***
Чимину слишком волнительно идти сегодня в университет (хоть он и припёрся за полчаса до начала пары), потому что там он скорее всего встретит Юнги, с которым они поцеловались на этих выходных. Они и вправду поцеловались. Даже как-то не верится, что это было на самом деле. Парень до сих пор чувствует эту сладость, которая осталась у него на губах после этого поцелуя, а колени, кажется, всё ещё дрожат. Погруженный в свои мысли он бесшумно заходит в совершенно пустую раздевалку, аккуратно проходит чуть дальше, к шкафчикам со сменкой, заворачивает за угол и резко возвращается обратно. Глаза широко открываются в испуге, дыхание учащается, нижнюю губу закусывает едва не до крови, а сам он спиной прижимается к шкафу, пытаясь с ним слиться. Чимин увидел то, чего не следовало, вероятно: Сокджин, прижимая Намджуна к одному из металлических шкафчиков в раздевалке, касался чужих губ своими. Джин позволял себе многое, а другой будто и не был против. Будто это не он избивал Пака за то, что тот делал подобное, а теперь…теперь сам таким занимается. Намджун даже не пробует отпираться. Наоборот, он кладёт руку на чужую шею, слегка сдавливая её, потому что так приятнее ему самому: когда он чувствует, что главный здесь именно он. Но правда ли это? Кажется, Сокджин уже давно взял ситуацию под свой контроль. Намджун уже едва соображает, когда парень рядом в очередной раз ведёт языком по его верхней губе. Вообще-то, Сокджин позвал его просто поговорить об их дружбе, о Чимине, об их проблемах, но…сам не сдержался и впечатался своими губами в чужие. Джун сначала отпирался, толкая ладонями джинову грудь, но позже…сдался, просто сдался, решив, что именно этого он и хотел всё это время, именно это делает его спокойным и уравновешенным. Именно рядом с Джином вся злость и неконтролируемая агрессия куда-то испаряется. Чимин же без резких движений и шума направляется на выход из раздевалки, понимая, что на физкультуру он сегодня не идёт. Нафиг надо. Казалось, и осеннее солнце светило, и листва шелестела, и записок с пожеланиями меньше стало, но…всё равно не то. А не то, потому что Юнги в универе всё ещё не было, хоть тот и проводил здесь большую часть своего времени. Даже в библиотеке нет, его любимом месте на земле. Паку хочется позвонить ему, хочется узнать, как он там, почему нет на учёбе, а потом понимает, что он, Чимин, ему никто — просто парень, отчаянно полюбивший его. Он крутит телефон в руках, сидя на подоконнике четвёртого этажа, и едва не сходит с ума от беспокойства, когда вдруг замечает, что на дисплее высвечивается «Юнги-хён», и сердце будто замирает. Он берёт трубку, прижимая телефон к уху. — Хён…? Всё…в порядке? Я не видел тебя в универе, поэтому… Боже, нет, просто скажи, что с тобой всё хорошо, — растерянно бормочет Пак, наклоняясь всем корпусом вперёд. — Привет. Это я… Тэхен. Чимин закатывает глаза, вновь откидываясь назад и мгновенно расслабляясь. — Если звонишь сказать, что я придурок, то я первым говорю, что ты придурок, всё? Мне не очень хочется с тобой разговаривать, поэтому просто… — Просто заткнись и послушай меня, ладно? Ты придурок ещё тот, но звоню я по другому поводу. Только сейчас Чимин понимает, что довольно странно, что Ким звонит с номера Мина, потому начинает хмуриться. — Что-то…что-то с Юнги? — Нет, то есть да…он…как бы тебе это сказать, — парень протяжно выдыхает в трубку телефона, пытаясь собраться с мыслями. — Хён когда-нибудь говорил о том, что сделал кое-что плохое, за что ему стыдно? — Ну, да…возможно, но я думал, что… — Так вот, я расскажу тебе кое-что, а ты только не пугайся и не перебивай, потому что Юнги-хён именно из-за этого больше всего и переживает, что кто-то начнёт…начнёт бояться его, — едва слышно произносит он последние слова. — Ладно, ладно… — Ты же знаешь, как Юнги сильно переживает по поводу того, что шепелявит? Но раньше этого комплекса совсем не было. Он разговаривал много и совсем не парился. Он был обычным. Но…однажды, когда Юнги было всего тринадцать, эм, его знакомый, Донхёк, стал…стал высмеивать его за то, что хён не говорит так, как остальные. И Юнги сначала просто расстроился, а потом…он стал злиться… очень, но…не как обычный подросток, а…не знаю, он стал злиться уж слишком сильно и безумно. Он стал пугать даже меня, скажу честно, и родителей своих. А потом…в общем, он просто пошёл к Донхёку…и…и ударил его, — голос Тэхена чуть задрожал. — Он…он бил его слишком сильно и…жестоко, не как парень тринадцати лет. Юнги не мог остановиться. Он просто бил и бил его, а Донхёк уже…уже едва дышал…и если бы я не оттолкнул хёна в сторону, он бы просто убил его. Его едва…едва спасли тогда, — Ким поджимает губы, потому что самому больно об этом вспоминать. Он помнит, как выглядело окровавленное тело их знакомого, и как он сам не мог поверить в то, что Юнги и вправду сделал это. — А Донхёк потом…он потом переехал с родителям куда-то, но сам он ничего и никому не рассказал про Юнги-хёна и тот…ну, тот случай. Испугался, вероятно. Сказал, что просто наткнулся на плохую компанию и подрался. А хён после этого…он…он совсем разговаривать перестал. Сидел в своей комнате и смотрел в одну точку, только кивал иногда. Будто…нездоровый. Его родители самые лучшие таблетки покупали и тоже боялись кому-то говорить об этом. Сам понимаешь, почему. Ну…ну, а со временем Юнги стал отвечать мне на простые вопросы, но всё равно…он всё равно боялся всего и плохо спал в придачу, — делает небольшую паузу, смахнув слёзы, что собрались в уголках глаз. — Чимин, он сожалеет и мучается о том, что сделал. Правда. Он совсем не плохой. Он самый добрый человек в моей жизни, — голос предательски надрывается и дрожит. — Юнги-хён рассказывал, что очень хотел помочь тебе, когда, ну, когда тебя какой-то парень в универе доставал...но он просто очень боится вдруг разозлиться или вспылить, потому что думает, что всё то, что было, повторится с ним ещё раз, а на месте…на месте Донхёка может оказаться близкий ему человек. Но это не так… Это совсем не так, блять, не так! Юнги плачет, он плачет, а я не знаю, что мне делать… — Тэхен, успокойся. Где Юнги-хён? Что…что с ним? Пак слышит, как парень всхлипывает, и самому страшно становится. Он едва находит в себе силы сказать хоть что-то. — Хён рассказал мне, что вы поцеловались с ним в скейт-парке. И я…я вспылил немного, а он в комнату зашёл, дверью хлопнул и сказал мне не заходить. Мне страшно, что он может что-то с собой сделать, поэтому…приходи, а если нет, то я сам тебя приведу, вот серьёзно! Ты забрал моего идеального парня, блять! — кричит в трубку Тэхен, и Пак совсем теряется, не зная, что следует ответить. — Но…мне больше некому позвонить, правда. Я скину адрес смс-кой, — и отключается. Чимин ещё около минуты держит телефон возле уха, глядя в одну точку и не зная, как поступить. История из прошлого Юнги совсем выбила парня их колеи. Он чувствует, как сердце сжимается в груди, а из глаз так и норовят покатиться слёзы. Слишком неожиданно, слишком страшно, слишком больно за Юнги. Чимин соврёт, если скажет, что совсем не испугался такого рассказа. У него коленки трясутся из-за того, что он узнал. Но это не означает, что теперь он боится самого Мина. Вовсе нет, но Пак всё продолжает ошарашенно глядеть в стену, наконец опуская телефон и крепко сжимая его в руке. Теперь он начинает догадываться, почему Юнги даже попыток не делал заступиться за него перед бешеным Намджуном. Мин просто-напросто боялся, что может навредить кому-то гораздо сильнее, чем это сделали бы ему. Именно сейчас Чимин и вспоминает сказанную когда-то фразу старшего. 《Я должен тебя бояться? 》 《Я…я не знаю》. Тогда Чимина слегка передёрнуло и он ещё долго думал о том, кто Юнги такой, что говорит о себе такие странные вещи. Из мыслей парня выводит оказавшийся рядом Чонгук, который начинает трясти брата за плечи, желая привести в себя. — Эй, хён! Ты пугаешь меня. Что такое? Намджун-хён приходил? Кто? Минсок-хён? — всё спрашивает и спрашивает младший, пытаясь поймать растерянный взгляд другого. Но Пак всё молчит, громко вдыхая и выдыхая воздух через ноздри, не отрываясь от стенки. Чонгуку надоедает монолог, и он кидает взгляд на сжатый в чужих руках телефон, на который в этот самый момент приходит уведомление. Он еле-еле забирает смартфон из сжатой руки, открывая сообщение, в котором написан лишь адрес. — Эм, тебе нужно поехать сюда? Чимин-хён? — Я…я не знаю… Юнги он… — Чего не знаешь? Это от твоего любимого Юнги-хёна. Значит, тебе обязательно нужно ехать туда, — хмыкает Чон, слабо улыбаясь и совсем не понимая, что же могло привести Пака в замешательство. — Давай, пошли, я с тобой, — он приобнимает растерянного брата за талию, помогая подняться, закидывает его рюкзак себе на плечо и ведёт того в сторону выхода, попутно вызывая такси.***
Чимин благодарен тому, как Чонгук, несмотря на отвратительное отношение к нему, продолжает заботиться и переживать о нём. Это и вправду приятно, оказывается. Чон пусть и болтает без умолку, но всегда рядом, когда это действительно нужно. Такси останавливается возле минового дома, и Чимин, всё ещё переживая и боясь внутри, открывает дверь машины и подбегает к крыльцу небольшого дома. Сердце стучит так сильно, что Пак едва не задыхается из-за всех этих ощущений внутри. Он неуверенно тянется трясущейся рукой к звонку, но Тэхен открывает входную дверь раньше, чем тот успевает нажать на него. — Черепаха, блин, быстрее тебя пришла бы, — злится Ким, хватая парня за локоть и заводя внутрь. Тэхен кидает удивлённый взгляд на Чонгука, который продолжает мяться на пороге. — Ты тоже заходи, — недовольно осматривает парня, который вмиг улыбается и проходит внутрь. — Тэхен, я… — начинает Пак, глядя вниз, на свои кроссовки, — я хотел… — Хотел моего парня, я уже и без тебя это понял, — хмыкает в ответ другой. — Он на втором этаже, в своей комнате. Надеюсь, не заблудишься, — разворачивается в сторону Чона, глядя сверху вниз. — А ты, наглый и мелкий, идёшь за мной. На расстоянии двух метров, разумеется. Чонгук поджимает губы, вспоминая их смазанный поцелуй в парке, и следует за Кимом на кухню. Чимин сначала медленно и не спеша поднимается по ступенькам на второй этаж дома, а потом, ненадолго остановившись где-то на середине, срывается на бег. Он с размаха открывает первую попавшуюся дверь, которая и оказывается той самой комнатой. Юнги сидит на полу, поджав ноги под себя, глядит на разбитую рамку, осколки которой разлетелись по паркету, и беззвучно плачет. А когда слышит, что в комнату кто-то вошёл, то поднимает свой грустный взгляд на Пака, удивлённо вскидывая бровями. — Чимин? Ты… — Я всё знаю, — решает не медлить. — Тэхен рассказал, почему ты не разговариваешь, — смотрит также грустно в ответ. Юнги кажется таким слабым в этот момент, что парню хочется подойти и прижать его ближе к себе, чтобы успокоить. Мин сначала опускает расстроенный взгляд вниз, а потом поднимается на ноги, начиная неуверенно говорить: — Прости меня…прости, что не рассказал тебе сам, — вытирает слёзы с покрасневших щёк. — Думал, ты испугаешься, если скажу тебе всё сразу. Я…я всё ещё…всё ещё нравлюсь тебе? Чимин медлит с ответом, пытаясь подобрать подходящие слова, которые сейчас, кажется, совсем вылетели из головы. Юнги в этот момент едва не рассыпается на кусочки, прямо как его рамка на полу. Слёзы предательски льются из глаз, и ему стыдно, что сейчас он выглядит таким слабым и несчастным. — Знаешь, ты можешь быть грустным…или злым, весёлым, в заблуждении, да пофиг вообще, ты можешь быть разным… — уверенно начинает младший, — но…от этого мои чувства к тебе не угаснут. Мин едва с ног не валится, когда слышит последнюю фразу. Он сразу же поднимает свои чёрные заплаканные глаза на парня, который только и умеет, что удивлять его. Сердце больно щемит в груди из-за признания и хочется подойти ближе и обнять Чимина, что, собственно, он и собирается сделать, выставляя правую ногу вперёд, но сразу же замирая. — Стой! — кричит Пак, после чего растерянно поджимает губы, продолжая говорить намного тише. — Если…если подойдёшь ближе, я тебя никогда больше не отпущу, и…и я сейчас серьёзно, — также уверенно заявляет он, пусть и внутри ужасно переживает, боясь отказа. Юнги же, может, насмотревшись на смелого Чимина, или из-за чего другого, уверенно делает шаг вперёд, сокращая между ними расстояние, и буквально падает в объятия парня напротив. Боже. Юнги и вправду выбрал его. Чимин же сейчас в обморок упадёт, ну или сердце остановится из-за этой информации. Он прикрывает глаза, восстанавливая дыхание и чувствуя, как по щеке стекает слеза, но в этот же момент он чувствует себя таким счастливым, что слов нужных не подобрать. — Люби, корми и никогда не бросай меня, ладно? — бормочет в чужую шею Мин, обнимая крепче и чувствуя, как парень рядом спокойно выдыхает. — Тогда ты…ты будь моим «навсегда», ладно? — вспоминает слова отца Чимин. 《Либо Юнги и навсегда, либо никто》. Ещё тогда Пак сильно сомневался в своих силах и переживал, что он не нравится Мину, а сейчас, когда он чувствует сильные объятья хёна, вся неуверенность и сомнения испаряются. Он. Нравится. Юнги.***
Тэхен сидит за кухонным столом, кусая щёку изнутри и заметно нервничая. Ещё бы, ведь там, в миновой комнате, сидит его парень и его соперник и наверняка они не о философии говорят. А ещё…рядом Чонгук, который то и дело косится на него, ожидая, что тот всё-таки начнёт говорить. — Неловко как-то, — бормочет младший, дуя губы. — «Неловко» — это слишком слабо сказано, — вдруг отзывается Ким. — Я бы сказал, смущение космического масштаба. Чонгук вдруг слабо смеётся, потому что впервые слышит подобное сравнение, и постепенно расслабляется. — Я, эм, поцеловал тебя тогда, потому что…ну, знаешь, чтоб ты не видел… — Как мой парень целуется с твоим братом. Это я уже понял, — протяжно выдыхает Ким, облизывая губы и потупив взгляд на свои руки, сложенные на столе в замок. — Это было…больно, но…ожидаемо, — начинает откровенничать парень. — Я видел, как Юнги смотрел на него…как нервничал, когда я спрашивал что-то…как…стал улыбаться, когда рассказывал про универ. Юнги…он любит тихих людей, но влюбился, блин, в твоего брата, — грустно улыбается он, поднимая замученный взгляд на Чона. — Наши родители, которые думали, что мы поженимся и будем жить отдельно…если честно, не знаю, как им говорить…ну, обо всём этом. Я…я не знаю, зачем рассказываю тебе это, просто вдруг подумал, что станет легче, — голос предательски дрожит, и парню кажется, что он вот-вот заплачет. — И как, тебе хоть немного легче? — тихо интересуется Чонгук, осторожно заглядывая в чужие глаза, в которых застыли слёзы. — Ну, разве что немного, — вымученно улыбается Тэхен, поднимаясь на ноги и пытаясь привести себя в порядок. — Ты домой? — Ага…хочу завалиться на кровать, обнять подушку и поплакать, а что? Чонгук чешет затылок, закусывая губу. — Та нет, ничего. Просто…просто хотел сказать, что я рядом, если что, и ты можешь всегда написать или позвонить мне. Тэхен сначала хмурится некоторое время, а потом качает головой, слабо улыбаясь и отвечая: — Ладно, — разворачивается, намереваясь уйти. — Подожди, но ты же не записал мой номер, — вслед кричит Чон. — Знаешь, если это судьба, то я его угадаю, — хмыкает в ответ другой, скрываясь за дверью. Чонгуку остаётся только недоумевать, что только что произошло. Возможно, его отшили? Не даёт долго пребывать в своих мыслях голос брата, который появляется на кухне. — Чонгук? Ты чего тут один? Тэхен…он…он ушёл? — Ушёл. Расстроился и ушёл, — протяжно выдыхает младший, подпирая подбородок ладонью. — А ты? У тебя как? Чимин поджимает губы, растерянно блуждая взглядом по кухне. — Ничего особенного. Юнги-хён спит. Всё, пошли домой, — разворачивается на пятках, направляясь на выход и пытаясь скрыть порозовевшие щёки. Юнги. Выбрал. Его. — Эй, хён, подожди, как это ничего? Расскажи, расскажи, расскажи! — подрывается с места Чон, пытаясь догонать брата.***
Сегодня вечером Чимин долго не может уснуть из-за всего произошедшего с ним днём. Он вспоминает, как узнал, что Юнги навредил человеку, и даже начинает понимать его. Потому что не стоило тому парню вести себя так ужасно по отношению к Мину и высмеивать то, что тот никак в себе изменить не может. Это некрасиво и низко. Но и с миновой стороны было уж слишком много агрессии. Пак думает о том, как же сильно Юнги переживал из-за этого. Сколько, интересно, он плакал и ненавидел себя? Скучал ли он по общению с людьми? Как Тэхен его успокаивал и поддерживал? Вот насчёт последнего он думает особенно много. Тэхен был с Юнги в самые плохие моменты его жизни, всегда рядом, всегда обнимет и поцелует. Понятно, что такие отношения не забудутся так быстро и что Мин, возможно, будет вспоминать о них довольно часто. Чимина даже передёргивает из-за подобных мыслей, но изменить он ничего не может. Тэхен был с Юнги гораздо дольше, чем он, поэтому и воспоминаний совместных больше. Но это ничего. Потому что Юнги — его «навсегда», и от этого непроизвольная улыбка на лице появляется, а в сердце — надежда на что-то светлое с этим молчаливым парнем. Чимин понимает, что сегодня очередной не день, а пиздень, когда вдруг вспоминает Намджуна и Сокджина, целующихся в раздевалке. Получается, его друг, тот, который избивал его, Чимина, за то, что он «мелкий педик», теперь сам стал…геем? Прямо в дрожь бросает. Ну какой из Намджуна гей? Поток этих мыслей прерывает Чонгук, забежавший в комнату с кухонным ножом в руке, едва не плача. — Я порезал язык, хё-он! — И как так? — не спеша поднимается с кровати, подходя ближе, чтобы проверить всё ли в порядке с младшим. — Я решил облизать нож, там были остатки шоколада. Я думал, он тупой, — ноет Чон, выпячивая язык на обозрение брату. — А оказалось, что тупой ты. Господи, Чонгук, как можно действовать так необдуманно? Тебе в детстве мама не говорила, что нельзя есть с ножа?! Кстати, — вдруг останавливается Чимин, глядя на нож в шоколаде, — откуда у нас шоколад? — Ах, я пытался пирог испечь. Пойдём покажу, — хватается за чужую ладонь, мгновенно забывая о своей боли. — Я ещё колу купил, твою любимую! Закачаешься, хён! — в чоновых глазах столько счастья и жизни, что Пак, не сопротивляясь, следует за младшим. Чонгук такой ребёнок.