***
Тем временем в гареме Гюльфем приказала играть любимую музыку Валиде Султан, а затем подошла к Чичек и, взяв под локоть, вывела в пустой коридор. На лице наложницы-фаворитки она увидела удивление, смешанное с недовольством, ведь девушка рассчитывала еще больше расслабиться в праздник, а затем стала серьезно говорить: — Сегодня ночь четверга Махидевран Султан, — Гюльфем нахмурилась, — но вместо нее к повелителю пойдешь ты. — Как я могу, Гюльфем-хатун? Она ведь жена падишаха, — поразившись такому желанию бывшей госпожи, сказала Чичек. — Если ты придешь раньше Махидевран Султан, то ее не пустят, — ответила Гюльфем. — Поэтому пойдем в баню, так у нас все шансы прийти первыми. — Откуда в тебе такая злость к женам повелителя? Они тебе что-то сделали? У Гюльфем не было причин на них злиться. Ни на Махидевран, ни на Хюррем, ни на Элмас Айшель — они не сделали ей ничего плохого, даже относились по-доброму. Гюльфем просто хотела жить как они: иметь роскошные покои; красивые и богатые одежды; сына или лучше несколько детей; любовь султана. Она считала, что судьба поступила к ней несправедливо, а другим дала слишком много. Именно поэтому женщина взяла не только свою судьбу, но и других в свои руки, чтобы отомстить. — Меньше болтай, Чичек, — увильнула от ответа на вопрос Гюльфем. — Идем в баню…***
В гареме.
— Госпожа, — обратилась к Валиде с улыбкой Махидевран, — мне уже нужно идти. Сегодня ведь моя ночь четверга… Айше Хафса улыбнулась первой жене падишаха в ответ. — Иди, Махидевран. Женщина встала с подушки, поклонилась Валиде, еще раз поздравила Хатидже с беременностью, а затем, словив на себе ободряющий взгляд Хюррем, в сопровождении Гюльшах и еще нескольких своих служанок, удалилась в свои покои, чтобы взять все вещи для бани…***
Махидевран, облаченная в кофейное платье с небольшим вырезом и темно-коричневыми нитями, оплетающими ткань, словно змеи, а также светящимися при свете свеч, с улыбкой шла к покоям повелителя. В ее ушах были сережки с гиацинтами, а на шее — колье с тем же камнем. Ее волосы были распущены и чуть завиты на концах, на лоб же свисала фероньерка с темно-коричневым камнем. Женщина дошла до покоев мужа, но тут ее остановил голос стражника: — Простите, госпожа, но к повелителю нельзя. — Это еще почему? Сегодня ведь ночь четверга, — недоумевала Махидевран. — У повелителя другая наложница, Чичек-хатун, он не может Вас принять. Внутри темноволосой что-то оборвалось и она медленно повернулась к обеспокоенной Гюльшах. Махидевран нахмурилась, а затем резко сорвалась к места и пошла к своим покоям. Служанки и Гюльшах еле за ней поспевали…***
Покои Махидевран Султан.
— Госпожа!.. — обеспокоенно обратилась к Махидевран ее правая рука. — Достань капли от головной боли, — стальным голосом потребовала султанша. — Вам стало плохо? Может, лучше позвать лекаря? — Нет. Ты, кажется, говорила, что нужно капать по четыре капли, не больше, а иначе можно отравиться, — начала Махидевран, смотря прямо в глаза Гюльшах, — делай что хочешь, но я желаю, чтобы к завтрашнему утру эта змея Чичек была убита. — Госпожа… — с шоком прошептала Гюльшах. — Она же любимая наложница… — А я — законная жена, мать первого наследника, ночь четверга с которой повелитель должен был провести со мной, ты забыла об этом?! — прикрикнула на правую руку султанша. — Как он мог закопать нашу любовь и дать в сердце проникнуть этой змее?.. — судорожно прошептала Махидевран, резко сменив тему разговора в другое русло, и присела на кровать. — Она ведьма, околдовала его, Гюльшах, а поэтому должна умереть! Служанка лишь нервно сглотнула и кивнула, доставая капли от головной боли, которые сегодня должны стать причиной смерти Чичек-хатун…