***
Тем временем Мирак шел к покоям своего отца, чтобы рассказать о совершенном преступлении. Он не собирался скрываться или отнекиваться — не в его характере. Его с малых лет учили, что за свои поступки нужно отвечать. Когда шехзаде подошел к дверям покоев султана, то стража сказала, что повелитель никого не пускает, но путем долгих и упорных переговоров Мираку все же удалось уговорить охранников его пропустить. Он вошел в обитель отца и с удивлением обнаружил, что в покоях помимо него была еще и бабушка шехзаде, Валиде Султан. — Отец, — Мирак поклонился султану, а затем подошел к бабушке, поцеловал тыльную сторону ее ладони и приложил ее ко лбу. — Валиде Султан. — Сынок, мы заняты. У тебя что-то срочное? — серьезно спросил Сулейман. — Да, — кивнул Мирак, а затем продолжил: — я знаю, кто убил Мурата-агу. — Откуда тебе это известно, Мирак? — с удивлением спросила Айше Хафса. — Я имею прямое отношение к убийству, — ответил шехзаде и, не дав ни слова ставить ни отцу, ни бабушке, продолжил: — потому что совершил это преступление. — Что ты такое говоришь, милый?! — вскинула руки к потолку Валиде. — Ты болен? — она приложила холодные ладони к щекам внука с явным беспокойством на лице. — Ты шутишь? Покрываешь настоящего убийцу? — она не могла поверить в то, что Мирак, семилетний мальчик, мог совершить такое масштабное преступление. Султан был не менее сильно удивлен. Он смотрел на сына. — Нет, Валиде. То, что я только что сказал — чистая правда, — спокойно отозвался шехзаде. — Какой у тебя был мотив? Что тобой двигало? — серьезно спросил султан. — Мурат-ага пытался надругаться над Элиф-хатун, я не мог пройти мимо, — ответил Мирак и, увидев еще более удивленные взгляды, стал говорить дальше: — Отец, Валиде, вы всегда говорили, что мужчины должны защищать женщин. А если бы я прошел мимо, то Элиф-хатун не только бы изнасиловали, но и обвинили в том, что она не невинна и не сможет пойти к отцу на хальвет, — несмотря на свой возраст, Мирак знал, что детей приносит не аист и что они не появляются от обычных поцелуев. — Это ли справедливость? Отец, ответь мне: должна ли была бы Элиф-хатун понести наказание за то, что не смогла отбиться от того, кто сильнее ее? Я не считаю это справедливостью и то, что мой поступок ужасен. — О том, что это совершил шехзаде никто не должен узнать, — сказала Айше Хафса. — Неужели Вы считаете, что я поступил плохо? — с разочарованием в голосе спросил Мирак. — Нет, милый, ты поступил правильно, защитив женщину, — немного помолчав, ответила главная женщина гарема. — Просто я не хочу, чтобы про тебя поползли нехорошие слухи. Ты умен не по годам и наверняка понимаешь последствия…***
Покои Элмас Айшель Султан.
… — Ты? — переспросила султанша, и удивление отразилось на ее лице. — За что? — Он… Приставал ко мне. А я ударила его несколько раз… Кинжалом, — кивнула Элиф, стараясь держаться ровно и говорить как можно более убедительно. Элмас Айшель хотела что-то сказать, но в ее покои вошла обеспокоенная Хюррем. Элиф поклонилась госпоже, а обладательница темно-голубых глаз отвлеклась от расспросов служанки и обратила внимание на подругу. — Слышала новости об убийстве Мурата-аги? — спросила Хюррем, проходя вглубь покоев Элмас Айшель. — Да, кто уж не слышал? — ответила вопросом на вопрос третья султанская жена. — Убийца во дворце… Узнать бы кто это… — прошептала рыжеловосая. Элиф посмотрела на госпожу, но та даже не взглянула на нее. — Наверняка у него есть причины, — сказала Элмас Айшель. — Ты защищаешь убийцу? — поразилась Хюррем. — Нет, просто предполагаю. Пытаюсь поставить себя и на роль жертвы, и на роль убийцы. Не стал бы человек ведь просто так убивать, верно? — Порой ты меня удивляешь своим необычным мышлением, Элмас Айшель, — улыбнулась Хюррем, ничего не заподозрив и списав это на «необычность» подруги. Обладательница светлых волос ничего не ответила, лишь приказала Элиф принести что-нибудь поесть и шербет. Служанка поклонилась и покинула покои госпожи. В груди девушки поселилось тревожное чувство, она стала волноваться за Мирака…