***
Нашла Элмас Айшель Ибрагима-пашу около покоев повелителя, разговаривающего с Сюмбюлем-агой. Великий визирь хмурился, его лицо буквально излучало ярость, а евнух, страшно перепуганный, в своей излюбленной манере рассказывал что-то. Султанша прислушалась и поняла, что говорят про гарем. Ибрагим-паша думает, что какая-то девушка из-за зависти или ревности решила отравить Чичек-хатун? Такое вполне возможно, Элмас Айшель еще когда была простой наложницей-фавориткой видела завистливые взгляды в ее сторону, но Аллах был к ней более милостивый, нежели к Чичек-хатун — ее не тронули, если исключать неудавшуюся пощечину Хюррем-(тогда еще)-хатун. — Госпожа, — Сюмбюль-ага поклонился Элмас Айшель, как только заметил. — Элмас Айшель Султан, — поприветствовал Ибрагим-паша женщину. — Ибрагим-паша, — светловолосая кивнула великому визирю. — Я слышала, что Чичек-хатун в покоях повелителя отравили. Надеюсь, что с падишахом все в порядке. — Да, хвала Аллаху, государь в добром здравии, — ответил мужчина. — Повелитель поручил тебе расследовать это дело? — уточнила обладательница темно-голубых глаз. — Да, — кивнул Ибрагим-паша. — Отравитель должен быть найден и казнен, — добавил тот, наблюдая за лицом Элмас Айшель. «Неужели он и меня подозревает? — мысленно усмехнулась госпожа. — Хотя, это не мудрено — я одна из жен повелителя. Из-за ревности могла бы пойти на такое, если судить гипотетически… Только вот я не стала бы напрямую действовать против любимой наложницы мужа ради безопасности своих детей и своей репутации». — Чичек-хатун в покоях повелителя? — сменила тему светловолосая; ее лицо не выражало никаких «подозрительных» эмоций — ни страха, ни смятения. — Да, лекарь пытается ее спасти, — ответил Ибрагим-паша. — Бедняжка, ооой бедняжка, — вмешался в разговор до этого молчавший Сюмбюль-ага, приложив руку ко рту и состроив грустную гримасу. — Она в плохом состоянии, лекарь даже не уверен, что она придет в себя. — Печально, — спокойно прокомментировала рассказ о состоянии Чичек Элмас Айшель. — Нужно поскорее выйти на след убийцы, чтобы не было еще жертв или же повторного нападения на Чичек-хатун. Ибрагим-паша, — обратилась женщина к великому визирю, — не составит ли тебе труда писать мне обо всех этапах расследования? Не хочется узнавать все самой последней, а из первых уст. — Я постараюсь, султанша, — кивнул муж Хатидже Султан. — Замечательно, — уголки губ обладательницы темно-голубых глаз чуть приподнялись. — Тогда не смею более тревожить. Желаю удачи, Ибрагим-паша. — Благодарю, Элмас Айшель Султан, — улыбнулся великий визирь. Светловолосая развернулась и пошла к своим покоям… — Вах-вах-вах, настоящая султанша! — с восхищением произнес Сюмбюль-ага, наблюдая за уходящей светловолосой. — Какая сдержанность, какая грация!.. Похожа на Валиде Султан… Ибрагим-паша усмехнулся…***
Покои Махидевран Султан.
Тем временем первая жена повелителя металась из стороны в сторону, пальцами массируя виски. Она вздрогнула, когда дверь тихо отворилась и в ее покои вошла Гюльшах. — Ну, что там? Не томи, Гюльшах! — потребовала султанша. — Чичек-хатун в очень плохом состоянии, — нервничая, ответила женщина. — Она жива, — тяжело вздохнула Махидевран. — И повелитель наверняка с ней… Гюльшах, я надеялась, что она умрет и падишах через какое-то время забудет о ней, но только сильнее привязала его к этой змее! Что же я наделала?.. — темноволосая сильнее взялась за голову. — Я надеюсь, что хотя бы на меня не выйдут. Ты все сделала чисто? — она посмотрела в глаза Гюльшах, отчего той стало не по себе. — Д-да, моя госпожа. Я приказала рабыне, которая должна была относить еду в покои падишаха, подлить яд, а потом избавилась от нее, потому что она грозилась все рассказать из-за переполоха, — отчиталась правая рука первой султанской жены. — Что? Ты убила ее?.. — с шоком переспросила Махидевран. — Да, но никто не заподозрит, что она убита — я сделала так, чтобы все подумали, что она сама решила покарать себя, — успокоила госпожу Гюльшах. — Ладно, — немного успокоилась Махидевран. — Иди и дальше узнавай новости, Гюльшах, а чуть что — сразу говори мне, — добавила та. — Матушка? — из детской в покои темноволосой вошла ее младшая дочь Эке. Махидевран встрепенулась и повернулась к дочери. — Да, милая? — попыталась улыбнуться темноволосая Эке. — Ибрагим снова спорит с Мустафой насчет того, кто станет султаном, — сказала девочка. — Я попыталась их успокоить, но в ответ услышала, что я маленькая глупая девчонка и лучше бы мне не мешать им, — с обидой в голосе проговорила та. Махидевран дала знак Гюльшах, чтобы та уходила, а затем пошла с дочерью в детскую, чтобы успокоить двух шехзаде. А ведь ни первая жена султана, ни ее правая рука не догадывались, что по ту сторону двери стоял человек и подслушивал их разговор от начала до самого конца…