***
— О, Чичек-хатун, ты такая везучая. Околдовала нашего падишаха, — с улыбкой сказала соседка по комнате англичанки Айлин. — Меня-то он давно не зовет… Наверняка обо мне уже и совсем позабыл… — она тяжело вздохнула. — Не переживай, — улыбнулась Чичек. — И тебе когда-нибудь улыбнется удача. — Мне стоит лишь надеяться на то, что меня выдадут за богатого пашу, — невесело сказала Айлин. — Ладно, давай не обо мне. Ты понимаешь, что можешь стать султаншей? Прямо как Махидевран Султан, Хюррем Султан и Элмас Айшель Султан, которые раньше были такими же рабынями, что и мы сейчас. Тебе стоит лишь родить шехзаде и все! Весь мир будет под твоими ногами! — Я знаю, — с ухмылкой протянула Чичек, — и я стану султаншей, рожу сына. А потом, когда он станет султаном, я стану Валиде и буду править гаремом. Все будут мне поклоняться, — замечталась девушка, а затем обратилась к Айлин: — А ты будешь моей правой рукой, прямо как у Валиде Султан Дайе-хатун. Хочешь? — Очень хочу! — просияла девушка. — Тогда выполняй все мои указания и жди моей беременности. Я уверена, что Аллах меня в скором времени благословит, — загадочно сказала Чичек и довольно прищурилась.***
Покои Элмас Айшель Султан.
— Прямо так и сказала? — приподняв бровь, спросила султанша, пока Элиф застегивала ей цепочку от кулона с большим изумрудным камнем. — Да, моя госпожа. Слово в слово. Она уже себя представляет Валиде Султан, какая наглая, — серьезно ответила гречанка. — Но меня это не волнует — пускает мечтает сколько ей вздумается; падишах и вправду очень часто ее зовет и она может забеременеть, — добавила Элиф, через зеркало наблюдая за всеми эмоциями третьей султанской жены. На удивление служанки, Элмас Айшель была спокойна. — Беременность — не значит шехзаде, Элиф, — холодно ответила султанша. — Но ты права — если падишах в действительности ей сильно заинтересовался, то даже если она родит девочку он от нее не отвернется. Ее нужно отвадить от повелителя. — Что от меня требуется, госпожа? — серьезно спросила Элиф. — Следи за ней, но аккуратно. Посмотрим, что она еще скажет, — с усмешкой сказала Элмас Айшель, вставая с тахты…***
Тем временем Мелек, дочь Элмас Айшель, шла по коридорам дворца к заветным покоям. Она очень сильно волновалась — это было видно по выражению ее лица. Неожиданно девочка с кем-то столкнулась, и недовольство охватило ее. Маленькая султанша посмотрела наверх и увидела неизвестную ей девушку, которая по одеянию не была похожа ни на султаншу, ни на рабыню. Что-то среднее. — Ты заблудилась, малышка? — с улыбкой спросила Мелек незнакомка. Такое обращение возмутило Мелек — никакая она не «малышка», она взрослая! — Ты кто такая? — хмуро спросила девочка, проигнорировав вопрос девушки. — Я — любимая наложница нашего падишаха, Чичек-хатун, — гордо сказала незнакомка, заставив Мелек усмехнуться к непониманию девушки. — А я — любимая дочь нашего повелителя и Элмас Айшель Султан, Мелек Султан, рабыня. Обращайся ко мне на «Вы» и не смей называть «малышкой»! — с гордостью произнесла девочка, заставив Чичек поразиться и склонить голову, к большой радости Мелек. — А теперь — прочь с дороги, я спешу, — еще более гордо произнесла девочка, а затем пошла дальше, сжимая в руках пергамент, на котором было что-то написано. «Вот ведь, — с недовольством подумала Чичек. — Точно что султанша — гордости ей не занимать. Ну ничего, я и тебя скоро заставлю голову перед собой склонить, родив братика, — она ухмыльнулась и пошла дальше»…***
Мелек Султан подошла к покоям любимого Малкочоглу Бали-бея. — Простите, госпожа, но Бали-бея нет на месте, — сказал один из стражников. Такое к себе обращение девочку вполне устраивало и она улыбнулась, а затем с гордым видом передала тому охраннику записку и приказала передать хранителю султанских покоев, когда он вернется. — Но не смейте читать! — предупредила девочка, чуть покраснев. — Не будем, госпожа, — позволил себе чуть улыбнуться стражник, ведь не для кого не было секретом, что Мелек Султан питала к Малкочоглу Бали-бею нежные чувства…***
А в саду гуляла Махидевран с Хюррем без Элмас Айшель, но с ее сыновьями. За последние семь лет они успели подружиться и уже без притворства общались друг с другом с теплотой. Но об этом не скажешь, к сожалению, об их детях — Мустафа, Ибрагим (второй сын Махидевран и султана, их третий ребенок, названный в честь великого визиря и друга повелителя, который был приятно удивлен такой чести), Осман, Селим и Баязид постоянно спорили насчет того, кто станет будущим султаном. Мирак и Мурад предпочитали не вмешиваться в эти ссоры. Младший сын Элмас Айшель не хотел ссориться с братьями — мягкий характер, а старший считал, что спорить сейчас бессмысленно и время само покажет достойного преемника нынешнего падишаха. — Я — самый достойный из всех вас! — кричал Баязид. — Пф, — прыснул Селим. — Ты? Да скорее я лучший правитель, чем ты. — Я самый старший, — внес свою лепту Мустафа, — я и буду править. — Это еще не факт, — отрицательно помотал головой Ибрагим. — Да лучше меня в роли падишаха в мире нет! — самодовольно заявил Осман. — Осман, хотя бы ты не вмешивайся, — спокойно попросил Мирак. — Как вы можете о таком думать при живом отце? Молитесь лучше, чтобы он жил подольше и не дал вам убить друг друга в борьбе за престол. — Давайте жить дружно, — попросил Мурад тихо. Остальные недовольно переглянулись, но замолчали, а Махидевран и Хюррем переглянулись, уже понимая, что это не просто детские споры, а проблема, которая аукнется через несколько лет…