* * *
— Совершенная Астрид играет в этих книгах значительную роль, — проронил король Белен за ужином. — Деяния гномов удостоились должного почитания. — Истинно так, — согласился Хранитель Памяти. — В залах Летописцев сейчас хранятся три копии этих томов. Один комплект помещен в особое хранилище с целью сохранения для потомков. Совершенная Астрид никогда не будет забыта. Король подцепил вилкой еще один ломтик нежнейшей телятины, присланной наземниками, и удовлетворенно хмыкнул. Сейчас, после стольких лет, размышлять о сестре было приятно. Гораздо приятнее, чем когда она была жива. — Не обделили вниманием и Стража Фрейдис Броску, — прожурчала королева Рика, сжимая руку своей дочери, официально считавшейся приемной дочерью Гиты Эдукан, известной всему Орзаммару как Совершенная Астрид. Фрейдис Гита закатила глаза и с легкой снисходительностью улыбнулась матери. Опьяняющее чувство: стать главой собственного благородного дома, едва только появившись на свет. Вот бы еще мать помалкивала о своем скромном происхождении. Это так неловко. — Возможно, в этих книгах слишком много эльфов, — небрежно заметил принц Эндрин. — Их число и заслуги, без всяких сомнений, были крайне незначительными по сравнению с нашей армией и впечатляющими заслугами Легиона Мёртвых. — Вполне возможно, так и есть, — пожал плечами Белен. — В конце концов, книга написана наземниками. Без сомнения, наши летописцы справились бы куда лучше. Меньшее количество эльфов сделало бы повествование более понятным.* * *
Однако на родине эльфов книги восприняли не так благожелательно. — Позор! — возмущался хагрен Сарел. — Эльфы вообще почти не упоминаются! — О, не думаю, что это так, — мягко возразила хранительница Мерриль. — О Таре с Зевраном говорится очень много, о Данит и об Адайе тоже. И все Стражи-эльфы подробно описаны. И я тоже. Мерриль улыбнулась. В своих томах она заложила все места, где упоминалось её имя, изящными листьями белодрева. — И я видела твое имя на странице... — Позор! — снова воскликнул Сарел, не слыша ее от гнева. — Шемленский рисовальщик явно ни одного эльфа живьём не видел! — А мне картинки понравились, — сказала Мерриль. — Они очень милые. Сарел только фыркнул. — А еще шемленские авторы не написали клановых имен тех долийцев, что воевали против Мора. Типичный образец шемленского высокомерия. — Возможно, авторы не знали названий кланов, — с легкой грустью заметила Мерриль. — Да и откуда? Возможно, они никогда в жизни не видели никого из долийцев и не разговаривали с ними. — К нашему счастью! — заявил Сарел. — Чем меньше дел мы будем иметь с подобными существами, тем лучше. — Так будет несомненно, проще, — едва слышно произнесла Мерриль. — Но лучше ли? Хотелось бы надеяться. Время покажет... — А то, как изобразили Веллану?! — продолжал возмущаться Сарел. — Это оскорбление! Позор! Возмутительно!* * *
Аришок отложил только что дочитанный пятый том и некоторое время сидел, погрузившись в размышления. Возле него на столе стояло блюдо с пряным печеньем. Он взял одно и принялся медленно жевать. К чтению исторических книг надо подходить с осторожностью. История скорее искусство, чем наука. Как ни крути, жизнь течет непредсказуемо и полнится всяческими вкраплениями, а искусство, напротив, всегда избирательно и предвзято. Придавая связности повествованию об Пятом Море, автор иногда упрощала некоторые события, и иные и вовсе опускала. Иллюстратор изобразил всех персонажей в этой истории настолько лестно и привлекательно, как это возможно. Время было аккуратно спрессовано — иногда полностью искажая свою истинную форму — в аккуратные цветные оттиски под обложкой из гладкой антиванской кожи. С этой точки зрения, эти книги, как и любой рассказ, лгали. Как гласит Кун, в мире нет хаоса, есть только сложность. Тем не менее, в них содержалась своего рода истина. Он не мог пожаловаться на то, как его отобразили в этих книгах: он был другим, тем, благодаря кому оттенялись людские герои. Тем не менее, его отвага и стойкость были признаны и уважаемы. Кунари сыграли незначительную роль в величайшем событии нынешнего времени, но его личный вклад отчасти компенсировал то достойное сожаления нападение кунари на Стражей Ривейна. События Пятого Мора стали кузницей, сформировавшую его собственную жизнь: вручив великие возможности, которые возвысили его до аришока. Только благодаря трудностям и испытаниям, закаливших его в войне с порождениями тьмы, он сумел вернуть на родину Том Кослуна. Стэн, затем действующий карастен, затем... Что ж, он шел от звания к званию, от повышения к повышению, и теперь он на вершине власти среди своего народа. Его дни полнятся работой и долгом, но всё же... Ночами ему иногда снятся холодные южные вечера у дымных костров, странные голоса иноземцев, рассказывающие истории, смех и нерушимые узы товарищества, отважные сердца и великие приключения. Воистину, как сказал поэт: Я частью стал всего, что мне встречалось; Но встреча каждая — лишь арка; сквозь неё Просвечивает незнакомый путь, чей горизонт Отодвигается и тает в бесконечность. Он взял еще одно печенье и утешил себя цитатой из Кун: «Прилив начинается и заканчивается, но море — неизменно...»