армии? — Я могу... — она заколебалась, не желала выдавать им ни крупицы полезных военных сведений. И сказала, глядя на Фиону: — Я могу не опускать руки и не сдаваться. Я буду защищать мой народ, в том числе и магов. Да, магов, которые встали с нами плечом к плечу, чтобы драться с порождениями тьмы, согласно древним договорам. Верховная жрица, кажется, видит в этом проблему, хотя в прошлые Моры маги поступали так же. Мы можем предположить лишь, что преданность Верховной жрицы интересам Орлея перевешивает всё остальное: и ответственность перед охваченным Мором Тедасом, и верность традициям, и даже порядочность позволить магам выйти вперёд для исполнения своего долга. Риордан слушал с одобрением. Это чувствовалось по его позе и выражению лица. Бронвин обратилась к нему. — Мне кажется, вам следует быть на моей стороне. Я по-настоящему сражаюсь с порождениями тьмы. Думаю, многие из вас, орлесианских Стражей, могли бы пересечь границу и встать рядом со мной. Вы же видели кошмары, и должны видеть предзнаменования. Порождения тьмы скоро вернутся. — Если бы только мы могли! — сказал Риордан. — Мы действительно могли бы пересечь границу и присоединиться к тебе, но вернуться будет значительно сложнее. — И кто знает, куда ударят порождения? — заметила Фиона. Она уже взяла себя в руки и старалась говорить рассудительно. — Они могут напасть на Ферелден, а могут и на Андерфелс... или на далёкий Ривейн. Наверняка не скажешь. — Да, — кивнула Бронвин. — Я могу согласиться с этим доводом. Я уже встречала его в письмах, полученных от Стражей-Командоров Неварры и Антивы, которые были достаточно любезны, чтобы ответить на мои вопросы. Внезапно она расхохоталась. — Я написала и Первому Стражу, думала, что ему будет интересно узнать, как я убила Архитектора. У Фионы отвисла челюсть. — Ты убила Архитектора? Но... — Мне в самом деле пора возвращаться на Перевал, — прервала её Бронвин. — Мои Стражи могут рассказать вам об этом, если вы захотите остаться, но меня ждут в другом месте. Но да, Архитектор мёртв. Он скрывался в глубокой шахте под Амарантайном. Теперь его больше нет. — Мы им расскажем! — пообещала Авелин. — В подробностях... включая ту часть, где ты летала на драконе. Орлесианцы замолчали, потрясённо уставившись на Авелин. Бронвин улыбнулась про себя и поднялась. — Я был бы очень признателен, — сказал Риордан, следуя за Бронвин к двери. — Нам тоже придётся скоро выходить, если хотим успеть вернуться в Джейдер засветло. Мы пообещали нашим Стражам быть как можно осторожнее. Светские власти ничего не знают об этой встрече. Они вышли на улицу, и Квинн с Аэроном поспешно начали седлать лошадей. Бронвин закуталась в плащ и задумалась. — Тогда скажи своим Стражам... — произнесла она. — Скажи им, что вместо попыток убедить меня не защищать мою страну, им следовало бы призвать ваши "светские власти" проявить порядочность и не готовить вторжение на земли соседа, подвергшегося нападению порождений тьмы. Это подло и трусливо. Если бы они тщательно об этом подумали, то поняли бы, что у меня нет иного выбора. Я не знаю, откуда нападут порождения, но точно знаю, с какой стороны собирается напасть Орлей, и поэтому вместо патрулирования Глубинных троп я нахожусь здесь. Больше говорить было почти не о чем. Бронвин задалась вопросом, знали ли орлесианские Стражи о первой её встрече с Риорданом и Фионой, которая сейчас повторилась. Однако Бронвин полагала, что даже если бы они не пришли и не помогли провести Посвящение, то это не стало бы для неё концом света. Она всё равно собирала новобранцев, а когда добралась до Пика Солдата, то Посвящение провели бы там. И весьма вероятно, выжило бы больше молодых Стражей, ведь тогда бы у них было улучшенное зелье Авернуса. Бронвин подумала, надо ли рассказать о зелье, но решила не мутить воду. После окончания Мора и смерти Архидемона, она, быть может, поделится этим знанием. — Спасибо, что рассказал о ваших проблемах и что взял на себя труд приехать сюда, — сказала она, помолчав. — Уже смеркается. Я рада, что снова повидалась с тобой. Ты выполнил свой долг перед нами. — Тогда я желаю тебе удачи, королева Бронвин, — сказал Риордан. — Ибо кроме того, что мы орлесианец и ферелденка, мы также брат и сестра. — И я желаю тебе того же, Риордан из Джейдера, — кивнула Бронвин. — И тебе Фиона. Все мы в руках Создателя. Она и её отряд сели в сёдла и двинулись было к тропе, но их окликнул Риордан. — Подождите! Бронвин оглянулась. — Ты в самом деле нашла Прах Андрасте? — спросил орлесианец. — Да, — улыбнулась Бронвин. Она подала коня вперёд и вскоре скрылась из виду. Оставшиеся позади орлесианцы смотрели ей вслед, пока Данит, кашлянув, не повела их обратно в охотничий домик.* * *
Путь под пронизывающим до костей юго-западным ветром был долгим и тяжёлым. Тара поглубже натянула капюшон и поплелась дальше. Если она не исследует Эонар сейчас, потом на это уже не будет времени. В её отряде только Катриона была человеком, но и она даже дохлой крысы Церкви бы не пожертвовала. Это всё упрощало. Почему Катриона не любила Церковь, Тара не знала, а лучница не горела желанием об этом рассказывать. Это каким-то образом касалось её семьи, и когда Катриона заговаривала о Церкви и храмовниках, в её голосе звучала горечь. Да, это всё значительно упрощало. Будь здесь Лелиана, то могли бы возникнуть всякие осложнения. Могла бы даже повториться ситуация с Данит, когда та разрывалась между верностью Стражам и долийскому Хранителю, и встала на сторону последнего. В её отряде поводов для таких метаний не имелось. Дарах относился к ней с куда большим уважением, чем по мнению Тары, она того заслуживала. Гномы, составляющие большую часть её отряда, вообще находили нелепостью, что Церковь обладает такой полнотой власти. Броска и Сигрун посмеялись на эту тему, а Ульфа и Сорен считали это доказательством слабоумия людей. Когда Бронвин отправила её в это долгое патрулирование, то наделила самыми широкими полномочиями. Тара путешествовала и по поверхности, и по Глубинным тропам. Она провела два полных неги дня в "Избалованной принцессе", с ностальгией разглядывая парящий над озером Каленхад силуэт Цитадели Кинлох — дом Круга, большую часть жизни бывший и её домом. Время от времени Тара испытывала странное желание снова вернуться туда, но она сделает это не раньше чем изучит оборотничество и полетит в Кинлох как птица, нежданная и незамеченная. Проведённые в "Избалованной принцессе" дни придали ей и её отряду сил преодолеть этот последний отрезок пути — назад, к побережью и Эонару. Тару переполняла решимость увидеть всё своими глазами. На любое возражение она бы заявила, что выслеживает порождений тьмы. Храмовники ничего не смогли бы противопоставить этому. И всё же, возможно, им придётся сражаться. Это будет плохо. Она не собиралась посылать своих Стражей в бой без уверенности, что выйдет из него победительницей, но пока она считала шансы на победу достаточно высокими. Они проникнут в тюрьму — или что там такое — и получат ответы. Что же задумали храмовники? Тара подозревала, что по крайней мере часть их поддержат вторжение орлесианцев. И Эонар вполне может оказаться складом припасов, дожидающимся орлесианской армии. Над крышей деревенского дома неподалёку от Эонара поднимался дым. Тара повела свой отряд в обход, по другой стороне склона. Они увидели маленькую пристань, полностью покрытую льдом. Вполне вероятно что с тех пор, как Тара была здесь последний раз, ни один корабль сюда не приставал. Никакой охраны у входа тоже не было. Да и зачем? В это время года путешественников мало, а руины со стороны дороги не разглядишь. Древние двери давным-давно обрушились, и вход был завален обломками. Погода, однако, выдала обитателей тайной крепости. Даже ничего не понимающая в следопытстве Тара поняла по грязным следам на снегу, что со времени последнего снегопада отсюда входили и выходили множество людей. Следы огибали искусно разбросанные обломки и ветки и вели к потайному ходу. На первый и даже второй взгляд следы упирались в обычную каменную стену, но при ближайшем рассмотрении стали заметны длинные трещины и дверные петли. — Осторожно! — прошептала Катриона. — Тут ловушки. — Подлые ублюдки, — проворчала Броска. Они с Катрионой обезвредили сигнальные проволочки и спусковые крючки. Стоит только узнать, что где-то поблизости ловушки, так их становится очень легко обнаружить, ведь выходящие на дежурство храмовники должны безопасно пробираться до дверей. Это заняло некоторое время. Выступающая каменная стена по крайней мере защищала их от ветра. Тара надеялась, что за дверьми нет решётки. В конце концов она решила, что это маловероятно. Двери, когда их открыли, даже не скрипнули. Из проема пахнуло теплом, сыростью и камнем. — Ах! — вздохнула Сигрун. — Совсем как дома. — Ага, пахнет прямо как Пыльный город, — ухмыльнувшись, прошептала Броска. — Или так бы пах Пыльный город, если бы там жили люди. Они отодвинули створку двери лишь настолько, чтобы протиснуться по одному за раз. Внутри они обнаружили широкий зал, из которого выходили два коридора. Из центра зала вниз вела затейливая винтовая лестница. Поколебавшись, Тара решила сначала осмотреть правый коридор, освещённый кристаллами. — Они очень старые, — прошептала Тара, указывая на непривычные лампы. — По-настоящему старые. Я читала, что такими пользовались тевинтерцы. Кристаллы освещали коридор зловещим зелёным светом. Стражи осторожно отворяли двери, но находили только просторные кладовые, забитые припасами. Тара напомнила себе заглянуть сюда перед уходом и взять необходимое. Они бесшумно вернулись назад, прислушиваясь к неясным звукам, идущим от центральной лестницы. Тара повела их по левому коридору и открыла первую дверь. И оказалась в хорошо обставленном кабинете, с тремя занятыми записями жрицами и одним очень юным и долговязым храмовником-послушником. Все четверо испуганно завизжали при виде незнакомцев. — Дыханье Создателя! — вскрикнула Тара. — Мы Серые Стражи! Самая пожилая жрица, хватаясь за сердце, тяжело задышала. — Что вы тут делаете? Как вы сюда попали? — Мы выслеживаем порождения тьмы, — бойко ответила Тара. — Они прячутся в старых шахтах и строениях, и устраивают ловушки, точно такие, как мы нашли. Мы думали, что у них тут гнездо. Броска с трудом удержалась от ухмылки и ткнула Тару в спину. — Ну ты и врунья! — шепнула она, прикрывая рот ладонью. Тара солнечно улыбнулась. Лгать жрицам отказалось так весело. Теперь они будут бояться, что порождения тьмы прокрадутся вовнутрь. Славно. — А что это за место? — пропищала Сигрун. — Это ведь не Церковь, да? Я думала, что они все над землёй. — Нет, — громко сказала Катриона. — Это не Церковь. Что вы тут делаете, уважаемые, под защитой только одного храмовника? — Не только одного! — выпалила самая молодая жрица. — У Рыцаря-Командора Пэрриша полный... Другие жрицы шикнули на неё. Тара прошла по комнате, бесцеремонно вглядываясь в лежащие на столах документы и надписи на ящиках. Она остановилась у свитка с пометкой "Усмирения 9:30 года". Всё её веселье испарилось. — Любопытное у вас тут местечко. Что здесь? — Это законное владение Церкви, — надменно ответила пожилая жрица. — Бьюсь об заклад, что это не так, — парировала Тара. — Бьюсь об заклад, король с королевой ничего об этом месте не знают. Уверена, что нет никаких записей о том, что здесь находится принадлежащая Церкви недвижимость. Её рот снова скривился в невесёлой улыбке. — Это ведь Эонар, не так ли? — Послушай, Страж, — громко сказал юнец-послушник. — Вы должны немедленно уйти отсюда. Иначе мы подадим официальную жалобу Первому Стражу. Стражи разразились хохотом. — Удачи тебе с этим, — отфыркавшись, заявила Броска. — Первый Страж даже не знает, где находится Ферелден. Думаю, мы должны всё здесь осмотреть. Порождения тьмы могли прокопать туннель на нижние уровни. Её заявление вызвало ужас в церковников, по самым разным причинам. Тара скомандовала своим Стражам выйти, и затем они заблокировали дверь в кабинет тяжёлым шкафом, заперев жриц и послушника внутри. Осмотр коридора продолжился. В одном из помещений, запертом на замысловатый замок, они нашли коллекцию удивительных магических предметов. Тара постаралась не завизжать при виде футляра, в котором лежала пара настоящих элвенских Связующих Камней. — Для чего они? — спросил Ульфа. Тара перебросила один из камней из ладони в ладонь, наслаждаясь гладкой атласной поверхностью. — Предположительно, с их помощью можно обмениваться сообщениями на расстоянии. Думаю, церковники не смогли заставить их работать. Я читала, что эти камни должны светиться, так что они могли утратили свою силу. — Я слышал о них! — восторженно воскликнул Дарах. — Их использовали в древнем Арлатане для связи с другими владениями элвен. — Давайте захватим их с собой, — сказала Тара, запихивая камни в свою сумку. — Может быть Маретари или Мерриль знают способ их починить. Тут они точно никакой пользы не принесут. Здесь хранились редкие гримуары, кристаллы и статуи, даже маленький тотем грозного вида с длинными волосами и жуткими красными глазами. Но у них не было времени даже пролистать тетрадь с перечнем хранимого, лежащую на высокой стойке. Тара наугад схватила несколько предметов и раздала Стражам. — Давайте посмотрим, что внизу. Крепость оказалась не настолько большой, какой её представляла себе Тара, а может быть, она уходила глубже вниз. По-видимому, здесь одновременно размещалось не больше пятидесяти храмовников и примерно десяти жриц. На этом этаже находились большая кухня и трапезная. И, конечно же, часовня. Они заглянули внутрь и проскользнули мимо. Большинство храмовников обедали. Тех двоих, что вышли из трапезной и столкнулись со Стражами, Тара успела усыпить заклинанием. Их перенесли в пустую часовню и положили за самой дальней скамьёй. А там, где коридор раздваивался, находились камеры. Внизу, куда вёл короткий лестничный пролёт, были ещё камеры, и из одной из них доносился полный отчаяния голос. — Создатель... Создатель... пожалуйста... нет... не надо... не надо... нет... пожалуйста... Я сделаю всё что угодно... Я не маг... Создатель, молю, помоги мне... Ааааааагрх! Аааааааааа! Тара дёрнула головой, и Стражи последовали за ней. Голос доносился из-за приоткрытой двери с табличкой "Комната для допросов". — Занятное название для камеры пыток. В камере сидел привязанный к пыточному креслу человек. Его голова была неподвижно зажата в металлической раме, челюсть отвисла, и он либо умер, либо лишился сознания. По сочившейся из ушей и носа крови Тара решила, что пленник мёртв. Двое храмовников вытирали и складывали какие-то инструменты. За маленьким столом сидела жрица и быстро писала на пергаментном листе. Катриона резко толкнула Тару плечом, и её лицо исказилось от ярости. Тара подняла руку и вздрогнула, когда поняла, что узнала жрицу. — Привет, Лили! Не видела тебя с тех пор, как ты пыталась сбежать с Йованом.* * *
Да, это определённо была она: те же пухлые щёчки, те же тщательно уложенные тёмные волосы. Только теперь на ней было облачение расположенной жрицы, а не послушницы, как когда-то в Круге. Лили оглянулась на неё и заморгала, явно не узнавая. Храмовники рванулись вперёд, но негодование Тары придало ей столько магических сил, что она обездвижила их на месте. — Свяжите их, — приказала она. — И заткните рты. Броска, не своди с жрицы глаз: она хитрая. Я пока осмотрю того бедолагу в кресле. Было уже слишком поздно. Что-то выжгло его мозг изнутри. Тара пожалела, что рядом нет Андерса или Йована — они гораздо лучше смогли бы понять по состоянию тела пленника, что с ним делали, но некоторые вещи были очевидны даже для неё: например, след от ожога на его лбу. И валяющийся рядом прут с оголовьем из лириума. — Ритуал Усмирения, в котором что-то пошло не так. Любопытно. Она выдернула из-под дрожащих пальцев Лили исписанный пергамент и пробежала его взглядом. — Ого, настоящий маленький писец... И дотошная какая! Даже стоны и мольбы умирающих записала. — Она зачитала запись: — "Пожалуйста... пощадите... только не глаза... Я ничего не сделал... Аааааа! Создатель! Аааааа!" Она замолчала, буравя взглядом ничуть не испуганную жрицу. — Ты неизлечимо больная тварь, ты знаешь об этом? — Я тебя вспомнила! — выпалила Лили, наконец-то узнавая Тару. — Ты та остроухая, что вечно цеплялась к Йовану, как блоха! — О-о-о! — одобрительно кивнула Броска. — Да она злюка! Дараха слова жрицы, наоборот, разозлили. — Следи за своим языком, шемлен! — предупредил он. Тара жестом призвала его к спокойствию. — Я тоже тебя помню, — сказала она холодно. — Ты та лгунья, что притворялась влюбленной в Йована. Вы ведь всё это подстроили, да? Вы подталкивали магов к попытке бегства, заманивая тем самым в ловушку, чтобы у храмовников был повод убить их. Ты сказала Йовану, что его хотят Усмирить, и давила на него до тех пор, пока он из отчаяния не попытался вырваться. Только ему действительно это удалось. Что, не ожидала, что ему хватит силы сбить всех с ног? — Маг крови! — сплюнула Лили. — Об этом ходили слухи, но он казался таким слабым. Мы надеялись, что благодаря ему сможем разгромить кубло малефикаров. Но я не лгала, когда говорила о его Усмирении. Он действительно был в списке. Сомнительных магов необходимо отбраковывать. Сигрун удивленно покачала головой и проговорила: — Да ты, погляжу, сегодня задалась целью завести как можно больше друзей. Она начала перебирать разложенные по комнате инструменты, пока Тара читала остальные записи. — Что ты ищешь? — спросила Катриона. — Это человек не был магом, но они всё равно пытались его Усмирить. Кажется, они и раньше это делали. Похоже, иногда это срабатывает, иногда нет. Думаю, я заберу эти записи, премного благодарна тебе, Лили. Может быть, сообща — Андерс, я, Петра с Ниаллом и Йован — мы сможем выяснить, чем вы тут занимаетесь. Да, и Йован. Он теперь Серый Страж, как и я. Он исцелил королеву Анору, и он друг королевы Бронвин. Так что теперь ты, коварная сука, не в силах причинить ему боль. Когда Бронвин услышит о том, что тут творится, она прикроет вашу лавочку. Броска наклонилась к Лили и негромко сказала ей на ухо: — А ещё Йован полюбил другую. Такая хорошенькая малышка, тоже тёмненькая. Она без ума от него. И всё это счастье у него только благодаря тебе. Хреново, правда? Ульфа вытаращилась. — Погоди, ты про... — Сигрун пихнула её в бок, и Ульфа засопела. — А, она. Да, та девчонка его обожает. Пухлые щёки Лили покраснели от страха и гнева. — Серые Стражи идиоты, если попытаются ссориться с Церковью! Когда Верховная жрица услышит об этом вопиющем... К всеобщему удивлению Катриона залепила ей пощёчину. — Ой, да заткнись ты со своей Церковью! Вы, церковники, омерзительны! Тара моргнула, но решила не противиться течению событий. — Когда Бронвин услышит об этом, она поинтересуется у Владычицы Церкви, знает ли та об этом и затем... — Да Владычица Церкви ничего не знает! — выкрикнула Лили, держась за щёку. — Ты думаешь, этой дряхлой дуре можно доверить важнейшие сведения? Мы работаем под непосредственным надзором Её Совершенства, и если ты думаешь... Броска хлопнула Лили по губам. — Слушай, преподобная, если ты продолжишь в том же духе, то получишь ещё одну пощечину. И, Тара, нам бы пора отсюда выбираться. Не то чтобы мы не могли положить пятьдесят храмовников, но знаешь ли, они и кого-то из нас могут положить. Тара закусила губу, глядя на своих верных друзей. Она хотела бы уничтожить это мерзкое место и освободить всех пленников, но её отряд был для этого слишком мал. — Правильно. Нам придётся передать это в руки Бронвин. По крайней мере мы можем забрать с собой доказательства. Она совсем забыла, что Лили умеет драться и насколько та безжалостна. Сверкнул кинжал, его острие лишь на волосок не дотянулся до горла Тары. Броска резко дёрнула Лили назад, перехватила руку и несколько раз ударила об стол, заставляя выронить оружие. Лили глубоко вдохнула, чтобы позвать подмогу, и тогда Катриона снова её ударила. Жрица, потеряв сознание, повалилась на пол. Тара хватала ртом воздух, распахнув глаза в ужасе от промелькнувшей рядом смерти. — Уф, это было реально страшно, — признала она, успокоившись, и навела сонные чары на Лили и связанных храмовников. Стражи обошли комнату, собирая все записи, которые могли унести. Пока они возились с бумагами, Броска спросила Катриону: — Слушай, а что у тебя с Церковью? Большинству людей церковные нравятся и всё такое. — Или они притворяются из страха, — усмехнулась Катриона. — Мне уже всё равно. Церковь виновата в смерти жены моего брата. — Она была магом? — Она была беременна, — сказала Катриона с горечью. — Мы знали, что роды будут тяжелыми, и брат нашёл отступницу, которая согласилась ей помочь. Знать может держать придворных магов, но простым людям это не по карману. В общем, отступница присматривала за моей невесткой, и всё должно было пройти хорошо. И вот внезапно дверь слетает с петель, в дом врываются трое храмовников и выволакивают отступницу наружу. Они выволокли её прямо когда она принимала ребёнка. Убили её, насколько я знаю. Брат умолял их хотя бы позволить ей закончить принимать роды, но они избили его. И меня тоже. Я кричала "Да что с вами такое?", мои племянники плакали от ужаса. Храмовникам было наплевать на всё, ведь они смогли поймать отступницу. В любом случае, мы ничего не смогли сделать. Полла умерла, ребёнок тоже. А когда брат обратился в Церковь за помощью, они отказали, потому что он в их списках значился как "сочувствующий магам". Так что пусть они все отправляются в Орлей... или в Бездну. Мне без разницы. Тара согласилась, но времени на дальнейшие разговоры не было. Она подожгла все свитки и рукописи, что не получалось забрать. Когда записи превратились в пепел, пришло время двигаться дальше. — Давайте убираться отсюда. Благодаря скрытности, везению и огромному терпению, они сумели вернуться наверх, не подняв тревоги. Усыпив по пути ещё двух храмовников, Стражи вышли на холод, располагая большой пищей для размышлений. — Босс их прикроет, — заявила Броска. — Она не потерпит подобного дерьма. Тара нахмурилась. — Да, Бронвин их закроет, но кто сказал, что они не спрячутся где-то ещё? Пока мы доберёмся до Перевала, пройдёт несколько дней. Жаль, что мы не смогли вычистить это место. Они шли, снег хрустел под сапогами и Тара заговорила вновь: — Ещё одна вещь. Не говорите Йовану о том, что мы нашли Лили. Возможно, мне когда-нибудь придётся рассказать ему об этом, но я бы предпочла, чтобы Йован думал, будто храмовники замучили её до смерти. Ему незачем знать, что она на самом деле играла им.* * *
Бронвин правила своим уголком королевства из зала с грубо обтёсанными стенами на нижнем этаже Перевала Герлена. Она устраивала здесь суд в отведённые часы, и всё больше и больше просителей приходили в крепость: ища справедливости в земельных спорах и семейных распрях, надеясь найти управу на местных землевладельцев или желая узнать от неё, грозят ли им порождения тьмы. Часто люди просто приходили поглазеть на королеву Бронвин Драконоубийцу или спросить о чем-то их интересующем. Она приехала на запад сражаться, так что личных вещей в Перевале Герлена у неё было немного. Красное платье, подаренное Теганом несколько месяцев назад, немного украшений, в том числе венец с рубинами на зубцах — вот и всё, чем она располагала. Поверх платья она носила короткую накидку из чёрного соболя, закалывая её брошью в виде дракона, чтобы защититься от идущей от каменных стен стылости. Но судя по всему, её внешний вид удовлетворял окружавших её людей. Никто не жаловался, что она день за днём носит одно и то же платье. Они сами из дня в день носили одну и ту же одежду, и не ожидали от своей королевы ничего другого, разве что её одежда будет роскошнее, чем у них. Когда она вершила суд, то её окружала пристойная для приграничной крепости свита. Пара рыцарей, сэр Блейн Фарадей и сэр Норрел Хаглин; два телохранителя — эльф Зевран и гном Огрен; придворные маги, Андерс и Морриган; и придворная менестрель, Лелиана. Время от времени к ним присоединились другие: люди с мечами или луками, таинственный гигант кунари, благородного вида долийцы и похожие на разбойников гномы, а ещё — красивый и молодой банн Алистер Фицмэрик, в которого были влюблены все девушки в округе... даже те, кто его ни разу не видел. И прежде всего, в её свите был Скаут, неизменно бдительный и верный. Просьба, высказанная пятым за день просителем, застала её врасплох. — Мы туточки пришли, миледи королева, — сбивчиво просипел пастух. — Мы с Эльфлед проделали весь этот путь от самого Дэрроумаута, чтобы ты замолвила словечко за нашего ребёночка. Дэрроумаут — крошечная деревушка не далее чем в пяти милях отсюда, стоящая у впадения реки Герлен в озеро Каленхад. Впрочем, для бедного пастуха и его готовящейся скоро родить жены это расстояние могло казаться внушительным. Молодая пара смотрела на неё с надеждой и благоговением. Бронвин почувствовала, что краснеет, и искренне обрадовалась, что при её нынешнем дворе нет Владычицы Церкви. Андерс наклонился к её плечу, пряча ухмылку. — Думаю, они просят о благословении, — шепнул он. — О, ради всего святого, — проворчала Морриган. — Дотронься до живота этой дуры и пробормочи несколько слов из молитвы. Проверь силу её самовнушения. Лелиана беспокойно поёрзала, но открыто возражать не стала. Бронвин вздохнула и сделала молодой матери знак приблизиться. — На колени, — хмуро подсказал сэр Блейн. Девушка распахнула глаза и неуклюже опустилась на колени. Бронвин наклонилась вперёд и слегка коснулась её выпирающего живота. — Да обратит Создатель Свой взор на тебя, Эльфлед. Пусть это дитя принесёт тебе радость. По толпе зрителей прокатился благоговейный шёпот. Бронвин поманила пастуха, и он вышел вперёд, помочь жене подняться. — Наши благодарности, госпожа королева. Бронвин испытывала неловкость. Какая обидная и в то же время болезненная насмешка судьбы. Как может потерявшая ребёнка женщина благословлять другую на благополучное разрешение от родов? Тем не менее, благословлённая мать выглядела успокоенной, и Бронвин пожелала, чтобы у неё всё прошло благополучно. После молодой пары вперёд вышли посланцы из другой деревни, но ничего не просили, а только благодарили Бронвин за её милостивую снисходительность, из которой она предстала перед своими верноподданными, и заверяли, что нет подданных более преданных ей, чем стоящие перед ней люди. Она позволила им прочесть совершенно невыносимые стихи о её свершениях — преувеличенных, а то и вовсе вымышленных, затем они умоляли оказать им честь и поприсутствовать на праздновании Венца зимы. Бронвин отказалась, сославшись на свои обязанности, но распорядилась, чтобы им выдали десять бочонков лучшего эля, чтобы они смогли выпить за её здоровье. Судя по их явному удовлетворению, она задумалась, а не ради ли этого всё затевалось. Через несколько дней пришла весточка, что молодая Эльфлед успешно родила крепкого мальчишку. Поскольку первые двое детей у этой пары родились мёртвыми, то здоровье этого малыша целиком и полностью считалось заслугой их королевы. Стражи посмеивались над этим, но только Морриган хватило наглости — или бесчувственности, — сказать Бронвин о том, что болтали люди.* * *
Их было всего пятеро: трое мужчин и две собаки. Они вышли вместе с Адамом и Натаниэлем, но быстро обогнали основные отряды солдат и продолжили идти вперёд. Они сделали несколько остановок на своём пути: в лагере Легиона Мёртвых в шахтах под Амарантайном, затем в Кэл'Хироле и Амгарраке. Затем они постарались как можно дольше пройти по пустынным Глубинным тропам. — До Перевала Герлена по меньшей мере два дня, — сказал Карвер, смирившись с разбитым на скорую руку лагерем и холодным пайком. — У меня такое чувство, что мы должны добраться до Бронвин как можно скорее, — сказал Йован, беспокойно ёрзая. — Она должна знать, что посольство прошло успешно, и что армия уже на марше. И мы тоже, возможно, ей понадобимся. Фенрис ничего не сказал, но не пропустил ни слова. Путешествие по Глубинным тропам оказалось очень интересным опытом. Впечатляющий подвиг — очистить их от порождений тьмы. Его представили Старшему Стражу Астрид, которая была очень занята обустройством своего... "тейга", кажется так это зовётся. Он собственными глазами увидел големов — более чем впечатляющих. Он обнаружил, что заинтересовался королевой Бронвин, и с нетерпением ждал встречи с той, которой все так восхищались. Героиней, как её называли. Что ж, короля Логэйна, тоже прозванного героем и чья слава докатилась даже до Тевинтера, он уже видел. Именно таким Фенрис его себе и представлял. Грозный и устрашающий человек, совершивший в своё время множество великих дел. Но то были дела людские, и побеждал он тоже людей, а не чудовищ, восставших из тьмы веков. Рыжеватый мабари Карвера обнюхал лежащего на тонком одеяле Фенриса и убежал прочь. Фенрис сначала считал имя "Магистр" крайне неудачным, пока Карвер не рассказал ему, что собак забрали из логова настоящего магистра. Эта тонкая насмешка понравилась Фенрису. Да и сами собаки тоже были интересными существами. Легенда гласила, что их вывели тевинтерские магистры, но мабари отвергли их и выбрали службу ферелденским варварам. Мабари — умные создания и самые верные товарищи. Фенрис начал понимать, почему ферелденцы в целом считали собак выше людей, эльфов или гномов.* * *
Двадцатого стража Бронвин проснулась от странного назойливого звука. Она повернулась в постели к тяжёлому пологу и прислушалась. Шорох? Щёлканье? В темноте было сложно понять, какое сейчас время, и она отодвинула полог в сторону, и увидела, что комната освещена блёклым серым рассветом. Разбудивший её шум оказался капелью со свисающих над её окном сосулек. По стеклу скатывались тоненькие ручейки. Висел плотный белый туман, словно упавшие на землю небеса окутали её облаками. Бронвин едва не лишилась сил от тошнотворного страха, затем стиснула зубы и бросилась к окну. Она высматривала сквозь туман снежный покров, и большая часть его уже исчезла. Тут и там чернела сырая и голая земля. Двор крепости превратился в огромную грязевую лужу, на вид по щиколотку глубиной. Она распахнула окно, вдребезги разбив оставшиеся сосульки. Тёплый воздух пах влажной землёй. — Нет, — прошептала она, словно силой воли пытаясь изменить погоду. — Нет. Ещё слишком рано. Скаут, ещё не до конца проснувшийся, открыл один глаз и лениво стукнул хвостом по полу. Чтобы не волновать пса, она постаралась придать голосу уверенности. — Наверное, это временно. Здесь, в горах, до самого тучегона бывают сильные морозы. Даже если весь снег растает, то в драконисе может начаться пурга. Да, наверняка это просто оттепель, такое тут бывает. Скаут посмотрел на неё — и в его карих глазах читалось сочувствие. Он поднялся, чувствуя её тревогу, и встал рядом. Пребывая в смятении, Бронвин рассеянно потрепала пса за уши. Где Логэйн? Где остальная армия? Они могли ещё даже не выйти из Денерима. Эта догадка напугала её, и Бронвин сосредоточилась на том, чтобы унять бешено застучавшее сердце. Эта оттепель могла быть случайностью. В этот же день ветер может смениться и перенести холод с юга. Оставалось только ждать и смотреть. Если бы она верила, что это хоть как-то подействует, то взмолилась бы Хозяйке Небес, чтобы та заморозила весь мир в сплошной лёд, от поверхности до самой глубочайшей из Глубинных троп.* * *
Примечания автора: Хотя для Ферелдена было бы полнейшим безумием начинать войну с Орлеем, но при условии, что вторжение неизбежно, упреждающий удар может оказаться здравой идей.