Через какое-то время в покоях Валиде Султан.
Айше Хафса переговаривалась с Махидевран и Гюльфем на разные темы, начиная от того, какие красивые ткани привезли в прошлый раз, а заканчивая на удивление спокойной обстановкой в гареме. Мать султана хвалила первую жену падишаха, говоря, что она стала спокойнее и благоразумнее и что стоит продолжать в том же духе, не давая себя провоцировать. Махидевран улыбалась и кивала, говоря, что стала больше проводить времени с сыном, Валиде в добром здравии, да и султан начал вновь обращать на нее внимание, а больше ей и не требуется. Вдруг в покои Валиде зашла обеспокоенная Дайе-хатун. Она поклонилась султаншам. — Что случилось, Дайе? — спросила мать султана, насторожившись. — Госпожа, Хюррем Султан ломится в Ваши покои, говорит, что Вы обязаны ее принять, — с беспокойством ответила верная служанка главной султанши гарема. Айше Хафса вздохнула. Она уж подумала, что Хюррем стала более спокойной и покладистой, но, кажется, совершила ошибку, допустив такую мысль. Махидевран же с беспокойством посмотрела на Дайе, ведь за это время успела проникнуться к рыжей султанше светлыми, дружескими чувствами. Гюльфем вздохнула, она не хотела, чтобы теперешние жены султана совершали ошибки и потеряли расположение падишаха, как когда-то она. Гюльфем благодарила Аллаха, что теперь хотя бы может ходить к султану, чтобы поговорить. — Впусти, Дайе, — наконец сказала Валиде, тяжело вздохнув. Как только двери покоев отворились, в них вбежала разъяренная Хюррем с Мехмедом на руках. Ее взгляд был в действительности внушающий страх. Даже Валиде Султан опешила. — Что-то случилось, Хюррем? — наконец спросила мать падишаха. — «Что-то случилось?»?! Да, Валиде Султан, случилось! — вскрикнула злая рыжая. Сейчас она не боялась гнева Айше Хафсы, ибо ей самой управляла ярость. — Почему в гареме среди наложниц ходят убийцы?! — Я не понимаю твоего гнева, Хюррем, — хмуро сказала мать падишаха. — Моего Мехмеда хотели убить!!! — крикнула Хюррем, заставив всех поразиться. — Что ты такое говоришь? — с удивлением спросила Айше Хафса. — Гюльнихаль-хатун! Я взяла ее на службу по ее просьбе, а когда зашла в детскую проведать своего сына, увидела, как она замахивается на него с ножом! — продолжала говорить на повышенных тонах женщина, услышав от Дайе-хатун вскрик: «О, Аллах!» и шокированные взгляды от султанш и Гюльфем. — Я приказала отправить ее в темницу. Знаете, за подобное она заслуживает смерти! — закончила свою пламенную речь рыжая. У Валиде Султан не было причин верить Хюррем — она с самого начала ей не нравилась, а стала главная султанша к ней терпимо относиться только когда она родила сына, но в глазах второй жены падишаха Айше Хафса не увидела ни намека на неискренность, она и вправду недавно испытала шок. И еще одним плюсом было то, что Хюррем не избила наложницу, как могла — это мать султана знала точно, а отправила в темницу и сразу же сообщила об этом Валиде. Кажется, рыжая стала более разумно поступать — это радовало главную султаншу. — Это ужасно, Валиде! Нужно наказать Гюльнихаль-хатун! — на удивление всех, в защиту Хюррем сказала Махидевран. — Приведите эту хатун ко мне, — сказала Айше Хафса. Главная султанша хотела что-то добавить, но дверь отворилась и в покои зашла служанка, охраняющая вход в обитель матери падишаха. Она поклонилась в знак смирения и сказала, не поднимая головы: — К Вам пожаловал Сюмбюль-ага. Впустить? — О, Аллах, неужели еще какая плохая весть? — не выдержала Валиде, а затем глубоко вздохнула, призывая себя к спокойствию. — Впусти, — спустя минуту молчания сказала та. Когда двери отворились, в обитель Валиде Султан зашел обеспокоенный евнух. — Лекарь бежал в покои Элмас Айшель Султан. Боюсь, что случилось горе, Валиде Султан! Все ахнули: неужели матери близнецов плохо? На лице Валиде Султан появилось беспокойство, она поднялась с дивана, поправила платье и стремительно пошла к покоям третьей невестки. За ней последовала сначала Дайе, затем Хюррем, держа Мехмеда, потом поднялись Махидевран с Гюльфем с обескураженными выражениями лиц и побежали за матерью султана…***
Лекарь быстро зашла в покои Элмас Айшель, поклонилась и подбежала к бессознательной Элиф, которую служанки по приказу светловолосой перенесли на султанскую кровать. Пока хатун дезинфицировала, перевязывала и пыталась приводить верную служанку светловолосой в чувство, обладательница темно-голубых глаз смотрела в окно, хмурясь и думая насчет того, кто мог бы совершить это преступление. На ум приходила лишь Ханде. Но почему она решила ударить Элиф, а не, к примеру, саму Элмас Айшель? Чтобы сделать морально больнее? Пока женщина размышляла, в гареме послышался голос Сюмбюля-аги: «Дорогу! Валиде Султан Хазретлери!». Именно в этот момент Айше Хафса зашла в покои Элмас Айшель. Третья жена падишаха, только завидев главную султаншу, поклонилась ей; лекарша сделала то же самое. — Что здесь произошло? — потребовала объяснений Валиде. — На мою служанку в моих покоях было совершено покушение, — спокойно ответила светловолосая, внутри которой бушевало пламя гнева. — О, Аллах! — Айше Хафса схватилась за сердце. — Она жива? — Она потеряла немного крови и жизненно важные органы не повреждены, — начала говорить лекарша, не поднимая головы. — Если бы султанша заметила это позже, то девушку невозможно было бы спасти. Но сейчас велика вероятность того, что она будет жить, хотя шрам останется. На все воля Аллаха, госпожа. — На моего сына было совершено покушение, а теперь и Элиф-хатун!.. — с шоком прошептала Хюррем, сильнее прижала Мехмеда к груди. — Мустафа… — прошептала побелевшая Махидевран, а затем побежала к своим покоям. — Аллах Всемогущий!.. — не обратив внимания на дерзкое поведение первой жены падишаха, Валиде постаралась мысленно призвать себя к спокойствию. — Нужно рассказать об этом Сулейману, пусть отыщет преступника! Какой позор! Османы пригрели на груди змею, которая вместо благодарности начинает душить! — не могла поверить султанша. — А Гюльнихаль-хатун приведи ко мне, Дайе. Я с ней поговорю…***
Некоторое время спустя.
Покои Валиде Султан.
Измученную, голодную, холодную и неопрятно выглядящую Гюльнихаль привели к Айше Хафсе. Та величественно восседала на диване. Женщина даже не удостоила взглядом наложницу-фаворитку. Она молча приказала Дайе и остальным слугам выйти, и ее приказ был незамедлительно выполнен. Гюльнихаль осталась один на один с матерью падишаха, и невольно съежилась под ее пронзительным недовольным взглядом. Она прекрасно понимала, зачем ее позвали. Вот ее звезда закатилась, а надежды на хорошее будущее подле падишаха нещадно разрушились. — Ты знаешь, зачем я тебя позвала, хатун? — стальным тоном спросила Валиде. — Да, госпожа, — тихо ответила Гюльнихаль, понимая, что лгать бессмысленно. — Ты не отрицаешь свою вину? — Нет, госпожа. — Как жаль… Я разочарована в тебе, Гюльнихаль-хатун, — спокойно сказала Валиде Султан, которая была готова к любому развитию событий. — Стража! — позвала Айше Хафса, и в покои зашло несколько евнухов. — Уведите эту негодницу. Пусть она познает соленый вкус вод Босфора, — сказала та и приказ немедленно был исполнен — ревущую девчонку увели на казнь…***
Весть о казни Гюльнихаль-хатун разлетелась по всему гарему, а Ханде не находила себе места, ведь она придумала план и, самое главное, тоже покушалась на жизнь шехзаде! Ее ждет та же участь, что и ее подругу по несчастью. Это конец! Полный крах! Ее точно убьют! Конечно, вероятность того, что судьба окажется к ней благосклонна есть, но она ничтожно мала! Пока Ханде размышляла об этом, к ней в комнату для фавориток ворвался разъяренный Сюмбюль-ага с другими евнухами. У одного из них девушка увидела петлю и поразилась. Тогда девушка поняла, что о ней узнали. — Ты хотела убить шехзаде Мирака?! Признавайся, приспешница шайтана, говори! — потребовал главный евнух гарема. — Нет, Сюмбюль-ага, клянусь Аллахом, я ничего не делала! — в панике вскрикнула Ханде. — Вот нашего Всевышнего не трогай, неверная! Ты ведь еще даже не успела ислам принять! — разъяренно сказал Сюмбюль. — Впрочем, больше и не сможешь. По приказу султана Сулеймана ты приговорена к казни — удушью, — более спокойно проговорил ага, заставив девушку в панике побежать в угол комнаты…***
Вчерашний день.
Покои султана Сулеймана Хана Хазретлели.
В обители падишаха собралось много людей: сам правитель, Валиде Султан, Махидевран Султан, Хюррем Султан с Мехмедом (весь день она не может его отпустить, боится) и Элмас Айшель Султан — все они были обеспокоены. Султан нарушил затянувшуюся тишину. — Махидевран, с Мустафой все в порядке? — Слава Аллаху, повелитель, Мустафа чувствует себя хорошо, — смиренно ответила первая жена Сулеймана. Султан лишь кивнул, хмуро смотря вдаль. — У тебя нет догадок о том, кто мог бы покуситься на жизнь Элиф-хатун? — спросил падишах у Элмас Айшель. Та была практически уверена, что к этому причастна Ханде, но в ее душу все же прокралось сомнение, да и доказательств весомых не было, так что светловолосая лишь отрицательно помотала головой. В этот момент в покои падишаха вошел хмурый Ибрагим-паша. Он поклонился султану и Валиде Султан. — Повелитель, мне удалось выяснить, кто причастен к покушению на жизнь Элиф-хатун, — сказал великий визирь. — В гареме сказали, что Ханде-хатун и Гюльнихаль-хатун сильно сблизились, стали подругами, а одна рабыня даже видела, как Гюльнихаль-хатун оставляла один нож у себя, а другой отдавала Ханде-хатун. И Шекер-ага подтвердил, что два ножа из его кухни мистическим образом исчезли. Полагаю, что ножи украла Гюльнихаль-хатун, пока ходила за завтраком для Хюррем Султан, — закончил паша. Султан поджал губы, его лицо было хмурым и злым. — Откуда в них такая дерзость?! Как они посмели?! — задавал риторические вопросы падишах. — Ханде-хатун нужно наказать! — сказала возмущенная Валиде. — Только так мы смоем этот позор и дадим урок другим рабыням, чтобы они не то чтобы делали такое — даже думать о подобном не смели! До вдруг Элмас Айшель дошла одна вещь. — Повелитель… — вдруг подала голос светловолосая, и на нее все обратили внимание, — …Элиф-хатун — не цель Ханде-хатун… Она лишь жертва обстоятельств… Если Гюльнихаль-хатун хотела убить шехзаде Мехмеда, то на самом деле целью Ханде-хатун был… Шехзаде Мирак, — закончила та, словно сама не веря своим словам. — Вот ведь змеи! Они сговорились! — с ненавистью прошипела Хюррем. Лицо султана стало еще грознее. — Ибрагим, распорядись, чтобы к завтрашнему утру Ханде-хатун была задушена! — Да, мой повелитель, — великий визирь склонил голову…***
Несколько дней спустя…
Жизнь в гареме постепенно стало приходить в прежнее русло, разве что султан в свои покои не принимал новых наложниц, ограничиваясь женами и стало гораздо тише — никто не хотел глотнуть соленые воды Босфора или оказаться в петле. Чуть позже оказалось, что охрана покоев Элмас Айшель предала ее из-за того, что Ханде-хатун подкупила девушек, а поэтому тех казнили и на их место поставили двух евнухов. Лекари давали утешающие прогнозы, Элиф шла на поправку, что безумно радовало светловолосую султаншу, ведь за это время она успела привязаться к гречанке. — Госпожа, — в покои обладательницы темно-голубых глаз вошел охранник-евнух и склонил голову. — Элиф-хатун пришла в себя. — Это прекрасно, — уголки губ Элмас Айшель чуть приподнялись, она встала и направилась в лазарет…