* * *
Иные глаза тоже заметили смену погоды. Конечно, сейчас только начало года, но, возможно, оттепель продержится достаточно долго, чтобы удалось использовать этот шанс. Императрица отдавала приказы: события требовалось привести в движение раньше, чем планировалось изначально. В доках Вал Руайо кипела бурная деятельность. Более осторожные капитаны отговаривали гранд-адмирала Империи выводить в море его великий флот, он всё равно перенёс дату отплытия, хотя затем ему пришлось её дважды изменить. Сам он никогда не был настоящим моряком и получил назначение благодаря благородному происхождению, и смутно понимал влияние приливов и отливов на корабли, даже когда речь шла о таких коротких походах, как в Джейдер. Уже запущенную военную машину ускорить сложно, но императрице так не терпелось начать кампанию, что её бы порадовало опережение планов даже на один день. Так же сложно оказалось ускорить сроки передвижения сухопутной армии. Маркиз Боэмон де Мовуазен-ан-Фермин, лорд Джейдера, должен выступить на день раньше и начать продвижение через Перевал Герлена, как только доберётся до своего города. Он вёз приказы Гислену, командующему Рок дю Шевалье, и графине Кокеликот, наставнице их императорских высочеств. Юных дам следовало переместить в Вал Фирмин, а оттуда в Монт-де-Глас, на далёкий южный берег холодного Разделённого моря. Слишком много знати будет возле Имперского тракта; слишком много тех, кто может решиться похитить принцесс, имеющих право на трон. Начало Великого похода императрицы Селины против варваров отметили балом и театрализованным представлением. Собрались величайшие и храбрейшие со всех концов империи: в драгоценностях, в масках, в бело-золотых одеяниях — личных цветах императрицы. Забили фонтаны вина, лепестки тепличных роз падали на празднующих с натянутых под потолком шёлковых сетей. Играл оркестр из лютен, флейт, арф и барабанов. Императорский хор из юных мальчиков и девочек, отобранных за красоту голоса и лица, весь вечер пел с неземной сладостью. Во время полуночного ужина профессиональные танцоры в изысканной пантомиме изображали величайшие события из истории Орлея. Никто не мог сравниться с императрицей в изысканности. Её волосы покрывал пышный серебристый парик из тончайшего паучьего шёлка, причёску украшала изумительная бриллиантовая корона. Напудренная кожа казалась перламутровой. Она наблюдала за представлением, обедала, танцевала, но больше походила на статую богини, а не на живую женщину. Рядом с ней сидел её младший кузен, его императорское высочество принц Флорестан, такой же красивый, как и глупый. Селина опасалась, что ей самой придётся выйти замуж за этого шута. Сделать его своим преемником — то же самое, что выбросить империю в помойную яму, поскольку в политике он смыслил не больше, чем породистый конь. У неё есть и другие наследницы, пресловутые дочери её нелюбимого дяди, и даже мысль о том, что одна из них взойдёт на трон после неё, вызывала у Селины отвращение. Похоже, ей действительно придётся самой воспроизвести на свет ребёнка. Всё это крайне неудобно и не цивилизованно, но что поделать? Разве что скрестить Флорестана с одной из принцесс, посадить их под замок и забрать себе их детей. Хм-м-м. Неплохая идея. Флорестан был послушным мальчиком чистейших кровей. Он всё ещё немного дулся из-за расстроившихся планов с дочерью герцога Кусланда. Этот глупыш искренне верил, что те слухи о союзе имели под собой основание. Селина послала ему утешительный подарок, который даже сейчас лежал у него на коленях: маленькую белую собачку с именем "Бланшфлёр" на ошейнике. Разумеется, ни одна принцесса Орлея не могла бы носить такое варварское имя, как "Бронвин". Если бы девушка действительно приехала в Орлей, её бы переименовали и перевоспитали. Какое счастье, что этого не случилось! Селина содрогалась от мысли, что подобная особа будет неуклюже переваливаться с ноги на ногу на её изысканном балу. Флорестан, похоже, с интересом следил за возвышением этой Драконоубийцы и делился сентиментальными замечаниями с самыми доверенными друзьями, которые, конечно, сообщали обо всём Селине. Драконоубийца? Защитница Андрасте? Селина расправится с подобной чепухой, причем быстро. Верховная жрица полностью её поддерживает — ещё бы — после прочтения той несусветной ахинеи, что прислала им полоумная дура, так называемая Владычица Церкви Ферелдена. Завтра, на церемонии благословения войск, отдельных персон подвергнут отлучению от Церкви. Владычица Церкви будет одной из них. И она, и узурпаторша Бронвин будут сожжены — пока в виде чучел — на площади перед Великим Собором, что станет торжественным предзнаменованием их дальнейшей судьбы. Других тоже предадут отлучению: так называемого короля Логэйна, эрла Южного предела и всё духовенство и храмовников, присутствовавших на нечестивом денеримском конклаве. Весь клир ферелденской Церкви необходимо полностью заменить. Ферелденский Круг магов, вступивший в сговор с еретиками, уничтожить. Жрицы и храмовники выступят вместе с армией для воплощения этого замысла. По сути это будет Священный поход, хотя называть это настолько возвышенными словами будет политической ошибкой. Музыка звучала громче и громче, невыносимо торжественная. Императрица созерцала величие этого представления, её сердце переполнилось музыкой, но она не могла ни нахмуриться, ни улыбнуться, чтобы не расколоть свой накрашенный façade.* * *
Не всех придворных пригласили разделить великолепие вечера. Герцог Проспер де Монфор, попавший в опалу после возвращения из земель собачников, был одним из них. Он упаковывал вещи для длительного путешествия за границу. — Книги я тоже заберу, — сказал он управляющему. — Да. Все до единой. И всё вино урожая восемнадцатого года. Если я должен жить в изгнании, то пусть по крайней мере это будет приятное изгнание. Хорошо, что наступила оттепель. Если он поторопится, то сможет покинуть Вал Руайо со следующим отливом и поскорее добраться до своего маленького pied-à-terre на краю Виммаркских гор: Шато Эн. Если он затянет с отбытием, то императрица может изменить своё мнение и вместо запрета участвовать в её блистательном походе прикажет возглавить передовые отряды, а стоящие за ним получат другой приказ и позаботятся, чтобы герцог пал на службе империи. Привезённый им отчёт конклава глубоко оскорбил императрицу. Глубоко оскорбилась и Верховная жрица, которой оставалось только повторить то, что повелела ей сказать императрица. Что до него самого, то после личного знакомства с Королевой Драконов он по большей части отчёту верил. К сожалению, говорить что-то положительное о королеве Бронвин её императорскому величеству было совершенно невозможно. Королева Бронвин нанесла императрице непростительное оскорбление, оставшись в живых, когда императрица желала её смерти. А теперь Бронвин вышла замуж за Логэйна Мак Тира, которого императрица Селина ненавидела даже больше, чем короля Неварры. Проспер понимал, что в обозримом будущем он будет в Орлее persona non grata. Он уедет завтра, с вечерним приливом. После полудня состоится зрелище, которое он не в состоянии пропустить. Императрица пожелала устроить торжественное представление с участием её врагов. Пусть у него не будет почётного места, но он всегда может смешаться с толпой. Вполне возможно, снизу ему будет даже лучше видно.* * *
Наступившая после полудня погода устроителей празднества не радовала. Хотя было не по сезону тепло, небо затягивали серые тучи, а улицы из-за тающего снега и льда покрылись грязным месивом. Императрица надеялась на сияющее солнце: это было бы хорошим предзнаменованием, если армия выступит в победоносный поход под его лучами по проспекту Солнца через Солнечные врата. Что ж, придётся довольствоваться тем, что есть. На широкой площади перед Великим Собором состоится отлучение от Церкви врагов Орлея и Солнечного трона. Шествие уже продвигалось по улицам, неся на носилках чучела осуждённых. Издалека доносился рев труб и барабанный бой, возвещая об их приближении в сопровождении верениц жриц с кадильницами и храмовников с мечами в руках. Всё заявляло о торжественности этого события. Судя по звукам, шествие миновало холм за Рыночной площадью и подходило к воротам перед соборным комплексом. На ступенях украшенного двумя высокими колокольнями Собора, на золотых тронах восседали императрица Селина и Верховная жрица. За ними уже вовсю надрывался церковный хор. Перед тронами установили столбы и поленницы для ритуального сожжения. По всей площади стояли приближённые шевалье и императорские гвардейцы. Бурлящая, возбуждённая толпа из счастливчиков, которым довелось стать свидетелями этого события — простолюдины обязаны увидеть всё и рассказать остальным — не представляла для императрицы никакой опасности. Желая остаться неузнанным, герцог Проспер надел простой плащ с капюшоном и старомодную маску, принадлежавшую его деду по материнской линии. Он не единственный в толпе был в маске. Тут и там виднелись обедневшие лорды, зажиточные купцы и их женщины, ливрейные слуги в масках своих хозяев. Без сомнения, здесь были иностранные шпионы, барды и карманники. Сам Проспер был осторожен. Карманникам, чтобы добраться до его денег, потребуется прорезать всю одежду вплоть до тяжёлого кожаного пояса, стягивающего его талию. И если уж на то пошло, как-то прорезать сам пояс. О! Показались чучела на высоко поднятых носилках — чтобы все могли их разглядеть. Чучело Владычицы Церкви Маурин было довольно общим: обычное чучело седой женщины в жреческом облачении, поверх которого желтели балахон и остроконечный колпак, надеваемые на осуждённых за ересь. Имя и список преступлений Маурин были написаны на большом куске грубого пергамента и висели на шее чучела. Чучело королевы Бронвин выглядело куда интереснее и во многом походило на оригинал. Его одели в причудливые доспехи, изображающие её алую драконью броню, слава о которой распространилась даже в Орлее. К правой руке привязали деревянный меч, выкрашенный серебристой краской. Рука болталась во все стороны, словно насмехаясь над искусством фехтования. Огромные ярко-зелёные глаза, намалёванные на лице чучела, придавали ему что-то демоническое. Чучело тоже покрывал жёлтый балахон еретика, а к длинным тёмным волосам прикололи жёлтый колпак. На носилках лежало чучело её собаки — которое тоже сожгут вместе с ней. Когда шествие выстроилось перед возвышающимися на тронах женщинами, музыка достигла своего апогея и оборвалась с барабанным боем. Толпа неистовствовала. Верховная жрица была слишком слаба, чтобы лично исполнить следующую часть церемонии, и эту честь поручили Владычице Церкви Орлея, моложавой женщине. Она низко склонилась перед тронами, затем вышла к толпе, готовясь прочитать длинный свиток. Порыв ветра пронёсся по площади, подхватив свисающий конец пергамента, и едва не вырвал его из рук жрицы. Ей на помощь пришла другая жрица, принявшись расправлять его. После небольшой заминки Владычица начала читать. — Ваше Совершенство, ваше императорское величество, милорды, миледи, добрые люди, братья и сёстры Церкви и все верные почитатели Андрасте, услышьте меня! В двадцать второе плутаниса, в тридцать первый год века Дракона, да станет известна воля Создателя! Церковь, в печали и любви, сегодня отсекает греховные члены от тела верующих. Так называемая королева Ферелдена, именуемая Бронвин Кусланд, и бывшая Владычица Церкви, именуемая Маурин, объявляются еретиками в их помыслах, словах и делах, ибо они сговорились с малефикарами и вовлекли невежественных и неразумных в опасные заблуждения. Сим провозглашается их отлучение от Церкви, по повелению её Совершенства, Беатрикс Третьей. Снова поднялся ветер. Длинный пергамент шумно захлопал. Зеваки начали понемногу кутаться в плащи. На юго-западе сгущались тёмные тучи, и Проспер подумал, что ещё вот-вот — и начнётся дождь. Владычица Церкви повысила голос, стараясь перекрыть шум ветра. — Таким образом, по праву, дарованному ей самим Создателем, нашей благословенной Владычицей Андрасте и всеми святыми последователями, которые шли за Ней в прошлые времена, мы предаём их проклятию и отлучаем от истинно верующих детей Церкви Создателя. Мы осуждаем их, чтобы претерпевали мучения, не находя покоя, да настигнет их справедливая кара как отступников, еретиков и малефикаров. Да будут они прокляты и низвергнуты в Бездну, да бродят они в кромешной тьме отныне и во веки веков. Да постигнет их проклятие в доме и в поле, в лесах и в воде, или в стенах Церкви! Жрицы и храмовники хором откликнулись: — Да будут они прокляты! — Да будут они прокляты в жизни и смерти! Да будут они прокляты в еде и питье, в голоде и жажде, в бодрствовании и во сне, в деяниях и недеяниях, в трудах и отдыхе, в молитвах и сражениях. — Да будут они прокляты! — Да будут прокляты все части их тел! Да будут они прокляты внутренне и внешне! Да будут прокляты их уста, их легкие, их сердца, все тела их от темени головы до подошвы ног. — Да будут они прокляты! Порыв ветра... нет, вихря, пронёсся по двору, срывая капюшоны и вуали. Шёлковый алый шарф сорвался с плеч знатной дамы и влетел вверх, словно всплеск крови. Чучела раскачивались на своих носилках. Рука королевы Бронвин с привязанным мечом болталась вверх-вниз, дерево сердито стучало о дерево. Первые капли дождя упали на собравшихся. Верховная жрица поморщилась — от ветра клонился её сверкающий головной убор. Владычица Церкви почти кричала: — И пусть Создатель предстанет перед ними в мощи своей и сокрушит окончательно! — Да будут они прокляты! — Пусть никто из верующих не предложит им ни дружбы, ни помощи, не даст им ни приюта, ни пропитания, ибо в противном случае отлучение падёт и на них! — Да будут они прокляты! Голоса жриц и храмовников звучали уже не так слаженно. От кадильниц шёл густой дым, люди кашляли, закрывая рты и носы. Проспер взглянул на императрицу и заметил, что с ней что-то не так. Она быстро моргала и даже поднесла руку к лицу. Если она не будет осторожна, то смажет косметику. Наверное, ей что-то попало в глаз — песчинка или пылинка. Дождь усиливался, приминая пышные перья шевалье. Голос Владычицы Церкви сорвался. Она прокашлялась и закричала снова. — Знайте, что убийство их не грех, но акт поклонения Создателю, ибо тот, кто убивает еретика, получает великую награду! — Да будут они прокляты! А вот теперь точно хлынет. Даже жрицы с тревогой поглядывали на небо. Вспышки в приближающихся чёрных тучах предвещали сильную бурю. Владычица Церкви не сумела удержать свой свиток, и паре послушниц пришлось его ловить, затем с трудом расправлять и искать нужное место. Толпа начала волноваться — мысли о вине и горячем супе дома казались привлекательнее зрелища. Солдаты помрачнели, крайне недовольные предстоящим маршем под проливным дождём. — Да будет так, именем Создателя и нашей пресвятой Андрасте. Да будут эти подобия уничтожены в глазах праведников, как тела и души еретиков будут уничтожены в глазах Создателя! Затем она начала читать длинный список осуждённых за деяния "противоречащие учению и духу нашего Создателя и его святой Церкви", который начинался с "Логэйна Мак Тира, так называемого короля Ферелдена, Рыцаря-командора Грегора, вдовствующей королевы Аноры" и продолжался перечислением большей части ферелденской знати и духовенства. Как обвинённым в менее тяжких преступлениях, им не грозила смерть, а только лишение всех титулов и имущества и пожизненное пребывание в монастыре по выбору Верховной жрицы. Имена всё не кончались, и толпа становилась всё беспокойнее. Люди стали потихоньку покидать площадь. Владычица Церкви заметила, что теряет внимание толпы, и ускорила чтение, желая побыстрее добраться до самой зрелищной части церемонии. Наконец она прочитала последние имена: "сестры Роза и Джустиния из денеримской Церкви" и дала знак трубачам. Всеобщее внимание снова было приковано к ней. — Экзекуторы! Исполните свой долг! — приказала она. Палачи стали отвязывать чучела от носилок, чтобы отнести и закрепить на столбах. Ветер им мешал: дергал лёгкие фигуры, сорвал с булавок и умчал жёлтые колпаки. Один швырнуло под ноги Верховной жрице. Слуги поспешно убрали его. Послышался звук падения, и тотчас загудели голоса. Это деревянный меч королевы Бронвин сбил с ног палача. Проспер поморщился, радуясь, что он не язычник из стародавних времён и не верит в предзнаменования. Не то он бы посоветовал императрице повременить со своими замыслами, раз день насколько неудачный. Если на то пошло, то он очень, очень рад, что не он тот придворный, кто отвечал за устроение этого провала. Ветер сорвал тонкие балахоны еретиков с чучел и умчал их по площади к стенам, оставив изображения жрицы в святом облачении и королевы в доспехах. Несколько храмовников вышли вперёд и неумело пытались помочь привязать чучела к кольям до того, как грянет буря. — Стойте! Остановитесь! Проспер мог поклясться, что эти слова ему не почудились. Через мгновение он в этом уверился: другие тоже подхватили крик, испугавшись явного неудовольствия небес. — Стойте! Стойте! Императрица не нахмурилась — Селина не желала обзаводиться морщинами. Однако она сделала быстрый недвусмысленный знак ускорить сожжение. Один из палачей поднял факел, пропитанный смолой и каменным маслом, и приготовился поджечь искусно сложенные поленья под чучелом Маурин. Низкий раскат грома отразился от камней, напугав толпу. Грозовые тучи вспыхивали всё новыми молниями. Ветер изменил направление, палач отвернул лицо, избегая чада от пламени своего факела. Он поджёг пропитанный маслом трут, и тот ярко вспыхнул, раздуваемый ветром. Взметнулись кусочки горящей соломы — летя в завопившую толпу или словно в танце поднимаясь в стремительно темнеющее небо. Второй палач сунул факел в поленья под чучелом королевы Бронвин. И небеса ответили.* * *
Молния, ударившая в восточную башню Великого Собора, была так ярка и внезапна, что люди не столько увидели её, сколько на миг ослепли. Грохотал гром, грохотали падающие расколотые камни, оглохшие люди хватались за уши от боли. Расколотая каменная кладка обрушилась дождём и сразу же разверзлись небеса, хлынул ливень, усилив поднявшуюся панику. Падающие камни насмерть зашибли двенадцать хористов. Огромный колокол, высотой не меньше огра, раздавил герцога и герцогиню Лидских вместе со слугами и покатился вниз по ступенькам собора, своим гулом возвещая гибель всем, кто оказался на его пути. Вслед за ним падали и катились вдоль стен меньшие колокола, и издаваемый ими нежный звон наводил ужас. Немногие сохранили самообладание. Благодаря паре сообразительных шевалье императрица и часть её придворных дам оказались на безопасной западной стороне площади. Храмовники выстроились вокруг Верховной жрицы, и самый отважный из них отнёс её на руках в часовню Хаварда. Перепуганная толпа бросилась к воротам из обнесённой стеной площади, сильные топтали слабых. Матерей с младенцами на руках сбивали с ног, стариков отталкивали и давили о стены. Слишком узкие для такого напора ворота не справлялись, ближайшие командиры пытались упорядочить толпу, но тщетно: обезумевшие люди кричали и ломились вперёд. Вопли, проклятия, стоны, ржание лошадей сливались воедино, кровь текла по мостовой, смешиваясь с безжалостным дождём. Герцогу Просперу хватило ума не пытаться добраться до ворот. Вместо этого он отступил перед нахлынувшей толпой и пробрался к одной из лестниц, ведущих на опоясывающую площадь стену. Не ему единственному пришла в голову эта идея, но слава Создателю, их было не слишком много. Охранники, слишком потрясенные случившимся, не стали спихивать с лестницы тех, кто оказался рядом с ними в этот ужасную бурю, и молча наблюдали за разворачивающейся катастрофой. Повреждения от удара молнии оказались настолько сильны, что башня медленно разваливалась на части. Огромные куски стен и статуй откалывались и с грохотом разбивались о землю. Изломанные промокшие тела лежали на широкой площади — неподвижно или содрогаясь в агонии. Между телами метались люди: кто-то пытался помочь раненым, кто-то сдирал с них ценности. У придавленной обломком кладки дамы вырвали из ушей серьги и сорвали с лица драгоценную маску. Плача, бродили дети, зовя своих родителей. Новая молния ударила в Собор, на этот раз попав в позолоченную солнечную корону над центральными двойными дверьми. Она опрокинулась, увлекая за собой изображение архонта Гессариана. Возвышающиеся над площадью чучела остались невредимы — слишком напитались водой и не загорелись, даже когда воспламенилась разлитая у поленьев лужа масла. Ливень закончился так же внезапно, как и начался, оставив выживших разбираться с последствиями. Ветер гнал чёрные огрызающиеся молниями тучи дальше на север. Сумрак понемногу рассеивался, но от этого не становилось легче. Люди с ужасом взирали на побоище у ворот. Одни зажимали рты руками, другие плакали. Проспер не собирался тратить время на бесплодную жалость. Он мельком покосился на искалеченные тела и отвернулся. Сунув руку под плащ, он забрался под дублет и извлёк достаточно золота, чтобы охранники сделали ему одолжение и спустили со стены в корзине для припасов, прикреплённой к шкивам и верёвкам. Другие умоляли взять их с собой, но корзина была слишком мала. Он заставил себя отрешиться от их мольбы. Проспер, пошатываясь, выбрался из корзины, не обращая внимания, что встал в лужу грязи. Успокоившись, он решил, что ему повезло. Если его корабль ещё на плаву, то он отплывёт сразу, как только доберётся до гавани. Императрица непременно будет искать виновного в порче её торжественного представления, хотя это явно свершилось по воле Создателя.* * *
— Мы не можем ждать нападения орлесианцев, ваше величество, — хмуро сказал сэр Норрел. — Если дать им сделать первый шаг, они наверняка нас раздавят! Незачем позволять им самим выбирать условия боя. Ударьте их первыми и покрепче! Вокруг стола послышались одобрительные возгласы. Бронвин слабо улыбнулась, гадая, советовал ли сэр Норрел то же самое Рендону Хоу, когда тот собирался напасть на Хайевер. Наверное. Скорее всего, в Бронвин говорило предубеждение против Норрела, хотя умом она понимала, что в его словах есть смысл. Бронвин решила, что должна выслушать своих советников, причём как можно скорее. Она оглядела стоящих вокруг стола людей, понимая, что какое бы решение она сейчас ни приняла, отвечать за него придётся только ей. Алистер, конечно, присутствовал на этом совете, и как благородный человек, и как Страж, и как верный друг. К сожалению, его ответом была безоговорочная уверенность в правильности суждений Бронвин. — Чтобы ты ни решила, меня это полностью устроит! "Не очень-то ты помогаешь, пусть и из лучших побуждений", — вздохнула она про себя. Сэр Блейн с теплотой и доверием относился к сэру Норрелу, в том числе из благодарности за то, что сэр Норрел со своим отрядом пришли на помощь, когда орлесианцы под видом наёмников напали на Перевал. Та подлая вылазка была всего лишь пробной, однако вполне могла привести к захвату жизненно важной пограничной крепости. Он тоже склонялся к упреждающему удару. Но сэр Норрел не закончил. — Я знаю, вы хотите сделать всё правильно, ваше величество. Я знаю, вы хотели бы, чтобы орлесианцы выставили себя в невыгодном свете, напав первым. Но клянусь Создателем! Они уже это сделали, пусть исподтишка и чужими руками. Я сражался с ними, когда ещё был мальчишкой, и знаю, что у орлесианцев нет стыда. Ни малейшего. Их не заботит, что подумают о них другие, потому что считают, что мы собаки у их ног. Без обид, — буркнул он, уважительно кивнув Скауту. — Но правда всегда остаётся правдой. Если на то пошло, какое нам самим дело до того, кто что подумает? Неварранцы скорее всего нас одобрят. Марчанам всё равно, убьём ли мы сто тысяч орлесианцев или орлесианцы убьют сто тысяч ферелденцев. Кто-нибудь из них помог нам в Благословенном веке? Нет. Так и в Бездну их, вот что я скажу! Ваш единственный долг — действовать с пользой для вашего королевства. Он до предела раздражал её, но это не делало его слова ошибочными. Она задумчиво провела пальцами по шершавой столешнице. — Всё верно, — сказала она, с трудом подбирая слова. — Верно, что орлесианцы сюда идут. Так же верно, что мы должны сделать что-то, что выбьет их из равновесия. Я уже предприняла некие шаги, которые их неприятно удивят. Однако я не хочу прежде времени раскрывать свои карты. Если мы сожжём причалы, флот вторжения сгруппируется где-то ещё, где мы не будем хорошо подготовлены. — Тогда всё в порядке! — сказал сэр Норрел, испытывая облегчение от того, что Бронвин прислушалась к его словам. Он ненавидел иметь дело с излишне принципиальными людьми. Их идеалы ведут лишь к солдатским смертям. — Это не столько вопрос "если", сколько "когда". Лучше сжечь вместе с причалами и сам флот. — У вас уже есть план? — спросил сэр Блейн. — Да, — ответила Бронвин. — У меня есть люди, которые в состоянии уничтожить орлесианский флот или по крайней мере ту его часть, что войдёт в Джейдер. Согласна, нам нельзя медлить. Было бы лучше, будь у нас свой большой флот, который смог бы сжечь и потопить их корабли с солдатами, однако такого флота у нас нет. Мы должны позволить орлесианцам пристать к причалам Джейдера, а это значит, что большую часть того, что на них перевозят, успеют выгрузить. Поэтому нам придётся в ту же ночь сжечь казармы. У сэра Норрела глаза загорелись, как у ребёнка в Сатиналью. — Мои люди могут чем-то помочь? — Отвлечёте орлесианцев, — сказала она. — Они будут так обеспокоены тем, что происходит тут, в проходе к Перевалу Герлена, что мысль о нападении на Джейдер не придёт им в головы. Бывший вассал Рендона Хоу впервые за всё время почувствовал удовольствие от вынужденной смены сюзерена. — Отвлечь их? Как? — Мы собираемся взять Рок дю Шевалье.* * *
Близилось новолуние, и можно было не опасаться, что лунный свет их выдаст. Передовой отряд поднялся из Глубинных троп через разлом возле Солидора и быстро продвигался через западные холмы. Они приближались к крепости, уже зная каждый дюйм её стен, всевозможные входы и выходы, каждый сторожевой пост. Они знали, где находятся кабинет командующего и его личные покои; знали, где находится арсенал и как расставлены посты внутри крепости. Всё это за последний месяц разведали лучшие шпионы, о которых любая армия могла только мечтать: шпионы, которых невозможно обнаружить. Аввары, шедшие в передовом отряде, знали о способности Морриган и Андерса менять облик, но они были верны и умели держать язык за зубами, да и всё равно большинство солдат отнеслись бы к подобным рассказам как к языческим суевериям. С гномами всё оказалось гораздо сложнее. Они были союзниками Стражей, а не королевства Ферелден, и король Белен не находился в состоянии войны ни с Орлеем, ни с Церковью. Наоборот, Церковь была важнейшим торговым партнёром Орзаммара. Поэтому на время операции против Рок дю Шевалье гномы оставались на Глубинных тропах. Ради приличия Бронвин требовалось послать с ними нескольких Стражей. Она остановила свой выбор на Лелиане, чтобы та не испытывала угрызений совести от необходимости воевать против любимой страны, и в качестве поддержки послала с ней Шейла, Асу и Ульфу. Кроме гномов никто в Перевале не был столь щепетилен. Да, долийцы тоже были союзниками Стражей, однако королева Бронвин, правительница Ферелдена, даровавшая им земли, сама была Стражем. И долийцы не могли упустить шанс сразиться и с Орлеем, и с Церковью, раз у них есть возможность победить и при этом выжить. Старые обиды глубоко въелись в их память. Стратегия нападения была тщательно продумана. Однако она строилась на тактическом молниеносном ударе, чтобы сохранить элемент неожиданности. Отряды должны добраться и развернуться в заранее выбранных местах, как только сгустится темнота. Лазутчики должны захватить внутреннюю крепость и арсенал, затем открыть ворота. Внутренней крепостью займётся группа с Бронвин во главе, Тара обеспечит захват ворот. Сделав это, она подаст сигнал — запустит в небо два огненных шара подряд, и главный штурмовой отряд под командованием Алистера и рыцарей быстро преодолеет ничейную пустошь. Рок прекрасно защищен от внешнего нападения, но если захватить ключевые места, за исключением резни внутри крепости, штурм сложности не доставит. Рок действительно был неуязвим — против обычного нападения, но задуманное Бронвин выходило далеко за рамки обычного. Рок не имел действенной защиты от магии, потому что ни одна армия — кроме живущих далеко на севере тевинтерцев и кунари — не использовала магию на войне. По этой причине в Роке не было храмовников, Андерс был готов в этом поклясться. Никто не должен почувствовать их магию, пока не станет слишком поздно. Ферелденцы знали расписание смены караулов. Морриган несколько раз осмотрела в полёте сверху донизу участок стены, выбранный Бронвин, и рассказала о каждом запомнившемся выступе. Целью лазутчиков была низкая башенка на юго-западе. Опытные скалолазы вполне способны взобраться на стену. Разумеется, тот участок стены тоже просматривался — Рок дю Шевалье слишком хорошо выстроен, чтобы в его обороне имелись какие-либо слепые пятна, но часового на этой стене убьют в первую очередь, а темнота скроет лазутчиков от часовых на соседних постах. И самое замечательное, что ни один орлесианец не услышит предательский стук скалолазных крючьев. Только не в том случае, когда маги могут обернуться птицами и доставить на стену длинные и прочные верёвки из паучьего шёлка. Только не в том случае, когда маги могут снова принять человеческий облик, связать верёвки вместе и закрепить к уже доставленным железным прутьям. Бронвин, прекрасно помнившая крепость изнутри, планировала забраться по верёвке и застать командующего в его постели до полуночной смены караула.* * *
Молча шагая через холмы в ночной тьме, они миновали высящиеся севернее сероватые башни Шато Солидор. Оружие и доспехи, предусмотрительно обложенное тряпками, не издавало ни лязганья, ни звона. Несколько солдат споткнулись и упали. Никто не пострадал, но даже если бы такое произошло, рядом находился Андерс, всегда готовый прийти на помощь. Неподалеку раздался волчий вой, но звери не отважились напасть на полсотни отборных солдат, идущих в сторону Рока. Ферелденцы видели впереди свою цель: громадный силуэт крепости, чернеющий на фоне звёздного неба. Наконец, они достигли Имперского тракта, пересекли его, ныряя по двое-трое в благословенную темноту на северной стороне. Собравшись снова, они пошли, ведомые Бронвин, до кромки подлеска. Оттепель играла ферелденцам на руку. Белый снег выдал бы их, а на размокшей земле их фигуры были почти неразличимы. Единственную опасность представляла хлюпающая грязь, поэтому пришлось идти медленно переставляя ноги, чтобы не выдать себя неосторожным движением. Рок дю Шевалье окружал огромный ров, к счастью, воды в нём почти не было. Преодоление рва могло стать опасной и рискованной задачей, но и его разведали маги. Как только все собрались у основания стены, настало время оборотней выполнить свою задачу. Морриган и Андерс сменили облик и взлетели, исчезнув из виду. После томительного ожидания они вернулись, спокойные и невозмутимые. — Мы позаботились о часовом, — прошептал Андерс. — Теперь дело за верёвками. На этот раз ждать пришлось ещё дольше — хотя веревки из паучьего шёлка значительно уступали в весе конопляным, но из-за своей длины они были тяжелы даже для крупных птиц. Части верёвки придётся поднимать в несколько приёмов, а металлические зажимы надежно скрепят эти части между собой. Птицы относили свою ношу наверх — раз, второй, третий. Верёвка змеёй скользнула по стене, Бронвин поймала её конец и хорошенько подёргала. Всё, что они решили оставить внизу, сложили под стеной. Бронвин положила свой шлем на кучу других тяжелых вещей и взялась за верёвку. Тара коснулась её руки и прошептала: — Ты уверена? — Совершенно. Удачи. Разумеется, Тара не обладала нужными навыками и силой, чтобы взобраться по верёвке самостоятельно, но её боевые умения и магия имели ключевое значение для успешного проникновения. Так что её отнесёт Остап, надёжно прикрепив к себе ремнями. Ни Ниалла, ни Петру не получилось бы доставить внутрь крепости таким образом: они весили гораздо больше щуплой эльфийки. Подъём по отвесной стене был не из лёгких, но Бронвин доводилось преодолевать препятствия и посложнее. Пока образцом сложнейшего восхождения для неё был подъём на башню Ишала во время грозы. Здесь тоже имелись неприятные моменты: скользкие пятна нерастаявшего на солнце льда, необходимость соблюдать бесшумность, ожидание, когда на стену заберутся её отважные товарищи. Она отодвинула тело мёртвого солдата, освобождая место для живых. Казалось, что подъём отряда займёт несколько часов — верёвка могла выдержать только пятерых одновременно. Бронвин с тревогой смотрела на горизонт, желая, чтобы луна забыла сегодня выглянуть на небо. Когда Остап с Тарой на спине достиг края стены, Бронвин и Буструм помогли ему перелезть и отстегнуть ремни. Никто не сорвался. Самым тяжёлым повреждением стало защемление пальца. Бронвин снова повторила в уме планировку Рок дю Шевалье и открыла дверь на лестницу, спускающуюся в главный зал крепости, вытянутый с севера на юг. Она с тихим шелестом извлекла свой меч, сделанный из драконьей кости, и отправилась навестить Бертольда де Гислена. В зале находилось двое часовых, их вырезали, и отряд разделился. Бронвин продолжила путь к покоям командующего и к арсеналу, а Тара пошла к главным воротам. Захват ворот был важнейшей задачей, и не только потому, что через них в крепость могли войти ферелденские солдаты, но и потому что там, во внутреннем дворе, находился большой сигнальный рог. Если Тара сможет завладеть им, то поднять по тревоге защитников будет очень трудно. Тара и Броска, сработанная боевая команда, шли на острие атаки. Ферелденцы прошли через несколько общих помещений и двинулись мимо спален командиров низшего звена. Они старались соблюдать тишину, однако их услышали. Один любопытный орлесианец выглянул за дверь и поспешно попытался закрыть её. Волна людей с холодным оружием втолкнула его внутрь, в тесной комнате завязалась короткая грязная стычка. Перед смертью орлесианец успел криком позвать на помощь, и через несколько мгновений коридор превратился в боле боя. Полуголые орлесианцы выскакивали из дверей с мечами в руках, готовые сражаться насмерть. В этой жестокой и кровавой свалке жертвы были с обеих сторон. Один из защитников бросился предупредить командующего. Броска уложила его метательным кинжалом. — Скорее! — крикнула Тара. — Мы должны добраться до ворот! Они побежали — мимо часовни, мимо спален для прислуги. Если в спальнях кто-то услышал шум бегущих солдат, то решил, что это нормально. Ферелденцы выскочили из коридора. Тара на миг испугалась, что заблудилась, но почти сразу заметила дверь, ведущую на галерею над главными воротами. Сейчас начнётся самое трудное. Во внутреннем дворе всегда дежурили солдаты. Ферелденцы напали молча. Дверь распахнулась, часовые с удивлением уставились на бегущих к ним солдат и только через несколько мгновений поняли, что видят перед собой не орлесианцев. Один крикнул: — Нас предали! Труби тревогу! Тара заморозила его на месте, а Дарах всадил стрелу в глазу. Двор заполнился криками. Броска рванулась к длинному бронзовому рогу, стоящему в конце галереи. Буструм и Сорен побежали за ней, заметив бросившихся к рогу орлесианцев. Они врезались друг в друга, сшибая с ног. Буструм схватил одного из орлесианцев за грудки и швырнул вниз головой во внутренний двор. Дикий вопль прервался хрустом. Остап, Квинн и Мэйв пробивались к поворотному механизму. Мэйв попыталась повернуть рычаг. Он не поддался. Она навалилась на него всем своим весом, затем крикнула: — Квинн! Помоги! Юноша проломил орлесианцу череп навершием своего большого меча, бросил меч на землю и навалился на рычаг. Со скрежетом и лязгом ворот начал поворачиваться, и решётка медленно поползла вверх. Из казарм, выкрикивая проклятия, выбегали солдаты. Лучники стали обстреливать их сверху, но и среди орлесианцев имелись лучники — благоразумно укрывшиеся за дверными проёмами и занявшиеся выцеливанием фигур на галерее. Дарах оттолкнул бежавшую по галерее Тару. Она оглянулась и увидела, что эльф сжимает в руке пойманную стрелу — не окажись его рядом, та прошила бы её горло. Она ухмылкой поблагодарила его и побежала дальше. Теперь решётка ползла вверх быстрее, но поднялась ещё недостаточно высоко. Новая стрела, взвизгнув, оцарапала её ухо. Тара вскрикнула от боли и испуга, но сумела выпустить в ночное небо пылающий огненный шар. Позади раздался рёв, мощный удар плашмя по спине сбил Тару с ног. Она мельком увидела мускулистую руку в боевой рукавице — рука стиснула её горло и попыталась свернуть шею. Вокруг топтались ноги, одна из них наступила ей на руку. Дарах что-то прокричал, и через миг воняющее потом тяжелое тело, придавившее Тару к полу, обмякло. — Убери его с меня! — прохрипела она. — Не могу дышать! Труп стащили с Тары, и она перевернулась на спину. Дотянувшись до Ткача заклинаний, она, всё ещё лёжа, выпустила в небо второй огненный шар.* * *
Аэрон ждал сигнала в помещении над главными воротами Перевала Герлена, а солдаты нетерпеливо переминались во дворе с ноги на ногу. Во внутреннем дворе крепости горели лишь несколько факелов, командиры тоже ждали, высматривая сигнал. Все знали, что скоро произойдёт что-то грандиозное. Адайя и Сиофранни держались за руки в этот момент единения. Огрен поглаживал кончиками пальцев лезвие топора, ухмыляясь в предвкушении. Стэн молчаливо и бесстрастно ждал приближающееся сражение. Крайне интересно — взглянуть на орлесианскую крепость изнутри. Орлесианцы давно стали крупнейшей силой на южном Тедасе. Подобное сооружение легко бы пало перед кунарийскими пушками. У этих менее цивилизованных народов не было похожего оружия, но хитрость и отвага вполне может принести победу. Это — и очень тщательное планирование. Огненный шар взорвался в небе над Рок дю Шевалье. Некоторое время спустя взорвался и второй. — Сигнал! — рявкнул Аэрон. — Сигнал! — Открыть ворота, — скомандовал сэр Блейн. — Никакого шума, парни! Ни слова! Бегом за мной! Край горизонта зазолотился: скоро должен взойти лунный серп. Нельзя было терять ни минуты. Тёмные фигуры неслись по холмам, точно призраки: вперёд, вперёд, вперёд к Року. В любой другой битве они бы издавали боевой клич. Сегодня они бежали с безмолвной и мрачной решимостью. Люди не могут сравниться в скорости с лошадьми, но зато могут бежать гораздо тише. Среди них бежал и Алистер, по обе стороны от него неслись собаки. Скаута не получилось бы поднять на стену, так что Бронвин приказала ему сражаться рядом с Алистером и Забиякой. Приказу старый мабари не очень обрадовался, но ему нравился этот человек. Щенок пока слишком юн для боя, но Скаут, как никто другой, сможет научить его сражаться. Ниалл и Петра слегка отставали. Со времени появления в Остагаре их подготовка значительно улучшилась, но им тяжело было угнаться за опытными воинами. Петра, запыхавшись, подумала, сколько же надо тренироваться Серым Стражам? В темноте она споткнулась о кочку, но Эмрис успел схватить её за руку и поддержать. Они побежали дальше, и с каждым шагом решетка ворот поднималась всё больше.* * *
Целью пробиравшейся по внутренней крепости Бронвин было как можно быстрее обезглавить командование гарнизоном. Она вела отряд по лабиринтам коридоров, встречая любое сопротивление с такой яростью, что ничто не могло её задержать надолго. В этот полуночный час мало кто из солдат не спал. В арсенале никого не оказалось, а сам он стоял запертым на ключ. Ключ, скорее всего, находился у командующего, и если повезёт, то скоро он перейдёт в руки Бронвин. Они приближались к покоям командующего. Бронвин осторожно выглянула из-за угла и увидела двух полусонных часовых у дверей. Она повернулась к Андерсу и Морриган, и сказала одними губами: "два", подкрепив сообщение жестом. Маги кивнули друг другу и молча шагнули в коридор. Каждый обездвижил своего часового. Бронвин выскочила в коридор, Авелин последовала за ней, и они были готовы зарубить часовых, но выражение ужаса и беспомощности на лицах совсем юных орлесианцев заставило Бронвин опустить меч. Убить их — всё равно что убить безоружных... То же самое, что убивать стариков и детей. Она махнула Остапу и Буструму и шёпотом приказала унести часовых, заткнуть им рты и связать. Как только часовых унесли, она толкнула дверь. Заперто. Тогда она постучала. Андерс выглядел так, словно его распирало от хохота. Морриган лишь приподняла брови. Из-за двери раздался сонный и сердитый голос де Гислена. — Что там? — Monseigneur, — почтительно произнесла Бронвин на чистейшем орлесианском. — Важное сообщение. Послышалось проклятье. — Бред, — сказал де Гислен, поворачивая защелку. — Какое ещё сообщение? Полуголый, тёплый ото сна, он открыл дверь и в изумление уставился на Бронвин. Она ударила его навершием меча в челюсть. — Рок, — прошипела она, — теперь мой. Вот такое сообщение. Де Гислен повалился назад, изрыгая проклятье, но тем не менее попытался пнуть её босой ногой и сбить с ног. Однако Бронвин уже двигалась, и он промахнулся. Магия обездвижила орлесианца, и его привязали к стулу. Бронвин поздравила себя с лёгким захватом, но в этот момент с оглушительным визгом из-за полога кровати выпрыгнула обнаженная эльфийка и попыталась ударить её крошечным кинжальчиком. Его лезвие не смогло бы пробить доспехи Бронвин, но запросто бы пропороло незащищённую кожу. К счастью, Зевран схватил девушку и оттащил прочь, не обращая внимания на её пинки и проклятия. Он поднёс нож к её горлу, но де Гислен, стряхнув с себя оцепенение, закричал: — Нет! Не убивай её! Зевран посмотрел на Бронвин, та пожала плечами. — Тогда ей лучше бросить кинжал и сесть. Лицо де Гислена исказилось от отчаянья. — Мариэль! Это бесполезно! Девушка обмякла в руках Зеврана и разрыдалась. Зевран, сохраняя настороженность, отпустил её. — Сядь, — приказала Бронвин. Девушка поморщилась, но подчинилась. Катар смотрел на неё с глубоким неодобрением. — Ты... эльфийка... стала шлюхой шемлена? Девушка сделала в его сторону быстрый и непристойный жест. — А тебе какое дело, раскрашенный дикарь? В этом деле он получше тебя будет! Раздались смешки. — Мне она нравится, — заметил Зевран. — Мне тоже, — засмеялась Бронвин. — Я бы взяла её в Стражи, да только она наверняка попытается прирезать нас во сне. Свяжите её. — А вот и ключи, — сказала Авелин, порывшись в столе де Гислена. — Это военное нападение! — прорычал орлесианец. — ...и императрица узнает об этом безобразии, — кивнула Бронвин, соглашаясь. — И тому подобное. Императрица уже несколько месяцев воюет против меня. Пришло время поменяться ролями. Мы вернёмся, чтобы обсудить условия вашего заключения. А пока мне надо обезопасить крепость.* * *
Во внутреннем дворе шёл жаркий и кровавый бой. Орлесианцы сопротивлялись до тех пор, пока в ворота не ворвались ферелденцы, готовые драться и мстить. Скаут встал на дыбы и передними лапами ударил орлесианца по лицу, роняя к ногам занёсшего меч Алистера. Увидев, что у людей всё в порядке, он отправился на поиски Бронвин. Она недалеко, но ему надо быть рядом с ней. Забияка растерянно тявкнул, но Скаут приказал щенку оставаться рядом с Алистером. Скауту гораздо легче получится выполнить свою задачу, если за ним не будет плестись щенок. Он потрусил по коридору, опережая сражение. Завидев его, орлесианец закричал и рванулся вперёд. Скаут задумчиво повернулся в его сторону. Несколькими минутами позже он продолжил бег, слизывая с брылей кровь. Вскоре он оказался в помещении, где множество незнакомых людей пытались защитить ворота. Они подтаскивали к ним брёвна, пытаясь укрепить. Бронвин была на другой стороне, и её люди били чем-то твёрдым по уже прогнувшейся преграде. Для Скаута это было совершенно невыносимо, и он, без рыка или лая, прыгнул на человека в задних рядах защитников. Мощные челюсти сомкнулись на бедре, человек истошно закричал и выронил свой конец бревна. Остальные люди оглянулись и увидели, что их друг кричит, а из разорванной ноги хлещет кровь. В ворота ударил топор, и под громкое "Ура-а-а!" они распахнулись. Бронвин вбежала первой, кромсая большим мечом плоть врага. Скаут радостно гавкнул и вцепился в следующую жертву. Им предстояло ещё со многими сразиться.* * *
Как только отряды ферелденцев встретились, как только они пронеслись по крепости, как только сбитые с толку, сонные и превосходящие их числом командиры сдались — в целом, всё было кончено. Рок дю Шевалье стал их, хоть и не без потерь. Бронвин стояла посреди залитого бледным предрассветным светом двора, а с её алых доспехов стекала кровь несчастливцев, оказавшихся на её пути. Она вскинула Рассекающее Лезвие, и ферелденцы ответили радостным рёвом. Это был великий момент для Ферелдена: исторический момент. Рок дю Шевалье, долгие века остающийся символом орлесианской мощи, теперь принадлежал им. И если они сумеют его удержать, он может останется ферелденским навечно. Захват крепости прошёл безупречно. Солдаты заорали "Ура!", а северяне с Побережья проорали хайеверское приветствие. — Хайевер славит Бронвин, королеву Ферелдена! — Славься! — Славься! От криков, полных любви, одобрения, верности, голова Бронвин кружилась, точно она воспарила на крыльях — кроваво-красных крыльях могучего дракона. Её окружали друзья, тоже гордящиеся своими достижениями и радующиеся собственной отваге. Алистер улыбался во все зубы, глядя на неё, а рядом с ним более спокойно улыбался Эмрис. Маги уже принялись за исцеление раненых. Адайя, сияющая, пропахшая запахом взрывчатки, что-то шептала Данит. Огрен приложился к своей верной фляжке. Мэйв и Квинн обнимались, радуясь, что остались в живых. Зевран целовал испачканную ладонь Тары. Бронвин нашла взглядом каждого из Стражей. Они все были живы, хотя некоторые получили тяжелые раны. Она вспомнила карты Логэйна, скрываемые им от всех, и его заветную мечту о расширении границ Ферелдена. А что если в один прекрасный день эти мечты станут чем-то большим? Очень может быть, что так им больше не повезет: слухи о том, как именно была взята крепость, неизбежно расползутся по миру. Да, отряд лазутчиков поклялся сохранить в тайне их путь из Глубинных троп мимо Шато Солидор, но кто-нибудь обязательно проболтается об оборотнях. Возможно, слухи распространятся не очень быстро, но это всё равно когда-нибудь произойдёт. Она решила пока об этом не думать. Сейчас было время торжества. — Теперь, — крикнула она, когда крики радости поутихли, — давайте смоем кровь, займёмся ранеными и хорошенько позавтракаем!